Непрожитая жизнь

      Он долго сидел в одиночестве за столом, вертя в руках конверт, который оставила ему Полумна. В нем были волосы. Драко все понял с полуслова, но решение так и не принял.       — Вот ваш кофе, мистер Малфой, — поставив перед ним чашку и слегка расплескав напиток на блюдце, пробормотала секретарь.       — Спасибо, Джули. Сделай еще чашку, пожалуйста, — не глядя на нее, сказал Драко.       — Но эта чашка и так уже четвертая за сегодняшний день, сэр! — воскликнула она.       — Спасибо, я умею считать. Как будет готово, принеси и ее, только не разбавляй водой, как предыдущую и, несомненно, вот эту, — Драко указал на только что принесенный напиток.       Девушка стояла на месте. Драко поднял на нее взгляд.       — Что-то еще?       — Заходил мистер Нотт, сэр, — щеки девушки залил неяркий, почти призрачный, румянец.       — Ты передала, что сегодня у меня много работы? — спокойно спросил Малфой.       — Да, сэр, — обиженно произнесла девушка.       — Спасибо. Ступай, — пробормотал он глухо.       Шумно вздохнув, девушка вышла, напоследок бросив на него короткий взгляд. А Драко медленно поднялся, взял горячий напиток и вылил его в корзину.       Когда Полумна ушла, он стоял в центре кабинета так долго, что ему показалось, что он пропустил обед. Но, прошептав: «Темпус» — он с удивлением заметил, что прошло от силы минут двадцать. Малфой направился в парк, попросив секретаря все убрать. Ему хватило и того, что Полумна видела результат его несдержанности. Но заклятие мисс Моллиган сначала не сработало, а потом разнесло в щепки его любимый диван для клиентов. Драко восстановил мебель и быстро вышел вон, надеясь, что к его возвращению все будет чисто. Но не тут-то было. Вернувшись, он застал девушку в слезах и со шваброй в руке. Драко, тяжело вздохнув, забрал из ее рук совок. Он подметал разбитое стекло, монотонно и неумело работая шваброй:       — Неужели даже на такое у вас не хватает опыта? — раздраженно спросил он ее.             Секретарь испуганно и виновато наблюдала за ним. Она не поняла, что он просто решил поддержать ее, а Малфой думал о том, что всего лишь одно появление добродушной Полумны наполнило его состраданием. И еще о том, что ручной труд чем-то напоминал наказания в школе. Он слышал, что учителя любили так наказывать Гриффиндор. Поучать так учеников его факультета никому бы не взбрело в голову. Хаффлпафцы были бы только рады такому наказанию, поэтому их тоже миновала эта позорная участь. А вот Рейвенкло… Драко не знал. Он подумал, что крайне мало знал про жизнь этого факультета. И он, вероятно, совершенно недооценил его, учась в школе.       «Полумна стала очень сильной ведьмой», — оценил ее магию Драко. — «Я даже не могу себе представить, как она смогла сотворить такое утром на балконе».       Нет, в теории он знал, где можно о таком прочитать, но почему-то не сделал этого. Ему просто не пришло в голову. Он привычно пользовался освежающими чарами в помещении, но мысль повесить зачарованный купол и выставить комфортную температуру на балконе ни разу его не посещала.       Астория тоже закончила Слизерин. Это во многом объединило их после свадьбы. Еще со школы он запомнил ее веселым и крайне жизнерадостным ребенком. Она поступила на год позже, редко сидела в гостиной с книгой, что было несвойственно слизеринским первокурсникам. По негласной традиции их факультета, первый год стоило быть прилежным учеником и не мешаться старшим под ногами. Астория же регулярно нарушала эти неписаные правила, постоянно увязываясь за Панси и Дафной. Потом он мало обращал на нее внимание, уделяя куда больше времени зельеварению или тренировкам по квиддичу, нежели глупой болтовне с девчонками. Но, учась на седьмом курсе, он часто ловил на себе ее пытливый взгляд по вечерам, когда слизеринцы сидели у камина. Малфои тогда были унижены в собственном доме самим Темным Лордом за досадные промахи главы рода. Слухи быстро разошлись по чистокровным семьям, и однокурсники предпочитали меньше с ним общаться. Астория же всегда желала ему доброй ночи, когда уходила в спальни для девочек. Драко привык к этому и просто бросал ей вслед те же слова, отвечая скорее автоматически. Седьмой курс давался сложно, и ему было плевать на большую часть тех людей, кто окружал его в школе. Но он все же заметил, что ее магия была какой-то совершенно неуловимой. Казалось, что она вообще ничего не делает, но только сейчас, задумавшись, Драко осознал, насколько сильна его жена. Тогда, два года назад, сразу после их свадьбы, он был раздавлен. Между ним и Асторией не было близости. Свою первую брачную ночь Малфой не помнил. Он повел себя, как последняя скотина — напился вусмерть. Его совсем еще юная супруга нашла его в оранжерее. Вроде бы он кормил птиц их свадебным тортом. Астория тогда молча ушла, а Драко, как последний дурак, приписал очко себе в пользу. Он ни разу не пришел в комнату к жене весь тот месяц, что они были в гостях у родителей. Мать обо всем догадалась сразу. Через месяц взаимных расшаркиваний их наконец-то отпустили в мэнор. Драко надеялся тогда, что родные стены помогут залечить боль, но, дьявол, как же он ошибался. Тот дом до сих пор являл собой смесь самых страшных его воспоминаний. Наполовину наполненный воспоминаниями о Волдеморте, но теперь туда добавились и сцены его недолгой жизни с Поттером. В большой столовой Драко видел его лицо, раздутое жалящим заклинанием, и этот его невероятный взгляд. Такой отчаянный, такой решительный. В серой гостиной Гарри танцевал с бутылкой вина и пел пошлые маггловские песенки, доводя Драко до приступов истеричного смеха. В бальном зале чертов Поттер решил устроить соревнования по маневрам на метле, чуть не разбил дорогущую вазу, упал с метлы и сломал себе руку. Уже будучи супругом Астории, Драко впервые, после той злополучной истории с переломом, зашел в зал. Он смотрел на это огромное хрустальное убожество, пока в его голове вдруг не раздался смех. Тот самый восторженный смех, как и раньше. Те же торопливые шаги. Драко помнил, как он резко оглянулся. Он мог поклясться фамильным древом, что слышал смех Поттера, но, повернувшись, увидел Асторию, кружащуюся по залу. Такую счастливую, с раскинутыми в стороны руками, кружащуюся в точно таком же сумасшедшем вихре, как всего за полгода до этого кружился чертов Поттер, смеясь и крича в голос: «Это просто громадина какая-то, Драко! Зачем тебе такая огромная комната, если не для квиддича!».       Воспоминания причиняют боль.       В тот самый момент, когда Драко смотрел на радость молодой жены, ваза случайно оказалась поблизости. Он всего лишь прислонился к ней плечом. Никакой магии. Чисто сработано. Осколки разлетелись по паркету, домовики, запричитав, начали убирать стекло. Но починить вазу так и не смогли. Не хватило одного куска. Астория плевать хотела на какие-то там старые вазы и уже в следующие выходные закатила там шумную вечеринку. Стоит отдать ей должное, в вечеринках она тоже знала толк. А Драко в сентябре получил диплом волшебного психолога.       — Ваш кофе, сэр.       Драко часто заморгал, возвращаясь в реальность. В его голове все еще звучали отголоски громкой музыки и смеха.       — Спасибо, Джули, — быстро бросил он.       — Джуди, — тихо поправила девушка.       — Да, спасибо. Иди. Мне нужно побыть одному.       Дверь закрылась, Драко запечатал ее фамильным заклинанием. Таким же, каким он запечатал еще одну комнату в Меноре — «Их комнату». Их черную комнату. Драко с силой надавил ладонями на глаза: сначала стало темно, а затем из глубины поплыли светящиеся круги.       — А не мрачновато, Драко? Может, тебе по вкусу та спальня, с вычурной резной мебелью?       — Самое то, подойдет для твоих грязных мыслишек.       — Ты про свои черные помыслы? — Гарри придирчиво осмотрел кровать, скрытую под черным балдахином.       — Я про твои черные волосы…       — Тайные помыслы… — усмехнулся Гарри.       — Черные спальни, — смеясь, вторил ему Драко.       — Черная комната…       — Для черных дел! — не сдавался Драко.       — Для твоих тайных, черных, грязных дел… — растущее напряжение Драко ощутил так, словно кто-то сдавил его шею, и он больше не мог говорить. Только тихо шептать и хрипеть.       Гарри коварно сломал его. Втоптал в грязь. Святой Поттер оказался отнюдь не святым — он был лицемерным подонком, жестоким ублюдком и злопамятным уродом, который ничего не прощает и всегда знает, как ударить побольнее. Однажды он сказал Драко фразу: «Месть — это блюдо, которое подают холодным» — и Драко подумал, что это какая-то очередная маггловская шутка. Они были пьяны, говорили о работе, и тот бросил эту фразу, глядя прямо Драко в глаза. Малфой помнил, что испугался тогда его взгляда, но Гарри сразу засмеялся и начал рассказывать какой-то забавный анекдот. В тот вечер, когда Поттер предал его, Драко все вспомнил. Уже вечером, дома, когда он раздавленный молча пил бренди, мать подошла к нему. Драко хотелось рыдать, но он только тихо проговорил: «Как он мог так со мной поступить, мама?» Нарцисса тогда села рядом с ним и так же тихо произнесла: «Он убил Темного Лорда, Драко. Я думала, ты понимаешь, с кем имеешь дело».       Из груди Драко вырвался звук — то ли стон, то ли хрип. Он залпом выпил кофе. Часы пробили дважды. Астория залечила ему не только все те многочисленные шрамы от его работы в аврорате, но и рубцы на душе. Медленно она подбиралась к его застывшему сердцу, израненному и больному. К сердцу, привыкшему терпеть постоянный страх за жизнь чертового Поттера. Этот невероятный человек был с самого рождения отмечен печатью Темного Лорда, шрамом от Убивающего проклятья, сотнями других отметин. И он молнией врезался в жизнь самого Драко, кромсая и ее, оставляя неизгладимые следы.       «Отец был совершенно прав!» — думал Драко. — «Поттер был проклят, и то, что человек, сотворивший это проклятье, был мертв, совершенно ничего не меняло».       Он сам дважды за год работы в аврорате чуть не погиб, следуя за Поттером в пучину его какой-то совершенно невозможной жизни. Драко вспомнил тот разговор с Люциусом. Отец тогда сказал ему, что если бы судьба одарила бы его еще одним сыном, еще одним наследником, то тогда он закрыл бы глаза на все. Он отпустил бы сына на смерть, зная, что у него есть тот, кто сможет продолжить род Малфоев.       «Ты погибнешь рядом с ним, Драко. Молния — убивает», — его родители были жестоки, но никогда не были глупы.       И они поддержали его в первые дни. Драко был благодарен им, впервые почувствовав себя важной частью чистокровной семьи.       Астория, семья, ребенок — вот теперь его спасение. Возможность прожить свою жизнь. Жизнь такую, какую он хотел всегда, с самого детства. Приличный заработок, уважение в обществе, игра в бридж, дети, красивая жена, командировки, сотни новых стран, наука, признание и тихая смерть в глубокой старости, удовлетворенным своей жизнью волшебником. Смерть настоящая, когда ты чувствуешь, что твой час близко, когда сама магия шепчет тебе время заранее. И ты наслаждаешься последними минутами, с невероятной гордостью принимая гостей в библиотеке и наблюдая за возней многочисленных правнуков у камина. Это может дать ему лишь Астория. Его добрая и смешливая девочка, носящая сейчас их первенца. Та, чья магия льется по их новому дому, вылечивая Драко. Та, чьи капризы всегда так просты и легки. Кто сохраняет ему жизнь, а не рискует ей изо дня в день.       Драко потянулся в ящик стола, к фляжке, принесенной Полумной. Он знал — там Оборотное зелье. Там авантюра, яркая вспышка молнии, которая погубит все и в итоге принесет смерть. Но прозрачная жидкость блеснула на солнце. Драко удивленно поднес стекло к глазам. Теперь он отчетливо понимал, почему Луна вышла замуж за Забини. Она тоже была коварна. Вероятно, она стала идеальной женой для Блейза, но, в первую очередь, осталась верна своим друзьям. Флакон был поделен на две части. В большей половине вязко перетекало по стенкам Оборотное зелье. В небольшом, впаянном сбоку, прозрачном отсеке кружилась тонкая ниточка воспоминания.       «Да», — усмехнулся Драко. — «А мы ведь и правда недооценили Рейвенкло…»       Малфой колебался. Он отчаянно хотел увидеть воспоминание, но в то же время понимал, что если Луна так мастерски замаскировала его под оборотное зелье, то там что-то ужасное. Что-то, после чего уже нельзя будет все вернуть обратно.       «Трус», — прозвучало в голове голосом Поттера.       Драко закусил губу. Чтобы посмотреть воспоминание нужен Омут памяти. Омут памяти в мэноре — он никогда не оставлял свои или чужие воспоминание в офисе. Безопасность всегда была главным приоритетом в работе с клиентами.       «Трус», — снова этот шепот.       Драко взял флягу, дурацкий конверт и, открыв дверь, вышел из кабинета. Джуди вскочила со стула.       — Я ухожу, Джули. Сегодня меня больше не будет на работе. Можешь разобраться с документами и идти домой, как освободишься. Только покорми сов.       Слегка улыбнувшись на прощание, Драко вышел на улицу.       — Джуди. Меня зовут Джуди, мистер Малфой… — прошептала девушка закрывающимся дверям.       Мэнор был пуст. Когда они с Асторией переехали в новый особняк в центре Лондона, он забрал с собой двух толковых эльфов. Мать приютила во Франции пугливую Лу. Драко закрыл замок и раз в месяц обновлял заклинания консервации и охраны. Раз в месяц он приходил в свой старый дом с единственной целью — слить в Омут памяти новые воспоминания, пересмотреть старые, если в практике пациента была такая необходимость, и скопировать пару книг из библиотеки для личного пользования. Никто не знал, что Драко заходил домой, используя черный ход. Подумать только — еще пять лет назад тут шастали лишь эльфы, да посыльные отца. Теперь через черный ход ежемесячно проходил наследник, старательно избегая сотню запрещенных комнат.       Хитроумной цепочкой скрытых тесных ходов Драко пробрался в свою спальню. Это было лишь его место. Тут все напоминало о детстве, и можно было сконцентрироваться. В удобной нише светился спокойным голубым светом Омут памяти.       Драко уже почти открыл пузырек, собираясь вылить содержимое, но вдруг ясная мысль пронзила его разум: «А что, если это воспоминание все сломает? Вдруг там что-то настолько ужасное, что после этого я уже не смогу забыть обо всем, и вход в эту последнюю зону комфорта будет для меня потерян навсегда?».       Привычка всегда обращаться к своим чувствам и ощущениям и тут помогла Драко. Он мысленно похвалил себя и свое острое чутье в профессии.       «Что ж…» — Малфой быстро перебрал в уме подходящие варианты. — «Кухня, пожалуй, будет самым нейтральным местом».       Он аккуратно отлевитировал Омут вниз, опустил на длинный дубовый стол и вдруг ощутил внезапный страх. Что его ждет? Что он увидит? Синеющий труп ребенка, по слухам, так похожий на Поттера, или всю рыдающую чету сразу… Похороны и маленький гробик, или Гарри, надевающего так ненавистное ему черное. Крики, слезы, боль?       Драко задержал дыхание. Он запретил себе считать.       «Это как первый полет на метле», — сказал сам себе Малфой, вылил воспоминание в Омут и, зажмурившись, опустил голову в неясные вихри прошлого.       Слез, рыданий — ничего не было. До Драко донесся шум волн и крики чаек. Он медленно открыл глаза. Всюду, куда только хватало взгляда, расстилалась водная гладь. На горизонте, не спеша, тянулась линейкой пара рыболовецких судов. Над высоким обрывом кружили чайки и несколько молодых ласточек. Море было спокойное, именно такое, каким Драко его больше всего любил. За спиной послышалось тихое пение.       «Вот оно», — подумал Драко и с опаской оглянулся. Почти у самого обрыва, в кустах отцветшей сирени, стояли садовые качели. С левого края сидела Луна, загадочно глядя вдаль. Гарри лежал головой на ее коленях и спал. Полумна нежно перебирала его растрепанные волосы и что-то тихо напевала про птичку, которая улетела за море, в бушующий шторм, чтобы вернуться и принести на своих крыльях солнце. Медленно, шаг за шагом, Драко начал подходить ближе. Его взгляд был прикован к лицу Гарри. Такому бледному, худому, с серыми кругами вокруг закрытых глаз. Драко подошел вплотную, хотел поправить расслабленно свисающую руку, но вспомнил, что не сможет. Луна мерно раскачивала качели, касаясь земли лишь носком ботинка. В ее глазах, так похожих сейчас на море, блестели не пролитые слезы. Драко заставил себя в упор взглянуть в лицо Поттера. Ему что-то снилось, и Драко ни за что не пожелал бы себе увидеть во сне что-то подобное. Жалость заполнила все его сердце. Он протянул руку, чтобы хоть в этой иллюзии коснуться его лица, успокоить. В этот момент Гарри резко проснулся, их взгляды встретились, и Гарри, глядя ему прямо в глаза, с надеждой выдохнул: «Драко!»       Следующие пару часов Малфой сомневался в правильности каждого своего шага. Он не находил себе места, бродя по огромному дому в размышлениях. Конечно, его никто не заставлял, и он мог с легкостью у возвратиться в Лондон, вернувшись в привычную колею. Но его что-то смущало. Он никак не мог понять, что именно, пока вдруг его не озарило:       «Так не бывает, чтобы вчера все было по одному, а сегодня вдруг станет по-другому. Это глупости. Моя жизнь правильна и целостна, я полностью в этом уверен. Если и стоит туда приехать, то лишь для того, чтобы убедиться в собственной правоте. Брошу им в лицо все факты, и они не смогут отрицать очевидного».       Он выпил зелье, нашел подходящий костюм и трансгрессировал на задний двор ресторана. Зараза Блейз даже приписал необходимую локацию на дурацком клочке пергамента, в который были завернуты волосы.       Привкус оборотного зелья крепко засел во рту. Толстый живот натерла пуговица. Очки скользили по потному носу. Ризотто никак не хотел остывать до приемлемой температуры. Вся эта ситуация выводила из себя. Ужасно хотелось умыться. Но ведь, если он отойдет хоть на минуту — все может пойти не по плану.       «Пусть так. Не важно. В конце концов, это будет даже к лучшему», — Малфой медленно поднялся и, отдуваясь и испытывая невероятную тяжесть в ногах, побрел в направлении туалетов.       Струя холодной воды замочила рубашку. Предательский живот намок. Драко взял салфетку и с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Он почти старик. Внезапная полнота причиняет ему кучу неудобств. Его складка на шее потеет и чешется.       — За что же ты мне так мстишь, Полумна? — с горечью пробасил он.       — Возможно за то, что ты ужасный зануда, Драко? — Малфой неуклюже подпрыгнул и, пытаясь унять колотящееся сердце, настороженно заозирался по сторонам.       В туалете было пусто.       — Брось дурачиться, Забини! — рассерженно произнес он.       — Аха-ха-х, а я-то думал, узнаешь ли ты мой голос, мой старый друг! — дезиллюминационное заклинание таяло, и Блейз постепенно появлялся перед Драко. Он быстро подошел к Малфою и смял его огромный живот в цепком захвате руки. Это было больно.       — Отвали! — он резко отпихнул сильную руку.       Забини засмеялся, но, потерев ушибленное плечо, добавил:       — Ну хватит, Малфой. Ты теперь степенный человек. Именно таким же ты себя и представлял в своих влажных мечтах? Да и с массой у тебя теперь проблем нет. Хочешь ударить — дели силу на десять.       — Давно вы здесь? — Драко с интересом рассматривал Блейза. Тот сильно изменился. Стал более подтянутым и уверенным в себе до невозможности.       — Нет, от силы минуты три. Вот, решил поприветствовать своего старого дружочка и немного поболтать наедине, — он придирчиво рассматривал твидовый пиджак, который Малфой сумел найти в гардеробной мэнора.       — Ты реально не в курсе или только делаешь вид? — Драко удивленно посмотрел на друга.       — Я в курсе только того, что сегодня мы приглашены на танцульки к Поттерам, и что моя милая женушка решила помочь тебе и подкинуть что-то интересненькое по работе. Знаю, с психами сейчас голяк, а слушать причитания заурядных ведьм — то еще наслаждение, — он цыкнул зубом.       — Интересненькое по работе? — у Драко даже глаза расширились от обиды. Блейз не сразу заметил удивленный взгляд Малфоя — он педантично поправлял воротник рубашки.       — Аха-ха-х, Драко. Ну у тебя и вид! Запомни, сегодня ты чинный доктор, магистр психов, волшебник душ, целитель траха…       — Блейз!       — Ладно, ладно… Твоя легенда проста — тебе недавно исполнился пятьдесят один год, ты лучший в семейных отношениях и вопросах клинической психологии. Долго работал в Швеции, сейчас осел в Дании, имеешь кучу каких-то там грантов и достижений — называй любое — не ошибешься. Я во всем этом не особенно силен, но, думаю, ты понял…       — Понял, — зло подтвердил Малфой. Блейз словно воплотил его мечты в жизнь.       — Улет. Тогда запомни, тебя зовут Ирвин Чпок и ты просто бог и дьявол всяких там тонкостей, — хохотнул он, поиграв бровями перед зеркалом.       — Стой, Забини. Ты это сейчас серьезно? Чпок? — в ужасе вымолвил он голосом Ирвина Чпока.       — Серьезней некуда, друг. Мне намекнули, что Поттерам необходим новый ребенок, дела с либидо, сам понимаешь, — Блейз состроил кислую мину. — Денег рыжая женушка героя отвалит за такую возможность прилично, ты освоишь новое направление, у Поттера снова будет стояк размером с Биг-Бэн, все в выгоде. Только рыжая не выносит тебя на дух, уж я-то не забыл! — он хищно улыбнулся и снова повел бровями. — Так что уж скажи спасибо, что нашел тебе приличные волосы.       — Так это ты… — начал заводиться Драко, вспомнив веселые ракушки на конверте.       — Именно я, — Блейз серьезно посмотрел ему прямо в глаза. — И если кошка просечет, кто ты такой, то я уж постараюсь добраться до твоей жирной жопы раньше нее или Поттера. Пошли.       — Десять, девять… — он старался унять гнев. Забини, не дожидаясь его, вышел.       — Я сейчас сожру твой ризотто! — раздался вдалеке голос Блейза.       — Ах ты ж к черту! — ругнулся Драко, одернул пиджак и засеменил следом. Он сбавил шаг, стоило ему лишь заметить за одним столом с Луной и Блейзом этого тупицу — Лонгботтома. Поговаривали, что он изменился во время войны, но Малфой знал, что мирная жизнь в теплицах снова превратила гриффиндорца во что-то застенчивое и робкое. Драко придал своему лицу выражение крайней важности.       — Невилл, разреши тебе представить старого друга нашей семьи — мистера Ирвина, — радостно прощебетала Полумна.       — Невилл Лонгботтом! Волшебный натуралист, — Невилл поспешно поднялся и протянул руку.       — Приятно познакомиться, молодой человек, наслышан о ваших достижениях в ботанике, — Драко медленно и весомо пожал руку стремительно краснеющего Невилла. — Профессор Ирвин Чпок.       У Луны чай пошел носом. Она, едва успев пробормотать: «Простите» — сразу уткнулась в салфетку. Ее плечи сотрясал гомерический хохот, а из глаз текли слезы. У Невилла задергалась нижняя губа, но он продолжал с остервенением пожимать руку, и только повторял, как заведенный: «Очень рад. Очень рад знакомству, профессор».       — Профессор Чвонк! — серьезно поправил Невилла Блейз. — Не знал, что ты имеешь склонность к пошлым шуткам, Невилл. Простите его, профессор, возможно, ему самому нужна ваша помощь, если ему везде мерещится пресловутый «чпок». Как говорится, что хотим, о том и говорим.       Забини сидел в расслабленной позе, крайне довольный собой и произведенным эффектом. Из груди Луны вырвался стон с плохо сдерживаемым подвыванием.       Драко посмотрел на друга с нескрываемой яростью. Видимо, он и правда засиделся в повседневности, если позволил себе забыть про шуточки Блейза.       Ситуацию спас молодой официант: он аккуратно поставил на стол четыре бокала с красным вином и с легким поклоном удалился. Забини тут же встал, взяв в руки сразу оба бокала, протянул их сгорающему от смущения Невиллу и негодующему Драко. Затянувшееся рукопожатие распалось. Блейз протянул третий бокал все еще вытирающей глаза Луне, последний взял сам и, оставшись стоять, произнес тост:       — Выпьем за профессора Ирвина Чвонка! За его неутолимый оптимизм и жуткую энергию остроумия, которая так важна всем его страждущим пациентам в тяжелую минуту. За вас, профессор! До дна!       Драко не отказался бы сейчас и от второго бокала. Глаза Луны светились любовью и озорством. Она сжала руку Блейза под скатертью. Сволочь Забини стал выглядеть до невозможности довольным.       — Господа и моя несравненная супруга, — продолжил он. — У нас буквально нет лишней минуты. Мы и так уже потеряли почти все ценное время, — Луна и Невилл поднялись. Драко с тоской посмотрел на остывшее блюдо. Ужасно хотелось есть.       — Профессор, прямо у входа припаркован наш мерседес. Вы где предпочитаете сидеть, на переднем пассажирском или сзади? — с невероятной любезностью проворковала Луна.       — Я предпочитаю комфорт, — невозмутимо пробасил Драко голосом профессора Чвонка.       — Отлично, тогда я поведу! — обрадовался Забини и поднялся, оставив весьма щедрые чаевые.       Драко, направляясь к машине, постарался не думать о том бокале вина, что залпом выпил Блейз, перед тем, как сесть за руль. Он не был уверен в том, что это первый, за сегодняшний вечер. По тревожному сопению Лонгботтома он понял, что не одинок в своей тревоге. За их спинами Драко услышал вполне отчетливый шепот: «Ну ты даешь, Чпок!» — хихикала Полумна. «Профессор Чпок, дорогая! Профессор!» — настаивал слизеринец.