Диагностика чувств

В убежище уже давно объявили отбой. Большую часть освещения убрали, оставив лишь несколько ламп там, где даже в самый глухой час ночи продолжали работать люди. Точнее, Никко так думала, что они работают. Несколько групп по три-четыре человека сидели за столами, что-то обсуждая вполголоса, разбирая начерченные на бумаге планы, делая поспешные записи, кто в планшетах, а кто в обычных бумажных блокнотах. Но если приглядеться внимательнее, то можно было увидеть, что глаза их были пусты. От навалившейся усталости, пережитых потрясений, от отсутствия веры в завтрашний день. Как и Никко, они не могли уснуть, мучимые лезущими в голову безрадостными мыслями. Они искали поддержки в обществе друг друга. Родственники, друзья, случайные знакомые. У Никко же не было здесь никого, с кем можно было поделиться своими тревогами. Наверное, Берта бы согласилась её выслушать. Но сейчас женщина спала на груде матрасов, отвернувшись лицом к стене, и Никко не собиралась её тревожить. Берта делала для повстанцев больше, чем кто бы то ни было. Она давала им надежду. А это было совсем нелегко. Берта искренне верила в то, что говорила, и заражала этой верой всех окружающих. Они охотно шли за ней, потому что тоже начинали верить, что всё не безнадёжно. А когда их вера после целой вереницы поражений уже готова была пошатнуться, то внезапно, словно герой из какого-то старого фильма, который приходит в самый нужный момент, появился он. Откинув в сторону одеяло, Никко поднялась с отведённого ей под постель места и, стараясь ступать бесшумно, направилась в ту часть убежища, где повстанцы под руководством доктора Лазарус разместили целую гору сложной аппаратуры, которая должна была помочь восстановиться роботу-полицейскому и поддерживать нормальное функционирование его систем. Глаза робокопа, сидящего на своём странном кресле, от которого к сразу нескольким мониторам и датчикам разбегались связки проводов, были закрыты. Но стоило лишь Никко приблизиться ещё на пару шагов, как он тут же открыл их, взглянув прямо на девочку. Никко поёжилась. Нет, вид робота-полицейского, ненадолго снявшего свой шлем, оставив полностью открытым лицо, казавшееся чем-то чуждым и совершенно неуместным на фоне полностью механического тела, вовсе не пугал её, как это бывало с некоторыми. Просто она ещё не успела к этому привыкнуть, вот и всё. — Я разбудила тебя? — осторожно поинтересовалась Никко. — Нет. Я не спал. — Тоже мучает бессонница? Я слышала, что здесь со многими так. Это всё от стресса. Мне тоже никак не заснуть. Можно я посижу здесь с тобой? Не дожидаясь разрешения, Никко подошла ближе. Отыскав взглядом оказавшийся неподалёку бесхозный деревянный ящик, девочка подтащила его к креслу, уселась на крышку и, сложив руки на колене Мерфи, опустила на них голову. — Когда я была дома и мне не спалось, мама читала мне сказки. Ты знаешь какие-нибудь сказки? — Нет. — Ну а какие-то истории? — Ничего из того, что помогло бы тебе заснуть. Он услышал, как при этих словах Никко расстроенно вздохнула. — Я бы могла рассказать тебе одну из тех, что читала мне мама. Но они слишком детские. Когда-то они мне нравились, но теперь я понимаю, что большинство из них глупые. Не думаю, что тебе они понравятся. О, кажется, я знаю, — девочка приподнялась и взглянула прямо в его лицо горящими воодушевлением глазами, на этот раз без малейшей тени смущения. — Мы придумаем свою собственную историю! — Свою историю? — Да! Это не должно быть слишком сложно. Ведь, по сути, все истории начинаются одинаково. — Как? — Однажды, давным-давно… — Что это у вас тут такое? — раздался за спиной Никко приятный женский голос. — Мари! — девочка широко улыбнулась, поворачиваясь к незаметно подошедшей Лазарус. — У нас с Мерфи бессонница. Она из-за стресса. — Вот как? — женщина удивлённо приподняла брови, взглянув на робота-полицейского. Он встретил её взгляд абсолютно бесстрастно. Но всё же Мари могла поклясться, что в этот момент Мерфи, если бы мог, пожал плечами. — Мы решили придумать историю, — пустилась в разъяснения Никко, — которая помогла бы скорее уснуть. Только она не должна быть детской. — Интересно, — похвалила затею доктор, сдерживая улыбку. — И о чём же ваша история? — Пока не знаю, — на мгновение лицо девочки приобрело расстроенное выражение. — Может, ты нам поможешь? — Боюсь, из меня плохой рассказчик, — развела руками Мари. — Мне привычнее иметь дело с микросхемами и программными кодами. — Ну, пожалуйста, Мари! — взмолилась Никко. — Мерфи, попроси её! — Пожалуйста, доктор Лазарус. На этот раз Мари пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Уж больно умилительной выглядела эта картина: маленькая девочка и киборг на пару уговаривают её рассказать им сказку. — Ну, хорошо, — сдалась Мари, подтягивая поближе ещё один ящик, чтобы устроиться по другую сторону от робота-полицейского. — Только потом не жалуйтесь, что я вас не предупреждала. — У вас получится, — заверил её Мерфи, а Никко ободряюще улыбнулась. — И на чём вы остановились? — На «однажды, давным-давно…», — сообщила Никко. — Негусто вы насочиняли, — усмехнулась Мари, удивляясь, как это Мерфи даже в его нынешнем состоянии удаётся сохранять полную невозмутимость. — Ты пришла, когда мы только-только начали. — Хорошо-хорошо, — подняла обе руки в примирительном жесте Мари. — Тогда давай так. Ты начинаешь, а я буду продолжать. — А что будет делать робо? — нахмурилась девочка. — Слушать, — отозвался Мерфи. — Ну вот, все при деле, — снова улыбнулась Мари. — Давай, Никко. — Однажды, давным-давно… — В далёком-далёком королевстве, — подхватила Лазарус, — жила в замке юная принцесса. Замок стоял в самом центре большого красивого города, в котором жили самые счастливые люди во всей стране. Все любили принцессу: и мудрый король, и добрая королева, и её свита, и подданные. Каждый из них старался сделать всё, чтобы юная принцесса была счастлива в своём замке. — Но иногда принцессе становилось скучно за высокими каменными стенами. И тогда она, сидя в своей комнате в одной из самых высоких башен замка, мечтала о том, что когда-нибудь она сбежит и, наконец, сможет жить так, как ей хочется. — Мудрые наставники пытались убедить принцессу в том, что ей не следует покидать замок надолго и без должного сопровождения. Ведь сколь бы ни был красивым и светлым город, и как бы ни были добры его жители, даже на его улицах маленькую девочку, а уж тем более наследницу королевского престола, могло поджидать множество опасностей. — Но вот только принцесса была очень храброй. Она не боялась ни темноты, ни холода. Она очень любила город и знала его, как свои пять пальцев. Она сумела бы найти в нём нужный путь даже самой глухой ночью. Всякий раз она пыталась объяснить это своим приближённым, но они отказывались её слушать. — Чтобы удержать принцессу от глупых поступков, наставники и няни покупали ей множество удивительных игрушек. Были у неё и говорящие куклы, и диковинные механические звери, и кукольные домики. Эти домики были точно настоящие, только уменьшенные в несколько раз. В них можно было разжечь крошечный камин, и тогда из миниатюрной трубы на крыше начинал идти дым. — Но самой-пресамой любимой игрушкой принцессы была фигурка рыцаря в серебряных доспехах, которую однажды подарил ей отец-король. Она знала, что точно такой же настоящий живой рыцарь и днём и ночью стоит на страже порядка в королевстве. И если когда-нибудь с ней случится что-то плохое, то он обязательно придёт на помощь. Мари приподняла одну бровь и украдкой взглянула на Мерфи. Даже если робот-полицейский и уловил некую аналогию в словах девочки, то не спешил подавать вида. — Вера в бесстрашного рыцаря прибавляла храбрости и без того храброй принцессе. Однако как бы ни был силён и отважен рыцарь в серебряных доспехах, но он был один, а под его защитой было целое королевство. И не всегда он мог явиться по первому зову о помощи к тем, кто его звал. Никко недовольно поджала губы, метнув при этом колкий взгляд в сторону Мари. Девочке явно пришлось не по душе то русло, в которое она попыталась завернуть их рассказ. Доктор Лазарус умудрилась встретить этот взгляд с самым невинным выражением лица, на которое только была способна. — И всё же однажды принцессе удалось обмануть своих нянек. Дождавшись момента, когда стража на воротах замка задремала, принцесса выбежала за стену и оказалась на свободе, — продолжала с завидным упорством гнуть свою линию Никко. — Поначалу город за стенами замка встретил принцессу приветливо. Прохожие ей улыбались и махали руками при встрече. Пока она гуляла по знакомым улицам, продавцы сладостей угощали её конфетами, а булочники — ароматными пышками. Но вот начало вечереть. Прохожих становилось всё меньше, а двери магазинчиков закрывались одна за другой. Жители города торопились вернуться в свои тёплые дома, поближе к очагу и столу, накрытому к ужину. Очень скоро принцесса обнаружила, что осталась на улице совсем одна. — Но принцесса всё равно не желала возвращаться в замок. Она продолжала бесстрашно шагать вперёд. Её путь освещали яркие уличные фонари, свет от которых гнал прочь темноту и мрак. — Увлёкшаяся своим приключением принцесса не заметила, как из одного тёмного переулка, до которого не доставал свет чудесных фонарей и который оставался в тени даже в самый из солнечных дней, вышли четыре одетые во всё чёрное фигуры. Они схватили девочку, запрыгнули вместе с ней в поджидающую неподалёку повозку и умчались прочь. Никто не рассмотрел их лиц и не запомнил направления, в котором скрылись похитители. О пропаже принцессы в замке стало известно лишь наутро, поскольку никто из придворных не знал, что девочка сбежала. К этому времени похитители были уже очень далеко. — Тогда сам король распорядился, чтобы в погоню за похитившими принцессу негодяями отправился благородный рыцарь в серебряных доспехах! Он гнался за ними на своём вороном коне три дня и три ночи и, наконец, сумел догнать. Мари показалось, что лицо робота-полицейского в этот момент приобрело чуть более напряжённое выражение. Сюжет выдуманной на ходу сказки неотвратимо приближался к своей кульминации. — Понимая, что им не скрыться от погони, похитители остановились возле высокого обрыва. Они выскочили из своей повозки и заставили маленькую принцессу ступить на самый край, за которым была бездонная пропасть. «Отпустите её, или никто из вас не уйдёт отсюда живым», — пригрозил им рыцарь. Но разбойники только посмеялись ему в лицо. «Ты не успеешь перебить нас и спасти ей жизнь. Поэтому не тебе здесь приказывать!» — ответили они. — Рыцарь знал, что они правы, но он и не думал сдаваться, — нервно переплетая пальцы, добавила свою часть Никко. — Разбойники велели рыцарю слезть со своего верного коня и отбросить в сторону меч. А когда рыцарь выполнил все их требования, то они рассмеялись пуще прежнего. «Глупый рыцарь», — сказали они. «Неужели ты и вправду подумал, что нам есть дело до этой девчонки? Долгое время мы вынашивали план, как заманить тебя в ловушку. Ведь если королевство лишится своего лучшего защитника, то оно не сможет долго противостоять силе короля разбойников». И тогда все четверо, вмиг позабыв о принцессе, выхватили свои мечи и как один бросились на рыцаря. А рыцарю не оставалось ничего иного, кроме как сражаться с ними голыми руками, полагаясь лишь на свою силу и отвагу. — Доктор Лазарус? — деликатно подал голос робокоп. — М? — Мари встрепенулась всем телом, выныривая в реальность из мира собственных фантазий. Робо повёл глазами в сторону, и Мари, проследив за его взглядом, увидела, что Никко уже тихонько посапывала, устроив голову на колене Мерфи. — Кажется, я немного увлеклась, — виновато улыбнулась женщина. Мари встала с ящика и осторожно подняла малышку на руки. Никко даже не проснулась, только что-то пробормотала сквозь сон, теснее прижимаясь к её плечу. Направляясь в ту часть убежища, где располагались спальные места, Мари старалась шагать как можно аккуратнее, чтобы не потревожить девочку. — Доктор Лазарус? — вновь тихо окликнул её робот-полицейский. — Да, Мерфи? — Чем закончится эта ваша история? На секунду Мари задумалась, но затем лишь покачала головой. — Почему бы тебе самому не придумать финал? Уверена, Никко будет рада услышать его от тебя. Только, — она вновь обернулась, — постарайся, чтобы он вышел счастливым. Ей это нужно. Это нужно всем нам. Когда Мари ушла, унося на руках спящую Никко, Мерфи вновь прикрыл глаза. При этом губы киборга едва заметно шевельнулись, беззвучно произнося фразу, с которой начинается любая хорошая сказка: — Однажды, давным-давно…