We can do the rest.

Дождь капает на простыни, и Шото чувствует запах баранины в духовке. Это то, что он замечает, когда окно запотевает от его дыхания. Кацуки смеётся ему в шею, и он прислоняется щекой к прохладному стеклу. — Кацу, — бормочет он, улыбаясь в волосы Кацуки. — Мы как бы не одни. Прекрати, — смеётся он, отталкивая Кацуки. — Кацуки, — обращается он, когда зубы Кацуки скользят по его челюсти. — Не слишком ли ты много выпил, дорогой? Кацуки останавливается, чтобы свирепо посмотреть на него, и это заставляет Шото снова рассмеяться. — Эй, — говорит он, наклоняясь, чтобы быстро поцеловать. Он всё ещё прижат к стене и окну, холодное стекло касается его шеи. — Эй, ты в порядке? Кацуки целует его в ответ, кивает, правой рукой вцепившись в футболку Шото, а левой прижимаясь к окну, словно он накаченный футболист, который решил подкатить к Шото в раздевалке группы поддержки. Шото не знает, когда он начал сравнивать свою жизнь с американскими фильмами про школьников или считать себя чирлидером, но кажется, ему это нравится. — Да, — отвечает он. — Просто нервничаю. Немного. Шото улыбается, проводит рукой по щеке, прежде чем легонько хлопнуть по ней. — Это просто наши друзья, — тихо говорит он, а затем: — Слушай, мы не обязаны. Если мы не готовы или что-то в этом роде, мы можем подождать. Кацуки лишь закатывает глаза и целует Шото в щеку. — Верно, — растягивает он. — Ты бы видел выражение своего лица. Ты, блядь, светишься или типа того. Шото яростно краснеет, отталкивает его, а потом притягивает за петли ремня. — Ты же понимаешь, что я при всём желании не могу забеременеть, не так ли? — насмешливо спрашивает он прямо в губы Кацуки. — Как бы мы ни старались. Это так не работает. И я не свечусь, большое тебе спасибо, я просто взволнован. Кацуки улыбается, кусает его за мочку уха и переплетает их пальцы. — Серьёзно, — говорит Шото. — Не стану этого делать, пока ты сам не захочешь. Кацуки требуется секунда на ответ. Он кивает с таким выражением лица, что Шото понимает, насколько все серьёзно. — Да, — отвечает он, сглатывая. — Да, давай, блядь, сделаем это. Шото должен был заметить, как Кацуки задерживается у него за спиной, когда они выходят из комнаты, как дрожат пальцы Кацуки, как он тормошит волосы и как улыбается, прикусив губу. Но Шото не замечает, потому что – и это чувство он запомнит ярче, чем что-либо иное – этот момент, сейчас, самый счастливый, что был у него за всю жизнь. — Куда ты пропал? — подозрительно спрашивает Изуку, когда они возвращаются в гостиную. Шото тянет Кацуки за собой и устраивается рядом с ним на диване. Все собрались на воскресный обед. И собравшиеся восприняли этот надуманный предлог довольно хорошо, что обнадёживает, так как им не по сорок лет, чтобы собираться в такую рань. Изуку проверяет мясо в отсутствие Кацуки, а Шото не лезет на кухню, хотя он хорош в мытье посуды. Очако свернулась калачиком на диване с бокалом вина, а Киришима и Мина ведут себя отвратительно пиная друг друга под кофейным столиком. Иида меняет лампочку, потому что ни Шото, ни Кацуки понятия не имеют, как это делается. Хотя по ним это незаметно. — Мы умопомрачительно потрахались, удивлён, что ты нас не слышал, — огрызается Шото без особой причины, но Киришима просто качает головой. — Врёшь, твои волосы не растрёпаны, — парирует он, а затем добавляет, когда на него бросают вопросительные взгляды: — Что?! Я жил с тобой. Когда вы двое начали заниматься этим, как кролики, я запомнил, как ты выглядишь после оргазма. Шото моргает ещё раз, просто чтобы заставить его раскраснеться и заёрзать. — Занимательные умозаключения, — медленно произносит он. — Значит, ты собираешься написать мою биографию? Наполнить её подобным материалом? Все смеются, кроме Кацуки, который словно где-то за миллион миль отсюда, и все это замечают. — Ты в порядке? — спрашивает Очако, выглядывая из-за спины Шото, чтобы посмотреть на него. — Ты словно окаменел. — Затем она смотрит на Шото и прищуривает глаза. — А ты выглядишь слишком довольным. Что происходит? — Что происходит с чем? — задаёт вопрос Изуку, вытирая руки о джинсы, когда возвращается. — У тебя приступ астмы? — спрашивает Мина, уставившись на Кацуки, а Киришима снова толкает её локтем, надувая губы. — Вот ты никогда не спрашиваешь меня про приступ астмы, — говорит он, а она просто смеётся, целует его и наклоняется вперёд за своим напитком. Шото вздыхает. — Поскольку у Кацуки, возможно, самое худшее бесстрастное лицо во все времена, — начинает он. — Мы можем рассказать прямо сейчас. Четыре пары бровей заинтересованно приподнимаются. Изуку просто улыбается, глядя в пол, и слегка кивает Шото. Он понятия не имеет, что это значит, но Изуку подозрительно наблюдателен в подобном, поэтому Шото оставляет это без внимания. — Эм, — говорит он, поворачиваясь к Кацуки. Тот просто качает головой и слегка сжимает его бедро. — Хочешь ты скажи? — шепчет ему Шото, а Кацуки просто бросает на него взгляд, как бы говоря: “Мы оба с тобой знаем, что ты всё равно встрянешь", и целует его нежно. — Мы здесь для того, чтобы посмотреть с первых рядов, как вы снимаете домашнее порно? — громко спрашивает Киришима, и, похоже, эта идея его не отпугивает. Кацуки отпихивает его, а Шото закатывает глаза. — А я здесь для этого, — отвечает Очако, бросая на Изуку своего рода извиняющийся взгляд. Он не отвечает ей, просто двигает головой, чтобы Шото продолжал. — Ну так что, — одновременно произносят Иида и Киришима, на что Шото стонет в ладони. — Надо было отправить долбанное электронное письмо, — говорит он Кацуки, и тот просто смеётся ему в ухо, на секунду потирая плечи. Может, им стоит вместо этого снять домашнее порно. Может, так было бы проще. — Просто скажи, — шепчет Кацуки ему на ухо, и ладно, думает Шото, да, просто скажи. — Итак, — начинает он, хлопнув в ладоши. — Эм, у нас есть, типа, объявление? Вроде того? Мы назовём это объявлением? — Он спрашивает Кацуки, и тот кивает. — Чёрт, ладно. Итак, я. — Говорит он, останавливаясь и оглядываясь на Кацуки каждые две секунды. — То есть мы решили некоторое время назад, наверное? Месяца четыре или пять назад? Сколько месяцев? — Четыре или пять, — уточняет Кацуки, и Шото кивает. — Видите, вот за что я его люблю, он помнит месяцы, — говорит Шото, похлопывая Кацуки по ноге. Все смеются, вероятно, потому, что замечают, как он нервничает, но всё в порядке. — А, да, эм, четыре или пять месяцев назад мы решили, типа – и запаситесь терпением, потому что это, как бы чертовски сложный процесс без участия матки – мы решили, что мы, ну. Мы хотим завести ребёнка? Вроде того? Нет, определённо. — Поправляет он. — Мы, вроде как, абсолютно точно хотим завести ребёнка. Больше всего на свете ему сейчас необходимо перевести дух. И он рад, что комната наполняется яркими звуками. Рука Кацуки крепче сжимает его плечи. Очако радостно вскрикивает и бросается на Изуку. — Я знала, что ты о чем-то подозревал! Я знала, что мы купили шампанское не просто так! И Изуку просто поднимает руки в знак капитуляции. Шото разберётся с ним позже, потому что, чёрт его дери, откуда ему знать? Киришима смеётся так, словно это самая прекрасная новость, за всю жизнь, Мина начинает плакать, потому что она, в конце концов, акушерка, а Иида, ну, Иида разбивает лампочку. Иида просто переводит возмущённый взгляд с одного на другого. — В следующий раз, когда будете бросать подобную бомбу, убедитесь, что я не на стремянке, — просит он, но улыбается глазами. От чего Шото чертовски счастлив. В одной комнате собрались его лучшие друзья и смотрят так, словно он сделал то, за что можно гордиться. Его любимый человек обнимает его, целует в щёку, а дальше по коридору в их комнате лежит стопка бумаг, по которым, если повезёт, свободная комната будет занята в течение года. — Что ж, блядь, идите сюда, — наконец говорит Киришима. И как только Кацуки с Шото встают, их сразу же окружают со всех сторон пять человек. Шото немного прослезился, рука Изуку всё ещё обнимала его за плечо. Шото сверлил того взглядом. — Не говори ничего, — пытается огрызнуться он, но безуспешно. — Если заставишь меня плакать, я убью тебя. — Ты уже плачешь, — замечает Изуку, и Шото даже не может возмутиться его проницательности. — Ты знал, — говорит он, бросая взгляд через комнату туда, где Очако и Мина осыпают Кацуки поздравлениями. — Почему ты всегда в курсе? Он пожимает плечами, тихо смеётся. — Заскочил к тебе в офис на прошлой неделе, когда ты был на работе, — признается он. — И на столе увидел кучу бумаг. Шото ещё немного сверлит его взглядом, и Изуку хихикает. — Как далеко вы продвинулись? — спрашивает он, в ответ получает от Шото по голове. — Ты же понимаешь, я не могу забеременеть, — отвечает он, на что Изуку только закатывает глаза. — Имею в виду в процессе. — О. Ну, мы прошли предварительный приём примерно в двух агентствах. Это вроде бы и важно, но в то же время и нет. Всё это чертовски сложная задача, — рассказывает он, а затем его голос смягчается. — Но я так взволнован, понимаешь? Он снова смотрит на Изуку, почти уверен, что не у него одного слёзы на глазах. — Я так горжусь тобой, — говорит Изуку, притягивая Шото в объятия. И чёрт с ним, думает Шото, это его вечеринка, и он будет плакать, если захочет. Через плечо Изуку он видит Кацуки, вытаскивающего противень с картофелем из духовки. Они встречаются взглядами и улыбаются друг другу поверх голов всех присутствующих. Когда Шото оглядывается назад, он удивляется, почему сразу не заметил, как застыла улыбка на губах Кацуки.