Идиоты

Его телефон в какой-то момент просто начал разрываться от звонков. Настолько буйно, что девушке-менеджеру пришлось из-за беспокойства посетителей спортивного зала позвать его в раздевалку. У Вэй Усяня был выходной, его друзья точно знали, где он, и просто так его было некому и незачем искать. Ну, чтобы телефон бесконечно орал в шкафчике от входящих. Причем орал он непрерывно, будто ему весь город разом позвонить решил. Всё бы ничего, но звонила ему в основном семья. Отец, мать, Цзян Фэнмянь, Цзян Чэн и Цзинь Яньли. Вот звонок цзецзе он и принял. — Чт… — Вэй Усянь хотел спросить «что случилось», но заткнулся, услышав рыдания из динамика. — А-Ли, что случилось? — Усянь? — со всхлипами спросила цзецзе. Так, а она думала кому звонит? Что-то он ни черта не понимает. — Да, что случилось, почему ты плачешь? — он бы ещё спросил «что, кто-то умер?», а вдруг если да. — Вэй Усянь, где ты?! — а это уже Цзинь Цзысюань. — В зале. В смысле, у меня тренировка. Что происходит? — какого чёрта? Что он упустил за час с лишним, пока занимался? — Скинь свою геолокацию, срочно, — требует Цзинь Цзысюань, пока на заднем плане Цзинь Яньли натужно всхлипывает. — Ладно, сейчас брошу, — ему несложно. Он даже звонок не прекращает для этого. — Мы скоро приедем, — слова господина Цзинь не то чтобы сильно радуют. Звучит даже как угроза немного. У этого разговора, к сожалению, есть свидетели. Их немного, но ловить на себе любопытные взгляды неприятно. Как в школе, когда ты натворил что-то и тебя тащат в класс наказаний. Из-за неопределенности, что делать и как быть, Вэй Усянь тренировку решил закончить и, пока цзецзе с мужем не приехала, принять душ и переодеться. Телефон при этом продолжал звонить, но в беззвучном режиме больше он никого не беспокоил. Цзинь Яньли и Цзинь Цзысюаню понадобилось минут двадцать, чтобы доехать до спортивного зала. Они встретились на парковке перед входом, и заплаканная женщина сразу бросилась Вэй Усяню на шею, а потом какое-то время ощупывала его, проверяя, всё ли на месте. А на месте было всё. Он уверен, что ничего не терял. — Что случилось-то? — ну это же ненормально, что все ведут себя как будто небо упало. — Нам сказали, что тебя нашли… Ну… Мёртвым, — слово «мёртвый» Цзинь Цзысюань прошептал, ещё и рот рукой прикрыл, Вэй Усянь его еле услышал. — Кто сказал? — откуда вообще они это взяли, что он и вдруг мёртв. — Отец позвонил, — дрожащим голосом ответила Цзинь Яньли. — Ему и твоим родителям из полиции позвонили. — Ничего не понимаю, — Вэй Усянь потёр виски. — Шутка про то, что все китайцы на одно лицо, вышла из-под контроля. Это действительно несмешно. Где-то нашли труп и кто-то его опознал как Вэй Усяня? Каким образом? По каким признакам? — Тело нашла женщина у порога твоей съёмной квартиры, она вызвала полицию. Позвонили лэндлорду, спросили, кто проживает, он ответил, и они по своим каналам вышли на старших и начали им звонить, — Цзинь Цзысюань был возмущён, и Вэй Усянь его понимает. То есть нашли какой-то труп. Вышли на лэндлорда, толком не разобрались и начали всех обзванивать? Что за бред. В смысле, опознание разве так проводят? Он думал, это позже делают. Ну, в морге или ещё где. Или он фильмов пересмотрел? — Квартира была вскрыта, — добавляет важную деталь Цзинь Яньли. — Ещё веселее, — выдыхает Вэй Усянь. — А это всё в смысле прямо сейчас происходит? То есть вот прям сейчас? Насколько он понимает — да. Просто он хочет понять, о какой квартире идёт речь. Потому что, если бы это было о той, где он живёт сейчас, у него были бы пропущенные от друзей, которые сегодня дома, но звонков нет. Значит, это его прошлая квартира, с которой Вэй Усянь съехал не так давно. И… Когда он забирал вещи, то встретил соседей. Пару. Эмигрантов из Китая. Это же не может быть… Тот парень. — Да, полиция ещё на месте, — голос Цзинь Цзысюаня возвращает Вэй Усяня в реальность. — Мне нужно туда поехать, — он должен, во-первых, заявить о том, что жив, а во-вторых, увидеть тело. Если это тот приветливый парень… Новый сосед. То кто-то должен позаботиться о его жене. Не он в смысле. Кто-то из диаспоры. Нельзя оставлять женщину одну. Ей может быть нужна помощь. — Да, хорошо, поехали, — Цзинь Цзысюань машет рукой в сторону своей машины. А у Вэй Усяня мотоцикл на парковке. Впрочем, с ним не должно ничего случиться за пару часов. Ну, или дней. Сев в машину к господину Цзинь, Вэй Усянь достаёт телефон. Звонки всё ещё поступают. Сейчас на экране горит входящий от матери. Чёрт. Надо ей ответить. — Мам, я жив, — сразу говорит в микрофон Вэй Усянь, приняв вызов. — А-Ин… — сначала из динамика слышатся неразборчивые странные звуки, затем всхлипы, и мать, наконец, выговаривает его короткое имя. — Со мной всё хорошо. Я в порядке. Цзинь Цзысюань везёт меня на место, где нашли тело, вы не там? — ну, просто странно получается, они панику подняли до того, как сами приехали, увидели тело или что? Это всё звучит как какая-то дичь полная. Ему очень хочется посмотреть в глаза тем полицейским, которые устроили весь этот пиздец. — А-Сюань, тебе не нужно позвонить господину Лань и сказать, что с Усянем всё в порядке? — Вэй Усянь слышит вопрос Цзинь Яньли, обращенный к мужу. А, то есть про это ещё и Лань Ванцзи рассказать успели? Совсем, что ли, уже? — Точно, сейчас позвоню ему, — и это говорит человек за рулём. Они его целым-то довезут? — Мам, так где вы? — снова спрашивает Вэй Усянь. — В участке. Я скину адрес, — женщина вроде начала успокаиваться, судя по голосу. Ну хоть уже что-то. Хорошо, если она сможет объяснить остальным, что он жив. Потому что происходит какая-то хрень, и Вэй Усянь совсем не рад, что она касается его жизни. На всякий случай он пишет сообщение друзьям о ситуации. Чтобы они были в курсе. Ну так, мало ли. А то слухи очень быстро распространяются. До его прошлого места жительства они доезжают быстро. Оно недалеко от зала, где он до сих пор занимается, так что дорога и правда короткая. Поднявшись вместе на нужный этаж, Цзинь Цзысюань пытается прикрыть глаза жене, чтобы та не увидела ничего… Пугающего? Ну, в смысле труп. Но к моменту, когда они выходят из лифта, тело уже упаковано в мешок, видны только следы крови на белой стене и одну распахнутую квартиру. Его квартиру. Коридор прямой, поэтому вся картина происходящего очень… Хорошо видна. Вэй Усянь взглядом находит своего бывшего лэндлорда, и тот, когда видит его, пытается протолкнуться через толпу полицейских и людей в халатах. — Вэй Усянь, ты живой, боже мой, слава господу, — вот так люди и становятся верующими? — Вэй Усянь? — один из офицеров реагирует на имя и смотрит на него с сомнением. Да, он Вэй Усянь. И он почти уверен, что он один-единственный Вэй Усянь. Если бы был какой-то другой, он бы о нём наверняка знал. Ему нет смысла спорить, он просто достаёт документы и показывает их полицейскому. Всё. По идее этого достаточно. — Вы жили в этой квартире? — кивок в сторону распахнутой двери. — Да, но я съехал отсюда, — причём уже достаточно давно, полтора месяца или даже два назад. Ну, в общем, не вчера это было. — Давно съехали? Заезжали сюда после переезда за какими-нибудь вещами? — полицейский спрашивает, и Вэй Усянь пытается вспомнить точные даты. — Давно достаточно. Полтора-два месяца назад. Больше не заезжал, но у меня остался ключ, Рик сказал, что я могу его оставить, всё равно замки менять перед новыми жильцами, — вообще, они с лэндлордом просто никак не могли встретиться, чтобы он отдал ему ключ. Вот тот у него и болтался в связке. — Ясно, спасибо, — кивнул офицер. — Можете проехать с нами в участок? Нам, скорее всего, будет нужно задать вам ещё пару вопросов. И… Успокоить ваших близких. — Я могу взглянуть на тело? — Вэй Усянь ловит на себе удивлённый и настороженный взгляд полицейского. — Когда я съезжал, встретил у лифта пару. Они оба китайцы, парень и девушка. Если это тот парень, то его подруге может понадобиться помощь. Эмигрантам сложно приходится. Если девушка окажется одна, без поддержки, да ещё и с фактом того, что её парня убили в чужой стране… Это же ужасно. — Только быстро… — подумав, соглашается офицер. Не то чтобы Вэй Усянь часто видел трупы в своей жизни. Вообще-то ни одного. Но он посмотрел за свою жизнь достаточно фильмов ужасов, чтобы просто не грохнуться в обморок от вида мёртвого тела, крови и запаха. Он смотрел не больше десяти секунд и этого было достаточно, чтобы понять, что больше ничего подобного Вэй Усянь в своей жизни видеть не хочет. — Это он. Тот парень, — к горлу подступила тошнота. — Вы уверены? — ну, хороший вопрос, учитывая, что полицейские уже один раз ошиблись. — Да, — Вэй Усянь кивнул. — У него при себе были какие-то вещи? Видимо, нет, раз тело не смогли опознать. — Нет, даже ключей, — полицейский покачал головой. — Нет ключей… — отойдя в сторону, Вэй Усянь двинулся влево от своей двери, дальше по коридору. Если у его соседа не было с собой ничего, значит, он просто вышел из своей квартиры. Двери здесь с разными замками, не все из них самозапирающиеся. Толкая двери по коридору, Вэй Усянь быстро нашёл незапертую. Внутри было тихо, горел свет. И никого не было. — Это его квартира, — указав на открытую дверь, Вэй Усянь отошёл в сторону, пропуская полицию. Цзинь Цзысюань и Цзинь Яньли топтались в стороне, молча наблюдая за происходящим. В качестве свидетелей его адекватности, если что, выступать будут. Чем дольше он находился в этом месте, тем больше вопросов у него было. Почему полиция не проверила коридор? Как не соотнесла отсутствие ключей или других вещей у трупа и сломанный замок в его квартиру? Кто слил информацию о преступлении? Где женщина, которая обнаружила тело? Пока он собирал вопросы в кучу, офицеры, осмотрев квартиру, нашли документы мужчины. Теперь личность была установлена верно. Но проблему это не могло решить. Человек уже мёртв. — Давайте поговорим в участке, — просит полицейский, с которым говорил до этого Вэй Усянь. — Мы на своей машине, скажите адрес, — подаёт голос Цзинь Цзысюань. Их трое, и они ничего плохого не сделали, так что настаивать на том, чтобы они ехали в участок в полицейской машине, нельзя. Даже лэндлорд ехал в участок отдельно. Адрес, который им назвали, совпал с адресом, который прислала ему мать. Так что Вэй Усянь ждал ещё встречу в родственниками. Какой-то хреновый у него выходной. В участок ехали молча. Как-то не располагала ситуация к разговорам. Припарковавшись на парковке участка, Вэй Усянь вошёл внутрь за Цзинь Цзысюанем и Цзинь Яньли. Их присутствие и то, что они вошли в зал ожидания первыми, служило неким сдерживающим фактором для той толпы родственников, которая уже находилась внутри. По крайней мере к нему никто не кинулся. — А-Ин… — ну, кроме матери. Но она это сделала шагом, а не бегом, и говорила тихо. — Всё хорошо, я цел, видишь, — он осторожно обнял её за плечи. По тому, как она не стала отстраняться, было ясно, что его мать действительно испугалась. Они уже давно не проявляли друг к другу какого-то тепла или нежности. Из-за постоянных конфликтов и ссор это стало актом протеста. Демонстрацией неприятия. И Вэй Усянь привык к этому. Но сейчас всё же была особая ситуация. — Обратно поедешь с нами, — отец подходит тихо, смотрит, как обычно, прямо и хмуро, как будто Вэй Усянь в чём-то виноват. — Домой. Конечно, никакой вины его в произошедшем нет. И никто его не ругает и не собирается наказывать или ещё что-то вроде этого. Все просто напуганы. Ему даже спорить не хочется. Сейчас это будет глупо. Хотя ехать в родительский дом нет никакого желания. Цзян Чэн, стоящий в стороне и сверлящий его гневным взглядом, ждёт, что Вэй Усянь, как обычно, начнёт протестовать. Потому что это то, что он обычно делает всегда. Этого ждёт и Цзян Фэнмянь. Только, в отличие от сына, мужчина рад, когда Вэй Усянь не говорит и слова против. Господин Цзян второй человек, который не боится или не стесняется его обнять. По нему видно, что он волновался. Точно не меньше, чем родители самого Вэй Усяня. И он знает почему. Видит, как переглядываются Вэй Чанцзэ и Цзян Фэнмянь. Старых любовников хорошо видно именно по взглядам. Слова здесь уже не нужны, если вы вместе больше двадцати лет. Ему больше непонятно, как это могут не замечать другие. — Вэй Усянь? Пройдите в кабинет, пожалуйста, — его зовёт девушка в служебной форме. — Зачем? — спрашивает Цзян Фэнмянь. которому приходится отпустить Вэй Усяня. — Всё в порядке. Я сам хочу пойти, — опередив полицейскую, говорит Вэй Усянь. Мать пытается удержать его, взяв за руку. Она держит его слишком слабо, так что высвободиться очень просто. Остальные присутствующие молчат. Только смотрят с разной степенью обеспокоенности. Все, кроме Цзян Чэна. Тот просто, как обычно, недоволен. Кабинет, в который его пригласили, похож на допросную из британского сериала. Звукоизолированная коробка с жалюзи на окнах. По интерьеру так вообще обычный кабинет. Никаких тебе одного стола, двух стульев и свисающей с потолка одинокой лампы. Вполне уютное место. Он садится на стул, на который ему указывает девушка в форме. Напротив него сидит мужчина в костюме. Возможно, начальник отдела или кто-то типа него. В своей жизни Вэй Усянь близко с полицией не сталкивался. Никогда не было нужды. Всегда были люди выше и с более широкими полномочиями, с которыми было выгоднее иметь отношения. — Вэй Усянь, верно? — мужчина спрашивает, он кивает в ответ. — Меня зовут Рой Ларнер, я начальник следственной группы. Это дело буду вести я. — Понятно, — ну, он рад, что этим кто-то будет заниматься. — Где вы были сегодня с двенадцати дня? — Рой спрашивает спокойным, немного отеческим тоном. Это на Вэй Усяне не работает. Хотя ему приятно, когда на него не давят. — Я приехал с работы с друзьями в начале седьмого. Лёг спать примерно в восемь, спал до половины четвертого, — то есть он был дома. — Это может кто-то подтвердить? — хорошо, что да. Иначе как-то глупо стать подозреваемым. — Да, мои друзья. Мы живём вместе и вместе работаем, — хорошее всё же решение было поселиться вместе. — Прекрасно, — начальник следственной группы удовлетворённо кивает. — Вы знали жертву? — Мы разговаривали один раз в коридоре, — ах, да, и он сказал, где живёт. Может, его сосед хотел что-то попросить? Или позвать его куда-нибудь днём? Что обычно делают дружелюбные соседи? — Он знал, где вы живёте? — логичный вопрос. — Да, — кивнул Вэй Усянь. — Но вы не живёте в этой квартире уже почти два месяца? — ещё один логичный вопрос. — Да, — это так, он там не живёт. — Ваши соседи об этом не знали? — этот Рой думает, что, съезжая, Вэй Усянь должен был в каждую дверь постучать? — Да, я почти не общался с соседями. Я работаю в ночную смену, днём сплю. Не очень располагает к близкому общению с соседями. Да и самих соседей немного, — на их этаже все квартиры сдаются и жильцы часто меняются. — И с этим мужчиной вы близко не общались? — эй, он же сказал, они один раз всего говорили. — Когда мы встретились у лифта, он сказал, что они с девушкой недавно переехали. Я порадовался за них, сказал, что это хороший район. Они сказали, в какой квартире живут, я тоже сказал в какой. Но мы после этого больше не виделись и не говорили, — потому что он уехал и больше не возвращался. Может, ему не стоило показывать свою квартиру? Но в тот момент это показалось ему нормальным. Типа… Он же не знал точно, долго ли ему нужно будет жить на территории итальянской диаспоры. Та квартира была удобной. Она ему нравилась. Он бы с удовольствием вернулся туда, даже если ненадолго. Тем более, что лэндлорд тянул с ремонтом и сменой замков. — Как вы думаете, вас могли перепутать с этим мужчиной? — этот вопрос показался Вэй Усяню почти смешным. — А разве соседка, которая нашла тело, не перепутала нас? — в смысле этого парня же кто-то опознал как его. — Действительно. Она признала в нём человека, живущего в вашей арендованной квартире, — согласился Рой. — Нападавший… Мог тоже ошибиться. На вид у нас с тем парнем почти одна комплекция, — ага, а ещё короткие волосы, загорелая кожа. Черты лица разные, но, может, нападавший в лицо не всматривался. — Многие знали о вашем переезде? — у начальника следственной группы всё ещё не кончились вопросы. Это начинало утомлять немного. И нервировать. Но он же сам этого хотел, так что нечего киснуть. Гражданский долг свой, по сути, выполняет же. — Нет, я не говорил о переезде почти никому. У меня довольно сложные отношения с семьёй из-за работы и разного представления о том, чем мне по жизни следует заниматься. Ну, и я недавно расстался с очень навязчивым парнем. Не хотелось проблем, — решил сразу объяснить причины Вэй Усянь. Он взрослый человек, который вообще не обязан ни перед кем отчитываться о том, где, как и с кем он живёт. Это вполне естественно. Рой задал ему ещё пару вопросов. О «навязчивом парне», о том, не было ли в квартире Вэй Усяня каких-то особо ценных вещей, которые могли бы стать причиной взлома. Спрашивал, нет ли у него недоброжелателей или кого-то, кто мог бы хотеть прибить его. А такие люди были. Вон, Цзян Чэн, например, за этим стеклянным аквариумом. С радостью бы его собственными руками удушил или сломал ему что-нибудь. Но Вэй Усянь предпочёл сказать, что нет, конечно нет. Вообще, какие недоброжелатели, вы посмотрите на него, он же солнышко во плоти. Ну какие у него могут быть враги. Когда он спросил Роя о камерах видеонаблюдения, тот помрачнел. На записях, как выяснилось, не было видно ничего полезного. Квартира Вэй Усяня не попадала на запись. Только ближайшие к лифту квартиры. А недалеко от его двери был спуск на пожарную лестницу, где камеру изъяли на ремонт и до сих пор не вернули. Подозрительно… О чём Вэй Усянь успел забыть, так это о своём телефоне. У него это вообще легко происходит. Не слышит, не видит, всё забывает о существовании. И про фразу, брошенную в машине цзецзе про Лань Ванцзи, он тоже забыл. Но, в его оправдание, сразу вспомнил. Как только увидел через стекло кабинета-аквариума ворвавшегося Лань Ванцзи в отделение полиции. — А это случайно не тот навязчивый бывший? — судя по скрежету ножек стула по полу, Рой встал. — Нет, это недо-нынешний, — соврал Вэй Усянь. Да, да, врать полиции нехорошо. Но у Лань Ванцзи был такой дикий вид, что он испугался, что его задержат. Толпа из знакомых и родственников Вэй Усяня смогла задержать господина Лань, вероятно, вопросами, какого хрена он здесь забыл. Судя по виду Цзинь Цзысюаня, оправдываться пришлось именно ему. Ну да. Это же он приятелю всё не задумываясь растрепал. Кстати, о трепачах. Надо будет позже спросить у родителей, кто им слил информацию об убийстве. По-любому это кто-то из участка. Иначе бы они не узнали. Присутствие посторонних, да ещё и не самых приятных людей, удержало Лань Ванцзи от того, чтобы броситься к Вэй Усяню. Тот видел, что мужчина этого очень хочет. Однако под шквалом вопросов, что господин Лань тут делает, особо не потискаешься. А хотелось. В смысле да, он помнит о том, что у Лань Ванцзи как бы невеста, а у него самого принципы и всё такое. Но его как бы вроде как убили. Типа, ну, не его, но как бы его. Мастер объяснений, конечно. В общем, у него третий день рождения, и если в качестве подарка он сможет просто пососаться с Лань Ванцзи в душной каморке — заебись. — На пару слов, — взяв господина Лань за рубашку, Вэй Усянь выдернул мужчину из толпы и потащил… Куда-то. Он не знает куда, но тут должно быть какое-то уединённое помещение. Туалет там или лестница. Какое-то место, где нет людей. Главное, идти быстро и не обращать внимания на крики позади. Лань Ванцзи за ним чуть ли не бежал. Обхватил его руку даже, чтобы наверняка друг от друга не отодрали. Вот его бы сейчас кто-нибудь отодрал… Быстро Вэй Усяню удалось найти выход на лестницу. Ввалившись на лестничную площадку, он думал, что набросится на Лань Ванцзи, но тот его опередил. И Вэй Усянь не был против. В сущности, неважно, кто из них кого пытается сожрать. Рвение-то одинаковое. Тут главное только не увлекаться. А то ему только секса на лестнице в полицейском участке не хватало. За такое непотребство очень близко быть задержанными по статье хулиганство. Вот бы сокамерники ахуели. Красоту момента испортили всхлипы. Пальцы, крепко сжимающие одежду Вэй Усяня, дрожали. Он открыл глаза и честно увидел самое красивое зрелище, которое, наверное бы, только мог. Лань Ванцзи в слезах. У него такого в жизни ещё ни разу не было, чтобы хотелось выебать плачущего человека. Господи, о чём он вообще думает в такой момент. Фу таким быть, фу. — Эй, тише, всё хорошо, — обхватив лицо Лань Ванцзи ладонями, Вэй Усянь вытер крупные капли слёз с чужих щёк. Они были почти одного роста. Не нужно было далеко тянуться или наклоняться, чтобы прижаться своим лбом ко лбу господина Лань. — Я здесь. Со мной всё хорошо, — вот теперь и ему плакать хочется. Но тут одного рыдающего человека достаточно. Если оба сейчас начнут, никто вообще не успокоится. Лань Ванцзи к нему тянется. Прижимается, высвободив лицо, обнимает его крепко. Сколько они так стоят, он не знает. Стоят и стоят. Кому надо, подождут. Вэй Усянь гладит мужчину по голове, осторожно перебирает пальцами чужие длинные волосы. Шепчет на ухо, что всё хорошо. Всё в порядке. Это просто ошибка. Что всё обошлось. Он не говорит, что не надо плакать, не просит Лань Ванцзи успокоиться. Глупо поступать так с человеком, которому плохо. Господин Лань сам успокаивается. Не может же он вечно плакать. — Я отвезу тебя в другой город. Сниму квартиру. Куплю новый номер и, если нужно, телефон, — хрипло бормочет Лань Ванцзи. — Ванцзи, я никуда не поеду, — они отстраняются друг от друга. И как же на самом деле сложно говорить «нет», когда господин Лань смотрит на него так уязвимо. Хватает того, что он скучает по нему. Того, что ему больно из-за того, что они больше не могут быть вместе. Теперь ещё и это. — Тебе опасно оставаться в Мельбурне, — возражает господин Лань. — С этим я разберусь, если это правда не случайность, — не уступает Вэй Усянь. — Человека убили. На месте этого человека должен был быть… — Лань Ванцзи не договаривает. Не может. — Я, — Вэй Усянь сам заканчивает мысль. — Или это неудачная попытка ограбления квартиры. Господин Лань качает головой, отрицая слова Вэй Усяня. Он, может, и хочет верить в это, но не получается. Страшно. Это Вэй Усянь знает, что никто из его бывших спонсоров не сделал бы такую глупость. Им известно, что он не тот человек, кто стал бы хранить дома действительно ценные вещи. Особенно компромат на важных людей. Для этого у него есть другие места. Не такие очевидные и куда более надёжные. Такие, где никто не додумается искать. — Я ведь… Я ведь не смогу защитить тебя, — голос Лань Ванцзи дрожит от бессильной злобы на самого себя. — Тебе и не нужно, — не удержавшись, Вэй Усянь целует мужчину. Сейчас для них это лучшее успокоительное. Если бы было можно, они остались бы на этой лестнице, чтобы просто бесконечно целоваться. Как жаль, что нельзя. — Похоже, наше свидание придётся перенести, — вздыхает Вэй Усянь. Он искренне расстроен. — Я увезу тебя отсюда, — не соглашается господин Лань. Ну да, как же, увезёт. Увы, не выйдет. — У тебя вышло один раз утащить меня из-под носа семьи, но в этот раз не выйдет, — Вэй Усянь улыбается мужчине. — Мне нужно поехать с ними в этот раз. — Это не опасно? — сомнение в голосе Лань Ванцзи такое очаровательное. — Нет. Не в этот раз, — да и в прошлый тоже было не так уж опасно. Его семья ничего ему не сделает. Ну, кроме снотворного в любую жидкость и попытки запереть под замком. Но это с ним не работает долго. Последний поцелуй с привкусом горечи. Как горький мёд. От того что нельзя, но так хочется, что зубы сводит. Им приходится друг от друга оторваться. И вернуться по отдельности. Лань Ванцзи по просьбе Вэй Усяня уходит через задний выход из участка, а он возвращается в зал ожидания, где, тревожно глядя в телефон, стоит его мать, Цзян Чэн, Цзинь Цзысюань и Цзинь Яньли. — Так вы всё-таки не сбежали, — удивлённо тянет господин Цзинь, привлекая внимание к возвращению Вэй Усяня. — А должны были? — он удивляется. Судя по взглядам, это то, чего от него ожидали. Но это же так банально. К тому же Лань Ванцзи уже один раз его спасал. Зачем повторяться. Госпожа Вэй пишет мужу. Вэй Чанцзэ возвращается с Цзян Фэнмянем. И эти двое, в отличие от Вэй Усяня и Лань Ванцзи, точно делом занимались. Следили, чтобы они не сбежали вместе, а не целовались по неприметным углам. — Ты едешь с нами домой, — с видом готового спорить твёрдо заявил господин Вэй. — Ага, — к чему это? Он ведь до этого уже согласился. Из кабинета-аквариума выглянул начальник следственной группы. Он ничего не сказал, окинул всех присутствующих в зале взглядом и, заперев дверь, опустил жалюзи на двери и окнах. Это вроде как знак, что они могут валить отсюда. Ну, ладно. План на день точно перевыполнен. В зале был, на чужой иномарке катался, труп показали, в полиции потусил, с бывшим пососался, главное, чтобы теперь не заставили спать в детской. С рассадкой по машинам сложностей не возникло. Вэй Усянь сел в машину к родителям, Цзян Фэнмянь с сыном ехал на своей машине с водителем, а Цзинь Цзысюань и Цзинь Яньли вообще уехали, потому что у них так-то дома ребёнок. Путь до родительского дома прошёл в молчании. Отец вёл машину, мать смотрела на Вэй Усяня через зеркало, а он сам пялился в окно. Район, в котором они жили, несильно изменился. Некоторые соседи сделали ремонт, обновили фасады домов, но в целом всё выглядело так же. Те же улицы, деревья, дом отца Аниты напротив севен-элевен, подъём на холм, на котором жил Вэй Усянь и ещё несколько семей. Откатные ворота их дома с тихим лязгом отъехали в сторону. Раньше их не закрывали. Смысла особого не было. С того момента как он ушёл из дома, многое поменялось. Многое, но только не мамины кактусы во дворе. Дом семьи Вэй нельзя было назвать большим по меркам китайской диаспоры. Это был обычный дом семьи рабочего класса, у которой есть один или два ребёнка. Два этажа, закатанный бетоном двор, дорожки, засыпанные щебнем. Кактусы… Во дворе помещалось две-три машины. Сейчас джип и внедорожник заняли собой почти всё свободное пространство. Это напоминало ему детство, когда на праздники Цзян Фэнмянь приезжал к ним. Вэй Усянь тогда называл его «дядя Цзян» и очень радовался его появлению. Этот человек был для него кем-то вроде весёлой версии вечно хмурого отца. Он с ним играл, дарил подарки, читал ему книжки, и порой был для него большей матерью, чем Вэй Цансэ. Н-да, а потом Вэй Усянь застал своего отца, трахающим Цзян Фэнмяня, и всё как-то перестало казаться безопасным и понятным. Выбравшись из машины не дожидаясь разрешения, Вэй Усянь поднялся на длинное крыльцо, достал запасной ключ из тайника и отпер входную дверь. Несмотря на ремонт и обновленную мебель, ничего почти не изменилось. Первый этаж их дома был единым пространством, разделённым на зоны. Справа гостиная и лестница на второй этаж, слева столовая и кухня, спуск в подвал. Вэй Усянь прошёл мимо витрины, заставленной кубками, медалями и грамотами в рамках, на кухню. Раз его сюда привезли, значит, они будут говорить. Ну, рано или поздно будут. И ему совсем не хотелось делать это на трезвую голову. А ещё голодным. Достав банку слабоалкогольного пива из холодильника и пачку мясных чипсов с полки, где отец хранил снеки, Вэй Усянь без удивления отметил, что больше ничего особо из еды и не было. В холодильнике бутылка безлактозного молока с истёкшим сроком годности, какие-то мертнвые овощи и несколько острых соусов. На полках немного риса и масло. Вот и всё. Некоторые вещи не меняются. Ну, вот он и дома… Странное ощущение. Неуютное. — Вот видишь, ничего страшного с тобой не случилось после того, как ты переступил порог родного дома, — мать начинает без разгона, сразу с места бросает в Вэй Усяня своё недовольство. — С родным это ты промахнулась, мам, — хмыкает Вэй Усянь. Банка с пивом уже наполовину пуста. — Вэй Ин, перестань, — она хмурится, упирает руки в бока и делает грозный осуждающий вид. Но ему почти тридцатник, на нём это уже давно не работает. Он ничего не отвечает, просто молча продолжает есть чипсы, допивая пиво. — Может, закажем ужин? — пока к обмену колкостями не присоединился Вэй Чанцзэ, спрашивает Цзян Фэнмянь. — Хорошая идея, — хмыкает Вэй Усянь. — Я хочу жареную курицу с рисом. Господин Цзян с сыном точно уедут. Ведь при Цзян Чэне Цзян Фэнмянь будет строить из себя верного своей жене человека. А вот он с родителями, возможно, задержатся на какое-то время. И хотелось не мучаться от голода. Хотя бы сегодня. — Может, тогда тебе заказать еду? — шипит Цзян Чэн раздражённо. — Да, закажи мне еду, я не против, — Вэй Усянь выразительно закатывает глаза и, допив пиво, выкидывает банку. — Вы, двое, хватит, — изображая из себя строгую мать, ругается Вэй Цансэ. Цзян Чэн морщится и затыкается. Госпожу Вэй он не любит, но спорить с ней боится. Во-первых, это её дом. Во-вторых, она старше. Ну и в третьих, Цзян Чэн верит, что его отец спит с матерью Вэй Усяня. Он был близок, но всё равно промахнулся. Равнодушно пожав плечами, Вэй Усянь идёт к обеденному столу. Пока все остальные стоят, он собирается с комфортом устроиться. Лучше сделать это заранее. Старшие отвлекаются на заказ еды. Это ненадолго. Пара минут и снова Вэй Усянь чувствует на себе чужие напряжённые взгляды. Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ общаются без слов. Просто переглядываясь. Вэй Цансэ раздражённо постукивает пальцами по столу. Ждёт. Это всё, что ей остаётся. А всё потому, что нормального мужика нужно было выбирать, а не зариться на того, у которого положение в диаспоре выше. — Думаю, нам всем нужно обсудить то, что произошло сегодня, — когда с игрой в гляделки было покончено, Цзян Фэнмянь начал говорить вслух. Никак не реагируя на слова главы семьи, Вэй Усянь наблюдал за родителями. Потому что из их реакции можно было сделать вывод о том, кто из них в какой позиции находился. Вэй Чанцзэ кивнул утвердительно, поддакивая своему начальнику и любовнику. Вэй Цансэ, скрестив руки на груди, отклонилась в сторону. Отстранилась. — Вэй Ин, ради своей безопасности, ты должен оставаться дома, — женщина отвела взгляд в сторону, пряча глаза. Лукавила. Она говорила не то, что хотела на самом деле. — Здесь? Ну уж нет, — возмущённо протянул Вэй Усянь. — Это для твоего же блага, — суровый тон отца должен был остудить его пыл, но не вышло. Слишком у него горячая натура, чтобы его так просто можно было заставить делать то, чего он не хочет. — Для моего блага достаточно не лезть ни в какие интриги. Находиться при этом здесь вовсе необязательно, — возражает Вэй Усянь. Обычно это действительно работало. Члены ни одной из национальных общин не посягали на его безопасность. Они предпочитали договариваться или подкупать его, что было куда легче, чем убийство. Ведь убить человека, ограбить кого-то — это так грязно. На такое может пойти только тот, кто в себе очень уверен, и тот, кто считает, что хорошо его знает. — Что ты сделал? — Вэй Цансэ догадывается быстрее всех. Неудивительно. В конце концов она его мать. Многими своими повадками Вэй Усянь пошел в неё. Теми, где требовалась гибкость и хитрость. — Когда именно? — тянет вопрос Вэй Усянь. Это убийство было с большей вероятностью — случайным. Сам убийца — возможно, недостаточно опытным. И целью, по всей видимости, было найти какой-то компромат или на него самого, или на кого-то другого, чтобы надавить на Вэй Усяня. У него было достаточно времени, чтобы проанализировать случившееся. И пока, он думает, что случилось вот что: нанятый грабитель, взломав замок в его квартиру, пытался найти внутри что-то ценное. Его не обрадовала пустая квартира. В момент, когда он находился внутри, пришёл сосед, увидел вскрытую дверь и, вместо того чтобы вернуться в свою квартиру и вызвать полицию, он или попытался войти, или заговорил, выдав себя. Удар тупым предметом по голове был нанесён спереди. То есть сосед видел грабителя перед смертью. Причина убийства могла быть в этом. Судить о том, кем был грабитель и кто его нанял, сложно. Но вряд ли он был опытным в этом деле настолько, чтобы избежать случайной жертвы. Только если не допускался вариант убить самого Вэй Усяня, если он объявится. На мысли о неопытности наталкивает ещё то, что грабитель не смог выяснить то, что Вэй Усянь уже не жил в этой квартире какое-то время. Значит, этот человек точно не из итальянской диаспоры. Иначе ему было бы легко найти Вэй Усяня. От своих итальянцы его не прятали, только от чужих. Его новый адрес просто так бы не выдали. Его прошлая квартира была тем местом, о котором знала китайская диаспора. Значит, это основная причина, почему её решили вскрывать. Нет другого адреса, берут последний известный. Если он верно подозревает в случившемся Цзинь Гуаншаня, то сейчас, вероятно, у того уже крайне ограничены ресурсы и он просто не смог нанять кого-то достаточно толкового, чтобы выполнить этот заказ. Но это мог быть и кто-нибудь другой. Вопрос — кто. — Вэй Ин, ты не понимаешь, что произошло? — мать повышает голос. Хорошо играет накатывающую панику. — Тебя могли убить. Вэй Усянь знает, когда она действительно нервничает, а когда врёт. Это несложно различить. Не для него. — Но меня не пытались убить. Меня пытались ограбить. И в этом доля вашей вины, — он не собирается просто сидеть и слушать этот бред. — Не нужно пытаться изображать заботливых родителей сейчас, нужно было делать это, когда вы были мне нужны. — Хватит! — грохот от удара кулаком по столу заставляет Вэй Цансэ крупно вздрогнуть. Вэй Усянь на демонстрацию отца не реагирует. Его это уже давно не впечатляет. — Иначе что? — он изгибает бровь и смотрит Вэй Чанцзэ в глаза прямо, открыто. — Вэй Ин, пожалуйста, перестань, — Цзян Фэнмянь снова вмешивается. Вэй Чанцзэ бросает на любовника раздражённый взгляд, но молчит. Позволяет Цзян Фэнмяню лезть в их семью. Как же это бесит. — Перестать что? — он спрашивает спокойным тоном. — Может, это вам всем перестать? Например, ну, не знаю, лезть в мою жизнь? — Мы хотим помочь, — глава семьи делает вид несправедливо обиженного человека. Ах, как удобно. Он любит этот образ хорошего человека. Всегда за ним прячется. Только вот, сюрприз-сюрприз, хорошие люди не изменяют своим жёнам и не водят их за нос всю супружескую жизнь. Хорошие люди не покрывают попытку убийства несовершеннолетнего. Не позволяют родителям бросить своего ребёнка в надежде, что тот испугается и прибежит обратно согласный на то, чтобы им манипулировали. — Себе помогите сначала, — он поднимает подбородок. Сидит, но смотрит на отца и Цзян Фэнмяня свысока. Он не собирается идти на уступки. Не сегодня. — Ты говоришь с главой своей семьи! — влезает Цзян Чэн, которого за живое задевает то, как Вэй Усянь говорит с его отцом. — Твоей семьи, — парирует Вэй Усянь. — От меня семья отказалась в тот момент, как меня вышвырнули на улицу. О, он прекрасно помнит тот день. Никогда его не забудет. — Мы не отказывались от тебя! — пришла очередь матери по столу стучать. Она, в отличие от отца, делает это иначе. Ударяет по столешнице не кулаком, а ладонью. Они все стоят. Вэй Усянь единственный, кто сидит. И это хорошо, потому что стоя выносить это никаких его сил не хватит. Он уже чувствует, как стучит в висках. Плечо подрагивает, но ему удаётся напрягать руку так, чтобы этого было не видно. — Правда? — он улыбается. От этой улыбки мать теряется. Её пугает его выражение лица и мягкий нежный тон голоса. — Память отшибло? Ты была там, когда отец велел мне убираться вон из дома. В этой столовой. — Мы все понимаем, что это было ошибкой, — Цзян Фэнмянь опять вмешивается. — И? — Вэй Усянь хмыкает, ему приходится скрестить руки на груди, плотно прижимая локти к корпусу, чтобы скрыть проявление нервозности. — Это ничего не меняет. Не для меня. Вэй Цансэ отодвигает стул рядом с сыном и садится на сиденье так, чтобы быть напротив. Лицом к лицу. — Вэй Ин, послушай, я понимаю, ты злишься, но то, что произошло, может быть серьёзнее, чем кажется, — она просит. В этот раз это уже не похоже на попытку манипулировать им. — Что ты имеешь в виду? — почему сразу нельзя было с этого начать. Типа, так — «дорогой сын, мы вляпались в какое-то дерьмо». Или он неправильно понял её слова? Нет. Он всё понял верно, судя по тому, как Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ отводят глаза. Эти двое… Это их рук дело. Это из-за них. Хотя нет… Не так. Это из-за него. Из-за Цзян Фэнмяня. — Это вы, — глядя на мужчину в упор, говорит Вэй Усянь. — Что вы сделали? — Вэй Усянь, не смей! — Цзян Чэн бросается на защиту отца, но тот останавливает его всего одним жестом. Выставляет руку, отстраняя собственного сына. Тот смотрит на эту руку в полном шоке. Во взгляде младшего господина Цзян столько боли. Столько невысказанных слов. — Цзян Чэн, тебе лучше уехать, — мягким тоном, но без тепла говорит глава семьи. — Даже так? — Вэй Усянь хмыкает. Он смотрит на Цзян Чэна. Тот не знает, как реагировать в данной ситуации. Обычно раньше, когда отец его отталкивал, а мать начинала выносить мозг своим недовольством, Цзян Чэн видел причину в нём и винил его. Но теперь это было слишком глупо, когда так очевидно, что Вэй Усянь не имеет никакого отношения к решениям главы семьи. — Это не касается Цзян Чэна, — Цзян Фэнмянь хмурится. — Тогда нет смысла отсылать его, — отвечает Вэй Усянь, даже не пытаясь скрыть насмешку. — Я уеду, — с досадой Цзян Чэн опускает взгляд. Как обычно пытается угодить отцу. — Тогда отвезёшь меня в бар, я здесь с этими… Не останусь, — Вэй Усянь резко встаёт со стула, явно демонстрируя решимость покинуть дом родителей. — Ты никуда не поедешь! — отец возмущён его решением. Хорошо, что без стука по столу. Голова от него болит. — Тогда и Цзян Чэн тоже. Чтобы потом он не делал вид, что это я опять во всём виноват, — всё ещё держа руки скрещёнными на груди, Вэй Усянь при этом умудряется ткнуть в Цзян Чэна пальцем. — Меня это заебало уже. Заебало быть плохим. Терпеть то, как ко мне так относятся в этой блядской семье. — Да как ты смеешь! — Вэй Чанцзэ дёргается в сторону сына, хочет что-то сделать, ударить или, схватив за одежду, встряхнуть да посильнее. — Только тронь его! — но Вэй Цансэ оказывается быстрее и закрывает сына собой. — Тронешь его, я тебе руки сломаю. — Мам, всё в порядке успокойся, — вздохнув устало, Вэй Усянь обхватывает плечи женщины и усаживает её на стул. — Ничего он не сделает. Отец отворачивается от них. По тому, как трепещут крылья его носа, видно, что он очень зол. Но он себя контролирует. У них это уже лет девять длится. С момента, как он из дома ушёл. Что не встреча, то ругань. И с момента, как Вэй Усянь перестал боятся отца и что-либо к нему чувствовать, может дать отпор. Он больше не тот мальчик, который надеется, что Вэй Чанцзэ ничего ему не сделает только потому, что он его отец. Между ними нет доверия. И всё же он не хочет ругаться. Это пустая трата времени и сил. — И так, что вы сделали? — повторяет вопрос Вэй Усянь. — Я разделил компанию, — в этот раз Цзян Фэнмянь ответил. Услышав слова отца, Цзян Чэн в немом шоке уставился на него. Искал следы лжи. Но их не было. — Для чего? — жестоко, но Вэй Усянь хотел услышать всё. У компании семьи Цзян очень много влиятельных партнёров и спонсоров. Но они не имеют большой власти, только в границах влияния на совет директоров. Мог ли кто-то попытаться надавить на Цзян Фэнмяня и предотвратить разделение, используя Вэй Усяня? Насколько эта теория бредовая? — Вэй Ин… — Цзян Фэнмянь нахмурился, на лице мужчины появился тот след страдания, когда его вынуждали делать то, что он не хочет. При этом, мельком, глава семьи посмотрел на сына. Всего лишь на секунду. — Да вы издеваетесь надо мной? — потерев пальцами переносицу, Вэй Усянь опёрся бедром о стол. Этот разговор давался ему крайне сложно. — Я… — от его напора Цзян Фэнмянь растерялся. Или притворялся растерянным, что более вероятно. — Для чего? — как же бесит, что ему приходится повторять одно и то же, чтобы получить ответ на свой вопрос. — О боже, ладно, я это скажу. Он хочет передать половину компании тебе, чтобы она перешла к семье Вэй, — у Вэй Усяня с матерью примерно одинаковый уровень терпения. Он подозревал, что если она знает, то скажет, потому что просто невыносимо смотреть на то, как мнётся взрослый мужик. — Отец… — в ужасе бормочет Цзян Чэн. — Почему? — Так будет правильно, — отвечает Цзян Фэнмянь сыну. — Правильно? — судя по громкой истеричной ноте в голосе Цзян Чэна, тот категорически не согласен. — Это исправит ошибку прошлого. Семья Вэй, хоть и побочная от семьи Цзян, но мы всё ещё одна семья. И прежде мы вели дела вместе, — да, всё верно, ремонт и стройка. Цзян Фэнмянь говорил правду. Раньше так и было. А потом кто-то из старшего поколения семьи Вэй ослушался главу семьи и всё пошло по пизде. Довольно типичная история в их обществе. И наказание было соответствующее. Чтобы сохранить репутацию и не лишиться поддержки семьи Цзян, члены семьи Вэй уступили права на свою компанию, оставаясь на долгие годы в зависимом положении. Их опустили на уровень прислуги, даже несмотря на то, что они были и остаются родственниками. — Причём здесь я? — что бы там ни было, Вэй Усяню плевать на благородные с виду цели главы семьи. Он оценил бы их в пятнадцать. А не в двадцать семь, когда у него давно есть собственные планы на свою жизнь. Его вопрос, вполне простой, удивил всех присутствующих. Как будто они не ожидали, что он спросит. Вэй Усянь, по их мнению, что, должен был расплакаться от счастья и броситься извиняться перед Цзян Фэнмянем? Вот уж хуй. — Вэй Ин? — мать смотрит на него глазами, полными удивления. — Ты идиот? — возмущается Цзян Чэн. — Я нет, — хмыкает Вэй Усянь. — Меня искренне поражает тот факт, что никто из вас ни разу не задумался о том, что мне это нахуй не надо. Как же бесит. Просто невозможно. Аж орать на них хочется, но это, к сожалению, бесполезно. — Не нужно? — Вэй Цансэ аж шаг в сторону сделала от него. — Что значит не нужно? — То и значит, — хриплым от сдерживаемой злости голосом отвечает Вэй Усянь. — Вы всю мою жизнь пытаетесь решать за меня кем мне быть, указываете, кто я такой, но нихуя обо мне не знаете и даже не пытаетесь узнать. Вы собственными руками лишили меня нормального образования, чуть не угробили мою жизнь, после вышвырнули из дома, а теперь ждёте, что я буду счастлив, если мне всунут половину компании, из-за которой меня пытались убить, когда я был подростком? Давитесь ей сами! К концу сказанного он тяжело дышал, больше из-за того, что ему удалось сдержаться и не сорваться на крик. Ух. Это было сложно. Очень хотелось орать и разносить всё вокруг. На это даже Вэй Чанцзэ было нечего ответить. О, он хотел. Просто не смог. Его отцу, каким бы мудаком он ни был, отрицать правду не позволила бы честь и достоинство. Они действительно проебались. — Пытались убить? — единственный, кто был не в курсе, вернее, делал вид, что не в курсе, это Цзян Цэн. Удивительно, но даже напряжённый взгляд Цзян Фэнмяня, который обычно работал безотказно, не заставил сына замолчать. — Когда это было? — спросил Цзян Чэн. — Спроси у Яньли, — Вэй Усянь не собирался говорить об этом сейчас. У него не было ни малейшего желания ещё и поступки Юй Цзыюань обсуждать. Где вообще еда? Он не только злой, но ещё и голодный. — Вэй Ин… — Цзян Фэнмянь зовёт его. — Я прошу тебя подумать, прежде чем отказываться. — Я подумал, — хмыкает Вэй Усянь. — Я отказываюсь. Более того, раз мы подняли семейный вопрос, я отказываюсь и от наследования за семьёй Вэй. Лицо Вэй Чанцзэ в этот момент нужно было видеть. Жаль, у Вэй Усяня камеры не было. Он бы сфоткал отца на память. До того, похоже, наконец, дошло, что он не шутит и что это не попытки разозлить их или посильнее отомстить за свои прошлые обиды. Нет. Это было полное отречение. Здесь и сейчас Вэй Усянь отныне и впредь не признаёт себя членом этой семьи. Всё. С него хватит. — Дорогой… — мать тоже поняла. Её глаза наполнились слезами. — Пока есть время, советую сделать ещё одного ребёнка. Такое произведение искусства, как я у вас, конечно, второй раз не получится, но есть шанс, что второй раз вы так не проебётесь, — он беззлобно фыркает. — Кстати, чтобы вы не думали, что я это несерьёзно, мой отказ юридически оформлен и нотариально заверен. Выслать копию на почту? — Ты не можешь просто взять и отказаться быть нашим сыном! — мать шлёпает ладонью по столу. Гораздо тише, чем в первый раз. Звук её рыданий трогает Вэй Усяня, но слишком слабо. В нём уже давно почти всё умерло, хоть крохи любви к родителям до сих пор где-то глубоко были ещё живы. — То, что я ваш сын, изменить ничто не может, — соглашается Вэй Усянь. — Если это возможно, то это единственное, кем я хочу остаться. Нижняя губа отца дрогнула только один раз. Милипиздрический след эмоций за бетоном выдержки и самоконтроля. То, как Вэй Чанцзэ скрывает слабость, заслуживает восхищения. Тут даже Лани нервно курят в сторонке. Прекрасный конец вечера. Мать плачет, отец в ахуе, Цзян Фэнмянь — хрен его знает вообще, Цзян Чэн — похоже, прозрел. Вэй Усянь собой доволен. Ужинают они молча. Наговорились. Такое ещё долго нужно будет переваривать. После ужина Цзян Фэнмянь с сыном уехали несмотря на то, что было уже очень поздно. Вэй Усянь был только за их отсутствие в доме. Не хотелось ему по утру наслаждаться такой компанией. Ночевал он в гостевой спальне. Не в детской же ему было спать. Кстати, интересно, что его комната осталась неизменной до сих пор. Вещи, которые были в ней, мебель. Всё почти так же, как в день, когда он ушёл. Оставшись наедине с собой, Вэй Усянь написал Аните, чтобы рассказать обо всём, что произошло. Ему было важно, чтобы друзья были в курсе всей обстановки. В первую очередь для их безопасности. Что бы там ни было, он не был настолько наивен, чтобы исключать риск того, что его семья может предпринять ещё какую-нибудь попытку удержать его. Хотелось бы, чтобы этого не случилось. Только вот верить им он уже никогда не сможет. Как можно скорее ему нужно уезжать из Австралии. И хорошо, что есть куда. Утром, не изменяя себе, Вэй Усянь, одетый только в халат, вышел на кухню. Если кто-то рассчитывал, что он будет чего-то или кого-то смущаться, то зря. — Господин… — перед входом стояли двое в чёрных костюмах. Охрана, работающая на Вэй Чанцзэ. — Утро, — проходя мимо, бросает Вэй Усянь. — Хотите кофе? Если он, конечно, есть. Потому что с продуктами в этом доме вечно какая-то задница. — Нам не положено, господин, — неуверенно отвечает один из охранников. — Ладно-ладно, — он вздыхает. Не в его характере принуждать. Найдя пакет с зерном, Вэй Усянь молит себе столько, сколько ему нужно. На пару чашек. Заправив кофе-машину, он ждёт, пока вся горячая вода прольётся через фильтр в кувшин. Кухня наполняется приятным ароматом. На запах кофе со второго этажа выползает мать. На приветствие охраны она только лениво кивает, неспешно шагая в сторону кухонного острова. — Доброе утро, — она садится на высокий стул и трёт глаза, отгоняя сонливость. — Утро, — выключая кофе-машину, отзывается Вэй Усянь. Он наливает кофе себе в чашку, смотрит на остаток напитка в кувшине и достаёт вторую чашку, ставя ту перед матерью. Ладно. Хорошо, если он не пожалеет о своей заботе. — Как спалось? — Вэй Цансэ принимает чашку кофе, благодарно кивая. Хм, неужели не будет ни одной её обесценивающей или манипулятивной фразочки в его сторону? Какое чудо. — Нормально, — он пожимает плечами и делает глоток крепкого чёрного кофе. Ох… Чудесно. Горько пиздец. Удивительно, но ему нравится. — Так значит… Лань Ванцзи? — мать лукаво улыбается. Это её выражение лица лучше любого генетического теста. Они слишком похожи. Внешне так точно. А внутренне… Когда-то точно были. — Он забавный, — Вэй Усянь не подтверждает и не опровергает слова матери. Достав из кармана халата пачку красного Винстона, он вытряхивает зажигалку вместе с остатком сигарет, берёт одну и прикуривает, включив вытяжку позади себя. — А ещё он женится, — хмыкает Вэй Цансэ. — Ага, — равнодушно хмыкает Вэй Усянь и улыбается. Она смотрит на него внимательно, ищет следы уязвимости в лице и, когда не находит, только вздыхает тяжело. Непонятно, чего она хотела. Сделать ему больно этим фактом? Предостеречь? Впрочем, неважно. Ему всё равно. — Ты это вчера серьёзно про отказ? — мать спрашивает осторожно. — Серьёзно, — он кивает. — И давай закроем эту тему. Навсегда. — Ты ведь помнишь, что я сказала тебе тогда, на празднике? — это она про Новый год, день, когда опоила его снотворным. — Что не будет так, как я хочу? — Вэй Усянь тихо фыркает с усмешкой. — Да, — Вэй Цансэ кивает. — Мой ответ тот же. Если не будет как я хочу, то и так, как вы хотите, тоже не будет, — ему плевать. Он костьми ляжет, но не уступит. Чисто из принципа. — Не понимаю, в кого ты такой упрямый, — она качает головой и устало вздыхает. — В детстве ты был таким послушным. — Я был послушным, пока вам верил, — отвечает Вэй Усянь. — Это была не заслуга вашего воспитания. Ведь ни ты, ни отец не научили меня слушаться. Собственно, отсюда и росли все проблемы. Вэй Усянь был проказливым ребёнком. Как и все, делал глупости, хулиганил, баловался и капризничал. При этом это не мешало ему делать так, как хотели родители, если он понимал, что это имеет смысл. Он был умным. Врождённая способность к эмпатии и внимательность помогала адаптироваться ему к абсолютно разным условиям. Никто никогда не заметил бы, что с ним что-то не так, до того момента, пока его действия не разошлись с ожиданиями старших слишком радикально. Только тогда стало очевидно, насколько он другой. Не такой, как о нём всё это время думали. Его ведь никогда не учили быть послушным. Этому вообще можно обучить? Возможно. Скорее всего, да. Так поступили с Вэй Чанцзэ. А тот, в свою очередь, не смог сделать это со своим собственным сыном. И вот результат, стоит на кухне в халате, курит и допивает кофе. — И что дальше? Чем ты планируешь заниматься? Работать в баре до конца жизни? — в голосе Вэй Цансэ слышится отчаяние и беспокойство. — Или выполнять поручения диаспоры, которые рано или поздно приведут к беде? — Звучит как план, — улыбается Вэй Усянь. Говорить матери о планах он не собирается. Ей не нужно это знать. Не сейчас. Только тогда, когда она точно не сможет помешать ему. — Если ты ещё хочешь учиться, я помогу тебе. Не хочешь забирать часть компании Цзян Фэнмяня, тогда хотя бы от моей компании не отказывайся, — о, они дошли до следующей стадии — торг. Дальше должно быть — принятие. В будущем, точно не близком. — Заманчивое предложение, но я пас, — вздыхает Вэй Усянь. Он не станет говорить матери, что это одно из условий, чтобы Не Минцзюэ утихомирил своего младшего брата. Мать взбесится, если узнает. Начнет всё выяснять, и его планы накроются как пизда ладошкой. Оно ему не надо. — Вэй Ин… — Вэй Цансэ тянет его имя этим страдающим тоном, пытается вызвать жалость, которая давно в муках сдохла. В такие моменты Вэй Усянь чувствует себя страшной сукой, но объективно ли. Он не должен им ничего. Не после того, что с ним сделали. И всё же делать матери больно — подло. Сложно. Это всё слишком сложно. — Мам, не надо, — он просит её перестать, успокоиться. — Ты разве не понимаешь? Весь этот многолетний фарс давно пора завязывать. Она хмурится обиженно, смотрит на него взглядом подстреленной лани, на её ресницах блестят слёзы. Когда она понимает, что на нём это действительно не работает, все эти показные страдания выключаются как по щелчку. Вэй Цансэ вытирает слёзы, в них нет больше смысла. — О чём ты? — это не отрицание, скорее, уточнение, какой именно фарс он имеет в виду. Слишком много лжи и интриг. Без бутылки виски точно не разобраться. Вэй Усянь не одну бутылку успел выпить за эти девять лет. — Отец собирается разводиться с тобой, — это не вопрос, он знает, что это так. — Разве это важно? — она изгибает бровь в немом вопросе. — Учитывая, что Цзян Фэнмянь тоже запросил бракоразводные документы, да, — это же всё не просто так. Иначе почему не сделать этого раньше. — Почему сейчас? Столько лет прошло. Они жили как жили, всех всё устраивало, но что-то изменилось около года- полутора назад. — Есть причина, — от неожиданно прозвучавшего голоса Вэй Чанцзэ Вэй Цансэ вздрогнула. Вэй Усянь перевёл взгляд на отца, ожидая, продолжит тот или так и оставит причину неозвученной. Потому что сам он, несмотря на связи, так и не смог узнать ничего. У него было только предчувствие. Плохое предчувствие. — Приготовишь чай? — спрашивает отец и садится на высокий стул рядом с женой. Скоро бывшей. Кивнув, Вэй Усянь проверяет воду в чайнике и щёлкает выключателем. Достаёт заварку, насыпает её в чайные щипцы, кладёт в кружку. Он ещё помнит, как готовить чай, который всегда пьёт его отец. Странно, что так и не смог забыть. Поставив кружку перед Вэй Чанцзэ, Вэй Усянь ждёт. — У меня обнаружили рак, — когда Вэй Усянь уже думает, что зря ждал, говорит Вэй Чанцзэ. — Операбельный. — Поэтому ты звонил мне, — это опять не вопрос. Вэй Усянь знал, что отец не станет звонить ему просто так. Для этого всегда есть причины или определённые обстоятельства. Большое количество алкоголя или риск жизни. — Да, — кивнул Вэй Чанцзэ. — Давно обнаружили? — по срокам не сходится. Отец ему звонил не так давно. Значит, или знал о диагнозе раньше, или случилось что-то ещё. — Первый раз полтора года назад. Опухоль удалили, но, видимо, не всю и она снова начала расти, — вот теперь, кажется, сходится. — Понятно, — Вэй Усянь вздохнул. Меняет ли это что-то? Ни-ху-я. Рак — это, безусловно, страшно. И он искренне сочувствует, что так вышло и что его отцу приходится проходить через это. Но от этого вообще никто не застрахован и это не искупляет всех тех поступков, совершённых отцом. И Вэй Чанцзэ понимает, что это ничего не меняет. Ему больно из-за этого, да. Однако отец Вэй Усяня не тот человек, который будет отрицать собственные дерьмовые поступки. Говорить дальше сложно. Поэтому они молчат. Вэй Усянь может только надеяться, что его отцу хватит сил на то, чтобы дальше поступить правильно, и что на этом пути Цзян Фэнмянь его не бросит. Это их жизнь в любом случае. Взрослые люди, сами разберутся. Ему бы со своей жизнью разобраться. Что вообще непросто. Он должен закончить всё правильно перед тем, как уедет. И будет прекрасно никогда больше не возвращаться.