Альфавёрс

      — Хёнджин… всё узнал…       Все хотели услышать более ясный ответ. Но если в Йеджи и Джисоне можно было разглядеть сострадание к еле-еле говорящему Сынмину, то в Минхо было только непонимание.       — И чё? Как это объясняет то, что его увели хер знает куда, а ты только что из припадка вылез?! Он тебя отпиздил за это или как?       — Минхо… Погуляй пока, пожалуйста.       Джисон смотрел без злости, а скорее упрашивал его уйти. Сынмин смог только импульсивно покачать головой, отрицая вопрос Минхо — сбитое дыхание и мышечные спазмы дали о себе знать через дикую усталость. На него старались не давить, но тревога в воздухе усиливалась с каждой секундой от неизвестия произошедшего.       Минхо было интересно, что же такое могло произойти, но сейчас от Сынмина ничего толкового не выспросишь без постоянных тычков со стороны Джисона и Йеджи. Поэтому он решил уйти и заглянуть в комнату Хвана и Кима, в которой до сих пор крутилась парочка рабочих. И там было действительно любопытно.       Сама комната выглядела чисто — только раскрытая кровать Хёнджина и валявшееся на полу одеяло. Зато раскрытая настежь дверь шкафа, ведущего в ванную, давала увидеть настоящий ужас. На внутренней стороне двери были вмятины и сейчас два работника снимали её с пазов. А из самой ванной уже давно всё вынесли, но это то и забавно — половины вещей в ней не было. Раковины, как и унитаза, не стояло, а немного присмотревшись, Минхо ещё и не обнаружил двери от душевой кабины и душевого шланга. Сейчас сотрудники собирали оставшуюся воду специальным прибором, похожим на пылесос.       Простой вывод: здесь явно состоялся погром, организованный, конечно же, Хваном. У кого ещё могла быть такая сила, чтобы буквально разбить, а может и вовсе снести раковину, если не у неадекватной альфы в гоне? Из непонятного оставалась только причинно-следственная связь между этим и тем, что выдавил из себя Сынмин. Пора возвращаться.       Выйдя из комнаты, Минхо заметил идущего с другого конца коридора Чонина — а вот и ответ. Да и вряд ли сейчас его стоит подпускать к Киму, вдруг тот опять сойдёт с ума. И тогда Джисону снова придётся его успокаивать, а ожидание этого слишком муторно… Поэтому Минхо затянул научного сотрудника в комнату.       — Ванную отмудохал Хван? — он говорил тихо, лишь бы никто их не услышал.       — Да — сам заперся, сам разбил всё, ещё и вывел систему открытия двери из строя, и нам пришлось вызволять его вручную. — Чонин описывал всё с нервной улыбкой — всё случившееся оказалось палкой о двух концах.       — Он сам уснул или вы его «вручную» вырубили?       — Хёнджин находился в нестабильном состоянии, поэтому нам пришлось его усыпить специальным звуковым прибором. Такое уже было, кстати говоря.       — И из-за него врубили тревогу? Всё настолько херово?       — Оу, не совсем… Для того, чтобы избавиться от всего, потребовался врач и очень много сотрудников: те, кто откроет дверь, уведёт Хёнджина, остановит потоп, который он устроил, да и в принципе уберёт всё в ванной. Времени было не особо много, так что я просто нажал тревожную кнопку. Да и… Я всегда хотел её нажать.       — Я бы оправдал тебя, потому что это реально выглядело эффектно, если бы ты сделал это через часика пол. Из-за тебя меня не трахнули в душе. — в голове Минхо стояли более насущные проблемы, важность которых Чонин оценил печальным вздохом. — А чё случилось то, что Хвану так башню сорвало? И куда его повели?       — В лаборато…       — Минхо! — настойчивый голос Джисона прервал ответ Чонина. — Иди сюда!       — Не высовывайся — или тебя сейчас пустят на растерзание. На тебя время тратить тупо. — быстро заключил Минхо перед выходом из комнаты.              За время его отсутствия, Сынмин определённо почти полностью пришёл в свою форму. Взглянув уже не пустым, а довольно живым неприязненным взглядом на подошедшего, он удивил его своей просьбой. Как выяснилось, Ким не знает, как следует рассказать о случившемся, а Минхо, по его мнению, может вытянуть из него всё, не стесняясь в вопросах.       — Мне дают зелёный свет в издёвках? — Минхо говорил с самой довольной усмешкой. — Малыш, ты свихнулся.       — Да, знаю. Йеджи, ты можешь оставить…       — Мадмуазель Хван всё знает. Не дрейфь.       — Я так и знал… — нахмурившись и закатив глаза, Сынмин привстал, чтобы сесть ровнее. — Ладно, поехали.       — Вот когда ты просишь, ни один сучий вопрос в голову не лезет… — Минхо выглядел напряжённым, перебирая самые лучшие вопросы, которые потом можно вывести во что-то забавное. — Окей, начнём с начала: как Хван обо всём узнал? Неужели он зацепился за проёб в твоей лжи и прекратил строить из себя идиота?       — Нет. — Сынмин отвечал только на первую часть вопроса, но осознав вторую, прикусил себя за щёку под смех старшего. — Его сознание включилось в самый неподходящий для вранья и отговорок момент.       — Какой? — пока Минхо с натянувшейся ухмылкой и хитрым прищуром молчал, Йеджи с Джисоном почти одновременно задали одинаковый вопрос.       — А ну-ка молчать, это мой звёздный час. Теперь вы двое отсядьте от нас, мы тут секретничаем. Сынмо, тебе же будет легче, если они не будут дуплить на тебя глаза?       Нехотя, но Ким согласился. Говорить прямо всё равно тяжело, да и Джисон с Йеджи всё равно обо всём узнают. Только пусть не при нём.       — Ты такой загадочный… — когда Джисон и Йеджи отошли к противоположной стене, Минхо сел поудобнее, скрестив ноги, поставив локоть на одну из них и опёршись подбородком на руку. — Так тупо завуалировал «когда мы трахались». Ну а Хван чё? От счастья башню сорвало, поэтому он заодно выебал всю ванную?       — Нет. Он сразу же выскочил и… — мысль Сынмина беспощадно сбита смехом Ли. — Что смешного?       — Выскочил, бля… Ахах, твои формулировки такие ебучие. А чё не вылетел?       — Я имел ввиду из моих рук.       — Опа, так ты его ещё и держал?       — Ты оторвался от разговора.       — Я просто дал тебе шанс не завести мою хорошую фантазию в далёкое красочное путешествие. Ну да ладно, давай дальше. Он хоть сказал тебе чё-нибудь? Ну или хотя бы томно прорычал?       — Первую минуту из-за видимого шока молчал, оделся. Я хотел дождаться, чтобы он успокоился. Но когда я признался после его вопроса, что это был не первый раз, он резко ушёл в ванную. — Сынмин стал говорить быстрее, периодически запинаясь от заплетавшегося языка. Воспоминания неприятные, и он уверенно шёл к самому плохому. — Мне было тяжело говорить что-либо ещё, я должен был оправдать его, но не смог, как будто язык проглотил.       — Придурки блять. — вердикт Минхо был беспощаден. — Так, не начинай опять ныть. Щас Хван отоспится, выйдет, а ты ему так и не расскажешь, как тебе понравилось с ним ебаться. Пожалей беднягу.       Даже если бы не было замечания Минхо, Сынмин бы не заплакал — ему уже нечем. Сейчас он скорее был раздражён, и язвительные вопросы и комментарии старшего на данный момент были причиной этому только на четверть. Губы крепко сжались, лицо опустилось вниз, а грудь как будто царапали изнутри. Минхо не понравилась эта пауза, и он сжал плечо Кима, чтобы хорошенько его вструсить — Джисон, сидевший в нескольких метрах от них, хотел уже цокнуть на него, но не успел. Сынмин крепко впился пальцами в руку Минхо, заставляя остановиться.       — Я не уверен в том, что он выйдет!       Получился отчаянный крик, который уже не могли не услышать Йеджи с Ханом, встав и подбежав к ним. Сынмину пришлось для начала сделать глубокий выдох, чтобы ответить на их тревожные вопросы и не ввести себя снова в панику.       — Единственной фразой, которой Чонин удосужился прокомментировать случившееся перед тем, как врубить тревожный сигнал, было: «Провальный эксперимент». После чего Хёнджина забрали. Чонин молчит, хотя это ему не свойственно. Что по-вашему делают с неудавшимися образцами опыта? — в Сынмине злость смешалась с надеждой.       — Уничтожают. — глаза Джисона загорелись, как и его костяшки — крепко сжав кулак, он тёр им об пол, медленно, но верно сдирая кожу. Он сам вот-вот был готов взорваться.       Сынмин сильно надеялся, что это он сам себя накрутил и всё не так, как ему кажется. Но фраза Джисона и немой крик Йеджи потвердили его мысли. Только Минхо сначала нахмурившись смотрел на остальных: ему изначально не было плевать, потому что Хану не плевать. Но ему казалось, что они слишком уж рано хоронят Хёнджина.       «Они ж даже не понимают, чё такое «провальный эксперимент». Ну подумаешь — ну недотрахал Сынмо, ну позлился, ну разъебал ванную, и чё? Когда у Хани будет гон, он разъебёт центр к херам — он начал делать это ещё до гона, хах… Стоп».       — А ну-ка иди сюда, хлопушка с дерьмом. — злой выкрик Минхо, направленный в сторону комнаты, насторожил всех. — Поясни-ка — кто для тебя «провальный эксперимент»?!       — Какого же вы обо мне плохого мнения…       Вышедшего Чонина встретили слишком неодобрительно. Минхо почти сразу же перекрыл рукой Джисону путь на него и пригнулся к его уху.       — Мы ещё нахлобучим и его, и весь научный центр, только пусть допиздит.       — Когда это ты стал рассудительным?       — Ну определённо тогда, когда ты взгромоздился на первое место в моей башке.       Недовольно, но Джисон согласился с ним, крепко сжав его руку. Вторая упала на бедро Сынмина, не позволяя ему подняться. Хотя это было бессмысленно — он бы и не встал. Он в принципе ничего не мог сделать. Раздражение за свою слабость и стало причиной прошедшей паники. Вина взросшая на страхе стала сильным ядом, затмевающим остатки разума.       — «Провальный эксперимент» это конечно не хорошо. — начал Чонин довольно печально, сохраняя улыбку. — Нет, это просто отвратительно! В случае с Минхо всё вышло отличным образом, он буквально выполнил задачи течки и гона.       — Чё? — Минхо опередил аналогичный вопрос Джисона.       — Ну гон создан для того, чтобы альфа нашла себе партнёра. У альф нет периода, когда они могут или не могут заводить детей — они всегда готовы к оплодотворению. А вот омег течка подталкивает к созданию потомства с уже устоявшимся партнёром.       — Она подтолкнула меня к тому, чтобы сделать всё, лишь бы не сдохнуть от боли, еблуша!       — Допустим. Но ты же справился даже с двумя задачами, так ведь? — два удивлённых взгляда прилипли к Минхо, и Чонин дождался, пока тот зло шикнет на них, чтобы продолжить. — А Хёнджин сдался. Он слаб. Альфы не могут себя так вести. Поэтому это в прямом смысле провал.       — Да он!..       — Но! — возмущение Сынмина было тут же перебито. — Стоит выделить главное «но»: любой провал открывает дорогу для совершенствования. И это хорошо, что мы раскрыли подводные камни до того, как произошло массовое введение инъекции. Хёнджин слаб как альфа, но силён как человек, как бы прискорбно это ни было. Поэтому на последний день гона мы его забираем. Один анализ крови не поможет нам понять, что происходит в его организме, поэтому нам следует провести психофизичнские экспертизы, возможно ЭЭГ, и…       — Чё?       — Покопаться в его мозгах и позадавать вопросики. — когда злые взгляды сменились на просто подозрительные, Чонин стал говорить с наивной усмешкой. — С чего вы вообще взяли, что я так спокойно отправлю Хёнджина на утилизацию? Вы в научном центре, а не в фильме ужасов с безумными учёными!       — Разницы не вижу. Что с ним сделают?       — Он вернётся тем же, что и был. До следующего гона ещё месяца три, поэтому обновлённую инъекцию введём ближе к тому времени. Ну раз мы разобрались… Мне нужен Сынмин на личный разговор. Поднимайся.       Удостоверившись, что Ким способен на это, Джисон с Минхо, которое ясное дело заставил первый, помогли ему подняться. До своей комнаты Сынмин дошёл уже сам, почти с порога понимая, к чему всё ведёт. Чонин не так часто уединяется с кем-либо из подопытных.       — Догадаешься, о чём будет разговор? — закрывая дверь, куратор казался совсем счастливым.       — Моё время пришло?       — Да, по всей видимости сроки подошли. И первый день ты, как понимаешь, проведёшь без Хёнджина. Но есть и другие альфы, даже альфы-девушки, кстати говоря, и, как бы тяжко не было вспоминать о последних, беты. Возможно ты можешь кого-то попросить и…       — Не стану я никого просить.       — Дождёшься Хёнджина? Это будет тяжеловато, но раз…       — О боже, нет! Я не хочу этого. И раз этот выбор зависит только от меня, то я лучше продержусь.       — Вы так любите повторять ошибки друг друга… Ладно, посмотрим, что будет. С лекций ты освобождён, хотя я и не знаю, когда начнутся групповые — Минхо и Джисон совершенно не поддаются обучению… Наверно я их разбаловал. И это расстраивает! — Чонин даже топнул ногой, понимая, кто никак не сможет относиться жёстче к своим любимчикам.       — Хватит капризничать как ребёнок после того, как ты по-сучьи усыпил и увёл Хёнджина на опыты.       — Зануда… Не опыты, а экспертизу!.. — подводя итог, Чонин пошёл к выходу и напоследок повернулся. — Что ж, удачной течки!

***

      На самом деле Чонин, на удивление, не врал. Очнувшись только под утро, весь следующий день Хёнджин провёл в лаборатории под присмотром специалистов. Изначально ему дали подавляющие гон препараты, действующие целые сутки — это значило, что с гоном покончено.       Затем его долго опрашивали на разные темы, начиная от физических ощущений в течении всего гона и заканчивая чувствами и эмоциями. Провели предполагаемую Чонином электроэнцефалографию, при помощи которой оценили деятельность и состояние его головного мозга, но нарушений в его работе так и не нашли. Потом новые психологические и психиатрические экспертизы, от которых под вечер Хёнджин уже успел устать. Единственное, что немного радовало — никто даже не подумывал о том, чтобы проткнуть его тело иголками. Перед сном ему предложили ввести ему препарат соннание, чтобы он смог вспомнить и увидеть всё, что произошло во время отключения его сознания, но он сразу же отказался. Хёнджину хватило того, что он почувствовал и увидел вчера. И как бы тяжело и страшно от этой картинки не было, он готовился к следующему дню.       Раздражая Хвана даже через стекло между смотровой комнатой и лабораторией, Чонин вместе с Чаном весь день внимательно наблюдал за ним. На сегодня он отменил лекцию для Джисона и Минхо, успевших слегка повздорить в выдавшийся выходной.       Нет, утро у них прошло вполне хорошо. Перенервничав из-за вчерашнего дня, Минхо прокручивал возможные варианты развития гона у Джисона. Насколько скоро он начнётся неизвестно, но в этом то и проблема. Минхо был уверен, что рядом с ним всё пройдёт замечательно, причём для них обоих. Но а что если всё затянется до того момента, когда он не сможет быть рядом? К примеру ненавистная беременность, при поздних сроках которой его наверняка запрут где-то, чтобы он ничего не сделал с плодом. Минхо не любил, да и почти не умел думать о будущем, но сейчас он стал рассматривать лучший способ решения. О том, что теперь перспектива его отношений заметно продвинулась вперёд на несколько месяцев, он не задумывался.       Чтобы не мучиться от ожидания, Минхо буквально заставил Джисона выпить полбутылки шампанского, которую вчера стащил с «праздничного» стола. Вторую половину, чтобы младшему не было так «грустно», выпил сам. И раз алкоголь выпит, значит гон должен начаться намного быстрее — и чем быстрее, тем, по мнению Минхо, лучше. Хан по началу был в ступоре от радикально изменившегося плана, но в итоге почти не спорил — ему очень хотелось расслабиться.       Шампанское, оказавшееся явно намного крепче, чем должно было, развело их в разные стороны: Джисону стало ещё тревожнее, а Минхо — игриво-весело. И из-за этого он искренне не понимал, почему они не могут забить на Хёнджина и вернуться к тому, на чём прервались из-за сирены; Хан в глубине души понимал, что лишние переживания ни к чему хорошему не приведут, но на автомате спорил с чересчур беззаботным старшим.       Но лёгкое успокоение Минхо нашёл под вечер — ему активно в течении всего дня писал Сынмин. Никаких толковых советов на вопросы о том, как переживать нескончаемую боль, не было, зато он выбирал свои лучшие шутки для ответов.

Ким-гомофобогей:

Как ты вообще смог это терпеть?

Ты конечно говорил, что будет

больно. Но блять.

Не отвечай ему (Минхо): Так я не терпел😋 Малыш, осталось потерпеть до утра и тебя трахнут, не переживай😔

Ким-гомофобогей:

Нет.

Не отвечай ему (Минхо): Да🥺

Ким-гомофобогей:

Может зайдёшь ко мне и проткнёшь

мою ногу вилкой? Ты там план предлагал, чтобы мы попали

в медпункт и нашли подавители.

Не отвечай ему (Минхо): Да мне как-то влом за вилкой в столовую бегать И ты тогда мне ответил, что план тупой🤔

Ким-гомофобогей:

План охеренный.

Не отвечай ему (Минхо): Мне Хани чё-то буркнуть хочет Пока🥱       Сынмин не слишком сильно надеялся на реальную помощь. С физической болью Минхо и сам не смог справиться, поэтому не стоило ждать от него «правильного» способа решения. Но зато эти бессмысленные переписки лучше всего помогали переключиться от переживаний. Чонин не отвечал весь день, поэтому узнать про Хёнджина было невозможно.       Утром Сынмин постоянно возвращался к мыслям о нём.       Днём Сынмин тоже постоянно возвращался к мыслям о нём.       Вечером Сынмин тоже из раза в раз возвращался к мыслям о нём.       Но с каждым часом они начинали уходить ещё и в непозволительное для друга русло. Если же Хёнджин даже под страхом смерти не готов был заглянуть в свои скрытые воспоминания последних трёх дней, то Сынмин прокручивал их с удивительной детальностью, оправдывая самого себя, что это лишь действие инъекции. Когда Минхо пошутил в подобном ключе, он отчаянно врал, что ни о чём таком и не думал.       На этом день всеобщих мучений закончился.

***

На следующий день.       Этот день тоже был выходным, только уже без объяснения причин. Хотя в них особой нужды и не было — главное, что лекций тоже нет. С самого утра Минхо отчаянно ждал, когда Сынмин ему напишет. Последний вместе с Хёнджином находился в абсолютном тупике, но Ли продолжал быть уверенным в том, что «даже прижатыми в угол эти два тупняка разобьют стенку своими каменными головами, лишь бы вылезти в комнату «мы только друзья» и остаться идиотами даже после конца». Вот только как они это сделают? Это и было интересно. Однако Сынмин даже не стал отвечать на новые сообщения. А время уже подходило к полудню.       Возвращаясь в свою комнату и размахивая довольно большим пакетом, Минхо сразу же усмехнулся — перед его дверью стоял Хёнджин и явно мялся перед тем, как постучать.       «Хван хочет к Хани? А хер с маслом ему не завернуть? Ага, значит с Сынмо уже побазарил — может вильнуть сразу к нему в комнату и узнать? Оу нет, для начала мы расстроим того, кто мне обломал то, что я так сильно хочу и сейчас».       — Опа, живой, а жаль. — за пару шагов Минхо вытеснил Хвана подальше от своей двери и сам на неё облокотился, довольно улыбнувшись и скрестив руки на груди. Из-за этого он выронил пакет, но благо ничего не выпало. — День добрый? Как я погляжу, просто охуенный. Чё надо?       — Для начала я лично прошу прощения перед тобой за то, что сделал. — Хёнджину было сложно не выразить своего личного презрения, но держаться получалось вполне достойно. Он и правда чувствовал себя виноватым за то ужасающееся нападение, произошедшее во время гона. — Я бы не стал поднимать на тебя руку и тем более в таком виде, в котором сделал, если бы мог трезво соображать. Пока что. — всё-таки вырвалось.       — Ого, я в ужасе. Я сказал Хану передать тебе поцеловать мой зад. На этом всё?       — Я к Джисону. Отойди.       — Неужели вы не списывались сегодня? — Минхо чересчур криво улыбался, опуская голову набок. И заметив неуверенный кивок, он повесел ещё больше — его взгляд стал выглядеть жутковато-неприятно. — Ох, как же так? Я то думал, что он сразу же тебе пожалуется, эх… — от издевательского тона Хёнджин начинал хмуриться, но Минхо и не думал заканчивать. — Я его бросил и выставил за дверь. Хан так много думал о тебе, а я не хочу это всё слышать. Наверно побежал в комнату отдыха зализывать свою рану, как ты сам ему советовал. Туда же кроме тебя и Сынмо никто не ходит, так что можно прорыдаться, да?       Не собираясь больше слушать мерзкие насмешки, Хёнджин быстро развернулся и ушёл в упомянутое место. Он чувствовал, что этим всё и закончится, и от этого на душе было ещё гадостнее — не смог быть рядом с Джисоном и помочь уберечь себя. Но хоть и поздно, да и в планах у Хвана стоял другой разговор, сейчас он должен был исправить свою ошибку.       Проводив ушедшего взглядом до самого поворота коридора, Минхо сначала сильно скривился от собственных слов, а потом громко рассмеялся от реакции Хёнджина. Немного успокоившись и глубоко вдохнув и выдохнув с до комичности серьёзным лицом, он подхватил лежащий пакет и зашёл в свою комнату. За мгновение остатки натянутой ухмылки были сметены искренней улыбкой. И конечно же озорным огоньком в глазах.       — Хани-и-и! Хватит валяться. Подъём.       — Ты же сказал, что мы будем валяться весь день и смотреть те тупые комедийные аниме про семейную жизнь… — Джисон отбросил телефон и радостно улыбнулся в ответ. — Ох, слава богу ты соврал! Но вставать…       — Давай-давай — через три минутки тебе нужно быть в комнате Сынмо, так что хотя бы майку натяни. Не переживай, когда вернёшься я стяну её обратно, но уже со штанами.       — Что?       — Да Сынмо меня вчера заколебал. Пострадайте вместе, если так сильно хотите. Не знаю, вдруг легче станет. Я же не могу никак тебя поддержать.       — Как-то подозрительно звучит… С каждым твоим решением я перестаю верить, что ты Ли Минхо, мой одноклассник, который издевался надо мной два года…       — Ну давай-давай, поспорь ещё со мной, дурная башка. Сейчас я Ли Минхо, твой парень, который по-настоящему издевается над тобой третий день. Ну от любви конечно огромной, что б её!       Джисон ещё пару секунд подозрительно пощурился, но не разглядев уловки расслабился, надул губы и приподнявшись на локте потянулся рукой к стоявшему. И Минхо, хоть и торопился, но не смог ему отказать, быстро накинувшись на него, быстро поцеловав с уже привычным взъерошиваньем волос, и так же быстро вышел из комнаты.       «На удачу».       Закрыв дверь, Минхо подошёл к комнате Сынмина и пригнулся к таблу с кодовым замком. Там же был приёмник, через который можно было связаться с Чонином.       — Алё, приём, Чонин. — услышав ответ, Минхо продолжил говорить так тихо, как возможно. — Как только к Сынмо зайдёт Хани, закрой их на часика пол. Можешь рассказать, что это я попросил, но только после того, как они будут заперты, ок? Оч надо, не подведи.       — Хорошо. Но и ты тоже!       Сынмин не услышал Минхо, но вне контекста непонятная реплика Чонина воспроизвелась и из внутреннего табло. На логичные в таком случае вопросы ответа не последовало, и, с трудом поднявшись, он медленно пошёл шаг за шагом к двери. Чувствовал он себя более, чем отвратительно, и открытие двери оказалось намного более сложной задачей, чем предполагалось. Но его опередил Джисон, не спешивший входить.       — Оу-оу, Сынмин… выглядишь очень плохо! Погоди, щас. — оценив скрючившегося от боли Кима, Джисон повернулся к неспеша уходившему Минхо. — Хэй!       Когда зазываемый повернулся, Хан с огромным всплеском энергии и эмоций нелепо послал ему воздушный поцелуй и помахал рукой. Минхо усмехнулся, «поймал» его, … приложил поцелуй к своему паху, повернулся и пошёл к своей цели.       — Какой же гадостный… — слишком нежно для сути фразы проговорил Джисон, и, опомнившись, повернулся к Сынмину, наконец зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь. — Давай помогу, хватайся за плечо… Ага, класс. Сейчас мы с тобой будем страдать — меня Минхо послал разделить с тобой переживания по Хёнджину, который до сих пор мне даже не написал!       — Его телефон остался здесь… — Сынмин не особо был рад компании, но за позавчерашнюю помощь хотел взглянуть на Хана по-другому. Внимательно посмотрев на озабоченное, но всё же весёлое лицо, ему стало стыдно за то, что он даже не сказал «спасибо». Хотя нет, первым делом Сынмина смутила другая деталь. — Минхо… сам отправил тебя помочь мне? В чём подстава?       — Да ну не такой он мудила! Щас, если ещё не успел уйти, сам тебе скажет. — посадив Сынмина на ближайшую к нему кровать, принадлежавшую Хёнджину, Джисон бегло подошёл к двери и… не смог её открыть. И конечно же ввод пароля ему не помог. — А какого… Стоп, ты пароль…       — Не менял. — Сынмин несмотря на боль даже смог ядовито улыбнуться самому себе от подтверждения предчувствия подвоха. — Чонин или Минхо, твои ставки?       — Чонин и Минхо, определённо. — ещё несколько раз повводив код, дёрнув ручку и попытавшись докричаться в динамик, Хан сдался и поплёлся к Киму, по пути посмеиваясь. — Вопрос в другом — нахера?

***

      «Бля, чё ж я этот пакет в комнате не оставил? Ладно, придётся с ним ходить — на всякий случай пусть будет моим щитом, хах… Так, пока что у меня есть какое-то время, чтобы нас не прервали мои малыши… О, а вот и кретин намбер ван. Ох, это будет тяжко и слишком ебанно… Но я же не просто так замудрил это всё?»       После пятиминутных поисков, Минхо нашёл свою цель. На встречу уже шёл Хёнджин с явно недобрыми мыслями — ни в комнате отдыха, ни в столовой, ни душевых или где бы то ещё он Джисона не обнаружил — поразительно, не правда ли? На самом деле Минхо ещё вчера задумался о том, что ему стоит каким-то чудным образом поговорить с ним. Потому что Хван, как бы прискорбно не было признавать это, всё ещё имеет значение для Джисона. А значит и его мнение тоже, что ещё хуже.       Как бы сильно Минхо не был уверен в себе и в желании Хана поспорить с любыми аргументами, он не смог не отрицать того факта, что давление против него может повлиять на его спокойное существование. И это нужно пресечь на корню, пока голова не заболела.       И вот выдался прекрасный шанс, ещё и выяснилось, что с Джисоном Хёнджин до сих пор не разговаривал и не списывался. И для начала Минхо отвёл свою цель подальше, чтобы устранить возможные усложнители в лице Хана и Сынмина. Теперь можно говорить.       — Вмазать хочешь? — встретившись лицом к лицу, Минхо предвкушал конфликт. Но к его небольшому огорчению, до конфликта нужно было ещё идти и идти.       — Не собираюсь. Где Джисон?       — Скажу, когда мы потрындим. — рука Минхо звонко упала на плечо Хёнджина, но даже это не разозлило его. Пришлось признать — он снова такой же скучный идеальный парень. — Итак, для начала признаюсь: Хани я не бросал, а просто грязно напиздел. И я даже не задумываюсь о том, чтобы мы разошлись, потому что — щас охуеешь, — влюбился до горящей жопы.       — Ты думаешь о нём только в своём пошлом контексте. Ты из принципа к нему докопался, чтобы доломать, раз он перестал отвечать на твои издевательства? Не стоит.       — Да в этом то и суть — он такой упрямый, что меня аж трясёт!.. Вот думал же — сука, ну бесишь! А теперь понимаю, что он прямо под кожу мне залез, но сделал так хитровыебанно, что я аж кайфую. И чё это по-твоему значит?       — Это даже на симпатию не похоже.       — Ну так симпатией я бы просто подтёрся и погнал дальше. А тут что-то повыше. Бля, ну как тебя пробить то… — крепко задумавшись, Минхо облокотился к стене, переводя взгляд от своего пакета к Хёнджину и обратно. — Ну я хочу его постоянно.       — Опять опошлил.       — У кого что болит, тот о том и пиздит, знаешь ли! Я же не о том. Ну о том тоже, но суть в другом: вот как-то все мои желания переключились на него. Я всегда слушал себя и, в отличии от двоих чурбанов, исполнял свои хотелки, совершенно не думая о других. — говорить с недовольным лицом было мучительно, но раз Минхо начал, то продолжит. — И Хани — моя главная хотелка. Я раньше смотрел на Бина и Ликса с пренебрежением — ну кретины, чё они зажимаются постоянно? Потные ручки держат, фу! А теперь сам кретин, ещё и обконченный с ног до головы. Вот этой рукой поймал поцелуй, который он мне со своей дурости послал — на-ху-я? А вот захотел. Он улыбнулся, а я в дурке. К другим лишний раз прикоснуться стремаюсь, а от Хани не отлипаю — тоже хочу. Знаешь, за два года, как его турзучил, выучил его реакцию на каждый мой жест. Я это всё забыл уже, но вот к примеру: я на него хмуро посмотрел, а он глаза в пол прячет; гадость скажу — хныкнет, ну и так далее… А знаешь, почему забыл? Да потому что сейчас я выучил весь его нескончаемый спектр эмоций от других жестов: если в ухо подую и мочку прикушу, то краснеть начинает; а когда скажу херню, которая каким-то хером оказывается сладкой до одури, он рот приоткрывает от удивления и огромными глазками на меня смотрит… Глазками, блять — даже не глазами, глазками! — нервно отсмеявшись, Минхо потрепал самого себя по голове — даже сейчас он подумал о том, что лучше бы потрепал именно Джисона, и от шальной мысли громко цокнул, возвращаясь к сути. — Да, я вероятно мудила на всю сотню процентов, и легко могу брякнуть ему: «заткнись и не встревай», как и раньше кому-угодно другому. Но теперь, когда он начинает расстраиваться, я сразу на дно опускаюсь. Я не собираюсь говорить чё-то по типу: я его люблю, знаю, что не достоин его и ему нужен кто-то лучше. Блять, я ещё как достоин! И если какая-то клуша решит, например как ты сейчас, что это не так и попытается отговорить Хани от наших отношений, то я нахуй… Я не знаю, чё я буду делать, ты ж, сука, его друг!.. Но я придумаю, понял?       — А этот текст ты долго придумывал или здесь была полная импровизация? — Хёнджин старался говорить холодно, хотя и готов был поверить во всё услышанное. И всё потому что он был свидетелем ни одного разбитого сердца.       — Да пошёл ты нахуй!       Это было высочайшим оскорблением: мало того, что Минхо чувствовал себя не совсем комфортно, выдав столько мыслей, так ещё и зазря — ему не поверили. Поэтому не долго думая он пару раз ударил Хёнджина своим пакетом, зная, что больно не будет и Джисон никак на него за это не возмутится. После второго удара, когда Хван остановил ладонью летящий уже к его лицу пакет, он просто выскочил из руки Минхо. И в этот раз половина из него выпала на пол. Хёнджин внимательно посмотрел на содержимое, которое вспешке Ли начал собирать обратно.       — Это что?.. Мотки ниток?       — Нет блять, куски собачьего дерьма. — каждый из мотков Минхо внимательно рассматривал перед тем, как положить в пакет, надеясь, что они не испачкались.       — Мг… — Хёнджин вспомнил, как Джисон ошарашенно рассказывал ему про это хобби, но до конца не верил, что это действительно правда. Зато теперь… — Зачем тебе это?       — Дерьмо незачем, а нитки на какую-нибудь херню, ещё не придумал. Хани упросил, а я этому придурку, как уже сказал, отказать не могу. — утрамбовав поплотнее последние мотки, Минхо поднялся и решил больше не бить Хвана. Пока что — лучше потом и чем-то потяжелее. — Аревуар, долбан.       Хёнджин остановил его за локоть, пытаясь разглядеть в этих хитрых глазах фальшь и придуманный не понятно для чего план. Перед ним стоял всё ещё грубый Минхо, и нельзя сказать, что он сильно изменился в своей манере. Но Хёнджин, который и во время его речи слегка смягчился — слишком уж похожие чувства на его собственные он описывал, — теперь и вовсе захотел поверить каждому слову, не разглядев подвоха. Может представление любви с его образом никак не складывалось, но ведь любовь бывает разная. И если Минхо действительно её может и так сильно хочет дарить, то пусть дарит.       «Я даже с Джисоном нормально не разговаривал, только урывками… Ладно, буду просто оставаться начеку».       — Стой. — Хёнджин обращался уже без пренебрежения и достаточно уверенно. — Хорошо, я не стану Джисона отговаривать. Встречайтесь спокойно до того момента, пока не начнёшь творить херню.       — Ты не разглядел, чё я понавыпрашивал у сотрудников и сюда напихал? — Минхо определённо повесел от такого заявления, но всё же решил съязвить, размахивая перед чужим носом пакетом. — Я херню творю как тварь. Но подобное одобряемо обществом, хах, поэтому ты переобулся. Ну и славно, на одну проблему меньше. Пошли, при мне скажешь Хани, что ты за меня.       — Я не за тебя, просто не лезу в его плохой вкус. — прикусив губу, чтобы не сболтнуть лишнего, Хёнджин качнул головой. — Хорошо, пошли.       — Я бы пошутил, но пока что слишком доволен.       Хёнджин в поисках Джисона и Минхо в поисках первого забрели достаточно далеко от спальных комнат, и теперь возвращались. По пути им помахал Чан, которому они быстро ответили, собираясь пройти мимо. Но когда они столкнулись, учитель не смущаясь остановил их и утянул одним рывком в какую-то неизвестную комнату.