_________
— Короче, мы встречаемся. — объявление Минхо стало грозовой тучей. — Вопросы? Он удивился тому, что Чанбин и Черён ничего не ответили, а сразу же обернулись на Феликса, который по непонятной причине восхищался сказанным, как ребёнок. — Эта палка стала слишком часто стрелять. — Черён разочарованно выдохнула, облокотившись на руку. — Вы мои должники теперь. — Феликс смахнул ладонь Чанбина и откинулся на свой стул, чуть не упав. — Мои желания… Ваш сок — на мой поднос. — У нас же в буфете нет ограничений… ты мог пойти и взять себе ещё, чтобы не тратить желания попусту. — Чанбин приобнял горделивого возлюбленного, охлаждая его пыл. — А потом мы бы придумали желание для Черён… — Что сказано, то уже сделано — молчи. — девушка была рада пожертвовать только соком. Один конфузный вопрос решён, а второй… второй же продолжил смотреть на троицу с высоко поднятой бровью. — Погоди-те… — М? — Минхо искренне забавляла эта сцена, хотя он и рассчитывал на большее — если они воспримут всё спокойно, то он не сможет устроить конфликт, который обещал Хану. — Чё-т не так? Только тогда все трое окончательно вспомнили, чему они так сильно удивились. Минхо сел первым, рывком сдвинув соседний стул, который перевернулся бы, если бы Джисон не поймал его, сразу же сев — хамоватая галантность, но приятно. Есть действительно не хотелось, ведь сейчас Хан усиленно переваривал всё сложившееся, а значит места для еды пока не было. Но когда Минхо пригрозил ему, что съест его обед, аппетит чудом появился. — Ты сок забыл, неудачник. — усмешка Ли была оправданной, потому что когда Джисон подавился, запить было нечем. Как хорошо, что его не жалея хлопнули по спине. — Ты хочешь? Подмигни мне. Не понимая ничего, Хан провёл по своим волосам обеими руками и подмигнул — почему бы и нет? И тогда Минхо загадочно улыбнулся и встал с места, обещая принести ему попить. — Ну… ладно! — Джисон проводил взглядом ушедшего, вздёрнул плечами, снимая напряжение в них, и весело улыбнулся. Всё странно, но не страшно. — Приятного аппетита. — Нет, остановись, поешь потом. — Чанбин казался уже не столько удивлённым, сколько грубым. — Говори: какого хера ты здесь забыл? Джисон был готов к такому, но от этого спокойнее не становилось. Сказать что-то громкое, по типу «Минхо рад видеть меня больше, чем вас, и мы можем уйти, если что-то не нравится» хотелось, но совершенно не получалось. Благо, что эта троица думала не в том ключе, в котором думал он. — Ты сдурел? Зачем тебе Хо? Ну типа… кто угодно другой! — Тебе не стрёмно? — Черён подхватывала за Со в том же настроении. — Он же ходячая помойка. Сейчас особенно, кстати. — Он тебя запугал? Чанбин ещё продолжал надеяться, что его ставка не была проигрышной, поэтому быстро начал допрос с целью найти подвох. Джисон же совсем расстерялся от неожиданного поворота — да и без этого чётко ответить он бы не смог. — Нет… Минхо, как сам говорит, влюбился, а я привязался и… Собственно говоря, всё. — Как ты это с ним сделал?.. Он похож на плюшевого. С колючками, правда, но плюшевый, когда смотрит на тебя. — Я… я не знаю, правда. Много болтал и лез не в своё дело, и теперь это дело стало моим, хах. — Ты так хорошо его ебал? У вас договорённость? Секс на выгодных для обоих условиях? — Он предлагал отказаться от него, если я захочу просто романтических отношений. Так что нет. — У меня больше мыслей, кроме матов, не осталось. Давайте вы, только быстрее — Хо почти отстоял очередь! Все подняли взгляд к буфету, и действительно — осталось не так много времени. На самом деле Чанбин пожалел, что посмотрел туда — Минхо выглядел очень недовольно. Зато Черён с особым удовольствием попробовала найти подвох. И это было наивно — как будто Джисон знал, где этот самый подвох находился. — Ты хочешь ему отомстить, да? Ты нашёл рычаг давления и давишь на него, заставляя быть покладистым? — А я похож на того, кто мог умудриться так сделать? Да и мстить я не хочу — это просто лишняя морока. — Только не стоит говорить, что Хо тебе всерьёз нравится — это же даже не смешно. — Я бы с удовольствием посмеялся, наверно… Но нет, он мне нравится. Черён разочарованно бросила вилку на поднос и нахмурила брови. Пока она вместе с Чанбином придумывали ещё вопросы, Джисон посмеялся и вернулся к обеду. Но нет. — У тебя в роду ведьмы были? — на Феликса уставилось сразу три непонимающих взгляда, и он поспешил пояснить свою мысль. — А что? Вдруг приворожил… Я слышал, что приворожённые долго не живут — вот когда Хо через годика два крякнется, вы будете должны мне что-то большее, чем просто сок! — Щас сам закрякаешь. — голос Минхо прозвучал из-за спины, обжигая своим возмущением. Зато к Хану он обратился уже более расслабленно. — Чё они тебе наговорили? — У тебя плохие друзья, хах. — Джисон был рад концу допросов, ярко улыбаясь старшему. — Но всё было классно. — Мы не друзья! — четыре голоса заговорили в унисон, что рассмешило того, кого они решили исправить. — Ага… здорово. — когда стакан оказался перед ним, Джисон опомнился — он уже и забыл, зачем Ли уходил. Если быть точнее, то не верил. — А, ой, спасибо! — Ага. — Минхо был серьёзным только первые две секунды после сказанного, и тут же игривая усмешка озарила его лицо. — Должен будешь. — Это не по-друж!.. — осознав, что никакой игры в дружбу больше нет, Джисон замолчал на полуслове и, немного нахмурившись, вернулся к обеду.***
Через какое-то время Минхо пришлось остаться одному со своей компанией и нехотя односложно отвечать на их вопросы — откуда он мог знать, что чувствует и почему чувствует? Странные идиоты. И всё потому что в столовую зашла Йеджи, и Джисон сразу же пошёл к ней. И в этот раз Минхо было… ему было абсолютно плевать — странных ревнивых липких ощущений где-то в груди и мыслях не возникло. И всё потому что Хан теперь его официально. Остальные идут на хер, но не к Джисону — так дополнял в своей голове довольный Минхо. Там же уже занято им._______
По лицу девушки стало понятно, что разговор с Сынмином или Хёнджином, а, возможно, и сразу с двумя, её совсем не порадовал. Потерянность смешалась с шоком и грустью, и скоро Джисон узнал точную причину таких переживаний. — Я с ними не разговаривала. Я подошла к двери, хотела постучать, а потом… прислушалась. Как думаешь, что я услышала? Появилась лёгкая нервная улыбка у обоих: у Джисона из-за того, что он прекрасно всё знал, а у Йеджи от огромного количества неутешительных мыслей, которые она продумала, пока отсиживалась у себя в комнате и успокаивалась. По началу конечно же был только шок; затем она даже порадовалась, решив, что они помирились через постель — она не думала, что до этого могло дойти, но была непротив такого развития. Однако потом осознание плачевности ситуации дошло до неё: что если Сынмин не хотел этого? А её брат… наплевал на это. И при таком раскладе шансов на восстановление человеческих отношений не останется вообще. Да и даже если забыть об их дружбе, теперь она переживала за Кима не меньше, чем прошлым днём за Черён. Пугающая реальность. При рассуждениях Йеджи, Джисон смиренно кивал головой, не говоря ни слова. На самом деле он даже не подумал о самом худшем варианте — Минхо тщательно забил ему голову, что у этих двоих взаимная любовь, поэтому ни о каком принуждении и речи быть не могло. Но в этом действительно стоит разобраться, только как? Хан был честен с собой и решил, что пока разговаривать с Хёнджином было страшновато — раз тот решил соврать о том, что он спал с Сынмином, значит и в жизни наверняка соврёт. А если впечатать его фактами к стене и заставить объясниться, он может разозлиться — Джисон боялся не столько за его злость, сколько за то, что сам может сорваться. А вдруг эта злость перейдёт на Кима — единственного, кто может попасться под горячую руку? Доставлять лишних проблем тому, у кого и так их, скорее всего, выше крыши, не хотелось. Чтобы как-то успокоить Йеджи и, в первую очередь, себя, Джисон уверенно заявил, что у Хёнджина и Сынмина ничего не было. Он верил в это и то, что на дурацком списке просто какая-то дурная шутка Чонина. Верил до того момента, пока к ним не подошёл Минхо и не увёл за собой, оставив для Йеджи Черён.***
— Сынмо нервничает, я писал ему. — весело говорил Минхо, пока они шли по коридору. — Написал, что зайду поговорить, а он сразу начал просить, чтобы я его не трогал сейчас. Наверняка понял, что меня не наебёшь. Щас мы всё узнаем, хах. Подойдя к двери, Минхо не успел постучаться — три стука изнутри, и окошко приоткрылось. Сынмин его ждал, ведь Ли не понимает человеческих просьб. Даже тогда, когда они были слишком отчаянными. На Кима было страшно взглянуть — всё казалось ещё хуже, чем утром: весь бледный, тяжело стоит на ногах, волосы расстрёпанны, а глаза совсем красные. К старым царапинкам прибавились новые, одна из которых достаточно длинная и через всю шею. Ещё и со следом укуса прямо под ней — и Минхо сразу повесел. — И чё ты там говорил про выдержку Хвана, а? Тебя пометили, неудачник! — Ты же сам с меткой… — Джисон хотел сбавить издевательства, сопереживая пустому взгляду напротив. Минхо был абсолютно прав: в Хане эгоизм великолепно сочетался с волнением за других. Вот только ему это нравилось, когда было направлено на него. А теперь его в наглую стыдят. Он хотел разозлиться, вот только… Сынмин продолжал молчать, тупо смотря на их препирания. И его молчание это очень необычно — а где же вспыльчивое отрицание? Не порядок, стоит дожать. — Ты же был в курсе списка с потрахушками? — А? — Сынмин вообще не думал о том, что ему говорили или хотели сказать. — Какой список? — На двери в кабинете висит. Кто-то трахнулся и всё — заметочка появляется. А у тебя их две. Свежие, причём. — после каждой фразы была небольшая пауза, чтобы дать Киму испугаться, а своей ухмылке расползтись всё сильнее. — Говори: как ты умудрился меня наебать? — А-а, ты об этом… — множество мыслей пробежало в голове, но нужных и понятных так и не нашлось. Промолчав с полминуты, Сынмин потёр своё лицо руками и громко выдохнул. — Так я не врал. — Прикалываешься? — Я не воспринимаю это, как секс. И это тело — не Хёнджин. Всё. Минхо откровенно смеялся от неумелой попытки держаться за свою ложь. Хотя признавал, что и сейчас Ким не выдавал себя. Это-то и странно. Сместив свой взгляд на молчавшего Джисона, при ком не хотел ни в чём признаваться, Сынмин поражался с двух вещей: что он тут забыл сейчас с Минхо и почему так спокойно это всё слушает. Разве он не должен злиться? — Ты тоже видел этот список? — Да. — Джисон боялся спросить в открытую, поэтому говорил очень осторожно. — А ещё… ещё Йеджи рассказала мне, как приходила к вам поговорить, но ушла, услышав то, как вы… — Трахались. — Минхо никто не просил договаривать, но он же должен был. — Так что не нужно нам мудрить мозги. — Погоди. — теперь Джисон немного отвёл старшего в сторону, чтобы встать поближе к окну и положить руки на его край, заглядывая внутрь. — Хёнджин спит? — Да. — всё, что мог произнести Сынмин, становясь чернее тучи. — Да он заебал! Самый уставший я погляжу. Минхо подошёл ближе и вытянул лицо к окну, после чего с улыбкой цокнул и переключился на забавно стоявшего Джисона. Последний поставил подбородок на свои руки и слегка пригнулся, и старший, слегка засмотревшись на прогнувшуюся спину и зад, положил локти на его плечи, подбородок — на голову и, по сути, лёг сверху него. Было очень удобно, и Хан с этим решением ни капли не спорил. Сынмин внимательно смотрел на две пары глаз, уставившихся на него — одна любопытная и хитрая, а вторая сочувствующая, — и пытался сложить пазл. Однако он слишком много мыслей передумал, и в итоге вся картинка состояла из: «А они… а… что?.. Они?.. Это… Блять». — Ну чё, Сынмо, рассказывай. Мы ждём. — Минхо забавлялся с этого ступора. — А вы… сдружились? Ты же вроде говорил утром, что… — Ну ты тоже много болтал утром. — Минхо был доволен от пришедшей в голову фразы, которую тут же озвучил. — Породистых собак берут щенками. Вот я и взял одного блохастого. — Кто кого взял то! — Джисон был возмущён, но старший не давал ему встать нормально. — Это ты меня уговаривал. — Жду не дождусь того момента, когда ты будешь меня уговаривать, чтобы я тебя не бросал, пфф. — приподняв подбородок, Минхо взъерошил волосы ворчащего — да, это его любимый жест. Затем он всё же вспомнил про Сынмина, окончательно потерявшегося. — Мы, типа, начали встречаться. А тебе пора бы начать переставать избегать вопросов. — Я ответил. Да, физически это было — но я не воспринимаю это, как реальность. У Минхо шла долгая загрузка услышанного. Джисон, отчасти понимающий Кима, просто ждал, когда тот скажет прямо: было ли насилие или всё же… — Так, значит вы трахнулись… — Минхо предпочитал думать вслух. — Но в итоге то ты согласился или тебя изнасиловали? Давай нормально. — Минхо! — Джисон выскользнул из-под Ли, неодобрительно взглянув на него. — Так нельзя, ты посмотри на него!.. — Да помолчи ты блять! Чё хочу, то и спрашиваю. — Минхо злился от того, что его снова учат. И учат явно не к месту и не ко времени. Оттолкнув Хана в сторону, он так же вызывающе посмотрел на замершего Кима. — Ну, говори, чё уставился? Как будто Сынмин знал, как ему ответить. Половина мыслей была занята тем, чтобы Хёнджин не проснулся; четверть — анализом этих странных из ниоткуда взявшихся отношений; и оставшаяся часть раздумывала над собственными чувствами. И это было сложно. — Я не вырывался, потому что Хёнджину это было нужно. Но не хотел этого. — Так… Ну хуйня выходит. Раз ты не возбуждался, то тебе должно было быть пиздецки больно… хотя стоп — а ты точно ли не возбуждался? — Реакция тела. — Опа, стоять — и как оно? Ну вот ты сейчас не в течке, а жопа? На сухую или?.. Мне не для себя, мне для… Блять, мне для себя, и чё? — Не на сухую. Видимо всё так же, как и во время течки. Боли не было, скорее… морально тяжело. — Ага нахуй — «боли не было». Знаю я, как оно… Короче чё-то ты не договариваешь. Или тебе была приятна эта боль? — Возбуждение тела всё перекрыло. Повторять я это не хочу — мне самому это противно. — Сынмин стал заметно волноваться, постоянно цензуря одно и то же слово, как бы убеждая и успокаивая не только слушающих, но и себя. — Это не секс, а просто помощь. Когда все эти инстинкты перекрывают рассудок Хёнджина, они им управляют полностью. Когда всё заканчивается, его тело тоже отключается — и он просто засыпает. Когда Хёнджин проснулся после первого раза, мы с ним поговорили — он почти ничего не помнил, но чувствовал себя намного легче. Я просто надеюсь, что это всё закончится сегодня, как день пика. — Моя ж ты наивная душа, хах… — наконец Минхо уловил смысл того, что сразу посчитал бредом, а после последней фразы ядовито усмехнулся. — Чонин сказал, что из-за воздержания Хвана, его состояние будет держаться на этом уровне все оставшиеся три дня. Твоё благородство продержится или порвётся окончательно, как думаешь? Сынмин не хотел и не мог думать об этом. Может второй раз он пережил легче, чем первый ночью, но это не значило, что ему абсолютно легко. Нахмурив брови и частая моргая опущенными вниз глазами, он попытался хотя бы что-то ответить — получилось скверно. А Минхо продолжал подначивать его, поймав особый настрой. Джисону было стыдно за то, что он просто смотрит. Раньше он никогда не находился настолько ярко в третьей позиции: агрессором был, жертвой был, но наблюдателем — нет. И сейчас он чувствовал себя даже хуже, чем под действием успокоительных, выслушивая гадости, направленные в его сторону. К самому Сынмину он ещё не успел найти тёплых чувств, но если он сейчас сломается, то Хёнджин будет переживать. И если Минхо продолжит видеть радость в том, чтобы смеяться с чужого горя, то точно не найдёт её в самом Хане. Отвратительно. — Минхо. — достаточно сильно сжав плечо смеющегося, Джисон говорил без лишних криков, но строго, и смотрел тяжёлым взглядом. Таким же, как когда-то давно. — Прекрати. — Схерали? — теперь Минхо смотрел с вызовом, совершенно не узнавая его забавно-бесящегося младшего. «А чё это он? Я думал мы вместе поржём… Так какого хуя? Ох, Хани, ну слушай. И ты тоже, позорник». — Ты просто не видел, как Сынмо отбивался от меня, когда я просто… — за мгновение остановившись, Минхо всё-таки решился рассказать про одну не совсем приятную деталь, о которой тщательно пытался забыть. — Просто предлагал ему быстренько подрочить, чтобы понять: встаёт у него или нет? Я ничё такого не хотел, просто надо было узнать! Он так рьяно отнекивался, а теперь наш «закоренелый гомофоб» делает невероятное исключение из собственных правил. Сынмин болезненно прикусил щёку, потому что губ уже не чувствовал. Он припомнил все свои мысли и чувства в тот злополучный день, после которого и началась эта тянучая нескончаемая манипуляция с шантажом и без. И самым неприятным фактом стало то, что Минхо снова был прав — на его прикосновения Ким реагировал со жгучим раздражением. Хёнджина он воспринимал совершенно иначе. И снова ему стало плохо от собственных чувств — если бы Минхо и Хан ушли прямо сейчас, он бы точно за один удар мог раскроить себе лоб. Но пришлось держаться. — Хёнджину плохо, а ты придуривался. — Это мне не было плохо?! — тон Минхо повышался — теперь он не думал шутить. — Да меня херовило со страшной силой! — Хёнджин мне дорог, и если я могу, то буду и дальше… буду и дальше, всё. И ты мерзкий. — Зато Хван вкусный. Можешь мне не врать — понравилось, когда тебя поёбывают? Ну признай, что ты просто раб своей дурной башки, и если бы не она, то ты бы… — Мне страшно. Я не хотел такого развития. Минхо зло фыркнул ноздрями и стал снова думать о том, чем более интересным и точным можно крыть. Сынмин уже стал задыхаться от напряжения — с каждым ответом он всё больше начинал ощущать себя запертым в угол. Но и молчать он был не в силах — тишина пожирала его. И в некой степени, вырывая свои эмоции из груди и слушая чужие издёвки, ему становилось легче. Но опять же не так, как того хотелось. Джисон отпустил плечо Минхо, которое на самом деле сжимал слишком сильно, и спустил руку к локтю, желая наконец увести его к ним в комнату. — Всё, прекращай. — всё ещё достаточно твёрдо, несмотря на трясущиеся пальцы. — Да чё ты меня затыкаешь? — Минхо озлоблено рявкнул и, сбросив с себя руку, совершенно потерял смысл всего. — Не тебе ли хотелось увидеть вот такого трагично-разбитого Сынмо? Заебали. И Минхо ушёл, громко хлопнув дверью за собой. Проводив его грустными и уставшими глазами — он устал заранее, — Джисон перевёл более стыдливый взгляд на Кима. Но к его удивлению, в его лице злости не было. В нём вообще ничего не было. — Смотри… — стоило оправдаться неизвестно зачем. И от нервов это получилось очень быстро и эмоционально. — Пока ты был откровенной мудилой, ты меня бесил. А Минхо только было в кайф над тобой поприкалываться — вот я и подхватил сплетни с ним, да… Но потом ты вроде как стал лучше, а Хёнджин до сих пор тебя отчаянно любит, и вообще… Ой, боже… Ну то есть любит, но как друга, прошлые воспоминания и… — Хан, остановись. — Сынмин и без лишних слов мог понять настрой как прошлого, так и нынешнего Хана. — Ты отвратительно врёшь. Я и так всё знаю — мы с Хёнджином разговаривали ночью. Да и это было бы странно отрицать, учитывая… думаю, ты понял. — А, фух… В общем… Я тебе палки в колёса почти не вставлял. А потом решил, что если ты творить херню не будешь, то я приму тебя. А теперь ты совсем жалкий… — Джисон решил, что это не самая лучшая подобранная фраза, хотя и правда говорил от чистого сердца. — Но я впечатлён — ты хорошо держишься, жертвуешь своей позицией, хотя и не хочешь Хёнджина. Я удивлён — как? — но да ладно, у всех свои вкусы и… — Всё, я тебя понял, можешь не развивать. Я тоже был против тебя — дружеская ревность идиота отвратительная вещь, — и точно так же поверил Минхо, когда он предложил глупый план. Думаю, что ты наслышан о нём — он хотел влюбить тебя в себя по приколу. Но не кажется ли тебе, что и сейчас Минхо… — Я не знаю. Он же дурак, и я не лучше. Будь что будет — ни на одном человеке нет таблички: «гарантия от разбитого сердца вся жизнь». А с ним весело. Да и он мягче, просто прикидывается. — А как же ваше прошлое? Может я иногда и могу признать, что зачатки мыслей Минхо вернее моих — ты можешь в этом убедиться, ведь я заперт с тем, кого избегал и презирал целый год. Но я бы не смог довериться Минхо и, тем более, сближаться. — Живём один день! Ой… Раз, то есть, хах. Что-то я разнервничался, да… — Джисон. — Сынмин решил, что обращение по имени будет правильнее. — Пожалуйста, не приходи к Хёнджину и вообще не разговаривай с ним никак. Хотя бы до того момента, пока гон не закончится. — Что? — Хёнджин не знает о том, что между нами было. И я не хочу, чтобы он винил себя в этом. Это был мой выбор дать размыть границы до предела. Я понимаю, что нам от этого не уйти, но пусть лучше он не будет об этом знать до последнего. — А, вот оно что… Раз так, то я могу пообещать тебе, что не расскажу ему. Но ты пообещай мне в ответ, что расскажешь обо всём после гона. Поговорите нормально. — Обещаю. Но нет — не приходи. Ты не умеешь врать. Точнее врать не умею я, но меня спасает то, что я не воспринимаю это так, как вы все. А вот ты не умеешь держать язык за зубами. Не в обиду сказано — раз уж нам с тобой нужно подружиться, — но это правда. — Да блин… Ладно, объективно. Тогда Минхо тоже попридержу. Хотя с Хёнджином он не сильно любит разговаривать. Хах, один раз попытался, а списался с тобой. — Да, я помню. Отврат. — Сынмин врал — переписка с Минхо с телефона Хвана была не самой худшей из всех. Зато достаточно важной. — Спасибо. И ещё Йеджи. С ней не разговаривай тоже, я сам что-то придумаю. Ты хочешь что-то ещё мне сказать? — Хочу спросить. Что ты сейчас думаешь о Хёнджине? Ты уверен, что этот гон никак не повлияет? Я продолжаю переживать — сейчас вы, как я понимаю, помирились, плавно восстанавливая дружбу. Но а если ты его возненавидишь из-за того, что он не в силах остановить? Тоже не в обиду сказано, но ты был козлиной. — Я не знаю. Моя голова разрывается от смеси всевозможных эмоций. Сейчас я ненавижу только проклятых учёных. — задумавшись, Сынмин решил напоследок задать последний вопрос. Хоть и было неловко, но перед ним стоял не Минхо — ползучих вопросов на вопрос не предстояло услышать. — Что ты чувствовал, когда спал с Минхо в первые дни? Тебе это нравилось? — Ох, боже мой, нет! — Джисон посчитал сказанное оскорблением своей гордости, совсем забыв, с кем начал встречаться. — Ну я, как и ты, возбуждался — запах от него отвратительный, но я со своим телом был не в ладах. Потом я стал видеть его с других сторон, сравнивая с собой… Ну и в итоге начало нравиться, когда Минхо перестал крыть меня трёхэтажным матом. Но ты то не сравнивай — я презирал его изначально. — Понятно. Спасибо. Ты не мог бы уйти? Я устал. Хан утвердительно закивал, поняв, что сейчас действительно было не лучшее время для Сынмина. Окно захлопнулось ещё до того, как он ушёл — ладно, простительно. В конце концов Ким помогает Хёнджину, а значит стоит быть к нему помягче._______
А тот, к кому невозможно относиться помягче, сейчас просто лежал лицом к стене в их с Ханом комнате. Кстати, не на своей кровати. — Ты решил обидеться за то, что я запретил тебе турзучить Ки… Сынмина? — Джисон с порога стал возмущаться, идя прямо к не реагирующему Минхо. — Мы вроде договаривались говорить все предъявы сразу, чтобы не было подобного. И я тоже скажу, раз ты решил помолчать — хотя лучше бы сделал это минут пятнадцать назад! Ты почему меня затыкаешь? Я знаю, что ты любишь высосать чужую кровь, а я тебе помешал, но!.. Хэй, не игнорируй меня!.. Сев на кровать, Джисон сильно затряс Минхо за плечо. Он ожидал недовольных выкриков, но по итогу… По итогу тот только привстал на локтях и начал сильно щуриться, моргая глазами. Только при виде такого потерянного Минхо Хан понял, что тот не обижался и не игнорировал его, а просто спал. В конце концов, полночи Ли страдал от последних при течке спазмов, а ещё и от осознанной влюблённости. — Ладно… спи. Закрыв глаза и слегка кивнув, Минхо потянул Джисона к себе и лёг обратно, обнимая его — уже вошло в привычку засыпать именно так, да и зачем переучиваться, верно? К тому же на самом деле вряд ли он мог так быстро заснуть. — Я не собираюсь меняться в пушистого зайчика, Хани. — куда-то в шею произнёс Минхо. — Говорю так, как думаю. Подумаю, что ты дохера пиздишь и тебя надо усмирить — усмирю. Подумаю, что твои обидчивые щёки с моего ракурса выглядят для меня мило — дёрну за щёку. — приоткрыв один глаз, он так и сделал. — Вопрос то в том, что ты слишком упрямый, чтобы усмириться. Бесячий. Но горячий. — Тебе смешно, а Ки… да блять, Сынмин!.. — Джисон старался оставаться серьёзным и возмущаться по факту, а не просто так — тщетно. — А Сынмин уже совсем подгорает. — Раз подгорает, значит его хорошо жарят — и в чём проблема? Никто из нас всё равно ни хуже, ни лучше не сделает — напоминаю, это мы спровоцировали всё то, что там происходит, хах. — И теперь мне стыдно за это. — И зря. Вон, Сынмо же сказал только что про мои правильные мысли. — когда Джисон удивлённо посмотрел на Минхо, тот решил добавить деталь, которая и так казалась ясной. — Я Чонина попросил звукоизоляцию опустить, чтобы вас послушать, хах. — Сучий любимчик… и нахера тогда уходил вообще? — Я же сказал — ты по особенному злишься: я либо умиляюсь, либо вообще не умиляюсь. Ну а при Сынмо как-то не варик тра… Кстати об этом. — Ты не договорил. — переведя спустившуюся к его штанам руку обратно к груди, Джисон слегка дёрнул старшего за ухо. Сейчас его продолжало волновать другое. — Что ты по поводу Сынмина думаешь? Ты же его «читаешь» — давай свой вывод. — Тьфу ты, настрой весь сбил. — Минхо незаинтересованно зевнул, но всё-таки задумался. — Ну слушай — разделим Сынмо на три части… — Что? — Не перебивай. Три части: жопа, сердце и мозги. И тогда есть два варианта: либо жопой он хочет Хвана, а сердцем и мозгами нет — ну тогда пиздец, его насилуют, и скоро он свихнётся. Ставлю на него ещё один день. — Амм… А второй вариант услышать можно? — Тебе всё можно, к моему сожалению. Второй: он хочет его жопой, любит сердцем, а мозгами цепляется за предрассудки. В итоге его разорвёт к херам на три части. Конец. — Да Минхо! — Хах, смешной. Я то откуда знаю, что будет дальше? Я вижу только то, что происходит, а будущее — охуеть, — предсказывать не умею. Я не ожидал того, что он решит снова стать дружбанчиками с Хваном, а ты меня за секс спрашиваешь. Может опять какой-то триггер сработает и он переобуется снова, а может будет сам себя сжирать, как и сейчас. — Ты безжалостен… И слишком весело об этом говоришь! — Я вообще самый добрый. Смотри, щас удалю сообщение. — нащупав телефон за спиной, Минхо открыл переписку с Кимом и усмехнулся. — Бля… Сынмо успел прочитать, хах. — И что ты там… — вчитавшись в короткое сообщение, которое Минхо отправил во время его отсутствия, Джисон в досаде закрыл глаза рукой. — Ох, боже мой… Минхо: Мы с Хани кстати за время моей течки переспали 19 раз😳 И я почти не просил его тогда, когда мои органы не разрывало от боли То есть почти все разы были вынужденными, забавно?🤭 Ну у вас на один денёчек поменьше, так что ставлю на 12 «неперепихов» 😇 Удачки😋 — Ну я хотел удалить. Просто не свезло. — Ты спать хотел? — О, неужели? — Так ложись и спи. — Заноза в заднице. Хах, а ведь реально. Ох, бля… любовь отупляет.