Что значит быть счастливым

После того случая у водоёма они с Феликсом Хониккером начали встречаться ещё чаще. Почти каждый день он приходил к нему, приносил какие-то вещи и еду и рассказывал что-то интересное. А Беннетт внимательно слушал его, ловил каждое слово, стараясь не упустить ни единой, даже самой мельчайшей детали. И чем больше времени они проводили вместе, тем чаще он стал ловить себя на мысли, что ему это нравится. Поначалу его это пугало. Он уже один раз потерял самых близких и дорогих ему людей, и потому не хотел привязываться к кому-либо снова, чтобы опять не чувствовать боль от утраты. Однако не привязываться к солнечному Феликсу Хониккеру не получалось, как бы Беннетт ни пытался. Потому что солнечный Феликс Хониккер всегда оказывался рядом в трудные моменты, заботился о нём и проявлял доброту просто так, не требуя ничего взамен. Потому что ему, Беннетту, просто необходим был близкий человек, даже если он сам себе в этом не признавался. Вот он и привязался к мальчику-солнцу, и даже сам не заметил, как стал с нетерпением ждать его прихода. Сегодня он тоже надеялся увидеть его. Утром он столкнулся с очередной человеческой жестокостью: булочница миссис Мартин, которая часто угощала булочками детей, накричала на него и прогнала, когда он так же попытался выпросить у неё какую-нибудь выпечку. Этот случай настолько возмутил его, что ему хотелось с кем-нибудь этим поделиться. Хотелось пожаловаться на лицемерность миссис Мартин хоть кому-нибудь, и Феликс Хониккер идеально подходил на эту роль. Он всегда внимательно слушал, когда Беннетт что-то ему рассказывал, никогда не перебивал и мог поддержать. В общем, собеседником и другом он был отличным. Именно поэтому сегодня Беннетт так ждал его прихода, чтобы получить поддержку хотя бы от него. И вот, в какой-то момент он наконец услышал знакомый заливистый собачий лай. Вздрогнув от неожиданности, он слегка улыбнулся и обернулся на звук. К нему, громко лая и размахивая пушистым светлым хвостом, бежала радостная Берта. Поводок, прицепленный к её ошейнику, развевался на ветру, и это свидетельствовало лишь о том, что она в очередной раз сбежала от Феликса. И действительно, где-то через минуту в поле зрения Беннетта появился сам хозяин собаки. Феликс шёл быстрым шагом, прикрикивая на Берту, чтобы она не бежала так быстро, и поправлял одной рукой постоянно съезжающий красный шарф. В другой же он держал пакетик с, по всей видимости, какой-то едой. При виде него у Беннетта заурчало в животе. С самого утра он не брал в рот ни крошки, и потому ему уже не терпелось попробовать то, что его друг принёс на этот раз. — Привет, — как всегда поздоровался Феликс, когда они с Бертой подошли поближе, и плюхнулся рядом с ним на траву. Собака примостилась рядом, всё так же не прекращая махать хвостом. — Что-то случилось? Выглядишь неважно. — Привет. Ага, стряслась одна херня, — Беннетт активно закивал и обхватил колени руками. В памяти вновь всплыло красное от злости лицо миссис Мартин, и он поморщился от отвращения. — Я всё тебе расскажу, только сначала мне нужно поесть. Я с самого утра ничего не ел, — сказал он и кивнул на пакетик. Феликс намёк понял и передал его ему. — Ну так что случилось? Рассказывай давай, — спросил он и заинтересованно придвинулся поближе. Берта так же подобралась ближе к ним обоим, явно готовая внимательно слушать. — Знаешь же миссис Мартин? Она ещё булочками торгует, такая тучная женщина, — Беннетт поставил пакетик к себе на колени и, достав оттуда ароматно пахнущую булочку, откусил кусочек. Получив в ответ утвердительный кивок, он продолжил: — Ну так вот. Ты же знаешь, что она иногда своими булочками с местной детворой делится? Вот и я видел. Решил я, значит, тоже что-нибудь у неё попросить, а это карга меня прогнала, представляешь? Ещё и сказала, что я отродье уличное. — Ох, вот уж от кого-от кого, а от миссис Мартин я такого не ожидал… Она всегда кажется такой приветливой и милой женщиной, а тут… — Феликс вздрогнул, и на долю секунды на его лице отразилось искреннее удивление. Очевидно, ему с трудом верилось в то, что обычно такая добрая и улыбчивая миссис Мартин на такое способна. Однако говорить ничего он не стал, лишь продолжил покорно слушать. — Ага, я тоже до сегодняшнего дня так думал. А оно вон как оказалось, — Беннетт фыркнул и в этот раз уже более агрессивно откусил от булочки. На мгновение внутри поднялась волна злости на оказавшуюся лицемерной булошницу, однако он быстро её подавил. — А ведь выглядит она и правда как хороший человек. Вечно всем в лицо улыбается, любезничает. А на деле лицемерная тварь, как и все, — он брезгливо поморщился. — Отвратительно. — Увы, действительность сейчас такова, что нужно быть вежливым и учтивым, если ты хочешь, чтобы у тебя купили товар, — Феликс помолчал немного, а после тяжело вздохнул и тоже достал из пакетика булочку. Покрутил её в руках, изучая, затем откусил кусочек. — Дяде тоже часто приходится быть вежливым с пациентами, даже если они грубят ему. — Не понимаю я этого. Зачем фальшиво улыбаться, если на самом деле ты этого не хочешь? И уж тем более я не могу понять, зачем быть вежливым с тем, кто тебе грубит. Я бы, наоборот, послал бы такого человека куда подальше. — Я тоже не особо понимаю, но дядя говорит, что так надо. Он объясняет это тем, что, когда ты улыбаешься, тебе намного проще расположить человека к себе. Как-то так. — Бред какой-то. Феликс неопределённо пожал плечами. — Во всяком случае, не зацикливайся на этом больше. Миссис Мартин не стоит того, чтобы ты тратил на неё свои нервы, — сказал он и ободряюще накрыл его ладонь своей. — Ага, — Беннетт тяжко вздохнул и отвёл взгляд. От прикосновения маленькой ладошки внутри снова разлилась волна приятного тепла. — Кстати, а что это за булочки? У миссис Мартин я таких не видел. И на вкус они другие, — решил сменить он тему. Теперь, когда он выговорился и выпустил пар, ему более не хотелось тратить на булочницу время. — Ах, это… — Феликс вздрогнул, и на долю секунды на его лице промелькнула тень улыбки. — Это я взял с собой из дома. И ХАйден приготовил. Он у нас мастер на все руки. — Ничего себе. А что ещё умеет этот ваш Айден? — Много чего. Он хорошо готовит, делает вкусный чай… О, а ещё… Постепенно они разговорились. Сначала Феликс рассказывал об этом Айдене, а Беннетт как всегда внимательно слушал. Ему было интересно узнать, с какими людьми бок о бок живёт мальчик-солнце, и потому он старался не упустить ни единой детали. Потом диалог перешёл в совершенно другое русло, и они обсуждали уже насущные проблемы бродячих детей-сироток. Беннетт жаловался, как тяжело жить на улице, искать ночлег и добывать еду, а Феликс поддерживал его, как мог. Приобнимал за плечи, держал за руку, ласково гладил. Подобные жесты были Беннетту крайне приятны, пускай внешне он старался этого не показывать. И каждый раз, когда маленькие ладошки касались волос или его собственных рук, он внутренне радовался, чувствуя, как в груди с новой силой поднимается волна такого странного, необычного, но согревающего тепла. Всё то время, что они разговаривали, Берта вертелась рядышком с ними. Она крутилась по траве, размахивая хвостом и лапками, и тоже внимательно слушала, о чём же беседовали её хозяева люди. Однако через какое-то время ей надоело валяться без дела, и потому она потянула Феликса с Беннеттом играть. Они отказывать ей не стали, и уже совсем скоро оба по очереди бросали Берте палку. Она каждый раз с радостным лаем бежала за ней, поднимала её с земли и приносила обратно. Беннетт сначала не понимал, в чём смысл подобной забавы, однако постепенно втянулся и даже вошёл во вкус. И теперь он бросал палку с удовольствием, иногда даже прицеливался, подбирал место, куда можно было бы её закинуть. А параллельно с тем краем глаза поглядывал на Феликса, который всю игру счастливо улыбался. Так они играли ещё какое-то время. После бросания палки Феликс разучивал с маленькой Бертой команды, а потом они просто бегали по траве рядом с водоёмом. Беннетт в этот момент чувствовал себя по-настоящему счастливым. Рядом с Феликсом Хониккером и его собакой он забывал абсолютно обо всём на свете: о смерти родителей, о человеческой жестокости, о том, что завтра ему снова нужно будет выживать. Сегодня и сейчас он просто жил моментом, радовался каждой мелочи и наслаждался каждой секундой, проведённой с новыми теперь уже точно друзьями. И ему хотелось, чтобы эти мгновенья счастья не кончались целую вечность. Хотелось всегда вот так резвиться вместе с Феликсом и Бертой, хотелось не расставаться с ними никогда. Хотелось, в конце концов, просто чувствовать себя живым и счастливым, как раньше, как в детстве. И плевать уже на все эти страхи и подозрения. Больше они не имели для Беннетта никакого значения. По крайней мере, сейчас уж точно. Однако всему хорошему, как ни прискорбно, рано или поздно приходил конец. Вот и мгновенья счастья Беннетта вскоре закончились. Потому что в какой-то момент он почувствовал, как ему на голову упала одна холодная капля. А потом ещё одна, и ещё, и ещё. Вздрогнув от неожиданности, он сначала недоумённо поморгал, а потом медленно поднял голову к небу. Как он и думал, оно было затянуто свинцовыми тучами, готовыми вот-вот разродиться если не ливнем, то точно небольшим дождём. Феликс тоже это увидел, а потому чуть нахмурился и прижал к себе начавшую скулить Берту. — Дождь начинается, — мрачно произнёс он. — Ага, — Беннетт медленно кивнул и досадливо поджал губы. В сердце больно кольнуло осознание, что Феликс сейчас вернётся домой, а он останется тут один, и на душе сделалось по-необыкновенному отвратительно. — Тебе нужно возвращаться, не то ты промокнешь… — Нужно. Однако… Ты тоже промокнешь, если останешься здесь. — Ничего, я уже привык. Перекантуюсь где-нибудь… — Ну нет, так не пойдёт, — Феликс чуть нахмурился и покачал головой. После, подумав немного, он вдруг сказал: — Вот что. Пойдёшь со мной и переждёшь дождь у меня. У меня дом большой, места всем хватит. — Э? — Беннетт вздрогнул и в удивлении распахнул глаза, уставившись на него. Сказать, что он был поражён его предложением, — значит ничего не сказать. За время их общения он, конечно, успел уже сто раз убедиться, насколько Феликс Хониккер добр, но не до такой же степени. — А ты не боишься, что я что-нибудь у тебя украду? И вообще, вряд ли твой дядя будет рад тому, что ты притащишь в дом малознакомого человека… — Ой, да что ты можешь у меня украсть, — Феликс только хмыкнул и отмахнулся. — А насчёт дяди можешь не беспокоиться. Он сегодня на работе, так что ни о чём не узнает. А если и узнает, я готов взять всю вину на себя. Так что давай, пошли, — сказал он и, не дожидаясь ответа, потащил его за собой. Беннетту не оставалось ничего, кроме как послушно последовать за ним.

***

Дом Феликса и правда оказался большим. Беннетт с интересом разглядывал гостиную, в которой остановился, пока Феликс отошёл за полотенцами для них двоих. Здесь было довольно-таки просторно, но в то же время и уютно. У стены находился камин, в котором мирно потрескивали брёвна, возле него расположились два больших кресла, на полу стелился мягкий пушистый ковёр. На стене над камином висела картина с изображением лесного озера, на некоторых полках стояли разнообразные книжки, какие-то безделушки и фотографии. Последние особенно заинтересовали Беннетта. Он даже подошёл поближе, чтобы получше их разглядеть. На первой фотографии был изображён маленький Феликс. Он стоял рядом с высоким темноволосым мужчиной, крепко обнимая его за руку, и счастливо улыбался. Мужчина так же, как и он, выглядел довольным. Присмотревшись к фото получше, Беннетт понял, что именно с ним Феликс уходил в самый первый раз. Очевидно, это был тот самый дядя Хаксли, о котором он всё время рассказывал. Поразглядывав фотографию ещё немного, Беннетт переключился на следующую. На ней маленький Феликс, всё так же счастливо улыбаясь, держал на руках щенка Берту. На этом снимке долго задерживаться Беннетт не стал, а потому вскоре перешёл к следующему. На третьей фотографии Феликса уже не было, но зато присутствовал его дядя. Он стоял в обнимку с темноволосой женщиной, внешне очень похожей на него. Они держались за руки, улыбаясь, и по их сходству Беннетт определил, что они, скорее всего, родственники. «Должно быть, у них очень дружная семья, — подумал про себя Беннетт, изучая остальные фотографии. Невольно ему вспомнилась его собственная семья, и оттого на душе сделалось по-особенному больно. В памяти всплыли лица родителей, и он сильно прикусил нижнюю губу. Нахмурившись, зажмурился и мотнул головой, дабы отогнать нежелательные воспоминания. — Так, Беннетт, соберись. Не время раскисать» Дабы отвлечься от навязчивых мыслей о прошлом, непрошенными гостями лезущих в голову, он продолжил осматривать гостиную. Однако в какой-то момент он почувствовал, что на него кто-то смотрит, из-за чего несколько напрягся. Поначалу он пытался игнорировать чей-то пристальный взгляд, однако ему это быстро надоело, и потому он в конце концов обернулся. Там, в дверном проёме, держа в одной руке шлем от защитного костюма, стояла высокая девушка. Её очевидно крашеные бирюзовые волосы спадали на плечи и были слегка растрёпаны, а лавандовые глаза смотрели прямо на него, Беннетта. Поняв, что её заметили, девушка вздрогнула и улыбнулась. На долю секунды на её лице промелькнула растерянность, которая быстро сменилась заинтересованностью. Девушка приветливо помахала ему рукой. — Привет, — поздоровалась она. — Привет, — несколько настороженно отозвался Беннетт. От её пристального взгляда ему было как-то неуютно, и потому он поёжился. Хотя её внешний вид, безусловно, вызывал в нём любопытство. Никогда ещё он не видел людей с такой внешностью. — Ты друг Феликса, да? Беннетт, кажется, верно? — девушка же продолжала открыто его разглядывать, будто в этом не было ничего такого. Видимо, о манерах и приличии она никогда и не слышала. — Ага, — он коротко кивнул. — М-м-м, — задумчиво протянула она. — Понятненько. А я Флоренс. — Приятно познакомиться, — он снова быстро кивнул. О Флоренс Феликс тоже ему как-то рассказывал. Исходя из его слов, она среди работников дяди Хаксли была главной энтузиасткой. А ещё собирала всякие крутые штуки вроде андроидов. — Угу, — Флоренс широко улыбнулась и поудобнее перехватила шлем. После, помолчав немного, она вдруг спросила: — Ну и, как тебе с ним? Ты его не обижаешь? — Э, да нет… С ним весело, — Беннетт вздрогнул, удивившись её последнему вопросу, но быстро взял себя в руки и помотал головой. — М-м-м, — снова протянула она. — Это хорошо. Это о-о-очень хорошо, — она мило улыбнулась. Она хотела сказать что-то ещё, однако в этот момент её кто-то окликнул. — Флоренс, ну ты где там застряла? Террариум с ядовитыми пауками, знаешь ли, сам себя не унесёт. — Уже иду! — крикнула она кому-то в ответ. — Ну ладненько, пока-пока. Ещё увидимся, — обратилась она к Беннетту и, наспех надев шлем обратно, скрылась в коридоре. Беннетт проводил её взглядом и, когда она окончательно исчезла из его поля зрения, вернулся обратно к изучению гостиной. А ещё через пару минут подошёл Феликс, и они вместе направились в его комнату, по пути вытирая мокрые от дождя волосы.

***

Комната Феликса была не такой большой, как гостиная, но не менее уютной. Окно закрывали полупрозрачные жёлтые занавески, рядом с ним располагался письменный стол, заваленный различными колбами, бумагами и прочей мелочёвкой, возле него впритык стояла аккуратно застеленная кровать. Помимо всего этого в комнате из мебели ещё находились прикроватная тумбочка, шкафы для книг и одежды и кресло, задвинутое за стол. На полу, как и в гостиной, лежал такой же мягкий ковёр, но уже другого цвета. На него сразу же улеглась Берта, которая всё это время крутилась рядом с ними. Беннетт же разглядывал письменный стол. Особенно его внимание привлёк горшок с каким-то непонятным растением, стоявший возле окна. Оно не было похоже ни на один из тех цветков, что он когда-либо видел: в какой-то степени уродливое, с маленькими листочками и большими отростками, чем-то напоминающими пасть хищника. Но выглядело растение, безусловно, любопытно, и Беннетту хотелось узнать, что же это за диковинка такая. Феликс, заметив его взгляд, направленный на горшок, усмехнулся. — Что, понравилась моя Венера? — спросил он и скрестил руки на груди. — Не то чтобы прям понравилась. Просто интересно, что это за штука такая. Никогда таких цветков не видел, — Беннетт качнул головой и перевёл взгляд с Венеры на Феликса. Тот снова усмехнулся. — Это Венерина мухоловка, — объяснил он. — Какая-какая мухобойка? — непонимающе похлопал глазами Беннетт. — Венерина. И не мухобойка, а мухоловка, — Феликс несколько обиженно хмыкнул и подошёл поближе к столу. Нежно провёл пальцами по листкам, на что растение пошевелило одним из отростков. — Она питается тем, что ловит своими ловушками мух. Впрочем, и не только их, — он указал на одну из так называемых ловушек. — Ого, ничего себе… Это получается, она хищница, что ль? — Беннетт тоже подошёл поближе, пытливо разглядывая Венеру. Получив в ответ утвердительный кивок, он вздрогнул и удивлённо похлопал глазами. Воображение невольно нарисовало картину того, как это растение ловит свою жертву, а потом начинает её переваривать, и его передернуло. — Бррр, жуть какая… — И ничего не жуть, — Хониккер снова хмыкнул и недовольно глянул на него. — И вообще, мы сюда не Венеру обсуждать пришли, — он кивнул на кровать. Он был прав: они здесь не для того, чтобы этот дурацкий цветок обсуждать. Поэтому Беннетт не стал более развивать эту тему и только уселся на кровать, продолжив осматривать комнату. Его глаз зацепился за прикроватную тумбочку, на которой стояла очередная фотография. На ней маленький Феликс обнимался с той самой женщиной, похожей на мистера Хаксли, и мужчиной, который был точной копией его самого. При одном только взгляде на неё Беннетт понял: эти люди — его, Феликса, родители. А ещё, когда он увидел этот снимок, его вдруг осенило. За всё время их общения Феликс ни разу, ну вот ни разу не упоминал родителей. Он рассказывал о дяде, Флоренс и многом другом, но ни разу о маме и папе. Беннетту захотелось спросить, почему так, однако он решил отложить этот вопрос на потом, поскольку его внимание привлекла приставка, которую он до этого каким-то образом не заметил. — Слушай, раз мы всё равно здесь, может, сыграем во что-нибудь? — спросил он и указал на приставку. — Можно, но… Ты вообще умеешь играть на джойстике? Беннетт неопределённо повёл плечом. — Как-нибудь разберусь.

***

Следующие полтора часа они с Феликсом играли в какой-то файтинг. Игру выбирали вместе, и обоих такой выбор устроил. Беннетту поначалу не везло. В конце концов, у него самого никогда приставки не было, и потому управление с помощью джойстика сначала давалось ему с трудом. Однако, чем больше времени проходило, тем увереннее он становился. Он приноровился быстро нажимать кнопки, выучил, какая за что отвечает. И потому уже к битве пятой он начал побеждать, что, безусловно, не нравилось Феликсу. Он каждый раз бесился, когда проигрывал, и его бурная реакция казалась Беннетту забавной. И в целом Феликс выглядел мило, когда ругался и ворчал, что он про себя отметил. — Чёрт возьми, да как тебе это удаётся?! — сокрушённо воздев руки к потолку, воскликнул Феликс, когда в очередной раз проиграл в битве. Джойстик он отбросил рядом на кровать. — Новичкам везёт, — Беннетт удовлетворённо хмыкнул и откинулся на стену. Свой джойстик он положил рядом с Бертой, которая уже минут тридцать дремала рядышком с ними. — Везунчик хренов… — буркнул Хониккер и отвернулся, скрестив руки на груди. Выглядел он в этот момент настолько мило, что Беннетт не удержался от смешка. — Он ещё и смеётся… — Да ладно тебе. Ты просто забавный, — Беннетт придвинулся поближе и потрепал его рыжие волосы, отчего он зажмурился и заворчал ещё громче. Отчего-то такое простое и, казалось бы, невинное действие вызвало внутри очередную волну приятного тепла. — Идиот… Феликс ещё долго ругался, бормотал что-то неразборчивое себе под нос и просто сетовал на несправедливость жизни. А Беннетт слушал его. Слушал и едва сдерживался от того, чтобы не расхохотаться в голос. Сейчас он снова чувствовал себя по-настоящему счастливым. И он бы солгал сам себе, если бы сказал, что ему это не нравилось. Нет, ему нравилось. Нравилось сидеть вот так у Феликса дома, на его кровати, и играть с ним в приставку. Нравилось слушать шум дождя за окном, смешавшийся с тихой руганью, нравилось проводить время с самым настоящим другом. И он надеялся, что это продлится как можно дольше. А в какой-то момент его взгляд вновь упал на фотографию, стоявшую на прикроватной тумбочке, и он вспомнил о вопросе, который так и не задал. Когда они боролись друг с другом в файтинге, он и думать об этом забыл, однако теперь былой интерес вернулся, и он решил наконец удовлетворить своё любопытство. — Ладно тебе, кончай уже ругаться, мистер Хониккер, — обратился он к Феликсу и похлопал того по плечу. «Мистером Хониккером» он назвал его один раз в шутку, и постепенно это обращение приелось. — Я, это, спросить кое-что хотел. — Чего? — Хониккер глянул на него краем глаза, но полностью не повернулся. — Вот ты постоянно говоришь о дяде, его работниках и прочей лабуде, но никогда о родителях. Почему так? После его вопроса Феликс вздрогнул, и лицо его мгновенно поменялось. Он помрачнел, нахмурился, поджал губы. Обхватил колени, затих. Очевидно, эта тема была для него болезненной, и когда Беннетт осознал это, то ему сделалось стыдно. Он даже открыл было рот, чтобы извиниться, однако Феликс его опередил. — Они… работают в другом городе. Уехали туда пару лет назад, а я остался здесь, с дядей. Мы созваниваемся иногда, но мне всё равно их не хватает, — почти шёпотом произнёс он. — Оу, п-прости, я не хотел бередить раны… — Беннетт вздрогнул и престыженно опустил взгляд. Ему было неловко за то, что он задал этот дурацкий вопрос. Мог бы и догадаться, что раз родителей нет рядом, значит, Либо они мертвы, либо где-то в другом месте. Вот же придурок. — Тебе, должно быть, очень одиноко без них… — Есть такое, — Феликс медленно кивнул. На долю секунды на его лице отразилось меланхоличное выражение, однако потом уголки его губ слегка приподнялись вверх. — Но я бы не сказал, что мне тут совсем плохо. Наоборот, мне нравится здесь. С дядей, Флоренс и остальными весело. Мы все здесь семья. — Семья… — почти неслышным шёпотом произнёс Беннетт. В этот момент к нему запоздало пришло осознание, что теперь у него появилась новая семья. И семья эта — Феликс Хониккер.