Бессмертный Джингл

Как я узнаю от Фелисити, город не просто стоит на вершине горного склона, а покрывает его край сверху и снизу. Я и сам это вижу, стоя снизу, видя бесчисленные доски и балки (это слово я тоже узнаю от Фелисити), на которых стоят эти самые дома, а также мне видны многочисленные отверстия в скале. Я не ошибся с муравейником: на вершине склона и правда жили всевозможные монстры-насекомых, поэтому дома были так причудливо устроены. Те, кто пришли сюда потом, ничего перестраивать не стали. А ещё позже появился барон Долленти, принявшийся вовсю разорять город… -…Ему неинтересно его бесчисленное богатство. Он не собирается в другие города. Только город Рундер он хочет разорить и уничтожить. - Откуда ты столько знаешь, Фели? – спрашиваю я, пока мы, пользуясь её свечением, поднимаемся по запутанным тоннелям внутри скалы. Честно говоря, дыхание уже сбилось и ноги едва шевелились. Ещё и во множестве мест приходится подниматься по верёвочной лестнице… Но я не могу сказать об этом, когда вижу, насколько Фелисити спокойно проходит такой долгий и трудный путь. - Я живу на этом свете больше века, мне известно очень многое! – гордо отвечает она. Надеюсь, ей не заметна моя усталость. - Больше века… - А про барона я собирала некоторые сведения, прежде чем он меня поймал. Пришлось поклясться в верности, чтобы избежать… полного морального падения. - Морального падения? Ты собиралась кого-то убить? - Нет же, я о дру… - эльф осеклась, - в общем, неважно. - Ты собиралась убить себя? - Джингл, откуда у тебя такие мысли?! - Паоло говорил, что нет страшнее греха, чем убийство. С ним может сравниться только самоубийство. - Это, конечно, правильно, но… Я немного о другом. Тебе пока не понять. На следующей лестнице мне приходится помолчать, чтобы сохранить дыхание. - Почему я не пойму? - Потому что у тебя не тот возраст! - Я должен долго прожить, чтобы понять? Фелисити идёт впереди, потому я не вижу её лица и не могу ничего сказать про её эмоции. Замечаю только, что свечение вокруг неё розовеет. - Понимаешь, Джингл… Каждая девушка хранит себя для истинного возлюбленного. Для людей и многих других рас это имеет не такое большое значение, но для нас, эльфов, существует термин соулмейт, то есть истинный, уготовленный нам судьбой. Барон… он хотел, чтобы я отказалась от соулмейта… - Он в тебя влюбился? - Нет, просто он похотливая скотина. Только при других этих слов не произноси, понял? Я киваю, потом понимаю, что она не видит, и отвечаю хрипло: - Да. Она оборачивается. - Ты устал? Нам ещё долго идти. - Нет, всё… Всё хорошо, я иду! - Хм… - Фелисити снова продолжает путь, - такие, как он, любят девушек совсем не в хорошем плане. Они любят недолго, просто чтобы насладиться ощущениями, приносимыми любовью. Кратковременное удовольствие, не более того. Всё, чего он хотел от меня, это полной потери гордости. Ему нравится чувствовать, что в его власти уничтожить кого-то. Она оказалась права, я ничего не понимаю. Так барон хочет любить ради самого чувства любви, а не ради счастливых отношений? Если задуматься, я ничего не знаю про любовь. Калеб и Паоло… они любят друг друга? Я люблю их? Тот человек, издевавшийся надо мной, любил кого-нибудь? - Фели, что значит любить? Свечение вокруг неё становится уже ярко-розовым. Не знаю, стоит ли задавать по этому поводу вопросы. - Любить… На всеобщем языке это очень многозначное слово, поэтому объясню по-эльфийски. “Роуа” – любовь к соулмейту. Это любовь, которая ни с чем не сравнится. Её невозможно описать. “Роши” – любовь к ближнему. Желание защитить всем, что у тебя есть, уберечь от любой опасности. Впрочем, эту любовь некоторые могут легко подделать или исковеркать. “Рото” – любовь к предмету. До сих пор эльфийские филологи спорят, можно ли относить это к любви, ведь “Рото” не столько любовь, сколько увлечение, страсть, наслаждение от занятий или определённых вещей. Часто заменяется термином “хито”, что скорее означает радость от предмета, чем любовь к нему. Какая любовь тебя интересует? - Я ещё больше запутался… - Думаю, тебе больше подойдёт “роши”. Ты любишь кого-то. Ты готов пожертвовать собой, чтобы помочь в случае беды. Ты с трудом представляешь себе жизнь без этого существа. Его улыбка тебя радует, печаль – беспокоит. Это то, что на общественном языке иногда называют “дружеской любовью”. Моё сердце начинает биться быстрее. Я ускоряю шаг и ловлю Фелисити за руку. - Я люблю! Я люблю Калеба и Паоло! Я чувствую ”роши”! - Вот видишь? Не так уж и сложно, если остановиться на чём-то одном. А теперь отпусти, нам осталось три лестницы. - Как твоя рука? - А?... Ты об этом… Не переживай, уже не болит. Как хорошо, что под слоем крови я не увидел, насколько сильно её расцарапал… Ещё одну лестницу я смог преодолеть, но на второй не поднимаюсь даже до середины. Пальцы дрожат, колени тоже. Почему гора такая высокая?... - Давай руку, - Фелисити свешивается сверху и протягивает мне свою ладонь. Немного приподнявшись по лестнице, я хватаюсь за неё, и пока меня тащат наверх, слышу резкий жалобный стон. Оказавшись на новой площадке, я вижу, как бинты стремительно краснеют, а Фели держится за руку, стиснув зубы. - Прости! Прости, Фели! – я снова инстинктивно хочу зализать раны, но и на этот раз мне этого не позволяют. Она только снимает эти бинты и быстро повязывает новые. - Ничего… Одна лестница… Сможешь осилить? Нет, не смогу… Я должен так сказать, но беспокойство за Калеба и Паоло побеждает. Если я не поднимусь по лестнице, с ними произойдёт что-то ужасное. И Фелисити я не могу больше напрягать… Хоть последний подъём становится для меня пыткой, я почти справляюсь с ним, как тут утыкаюсь во что-то головой. Что-то железное… Неужели мы пришли не туда? - Лезь-лезь. Упрись головой, люк сам откроется, - говорит снизу эльф, пропустившая меня вперёд. Я слушаюсь и поднимаюсь ещё немного. Железо поддаётся, поднимается, ещё немного и я оказываюсь в какой-то комнате, не в силах подняться на ноги, настолько мне тяжело. Фелисити поднимается следом и заставляет меня встать. - Снова ты весь грязный… Ничего, у меня в нескольких домах тайники. Пока умойся в той бочке, а я найду для тебя одежду. С тех пор, как она сорвала с меня почти всё, что на мне было, я остался в одном полотенце, прикрывавшем бёдра. Полная нагота всегда вызывала у меня нервозность, поэтому я чувствовал себя крайне неуютно. Наклонившись над широкой бочкой с водой, я вижу… себя. Просто себя. И чьи-то чёрные руки, удерживающие меня за шею. Быстро потираю горло, боясь в самом деле ощутить чьи-то пальцы. Но их нет, и это пугает ещё больше, ведь дышать становится нечем. Ощупываю шею, стараюсь стряхнуть невидимые и неощутимые пальцы, но они душат меня, они не отпускают, сжимают лишь сильнее. - У…БИ…РАЙСЯ ОТ МЕНЯ! – я рывком опускаю голову и плечи в бочку с водой, и, каким-то образом, это помогает. Вынырнув, вижу перепуганную Фелисити с одеждой в руках. - Я… никого не вижу, Джингл. Не пугай меня так, пожалуйста. В расплывающемся отражении воды лишь я один. Никаких пальцев, ничего. - Мне показалось, что кто-то душил меня… - Твои галлюцинации начинают меня напрягать, - она вручает мне одежду и ласково улыбается, - вот, я поискала одежду твоего размера. Это – самое маленькое, что я нашла, но для тебя всё равно будет великовато. Знать бы, сколько тебе лет… Ты не знаешь даже, в каком году родился? Отрицательно мотаю головой. - Хм… Тогда… Пускай день спасения твоих друзей станет днём твоего рождения. И исполнится тебе сегодня ровно восемь! Меня удивляет её идея. - Но… разве можно так просто выбирать возраст и день рождения? - В твоём случае можно. Ты сможешь каждый год отмечать со своими Калебом и Паоло, вспоминая это неловкое приключение, окончившееся хорошо! Мне бы не хотелось вспоминать этот день… Слишком много страха я уже вытерпел. - Ладненько, тебе помочь помыться? - Нет, я сам! – забираюсь в бочку прямо с полотенцем и принимаюсь смывать грязь. Немного воды выплеснулось за край. Стесняюсь попросить, чтобы эльф на меня не смотрела… - Как-то не хочется оставлять тебя одного… - От… Отвернись… - Джингл, - её взгляд становится только пристальнее, - трудно поверить, что ты ненастоящий оборотень… Твои пальцы, ноги, мохнатая спина, всё как у оборотня. Ты же можешь стать волком? - Я прошу тебя, отвернись! – ещё больше воды выливается, когда я сажусь на корточки, стараясь скрыться в бочке. - Не волнуйся, я ничего не вижу, - она садится на край бочки и проводит пальцами по моим мокрым волосам, - мне спокойнее, пока ты в моём поле зрения. Так что, ты можешь становиться волком? Закрываю лицо и прижимаю уши к голове. Я не хочу мыться под чьим-то присмотром! Слышу тяжкий вздох и тихие удаляющиеся шаги. Когда я открываю глаза, вижу Фелисити, стоящую лицом к противоположной стене. - Хорошо, но сразу предупреждай, если с тобой что-то происходит. Теперь ответь на мой вопрос. У меня появляется возможность вытащить насквозь промокшее полотенце и начать мыться нормально. - Я слышал, оборотни произошли от людей и волков… Но я не знаю ничего о волках, кроме того, что они похожи на крупных собак. Калеб показывал их картинки, говорил, что они едят мясо… - Значит, ты ни разу не превращался? - Вряд ли я могу… Не смотри! – кричу я, когда Фелисити начинает оборачиваться, и снова прячусь. - У тех оборотней, которых я встречала, начисто отсутствовало чувство стыда при обнажении, даже если жили они в социуме. Сам их разум искажался под волчий. Но ты стесняешься… Мне это правда интересно. - Фелисити… Отвернись… - Ладно-ладно, - она снова отворачивается, не прекращая рассуждать, - на самом деле, у меня не так-то много знакомых оборотней… Но те, кого я знала, поражали своим поведением… Было больно смотреть. - Почему больно? – спрашиваю я, не прекращая стирать грязь с ног. - К ним не относились, как к людям или моркам. Хоть технически это всё ещё были люди, их с детства натаскивали на битвы с вампирами. Оборотень, боящийся смерти – оборотень, которого нужно исправить. Просто зверь. Кто-то говорит, что они стали бешеными от вампирской крови? Ха! Бред чистейшей воды! Просто озлобились при таком обращении. Наверное, жизнь оборотней на южной части материка правда наладилась, раз появился ты. Я осторожно вылезаю из бочки и стараюсь залезть в одежду. Она большая, но всё равно прилипает к телу. - Я ничего об этом не знаю… Тот человек лишь издевался надо мной. - Тот человек? Мне удаётся залезть в широкие штаны, и они тут же принимаются с меня сползать. - Он… тот человек… Тот, у кого я рос… Я не знаю его имени… Не знаю, кто он мне… Он делал мне больно каждый день… Не хочу вспоминать. Не хочу вспоминать! Фелисити подходит ко мне и опускается на колени. - У штанов есть такая вещь, как ремень. Я покажу, как его затянуть, а ты смотри и учись. Снова тишина. Штаны больше не сваливаются, более того, мой хвост удаётся спрятать безо всяких неудобств. - Значит, Калеб и правда спас тебя? Уверенно киваю. Да, он мой спаситель! Вижу печальную улыбку на её лице. - Знаешь, что? Просто забудь, что ты оборотень. Ты удивительный ребёнок. Как только мы спасём эту странную парочку, возвращайся с ними на южную часть материка. Обстановка в мире всё хуже и хуже, вам не выжить здесь. - Ты пойдёшь с нами? Её глаза расширяются. - Хах… Боюсь, люди и эльфы не могут уживаться вместе. Лучше я останусь здесь. - Почему не могут? - Джингл… Давай потом об этом поговорим. Я понимаю, что мы никогда не поговорим. Может, оно и к лучшему. Вряд ли мне удалось бы что-то понять. Когда я одеваюсь полностью, мы покидаем дом. Идём быстро. Некогда осматриваться. На этот раз я не пил никакого зелья и не выгляжу по-другому. Неужели нас больше не ищут? Рогатых монстров с кошачьими мордами всё ещё много, но, когда они пытаются нас остановить, Фелисити показывает свой наплечник и мы идём дальше. - Почему они меня не трогают? – всё же решаюсь спросить я. - Нет времени!... Раньше по тебе могли узнать твоих опекунов – или кто они тебе – а одного тебя трогать никто не станет, раз они пойманы. Пойманы… Это слово мне не нравится. Оно гадкое. Скоро мы добираемся до большого дома. Ворота заперты, и даже перед Фелисити не открываются. - Эй, олухи! – кричит она, стуча железным кулаком по прутьям, - открывайте! Мне нужно увидеться с вашим главарём! Никакого ответа. Новое, непонятное чувство загорается внутри меня. Нет, я его знаю… Это… - Куда ты, Джингл?! С незнакомой для себя лёгкостью, цепляясь за прутья когтями, я поднимаюсь наверх и оказываюсь по другую сторону преграды. Будто не управляю собой. При этом я всё ещё волен делать то, что считаю нужным. Холод мыслей и жар тела делали со мной что-то странное. - Вернись! – слышу стон позади себя, а обернувшись, понимаю, что её раненая рука слишком болит. – Вот же ж, именно сейчас!... - Прости, я не могу ждать! До особняка я добираюсь слишком легко. Никаких баранов, никого. Изо всех сил потянув на себя большое кольцо, я открываю одну дверь и быстро вбегаю внутрь... И вижу врага. Он стоит посреди дороги и смотрит на меня с выражением лица, которого я не могу понять. Удивлённое и вместе с тем задумчивое. - Так ты вернулся… И куда только смотрит эта гордая эльфийка? Холод пропадает. Мои конечности становятся горячими, как и голова. Я ненавижу это существо. Как ненавидел того человека. Я ненавижу свою беспомощность. Бросаюсь вперёд и, подпрыгнув, впиваюсь зубами в его плечо. Чувствую, как он спокойно обхватывает меня руками, словно обнимает. - Вот ты какой на самом деле… Не надеялся ещё при жизни увидеть оборотня. Почему он не дерётся? Почему не сопротивляется? Я не понимаю! Сколько ни вгрызаюсь, захлёбываясь розовой тягучей кровью, он больше не издаёт ни звука. Поднимаю голову и впервые вижу его глаза. Такого же цвета, как моя шерсть, карамельные. Ни единой капли беспокойства. Он как статуя. - Верните Калеба! Верните Паоло! Они ничего не сделали! Чувство ненависти отступает, сменяясь отчаянием. Мне кажется, никто не может его победить, и уж тем более я. Барон опускает меня на пол. - Они ушли. Я поклялся помочь тебе, и они ушли. - Обманщик! Они не могли так просто уйти. Они бы не бросили меня! Ни за что! Его брови выгибаются. Это жалость или сострадание? - У нас был долгий разговор. Я телепортировал их в другой городе, снабдив всем необходимым. Всё, что нужно для твоего блага, тебе должна дать та эльфийка, я же помогу всеми возможными способами. - Обманщик, - повторяю я, снова пылая от ярости. - Они не бросили тебя, если ты об этом. Их волнует твоё благо. Благо? Какое благо? - Вы… - я хочу снова назвать его обманщиком, но почему-то чувствую упадок сил, никак не связанный с магией. Калеб ни разу не сказал, что я останусь с ними. Паоло говорил, но не Калеб. Наоборот, он без конца повторял, что, найдя город, где принимают оборотней, найдёт для меня хорошую семью и оставит. Он тоже называл слово “благо”. Барон опускается передо мной на одно колено и рукавом стирает с губ розовую кровь. - Вы… Вы навредили им. Вы плохой. Нельзя договариваться с плохими! - Плохой? – он снова поднимается. Я всё ещё не вижу гнева, скорее ему невыносимо тяжело. – и тебе хватает смелости говорить такое МНЕ? Что ж… Молодец, - его ладони пару раз сталкиваются, создавая хлопок, - давно хотел услышать это от ребёнка. Жаль, что ты говоришь это от неразумения, а не от храбрости. Когда он заносит надо мной руку, я зажмуриваюсь. - О чём я и говорил. Ты боишься меня. Ты доведён до отчаяния… Но ты не из этого города, и я никогда не имел ничего против оборотней. Возвращайся к эльфийке и она позаботится о тебе. Я передам ей всё, что нужно знать, вместе со значительной частью своего состояния. - Хватит! – сжимаю голову когтями, стараясь унять эмоции, - я не понимаю, что ты говоришь! Не понимаю! Я не уйду без Паоло и Калеба! Они не могли меня бросить! Рогатый барон наклоняется, прижимает мой лоб к своему, и…