За гранью

      Лес был бесконечным.       Птицы уставали, летя над кронами высоких крючковатых деревьев; а человеческий глаз едва ли мог увидеть чуть дальше нескольких тёмных рядов елей. И всё же, и люди, и животные знали: этот лес — бесконечен. Понимание этого приходило быстро, когда беглый взгляд на траву показывал нечто, похожее на мелкие кости. Или лишь обломки?       Этого места не было на картах: ни на электронных, ни на бумажных. Территория леса не принадлежала ни одной стране, но это не мешало ему расстилаться, кажется, везде. Случайные путники могли войти в него из любого места на планете: и пропасть навсегда. Сгинуть в нём навеки, так, что никто не найдёт даже трупа.       Потому что на Земле не было этого леса.       Да и не лес это был вовсе. Место просто принимало форму того, что было комфортно и понятно для людей: что-то привычное, знакомое, но навевающее тревогу. С самых ранних лет зарождения человеческой цивилизации был лес: лес, дающий покой и пищу; лес, пугающий и угрожающий смертельной опасностью.       Они этим пользовались. Он этим пользовался.       Тонкий человек, — кажется, именно так прозвало его человеческое племя, — как и все такие же, как он, питался людьми. Плоть, напитанная страхом, давала силы — нет, вовсе не для жизни, — но для того, чтобы быть. Чтобы не раствориться, слившись с бесконечным миром.       Он не питал ненависти к людям, в отличие от бесчисленного легиона его братьев и сестёр. Тонкий человек любил убивать искусно и кроваво, любил страх в чужих глазах — но это всё ещё была рутина, не имеющая никакого отношения к ярости. Хрупкие человечки барахтались в хватке векторов, желая жить: мог ли он винить их за это? Наверное, мог, но в его планы это не входило. Он не любил тратить время на эмоции, даже негативные. Дополна набивая брюхо ещё тёплой плотью, тонкий человек забирался в самый тёмный уголок своей территории и застывал на земле. Он не спал — это слишком несовершенное человеческое понятие. Он ждал. Цикл завершился, но когда голод даст о себе знать, то лес призовёт нового глупца. И охота начнётся вновь.       В одну из бесчисленных ночей тонкий человек учуял плоть. Некто посмел нарушить его владения и забрался достаточно далеко. Порой его удивляла человеческая смелость. Кажется, несколько столетий назад всё было сложнее: люди прятались в свои ветхие жилища по ночам. Их приходилось обманывать, выманивая на улицу и уводя прочь от своих сородичей, поедать.       Больше такой проблемы не было. Люди сами шли к нему: шли в лес и дальше, намного дальше.       Тонкий человек медленно поднялся в весь свой исполинский рост, определяя местоположение новой жертвы. Сладкая плоть была близко и надобности в телепортации не было. Он не любил тратить энергию на бесполезные фокусы: охота «на ногах» была интереснее.       Тихо скользнув в тень, сливаясь со стволами деревьев, тонкий человек двигался в сторону манящего аромата.       Это была человеческая самка: ни молодая, ни старая. Такие попадались редко, но мясо есть мясо — тонкий человек ел всех без разбору. Жалости, как и ненависти, он не испытывал.       Как и все другие люди, она была напугана. Страх витал в воздухе, пропитывал его. И всё вокруг радовалось мрачным удовлетворением: вот, еда пришла, только успевай косточки обгладывать. Подготовленная: пугать больше смысла не имеет. Порой люди сами с этим отлично справлялись.       Тонкий человек знал, что люди способны его чувствовать. Даже ненамеренное влияние было губительным: некоторые не выдерживали тяжёлого присутствия Хозяина леса и выцарапывали себе глаза. Внутри маленького человеческого мозга бесконечно зудело.       Девушка заозиралась по сторонам. Чужой взгляд пилил не только спину: он чувствовался отовсюду. Снизу, сверху — везде за ней наблюдали. По коже поползли неприятные мурашки.       От холода? Нет, конечно, нет.       Громкий рокочущий звук прервал могильную тишину. Девушка давно заметила, что странным этот лес был. Переменчивый. Несколько часов назад здесь было светло, множество природных звуков голосило вокруг. Теперь же…       Сильный удар сзади оглушил человека и сбил с неверных ног. Тонкий человек этим ударом не стремился убить и даже пустить много крови: лишь обозначить своё присутствие. Иногда люди умирали даже от столь малого — по меркам монстра — физического воздействия, но эта самка оказалась крепкой: она почти сразу попыталась вскочить на ноги. Попытка была тщетной: вектора заломили руки, выгибая их под углом. Всё ещё просто болезненно, но не смертельно.       Тонкий человек думал, что хочет оторвать и сожрать первым. Голову? Там мало мяса, но мозг, наполненный страхом, — чудный деликатес. Ноги и руки? Этот человек выглядел не самым толстым из всех, кем ему приходилось лакомиться раньше. Сразу сожрать полностью?.. Слишком быстро.       — Пожалуйста, — слабый человеческий голос дрожал, срываясь на писк. — Не убивайте, если вам нужны деньги, то…       Вектор обвился вокруг шеи и сдавил, перекрывая возможность дышать. Тонкий человек понимал, почему люди постоянно путают его со своими сородичами. В отличие от его братьев и сестёр, которые на огромном расстоянии могли чуять и чувствовать друг друга, люди так не могли. В темноте самка ещё не рассмотрела того, кто ударил её.       Примитивные жертвы, мнящие себя хищниками. Ну разве не смешон этот мир?       Хрипы умирающей самки приятной музыкой грели чуткий слух тонкого человека.       Девушка вывернулась и встретилась лицом к лицу… С нечто. С монстром. С белой лысой головой, без ушей, рта, носа и глаз. Будто некто натянул себе на голову белую простыню, но девушка знала, что это была кожа. Или что-то, что её заменяло — суть оставалась одной. Потому что у людей не может быть такого исполинского роста, телосложения и… Тентаклей?       Крик застыл в горле: голос и без того был давно сорван. Молитвы появлялись в голове, но одна, как назло, звучала чётко: та, что читают на похоронах. До этого дня девушка не верила в потустороннее, но это нечто перед ней — разве не наглядный пример её ошибки?       Страх душил, сердце бешено билось в груди, разгоняя кровь. Девушка не знала, как реагировать на такое. Что делать. Вырываться? Молить о пощаде?       Словно читая мысли, монстр сильнее сжал вектор. Мысли в голове тонкого человека текли лениво. Его ждал очень сытный ужин, так что спешить было ни к чему. Поиграть, — а почему бы и нет?       Монстр разжал стальную хватку, и человеческая самка повалилась поломанной куклой на сырую землю. Тонкий человек отошёл в сторону. Ждал. Теперь этот человек должен был немного оклематься, вернуть себе возможность ориентироваться в пространстве и бежать.       Конечно, из этого леса выбраться без воли его хозяина невозможно. Впрочем, как и попасть сюда. Потому что лес — это неотъемлемая часть тонкого существа.       Человеческая самка в себя пришла быстро. Вскочила на ноги и рванула в чащу, быстро скрываясь меж стволов деревьев. Монстр не повернул головы вслед убегающей. Это было ни к чему: он точно знал, где находится его добыча и куда так активно бежит. Или всё же стоит покончить с этим?..       Секунда, и тонкий человек оказался прямо перед человеком. Та, не успев среагировать, на скорости врезалась в монстра; приглушённо вскрикнула. Не прошла и минута, как эта страшная морда вновь оказалась прямо перед ней!..       Говорят, что под действием адреналина человек становится сильнее, его реакции становятся крайне быстрыми, а мыслить он начинает нестандартно. Потому что живой организм хочет сделать всё для своего выживания, — и даже чуть больше. Девушка не знает, правда ли это, или преувеличение; но в тот момент, когда её лицо оказалось в считанных сантиметрах от безликой головы…       Наверное, логичнее было бы бить лбом по безликому лицу, но получается совсем по-другому.       Поцелуй выходит странным, невероятно холодным и безответным. Девушка целует то место, где у людей есть рот. Под девичьими губами чувствуется ледяная кожа, которая податливо продавливается.       Монстр не двигается. Девушка в напряжении ждёт, но смерть так и не наступает; секунда, и она, резко развернувшись, кидается в другую сторону от безликого.       Тонкий человек не препятствует побегу человеческой самки. Он не понимает, что именно случилось сейчас, но знает одно: многовековая система дала сбой. Существо почувствовало совсем другую эмоцию, исходящую от человека.       И это вызывает интерес.       Через миг лес вновь оказывается безлюдным.