Санрейсер

Чёрный город, утопающий в свинцовой дымке, быстро погружался во тьму. Лишь светились желтыми точками окна. Эвакуация завершилась. Все, кто мог, уехали. И теперь на крышах и между зданий остались только военные, облаченные в чёрную броню. Они неподвижно стояли в завихрениях сырого тумана и вслушивались в неверную тишину передатчиков. Вокруг было тихо. Только ветер и накалившееся безмолвие. Город молчал. Молчал Дженезис у себя в зале. Молчал Тристан со своей спец-группой. Молчал закованный в броню Чарльз на соседней крыше. Своим трёхметровым силуэтом он напоминал памятник. Внезапно что-то поменялось. Откуда-то издали потянуло холодом. Это было что-то неуловимое. Оно витало в воздухе, в звенящей тишине. До бойцов донёсся негромкий звук. Задребезжали стёкла. И это усиливалось. Следом за окнами задрожали антенны на крышах. Затем водосточные трубы. А потом загудел весь город. — Что происходит? Вы это чувствуете? — Отставить! — не оборачиваясь гаркнул в передатчик Чарльз, — держать позиции! Вторая волна вибрации разошлась по зданиям. Посыпалась бетонная пыль. Город болезненно охнул и замолчал. — Началось, — прошептал Дженезис. Город тряхнуло. В передатчиках затрещало, ветер всколыхнул облачную муть. — ТВОЮ-ТО МЕДЬ. Облака на горизонте заалели, разошлись рваной дырой и обнажили красное небо. — Солнце ночью! — прошептал Тристан, вжимая голову в плечи. Кровавые лучи упали на небоскрёб Чарльза. Воид накинул капюшон и прижал ладонь ко лбу, а солдаты, пусть не подавая виду, крепче стиснули кулаки. — Что с радарами? — отрывисто спросил Чарльз. — НИКОГО, ГОСПОДИН ГРАНДРЕЙСЕР. Это был его собственный голос. А в следующий миг в красных тучах что-то двинулось. Весь город потряс чудовищный удар. Дома застонали, зарычали, со звоном посыпались стёкла и кирпичи. Ещё удар и первые здания в клубах пыли полетели вниз. — Все в воздух! — рыкнул Чарльз. Но конец его приказа утонул в треске. Связь оборвалась как трос. А вслед за ней красный свет пропал. Воиды заорали от боли и ужаса когда мир перед ними стал контрастным чёрно-белым. Головы набухли, готовые взорваться от давящего непрерывного гула и слепящего света. Все схватились за шлемы, пытаясь перекричать друг друга и понять что происходит. Дженезис заорал и вжался в угол, часто дыша. Оно пришло. Что-то размытое мелькнуло за зданием. И страшная белая вспышка вспорола воздух. Вместе с ней раздались истошные вопли. Чарльз не видел как возникшее из ниоткуда белое колесо скосило сотню поднявшихся в небо воидов. Не видел как оно мелькает за домами, бросая мертвенные отблески на осколки окон… И оно было не одно. Шум в ушах нарастал. Он рвал барабанные перепонки, дробил зубы и выворачивал нервы. Сквозь сомкнутые веки прорывался черно-белый дрожащий мир и нездорово горячий воздух. — ГДЕ ТЫ?! — заорал Чарльз… И всё остановилось. Город остался тем же, но контраст чёрных теней и белых бликов ушёл. Грандрейсер проморгался и обернулся. Все солдаты лежали вповалку. Чарльз один возвышался на крыше и, как не старался, никого не мог разглядеть на соседних. Он остался один. Вот так запросто. Никто не успел даже колёса зажечь. — Доброй ночи, грандрейсер. Чарльз резко обернулся, но железная рука длиной в дерево оказалась резче. Его отшвырнуло на другой конец площадки и шмякнуло об ограду. Чарльз услышал как хрустнули кости вперемешку с железом, закашлялся и вскинул голову. На другом конце крыши перебиралось через ограду существо ростом с два фонаря. Тёмное, нечёткое, худое, в лохмотьях и с тонкой, похожей на кость, железной рукой. Две белые точки не мигая смотрели на Чарльза. — Ну здравствуй, гадёныш. Алые колёса вспыхнули и грандрейсер сорвался. Он ударил молча. Существо попыталось закрыться, но грязно-жёлтое пушечное ядро налетело на него и сорвало с небоскрёба. Молниями сверкнули колёса грандрейсера, порезав твари грудь. Чарльз увернулся от когтистой руки, перехватил её за запястье и, вспыхнув колёсами на полную мощность, рванул оппонента на себя. Падая в провал улицы существо перевернулось, а Чарльз крутанулся вокруг себя и противника впечатало в стену. Чарльз отшатнулся от осколков и кирпичей, но миг спустя налетел сверху и полоснул колёсами по шее существа. Оно вздрогнуло всем телом и заверещало, шаря в воздухе железной рукой, но Чарльз уже зашёл на новый вираж. Грандрейсер вдруг проморгался и обомлел — нечто заметно уменьшилось. Чарльз нацелился в грудь, но в последний миг твари удалось вырваться из бетонного плена и грандрейсер, свернув вверх, пропахал в стене дома вертикальную борозду. Он не остановился. Раненый противник, всё такой же размытый, метнулся в сторону. Чарльз, не издав ни звука, ринулся за ним. Грандрейсер камнем упал сверху, налетел на оппонента, почти сравнявшегося с ним в росте и направил его голову в стену, намереваясь уже ей проделать в бетоне траншею. Но противник вывернулся и Чарльз не успел среагировать. Удар о здание оказался сильным. Чарльз охнул и по косой дуге полетел в сторону. Противник не играл честно. Не успел грандрейсер сориентироваться как железные когти чиркнули по воротнику. Перед глазами мелькнули белые точки, потом искры и воздуха резко не стало… Что-то быстрое налетело на них и сорвало тварь со спины. Чарльз кувырком полетел вниз, но его подхватило сразу несколько рук. — Держитесь, сэр, мы вас вытащим! — Очнулись-таки… — простонал Чарльз, пока солдаты, искря колёсами, поднимали его на уровень крыш. Чарльз помотал головой и замер: высоко над городом сгущалось чёрное облако. Тысячи воидов с красными вспышками колёс окружали громадную фигуру. Так пчёлы зажимают шершня. Чарльз стиснул зубы и взмыл выше. — Иди сюда, ублюдок! Но в ту же секунду всю тучу прошила пара белых вспышек и больше четверти солдат, как подкошенные, рухнули вниз. Собственно, почему «как»? Размытый силуэт вырвался из облака. — У него колёса отдельно! — заорал кто-то, — ОТДЕЛЬНО! Чарльз и так увидел. А в следующую секунду одно из этих колёс, белое и рябящее по краям, отделилось от фигуры и прошло сквозь него. Тук. Тук. Тук. Пустота. Все звуки исчезли. Замерла битва. Чарльз судорожно свел пальцы, лёгкие по иннерции сжались и разжались, но изо рта вместе с воздухом вырвались красные брызги. Грандрейсер, загребая руками, полетел вниз. И он не мог видеть, как ноги немного отстают… Чарльз рухнул на крышу. Над ним полыхнула ещё одна белая вспышка. Облако воидов редело, рассеивалось, а грандрейсер лежал в растекающейся крови и видел, как с неба идёт дождь. Дождь из его мёртвых солдат. Размытый силуэт опустился на усеянную трупами крышу. Он даже не обернулся когда из лифта выскочил Дженезис. Размытая фигура подошла к Чарльзу. Дженезис дёрнулся было к нему, но на плечо легла чья-то рука. Заместитель с бешеными глазами обернулся и успел увидеть серое лицо трамвая. Юноша с пантографом дёрнул Дженезиса назад, прижимая к его шее руку, на которой горело и дрожало красное колесо. — Нет… — выдохнул заместитель, — нет! Размытый силуэт с белыми колёсами склонился над Чарльзом. — Мне жаль, грандрейсер, — услышал умирающий беллаз холодный, но собственный голос в голове, — вы бесценный боец. Но боюсь вам не хватит гибкости чтобы жить. — Чарльз… — прошептал Дженезис. Глаза грандрейсера остекленели. Пытающие и искрящие красные колёса на отсечённых ногах погасли. Стало очень тихо. Остатки солдат один за другим опускались на крыши, но атаковать не решался никто. Все смотрели на Дженезиса. Размытая фигура распрямилась. На глазах она налилась цветом, обрела форму и превратилась в худощавого юношу. У него был белый плащ с гривой таких же спутанных волос. Он поднял на Дженезиса мерцающие красные глаза с черными серповидными татуировками под ними и негромко спросил: — Итак, вы присоединитесь ко мне или пошлёте своих людей на смерть? Дженезис часто дышал. Он поймал растерянный, загнанный взгляд Тристана, отчаянные лица других солдат, взглянул на поверженного Чарльза и зажмурился. — Я согласен прекратить сопротивление и содействовать вам, — в тишине эти слова прозвучали громче упавшего тела. Дженезис ощутил как вместе с ними у него изо рта капает что-то гадкое. Низость. Малодушие. — Превосходно, — красные глаза раскрылись шире, — всем доброй ночи, моё имя Квантиз. Отныне и навсегда я провозглашаю себя вашим грандрейсером. Каждый из тех, кто считает себя воидом, будет исполнять мои приказы… Он кивнул на Чарльза. — … или умрёт. Пришелец обернулся военным. — И вот мой первый приказ: вернуть сюда гражданских. Всех до единого.

***

Машины неслись бесшумно, будто города вокруг не существовало. Санрейсеры пролетали через заторы и вписывались в повороты так, будто сами законы физики были с ними заодно. Казалось машины проходят сквозь всё и ничто не может их ударить. И от этой тихой скорости чёрно-оранжевая Москва размывалась, стекая по стёклам вместе с дождём. Санвилл сидела на месте пассажира. В её распахнутых глазах проносились разноцветные блики. Ресницы вспыхивали в пролетающих фонарях и дрожали, но Саня не плакала. А потом дома расступились. Машины выехали на МКАД. — Надеюсь вы пристегнулись, — раздался под рулём голос Соляриса, — сейчас потрясёт. Оранжевая от фонарей эстакада стелилась вдаль, к черной кромке леса. Шла под чернильным небом и кончалась у горизонта. Она касалась неба. Миша не успел спросить. Под колёсами прошла вибрация. В следующий миг фонари мигнули и зажглись ослепительно-зелёным. Он закрылся рукой и набрал воздуха. Солярис газанул. Будто не мчался до этого под сто двадцать. Мишу вдавило в кресло, он испуганно глянул на Саню, но та смотрела вперёд. За окнами ничего не различалось. Салатовые вспышки фонарей, машины, разметка, отбойники — всё смешалось. Мотор санрейсера взревел, машина помчалась по дороге как самолёт, в бардачке задрожало и залязгало, Миша почувствовал как кресло охватывает тело и как ремень впивается в голую шею. Нечеловеческая скорость стала потоком, и этот поток нёс его и Саню. Голову сдавило, дыхание сперло, а потом… Потом асфальт под колёсами пропал. От толчка голова закружилась. Скорость упала и Миша увидел как земля за окном ухнула вниз. Всё быстрее и быстрее зелёная полоса трассы падала в свинцовую черноту. На ней ещё виднелись черные крыши обычных машин, но они стремительно уменьшались. И почему-то он был уверен, что зелёный свет существовал только для санрейсеров. Миша вздрогнул когда в боковом зрении мелькнуло что-то светлое. Чуть дыша обернулся к ветровому стеклу. Две тонкие белые колеи, невесть-откуда вспыхнувшие, уводили в облака плавными изгибами. Словно широкая прозрачная лента застыла в воздухе между небом и землёй. Дорога извивалась, ныряла и взмывала, но круто уводила ввысь и по ней, друг за дружкой, неслись машины. Миша почти не дышал. Невесомость, страх и какая-то детская радость распирали грудь. Хотелось расхохотался или заплакать, но он только оглядывался, выпучив глаза. Миша летел. Город мерцал внизу огромной оранжевой паутиной. Это Москва-то. Бесконечная Москва, которую он так боялся. Миша нажал на кнопку двери и стекло опустилось. Этого хватило чтобы ветер, ворвавшийся в салон, растрепал волосы. Санвилл подскочила бы на месте, не будь ремня, и повернулась к Мише, но потом с облегчением подняла голову и прикрыла глаза. Прохладный воздух превратил её красные пряди в трепещущие языки пламени. И Сане это нравилось. По её лицу, синеватому от темноты, скользили белые отблески дороги. А за ней в окне мигали огни уплывающего города. — Ну всё-всё, заморозите, — недовольно заметил Солярис и поднял стекло.

***

Подъём кончился быстрее, чем чем казалось. Ровная, как стол, земля с оранжевыми огнями города вскоре помутнела от первых облаков. Миша только сейчас спохватился насчёт воздуха, но ленивое «Уймись» из-под руля остановило. Действительно, почему его волнует кислород, а не тачка-призрак, которая его везёт? Когда едущие впереди машины почти пропали из виду, дорога вдруг выровнялась и подъём кончился. Миша с облегчением выдохнул когда его перестало вжимать в кресло. Саня молчала, отвернувшись в окну. Ему это показалось странным. Колонна из машин с мерцающими колёсами, не сбавляя скорости, двигалась через туман по двум светящимся колеям. Подрагивающий салон Соляриса казался тёмно-серым. В этом полумраке цветными оставались только зелёные колёса тачки впереди и золотые глаза Сани, слабо светящиеся в отражении. Миша за рулём откинулся на спинку. Вспомнилась Ольга. Она тоже ехала сама, но даже в ней он чувствовал какой-то контроль. А сейчас от него не зависело ничего. Мишу везли. А куда? Будет ли помощь? Он устало отвернулся к своему окну и поймал отражение в зеркале. Взлохмаченные волосы и мешки под глазами. Чёрт, надо потерпеть до города. Может им с Саней дадут пару часов чтобы в себя прийти? Он озабоченно покосился на Санвилл. Кажется она спала в кресле, обняв себя. Захотелось докоснуться до её плеча, сказать что-то хорошее. Но если спит, то не надо. — Солярис? — Да. Миша помедлил, но всё-таки спросил: — Санрейсерам страшно от происходящего? Почему-то он понял вопрос. — Да. Миша только тяжело вздохнул. — Откуда вы вообще взялись? — вдруг поинтересовался автомобиль. — В смысле? — Миша не отрывался от облачной мути за окном. — Все санрейсеры сейчас в городах. А что вы вдвоём забыли на земле? Миша нахмурился и поднял глаза на зеркало заднего вида. — Санвилл не помнит что с ней случилось. — А ты? — А я человек. Повисла долгая тишина. Настолько долгая, что Миша не выдержал и спросил: — А что? Голос автомобиля изменился. Солярис был одновременно зол и огорошен. — Это многое объясняет, — ядовито сказал он, — ну он мне за это ответит… — Кто — он? Да в чём дело-то? — Потом, я занят. Миша почувствовал как ремень на груди затянулся. Ну и пожалуйста. Парень отвернулся от зеркала и снова уставился в облака.

***

Он не сразу их увидел. Размытые жёлтые вспышки по бокам трассы, мигающие из серых завихрений. Колонна мчалась по выступающей из облаков эстакаде с высокими колосками фонарей. И каждый из них горел ярко-жёлтой лампой, режущей глаза. Машина впереди мигнула аварийкой. Солярис, моргнув дальним светом, обогнал её. Потом ещё одну и ещё, пока не оказался впереди. Аудиосистема вдруг защёлкала и незнакомый голос чётко произнёс: — Группа на трассе Е372, вы направляетесь к границе города, назовите ваш нормер, код доступа и цель визита. — Номер 64004, код Стриж-1, возвращаемся с задания грандрейсера, с нами гости, — скучающе проговорил Солярис. Голос сразу смутился и заторопился: — Понял вас, Стриж, доступ разрешён. — И вам хорошего… — отрешённо пробормотал Солярис, — так, парни, едем ровно, без фокусов. — Ой, шеф, ну бросьте… — заныл кто-то из машин по внутренней связи. — Я сказал за мной, — раздражённо оборвал его Солярис, — мало мне фигни на сегодня… С этими словами он снова чем-то щёлкнул и громко объявил: — Город Араминта, мы готовы к прибытию. Ждём дальнейших указаний. — Принято, Стриж, сохраняйте текущую скорость. Расчётное время прибытия шесть часов тридцать пять минут. — Погнали, — хмыкнул Солярис, — пассажиры, просьба сохранять спокойствие, ваша жизнь в опасности. — Чего? — ахнул Миша. Но ему не ответили. Фонари над трассой синхронно замигали и загорелись зелёным. Волны изумрудных огней устремились вперёд, пошли быстрее, Миша закрыл глаза локтем, кажется Саня рядом заворочалась и замотала головой… — Ну вперёд, парни! Зелёный свет вырвался из фонарей и поглотил всё вокруг. Машины ударили по газам, а пассажиров опять вжало в кресла. В носу защипало, уши заложило. — Ай, чёрт!.. Внезапный писк резанул перепонки. Многоголосое птичье чирикание, беспорядочное и тонкое. Во рту появился железный привкус. — Миша? Миша! Слепящая зелень ушла. Миша с облегчением выдохнул, помотал головой и разлепил веки. В розовом свечении над ним плавало чьё-то размытое лицо с жёлтыми глазами. И испуганный голос где-то на периферии что-то пытался ему сказать. — Миша… Миш, вставай… Кровь… Полотенце… Он проморгался и наконец-то вынырнул из тишины. Первой мыслью было вытереть лицо. Это что, сопли? Миша провёл пальцами над верхней губой. Красное пятно бросилось в глаза. — У тебя кровь из носа, — Санвилл уже достала откуда-то салфетки и теперь осторожно вытирала ему лицо. — Ай… Спасибо, — он поднял непослушную руку и взял новый бумажный платок. — Живой? — подал голос автомобиль. — Не знаю, а ты? — промямлил студент, — что со мной было? — Сейчас, — Солярис щёлкнул передатчиком, — ребят, с ним всё в норме! — Проклятье, ему бы ко врачу… — Ничего, с непривычки бывает. — Молоток, парень! — Так, всё, — Солярис отрубил связь. Миша между тем засунул комочки салфетки в ноздри и прикрыл глаза. — Как ты, не больно? — Саня звучала не на шутку озабоченно. — Отпустило, — он потёр голову. — Ну тогда наслаждайся видом, — хмыкнул Солярис. — Да о чём ты?.. ОХ Ё! Впереди красная от зари дымка разлетелась и Миша в который раз обалдел. Город в облаках раскинулся под ними, горящий розовым золотом. Бесконечные шпили небоскрёбов — широких и игольчатых, стеклянных и бетонных — утопали в персиковых облачных реках. От красно-золотого блеска стёкол и горящих цепочек дорог рябило в глазах. Над городом, похожим и непохожим на Москву, разгорался рассвет. — Добро пожаловать в Араминту, — неожиданно серьёзно сказал Солярис, — это наша столица. Санвилл прижалась носом к стеклу, не в силах оторваться от башен и улиц. Миша вздрогнул когда понял что город продолжается до самого горизонта во все стороны. — А насколько она большая?.. — скорее для себя, чем для машины пробормотал он. — Говорят что бесконечная, — всё ещё серьёзно ответил Солярис. — Охренеть… — Куда мы теперь? — Санвилл огромными глазами смотрела как крыши небоскребов постепенно приближаются к трассе. — Грандрейсер ждёт вас, — автомобиль замедлился, — говорю сразу, он фигура занятая. Пользуйтесь случаем. Миша помрачнел, но делать было нечего. Грандрейсер увидит его заспанным и с салфетками в носу. — И ещё, — автомобиль скосил зеркало на студента, — у нашего славного правителя очень сложный характер. — Не по наслышке знаешь? — усмехнулся Миша. Ремень на нём затянулся. — Вот так с ним не разговаривай, — раздраженно произнёс Солярис, — может говорить будет прекрасный пол? — Её зовут Санвилл, — отчеканил Миша, — и она решит сама. — Не держи так сильно, пожалуйста, — Саня постучала пальцем по двери. Солярис молча ослабил мишин ремень. Тот благодарно на неё глянул, но тоже промолчал.