***
Очнулся он с трудом. Голова кружилась и раскалывалась, будто он проснулся с температурой. Глаза резал рыжий свет фонаря. Было чертовски холодно. Миша вскочил с мокрых листьев и чуть не ударился о решётку. Получилось. Чёрт, реально получилось. Он был в Нескучном, прямо перед гротом. Рядом стоял рюкзак и валялись неиспользованные гроздья рябины. — Сан-в-вилл? — спросонья или от холода язык плохо слушался, — ты здесь? Да. Она стояла на дорожке невдалеке от грота. Сердце встрепенулось, забилось от горячей радости, Миша вскочил и… Остановился. По дорожке шли, смеясь, папа и сынишка. Миша увидел как Санвилл, дрожа, повернулась к ним, кажется что-то сказала, помахала рукой. А потом они прошли сквозь неё. Миша увидел как фигурка размылась, будто была из дыма, и стала почти прозрачной. Когда мальчик, хохоча и размахивая телефоном пробежал через Санвилл и догнал отца, Сан стала чётче, но прозрачность никуда не ушла. Девушка продолжала стоять не двигаясь, отрешённо глядя перед собой. Казалось она не знала как чувствуют себя в таком случае. Или наоборот знала слишком хорошо. Потом Сан медленно опустила голову и беззвучно вздохнула. — Санвилл! Она вздрогнула и обернулась на его голос. Миша хотел что-то сказать, потом осёкся, потом снова открыл рот, мотнул головой, схватил рюкзак и ринулся было к ней, но зажмурился и чуть не упал. Чёртова нога. Сан подошла сама. Подняла глаза, но тоже замялась и, шмыгнув носом, отвернулась. — Чёрт, — разбито сказал Миша, — прости. — Прости? — Санвилл повернулась к нему, — да ты хоть понимаешь что сделал? — Я… Я честно не хотел чтоб… Слова застряли не просто в горле, а в голове. Да что там слова, мысли тоже. Санвилл повисла у него на шее, доверчиво, как щенок, прижавшись так крепко, словно им опять предстояло перемещаться в призрачный мир. — Ты спас меня, понимаешь? — её голос дрожал, словно Санвилл было одновременно радостно, страшно и почему-то стыдно, — ты заставил его отстать, Миш… Миша стоял, как во сне обняв девушку и смотрел перед собой. Наверно до него и впрямь только сейчас дошло. Он же впервые остановил его. ЕГО, этого дорожного монстра, того самого, который устроил столько аварий. Который убил столько людей и машин. Который всю осознанную жизнь Санвилл преследовал её и мучил. Миша по-настоящему вступил в игру. Вряд ли он теперь имел право выйти. Оно очень разозлится. Поняло что Миша настроен серьёзно. Поняло что у Сан появился неравнодушный спутник, который не собирается мириться с происходящим. А всех, кто помогает Санвилл, дорожная сущность убивает. Он сегодня почти погиб. Уже в какой раз? Второй? Третий? Десятый? Сколько ему ещё будет везти? И каков результат? Почему он вообще решил что после перемешения в гроте Санвилл смогут видеть люди? Она же санрейсер! Миша молча вдохнул и выдохнул. Закрыл глаза. Положил ей голову на плечо. Результат есть. Теперь ему не нужно засыпать чтобы с ней встречаться. Да и осталось уже не так много. В лучших традициях фильмов, где главный герой натыкается на кого-то потерявшегося и необычного, нужно просто найти для этого найдёныша безопасное место. Семью там его, или стаю. Если найти санрейсеров, они смогут защитить Санвилл. Миша машинально прижал к себе девушку покрепче. Крылатая тачка сказала что-то про город в облаках. Ещё одна зацепка. Надо попытаться. Надо полистать альманах. Может ещё раз увидеться с Сеней. Да, идея хреновая, но имеем что имеем. — Идём отсюда, — Миша поднял голову и быстро осмотрелся, — меня бабуля убьёт, и так задержался. — К тебе? — она очень неловко на него глянула и тут же отвела глаза. — Бабуля не машина, — Миша отпустил её, подхватил рюкзак и пошёл к деревцу черноплодки, — а с котом я как-нибудь договорюсь. И он улыбнулся, возвращаясь к ней. Старался скрывать хоромоту, хотя нога всё ещё отзывалась колющей болью. Всё-таки коготь не вошёл глубоко. — Извини, наверно поздно говорю, — Миша почувствовал как ушам стало горячо, — Сань, я очень рад что ты здесь. Саня. Не Сан. Так оно как-то роднее. И кажется ей нравилось. Миша вдруг заметил что Санвилл тоже прихрамывает. Точно. Ладно, отлежится дома, главное жива.***
Они долго шли через парк, по уже действительно ночной улице, пока не дошли до моста. Город утопал в оранжевых фонарях. Широкая чёрная лента реки дрожала рыжими отблесками. Вдалеке призрачно-синей аркой виднелся синий Андреевский мост. Правый берег реки занимал тёмный мохнатый парк, на левом, противоположном, выстроились в ряд громадные подсвеченные здания. Пешеходный и железнодорожный мост пересекал реку как стрела подъемного крана. Прохожих на нём уже не было, но Саня всё равно держалась ближе к Мише. Когда асфальт под ногами неожиданно задрожал и впереди блеснул слепящий белый фонарь поезда, Саня невольно схватила его за руку и зажмурилась. На секунду Мише даже показалось что поезд чуть замедлился, но миг спустя Ласточка прогрохотала мимо. Только после этого он понял что держит вторую руку на плече девушки и зло смотрит вслед удаляющемуся поезду. — Чёрт, как же тебя замучали… — слова оцарапали горло, захотелось обнять её снова и спрятать от всего этого города, от страха, от темноты и просто быть уверенным что она в безопасности. Неужели он даже этого не может себе позволить? — Ты тоже боялся? — Саня покосилась на бесчисленные дома и горящие окна. — Когда один и в первый раз, — Миша уставился на набережную, — особенно хреново. Потом как-то отпускает. И они пошли дальше. Никто не обернулся на тоннель, в котором исчез поезд. Над чёрным въездом на смотровой площадке стояла высокая женская фигура с копной густых волос и в плотной юбке до колен. Две белые точки зрачков неотрывно смотрели на парочку.***
Над трассой поднимался чёрный столб дыма. Несколько легковушек и два бензовоза столкнулись, сцепились и перепутались в страшном месеве, зажав в себе больше десяти человеческих жизней. Спасатели отчаянно боролись с огнём, вытаскивали тех, до кого могли добраться. Крики, хлопки, треск и скрежет вперемешку с истеричным воем сирен и синими мигалками разносились над дорогой. На эстакаде, почти над местом аварии, стояло несколько тёмных фигур. — Всё хуже, чем я думал, — озабоченно сказал самый маленький силуэт. — Кем бы не был этот тип, тут надо сообщать руководству, — согласился второй, — Жёлтый, что думаешь? Третий молчал и неотрывно смотрел на то, как спасатели с криками пытаются разжать железные челюсти покорёженной машины, в которых повисло детское тельце. — Ты не мог их спасти, — маленький положил напарнику руку на плечо, — никто не знал. — Я знаю кто это сделал, — Жёлтый стиснул кулаки, — это вам не фуру уронить, я знаю его почерк. В этот миг он вздрогнул, выхватил у первого бинокль, убрал защитный козырёк с лица и впился взглядом в место катастрофы. — Я был прав, — он отвёл бинокль от оранжевых глаз, — пять царапин на диске. — Кто это? — испуганно спросил второй. Жёлтый опустил козырёк. — Ребятам не привиделось, — пробормотал он, — ради Феррари, неужели снова?.. Вдруг он вскинул голову, прислушался и быстро скомандовал: — Так, уходим! — Но мы… — БЫСТРО Я СКАЗАЛ! Фигурки скрылись. Очень вовремя. Потому что в следующий миг фонари жалобно зажужжали и заморгали. Синие мигалки утонули в кровавом свечении, которое обрушилось на трассу. Люди, объезжавшие место аварии, не успели увидеть как откуда-то сбоку появился быстрый силуэт какой-то бесцветной тачки, которая то появлялась, то растворялась во мраке. Автомобиль прилетел с обочины, как голограмма прошёл сквозь отбойник, а вот через ближайшие три машины не прошёл и со всей силы толкнул их влево, прямо на спасателей и место аварии. Не успели люди увернуться, как сразу у нескольких подъезжаюших спасательных грузовиков отказали тормоза. А следом и у десятка других машин позади, которые ещё были слишком далеко чтоб начать тормозить. Стиснутые с обеих сторон отбойниками, все участники движения сталкивались, переворачивались, летели друг на друга и не могли остановиться даже когда впереди начинало маячить зарево аварии и запоздалые синие мигалки. Образовавшийся затор отрезал путь подкреплению спасателей, хотя даже они не справились бы с новыми жертвами… Какой-то пожарный, бегущий с рукавом шланга к пылающей куче из трех легковушек и джипа, вдруг замер и чуть не рухнул на асфальт. Увидел как женщину, отчаянно лупящую кулаками по стеклу изнутри машины, утаскивает в глубину тонкая, как кость, железная рука с лезвиями длиной с линейку. Миг спустя в ушах у него раздался собственный голос: — Не переживай. Никто не узнает. Миг спустя спасателя снесло колесом камаза. А ещё через секунду по дороге прошла вибрация. Эстакада дрогнула, красные фонари на ней покачнулись и вся бетонная конструкция вместе с яростно сигналящими на ней машинами провалилась кусками бетона вниз и вбок. Прямо на образовавшийся под ней затор. В клубах дыма, вспышках огня и синих отблесках на бетонном обломке показалась размытая тёмная фигура с тонкой левой рукой и белыми точками глаз. Она запрокинула голову к небу и втянула горелый смрад. Долго так стояла, пока отовсюду слышалась сирена, треск огня, крики и плач. Сколько за сегодня? Двадцать? Двадцать пять? Сорок пять? Когти сверкнули в алых отстветах фонарей и на бетоне осталось пять корявых полос. Хорошо. Чертовски хорошо.