***
Я надеялась, что отец приедет домой хотя бы на эти каникулы, но он как обычно поменял планы в последнюю минуту, сославшись на «непредвиденные обстоятельства» — излюбленный предлог для откладывания выполнения любого обещания. Может, у него и правда накопились дела, раз он умудрился позабыть о нашем последнем разговоре? Даже в свой день рождения он был настолько занят, что не взял телефон, поэтому нам с бабушкой не осталось ничего, кроме как отправить поздравление сообщением. Лилит испекла пирог, и под немного грустные шептания «С днем рождения, Венделл» мы вдвоем уплели шоколадный десерт в предпоследний день марта. Кайл же по традиции закрылся в комнате, чтобы оставаться подальше от этого праздника жизни и всего того, что напоминало ему о непутевом сыне. На выходные Падма пригласила меня в гости, так как ее родители уехали навестить кого-то из многочисленных родственников и дом был в их с Парвати распоряжении. Подруга утверждала, что соскучилась по мне, ведь в будни нам толком не удается пообщаться, а потому субботу мы с близняшками провели за нескончаемыми разговорами, просмотром популярной мелодрамы, на которой настояла Парвати, и поеданием самого лучшего в моей жизни карри. В воскресенье Падма вывалила все карты на стол лишь одним вопросом: — Мы же поедем вечером к Уизли? Всего одна реплика заставляет меня смерить подругу взглядом, словно та сморозила очевидную глупость. — Тебе было мало прошлого раза? — настороженно спрашиваю я. — Гер, это ведь Фред и Джордж! Твои друзья! Не Рон! Неужели ты не хочешь пойти? — протестует она, оглядываясь на сестру в поисках поддержки. Парвати несколько раз кивает, посылая мне многозначительный взгляд. — В тот раз я перебрала, за что и поплатилась. Но теперь со мной будете вы. Ну же, Грейнджер! Я отрицательно качаю головой. — Я уже сказала им, что не приду. Парвати тут же эмоционально бьет ладонью по своей кровати, на которой сидит. — Ну так ответь, что передумала! — На самом деле, мне не очень хочется там появляться, понимаете, — неловко лепечу я. — Я вроде как не хочу попадаться… — О, это из-за того парня, да? — прерывает меня Парвати, с лукавой улыбкой обращаясь к сестре. Негодница! Я думала, страстью к сплетням страдает только одна Патил, но теперь убеждаюсь в обратном. Я недовольно испепеляю Падму глазами, и та виновато отводит взгляд, чтобы на ментальном уровне отругать свою близняшку сигналами и знаками, которыми владеют только они. Как только внутренний спор между ними разрешается, Парвати изрекает: — Даже если он там будет, какая разница? — Да! — подхватывает эту мысль Падма. — Я тоже не хочу видеть Рона, но я же иду к Уизли не из-за него. Начихать вообще на этого придурка! — О, нет, — я выставляю ладонь вперед, заставляя их бросить навязчивую идею. — Я все равно не готовилась. Вы слышали Фреда? Все должны прийти в костюмах греческих богов. Где я, по вашему мнению, должна теперь его достать? Глаза Падмы загораются огнем, не сулящим ничего хорошего для меня. Близняшки обмениваются заговорщическими взглядами, растягивая рты в кривых улыбках, и в один голос говорят: — Предоставь это нам!***
Падма посчитала забавным перевоплотить меня в богиню Геру, чье имя созвучно с моим, так что не думайте, будто это моя идея. Креатив близняшек не знает границ, а потому я бесконечно рада тому, что времени на создание образа было совсем мало, иначе это было бы что-то масштабное. Меня на сто процентов устроили диадема и белое платье в греческом стиле, одолженное у Парвати: хоть оно и было коротковатым, все же это не плащ и не полотно на голое тело, которые я обнаружила на нескольких гостях вечеринки. Дорогу до дома Уизли мы преодолели на машине мистера Патила, так как девочкам не терпелось заявиться к Рону во всеоружии. Падма уверенно заняла место водителя, проверив раз сто наличие в сумочке прав по пути. Пока мы ехали, я постоянно шутила над Падмой-Афродитой в прозрачной накидке и Парвати-Артемидой в искусственной шкурке в их переигрывании: уж слишком они озаботились костюмами, но как только мы заявились на тусовку, я взяла свои слова обратно. Сейчас здесь собрался весь Олимп, не иначе. Конечно, персонажи частенько повторяются, но видно, что собравшиеся изрядно попотели над образами, а не просто накинули шторку на себя. Но, блин! Это день рождения или конкурс? Боги! Вы бы видели Гарри, переодетого в Аида! Он каким-то образом соорудил Цербера из нескольких мягких игрушек и привязал его к своему боку. Как вообще это пришло ему в голову? Просто улет! Мне приходится потратить пару минут, чтобы обнаружить в толпе виновников торжества. Фред и Джордж что-то бурно обсуждают на кухне, нарезая фрукты и активно жестикулируя ножами. Признаться, это первые люди, костюмы которых я не могу понять. Падма отпихивает какую-то Горгону назад, освобождая путь, и мы двигаемся к именинникам. — С днем рождения! — визжит она, чем заставляет близнецов вздрогнуть от неожиданности. Очевидно, они были так поглощены спором друг с другом, что даже не заметили нас. Уизли откладывают свое занятие и, нацепив счастливые улыбки, обходят стол, чтобы заключить нас троих в объятья. — Что с вашими костюмами? — интересуюсь я, кладя подарок на край стола. — А что с ними не так? — удивленно спрашивает Джордж, подходя вплотную к Фреду. Он берет лицо брата в свои ладони и любовно вглядывается в его глаза, выбивая этим действием из девочек изумленный стон. — Догадалась, Гермиона? — Нарцисс? — тут же озвучиваю догадку я, поднимая брови выше. Парни отстраняются, и Фред изрекает с гордым видом: — И его отражение! Ладно. Вы же понимаете, кто здесь занимает первое место по перевоплощению? Кто вообще станет тягаться с этими чудаками после такого? Падма одобрительно посвистывает и затем заигрывающим тоном произносит: — Я, конечно, не Немезида, но тоже могу вас наказать. Я не сдерживаю смех, рвущийся наружу, и хохочу со слезами на глазах. Уизли еще мгновение смотрят на меня так, словно не верят своим ушам, но в итоге присоединяются к веселью. Парвати лишь крутит у виска, одаривая сестру снисходительной улыбкой. — Но вы молодцы, парни, — продолжает подруга. — Я рассчитывала минимум на двух Зевсов, а тут такое! Парвати ухмыляется и шутливо толкает сестру бедром, успевая подмигнуть мне. — Эй, осторожнее! Забыла? Гера ревнует к каждому столбу. Я закатываю глаза на эту реплику, хотя неконтролируемая улыбка все же появляется на моем лице. Я счастлива, что в мифы погружена не только я, ведь это мои любимые истории. Откровенно говоря, мне казалось, будто каждый гость Уизли просто выберет самого красивого бога, которого можно классно застилизовать, но я точно не могла представить, что кто-то догадается включить в образ символизм. Что я еще могу сказать? Вау! Еще некоторое время мы дурачимся на кухне, попутно помогая близнецам нарезать фрукты. Удивительно, но Патилам даже не нужен алкоголь, чтобы дойти до состояния «я шучу грязные шутки в компании Уизли». А потому, когда приходит время выкладывать нарезку к столу в гостиной, где уже собрались все гости, я вызываюсь волонтером, чтобы поскорее избавить себя от очередной неловкой истории Парвати. Я беру сразу несколько тарелок, чувствуя себя при этом трюкачом, и направляюсь в шумную комнату. Все идет прекрасно, пока какая-то лесная нимфа, подруга Фреда и Джорджа, не задевает тарелку своей летящей накидкой. Я балансирую, как опытный канатоходец, пока ко мне не бросается Гарри, чтобы снять с руки тарелки. Но лучше б он этого не делал. Теперь тяжесть оставшихся фруктов давит только на одну сторону, и я чуть не заваливаюсь на бок, лишившись своего шеста. К счастью, ангел с крылышками за спиной успевает схватить посуду и тем самым спасает меня от позора. Благодарная улыбка вырисовывается на моем лице, но только от одного взгляда на «спасителя» она уходит. — Грейнджер… Не успела зайти в комнату, уже попала в историю? — ухмыляясь, спрашивает Драко. Я сказала ангел? Зачеркните. Это настоящий дьявол. Что он вообще здесь делает? Неужели близнецы позвали его? Хотя о чем я? Наверняка эти жуки просто дали объявление о своем дне рождения. Что-то вроде «Приглашены все, кому не лень!» Малфой рассматривает меня, приподняв бровь, и наконец в смятении выпаливает: — Гера? Серьезно? И это твой костюм? Я не остаюсь в долгу, а потому кидаю на него многозначительный взгляд после того, как натыкаюсь по меньшей мере на десять Купидонов только в этой комнате. Наверно, это самый заезженный герой, которого воссоздаст любой, кто не хочет заморачиваться, только надев крылышки. — Кто бы говорил… У меня хотя бы созвучно имя, а ты просто выбрал первого попавшегося героя. Он рвано смеется, качая головой. — А что, если я все-таки выбрал его не просто так? — Драко щурится, посылая взгляд, который я не могу истолковать. — Нравится чувствовать себя сыном бога? Малфой проводит рукой по своим волосам, вздыхая. — Ты вообще знакома с мифами? Черт, чел, это удар ниже пояса! Несколько идей появляются в моем сознании, но ни одна не вяжется с тем, что могло увлечь Драко на самом деле. Ну, разве что одна догадка. — Тоже манипулируешь другими людьми? — озвучиваю ее я, складывая руки на груди. — Только вместо стрел слова? — Хорошая попытка, но не совсем. Есть поучительная легенда, которая нравится мне больше. Там монстру дают второй шанс. Я понимающе округляю глаза. — О-о, — протягиваю я. — Ты о Психее. Не думал, что Амур сам заварил эту кашу? Если бы не он и не та игра, в которую они с его ревнивой матерью затащили Психею, ничего бы не случилось. — О, нет, — возражает Драко, прикрыв на миг глаза. — Он как раз не пошел на поводу у матери и женился на простой смертной, просто немного скрыл свое божественное начало, появляясь перед женой только ночью. И если бы Психея меньше слушала своих подружек, уверенных, что ее муж — уродливый змеевидный демон, и не попыталась бы его убить, все бы шло как по маслу. В один момент его лицо приняло такой оскорбленный вид, словно речь шла о чем-то большем, чем лишь о мифе. — Не так уж они были неправы… Подруги, — бормочу я, и на лице Драко вдруг появляется заинтересованный вид. — Амур действительно был уродливым: монстр внутри, красавец — снаружи. Весь в мать… — Но ведь он изменился! — протестует горе-Купидон. — Все осознал и вернул любимую из сна своей стрелой. Даже попросил Зевса подарить ей бессмертие, сделав богиней. Это и есть второй шанс. Я морщу нос на его последней мысли. — Второй шанс? По-моему, это про чересчур зависимые отношения ребенка и матери, это же очевидно, — развожу руками я. — Ревнивая Афродита диктует сыночку свои условия, мол, эта девочка тебе не пара. Только кажется, что Амур оторвался от матери, но это не так. Да, он выбирает Психею, но при первой же ссоре убегает к мамочке под крыло, а потом эта тиранша придумывает тысячу заданий для Психеи, чем чуть не убивает бедняжку. — Ну, у каждой матери свои способы проверки чувств, — уклончиво отвечает Драко, пожимая плечами. — Главная мысль не в этом и даже не в недоверии героев. Психея — это душа, Афродита — соблазн, ну, а Амур — любовь. Смысл в том, что душа делает путь к любви через борьбу с соблазнами, через страдания. Святые печенюшки! Как мы пришли к этому обсуждению? И почему мне так понравилась эта дискуссия, что я потерялась во времени и месте? Я уже говорила, что обожаю, когда люди неравнодушны к символизму? Грохочет музыка, толпа кричит, кто-то танцует, кто-то суетится в углу, но все, на что я могу смотреть в данную секунду, — это глаза Драко. Он без отрыва наблюдает за мной, пока кирпичики собираются в моей голове. Почему Малфой выбрал именно эту историю? Есть столько мифов о прощении, но он остановился именно на этом. Что в этой истории зацепило его? — Прощение… — хмыкаю я, озвучивая мысль. — Есть еще что-то? Серые глаза продолжают изучать меня, словно пытаются отыскать ответ на свой вопрос, а их обладатель обдумывает свой следующий шаг. — Мне нравится каждая деталь сюжета, — говорит Драко, подходя ко мне вплотную, — но момент, когда Психея обнаруживает в своей постели бога, а не монстра, — самый любимый. Может, тебе тоже пора открыть глаза? Я еле успеваю нахмурить брови и приоткрыть рот, чтобы вступить с Драко в привычный спор, как он притягивает мое лицо двумя руками к своему и завладевает моими губами, словно вот-вот начнется апокалипсис. Но вот беда. Для меня он уже начался.