Ты мне обещала

      Молодость прощает нам все ошибки. В конце концов, если не сейчас, то когда? Именно такие мысли посещали меня в кабинете директора уже моей школы.       Соблазн перед неизвестным, желание сменить обстановку и проверить, «зеленее ли трава у соседа», а также бросить вызов окружающим и, в первую очередь, самой себе привели меня к тому, что идея перевода в другую школу всего за два года до экзаменов перешла в исполнение. Стоит ли говорить, что я облажалась? Помимо того, что я нажила врага в лице одного из преподавателей и, как позже мне рассказали, запугала элиту класса своей отстраненностью и умом, эти полгода в новой школе были откровенно скучными. Тогда я поняла, что вместо шипения в чисто женском коллективе и бесконечной борьбы за лучшие оценки в аттестате я хочу доучиться без лишних приключений.       Так я, прижимая к себе документы для перевода, как будто это единственная опора, оказываюсь у директора. В кабинете седовласый мужчина лет шестидесяти, на носу которого сидят забавные очки-половинки, постукивает пальцами по столу, словно наша встреча его как-то волнует, из-за чего металлический звук колец при соприкосновении со столом неприятно бьет мне по ушам. Как ни в чем не бывало Альбус Дамблдор с явным ликованием на лице обращается ко мне:       — Гермиона, я ведь говорил, что так и случится. Мы знали, что то место — не для тебя. Это был лишь вопрос времени. Но я правда рад, что ты с нами. Только могу ли я быть уверен, что второго такого раза не будет?       — В Хогвартсе я точно до конца. Все, чего я сейчас хочу, — это вернуться к своим преподавателям и ребятам и учиться.       Кажется, это то, что он хотел услышать, поэтому уголки его губ устремляются выше.       Далее речь заходит об учебном процессе, после чего я понимаю, что теперь на меня ляжет дополнительная нагрузка в виде самостоятельного изучения материала, ведь их программа частично отличается от уже пройденной мной за шесть месяцев. Что ж, если это мое наказание, я готова к такой работе над ошибками.       Последний вопрос крутится на языке, и я решаюсь задать его:       — Я так понимаю, что класс был расформирован до начала обучения? Понимаете, я теперь вроде как новенькая для них и немного волнуюсь насчет того, как меня воспримет коллектив.       Директор хмурится, но это продолжается лишь мгновение:       — Да, мы соединили параллели, но так как вы учились вместе столько лет, то не думаю, что это повод для волнения. Класс сдружился, и вряд ли кто-то будет разбираться, почему ты ушла и вернулась. У нас есть мальчик, перешедший из твоей прошлой школы к нам, и он явно не страдает от недостатка внимания. Не беспокойся об этом.       Внимание — последнее, что меня интересовало, но я все же киваю директору, делая в голове пометку, что разберусь со своими тараканами позже. Отчего-то я цепляюсь за эту новость, но не могу вспомнить ни одной сплетни от Падмы об этом новичке.       Когда с оформлением покончено, по пути домой звоню подруге с радостной новостью.       Падма Патил — моя лучшая подруга и снова одноклассница. Еще недавно она называла меня предателем, «посмевшим бросить ее одну в этой чертовой школе», но после новости о моем переходе обида была быстро прощена, а общение возобновлено.       После пары гудков телефона я слышу визжащий голос:       — Ну что, мы снова одноклассники? Не могу поверить, что это случилось. Что тебе сказал Альби?       Эта кличка директора заставляет меня улыбнуться.       — Ищи меня за твоей партой в первый день. Как ни странно, я получила лишь каплю нравоучений, но меня больше удивляет другое. У вас, похоже, новая знаменитость, а я узнаю об этом только сейчас.       — Да? Прости, я, видимо, совсем закрутилась с этой подготовкой к истории… Да ничего стоящего, Драко — обычный задира, возвысившийся до короля класса, — сказала Падма таким тоном, будто мы обсуждали ее обед, а не нового хулигана.       — Боже, меня не было с вами всего полгода, а вы уже вляпались во что-то. Что еще меня ждет? Давай, вываливай все сразу.       — Ничего такого, — сквозь смех произносит Патил. — Он, кстати, тоже перевелся из твоей элитной школы. Причина несколько пикантная… Думаю, тебе лучше самой посмотреть, я скину. — Мои глаза лезут на лоб от мыслей, что же такого этот парень натворил, чтобы нужно было менять ради этого школу. — Чел немного без тормозов, и однажды Ромулу даже пришлось приехать в школу, чтобы заступиться за меня. Так что я ставлю на то, что Драко и до тебя доберется.       В этом я очень сомневаюсь, но разговор прерывается несколькими уведомлениями на моем телефоне, после чего Падма вспыхивает:       — Снова твой недогерой-любовник?       Получив утвердительный ответ, она прощается, а я возвращаюсь к сообщениям. Мой парень Виктор пытается узнать, как прошел перевод. На автомате записываю голосовое сообщение с дежурными фразами, что все прошло отлично. И вот я дома.       Есть мнение, что умный человек учится на чужих ошибках, а глупый — на своих. Я же, видимо, настолько тупа, что иногда могу наступить на те же грабли и второй, и третий раз. Иначе зачем я согласилась дать второй шанс Вику? Что это? Принцип дурака или реальная нехватка мозгов?

***

      Утро начинается с того, что я слышу громкий возглас моей бабушки с первого этажа. Кажется, она пытается накричать на насос, что снова остановился, как будто это действие возымеет какой-то эффект. Если же она планировала так разбудить меня, то стоит признать, это действительно работает. Забирает двадцать минут положенного сна, но да, работает. Мне остается только скинуть с себя одеяло, зевая, заправить постель и направиться в ванную, захватив с собой форму.       Как только я открываю дверь, до меня доносится аппетитный аромат пончиков из столовой, который сглаживает неприятное пробуждение. Легкая улыбка трогает мое лицо.       Тут же из ванной выходит дедушка, и его лицо моментально теплеет, едва он замечает меня. После болезни он заметно похудел, а его волосы поседели, но фирменная улыбка, которой он одаривает близких, все еще при нем.       — Доброе утро! Лил приготовила наши любимые пончики, так что поторопись, иначе тебе ничего не останется, — он весело подмигивает мне и безуспешно пытается вытереть остатки пены с лица полотенцем.       — Привет!       Я намереваюсь помочь ему, но бабушка, показавшаяся по щелчку пальцев на втором этаже дома, оказывается проворнее. Она телепортируется? Иногда я завидую ее бешеной энергии.       — Ты вообще смотрел в зеркало, Кайл? — морщится она, вытирая пену с его подбородка, и дедушка покорно позволяет бабушке это сделать. На самом деле, ей бы тоже не помешало зеркало. Пока она разбиралась с насосом внизу, успела измазать нос в пыли.       Следуя совету, я прошмыгиваю в ванную комнату и хватаюсь за зубную щетку, попутно наслаждаясь запахом дедушкиной пены для бритья и одеколона. Умываюсь, подкрашиваю ресницы тушью и натягиваю белую рубашку и черную теннисную юбку, настраиваясь на день.       Кайл и Лилит Грейнджеры — мои дедушка и бабушка по папе. Я живу с ними с шести лет. С тех пор как наш дом сгорел в пожаре, который унес жизнь моей мамы, было принято решение о моем переезде сюда. Отец постоянно в разъездах, поэтому можно уверенно сказать, что бабушка и дедушка заменяют мне родителей с той ужасной ночи.       До болезни Кайл занимал руководящую должность в крупной энергетической компании нашего городка, но недавно наконец вышел на заслуженный отдых. Именно он стал моим кумиром, сумевшим добиться всего с нуля. Лилит же всю жизнь видела в своем муже, а потому всецело отдалась дому, огромному саду и заботе о родных. Их история любви занимает отдельное место в моем сердце, заставляя мечтать хоть о чем-то похожем.       Я толкаю дверь и иду в столовую, где дедушка с неприкрытым удовольствием опустошает тарелку с пончиками. Сажусь рядом и тоже тянусь к миске, пока бабушка на последних скоростях бегает по всему дому в суматохе. О том, чтобы угомонить ее и заставить присоединиться к завтраку, не может быть и речи. Это, увы, не работает. Распорядок дня Лилит сильно отличается от нашего: ее биологические часы любят будить ее в четыре или пять утра, а она все не может починить их.       Кайл с явным неудовольствием смотрит в свою чашку с чаем, и далее следует типичная реплика мужчины, который не ведает, что хранит его холодильник:       — У нас не осталась кола?       Бабушка отбрасывает каштановые волосы с лица и качает головой.       — Неверный вопрос.       — Один стакан еще никому не мешал… — обиженно произносит он.       — Слушай, мы уже это обсуждали, — нетерпеливо прерывает его Лилит, поворачиваясь спиной, как бы намекая, что разговор окончен.       Дедушка вздыхает, и я наклоняюсь ближе к нему, чтобы прошептать:       — У меня есть одна бутылка в шкафу. Я приду со школы, и мы отметим мой первый день. Идёт?

***

      Я, конечно, понимала, что Падма не теряла времени за эти полгода, но то, что она сегодня впервые посмотрела на меня лишь к третьему уроку, вызвало во мне досадные чувства.       Пока она болтает о чем-то на перемене со своей новой подружкой, старостой класса, я скрытно изучаю их. Пэнси, девчонка с идеальным темным каре, забравшая мою любимицу, рассказывает ей какую-то забавную историю, и Патил беззвучно трясется от смеха. Ее длинные черные волосы подпрыгивают вслед за головой, а я почти убеждаю себя не издавать рвотные позывы от этой сцены.       Раздается звонок, и остальные спешат в класс. Новенький врывается в кабинет последним, не забывая послать мне странный взгляд. Пока это весь диалог, на который Драко способен. Я начинаю привыкать к этим долгим изучающим взглядам, пока он не сядет за мной и не станет испепелять мою спину.

***

      Через три дня я думаю, что план работает идеально: в классе я редко перебрасываюсь словами с одноклассниками, ведь Падма никак не может оторваться от своей игрушки, учебный материал дается мне легко, и я даже подумываю о том, что литература наконец становится интересной, когда вступаю в дискуссию с преподавателем о книге, которую прочла на каникулах.       Я рыскаю в рюкзаке в поисках той самой книжки на перемене, но осознание того, что вещица осталась на тумбочке у моей кровати, заставляет меня зарычать. Я намереваюсь пойти в библиотеку, но чья-то тень нависает надо мной.       — Освободи, пожалуйста, место.       Ох ты, мистер-я-себе-на-уме впервые заговорил со мной.       Почему-то в голове начинает мелькать отрывок видео, что мне прислала подруга. Кто-то слил в интернет запись с камеры наблюдения в кабинете школы, на которой Драко Малфой и молодая учительница занимались сексом. Увы, женщину уволили еще в мае прошлого года, поэтому я не успела ее застать в моей прошлой школе. Вся ситуация выглядит дико, учитывая, что Малфой вообще не понес наказание. Вероятно, деньги папочки могут решить все проблемы.       По взлетевшей брови и ожидающему серому взору парня я понимаю, что так и не сказала ему ни слова, предпочитая копаться в грязных воспоминаниях. Его лицо все еще спокойно, и я невольно любуюсь им, нехотя признавая мужскую красоту.       Где-то на мысли о том, что его короткие светлые волосы, наверно, прекрасно бы ощущались между пальцев, я наконец решаю дать себе мысленную пощечину, возвращаясь на землю.       — В чем проблема? Я сижу тут уже несколько дней.       — Это мое место. Я сижу здесь с начала года, — парирует Драко, наблюдая за мной.       Я фыркаю, не считая это аргументом. Я этого не видела, значит, не было. Какая муха его укусила спустя три дня? Малфой вынуждает меня подтвердить, что я не отдам эту парту.       — Прошу тебя по-хорошему, — настаивает он, наклонив голову вбок.       Какая-то часть внутри меня хочет нарваться на конфликт, обещанный Падмой, особенно, когда он делает такое одолжение.       — Ответ все еще нет, — заявляю я, вставая со стула и направляясь в библиотеку. У двери последний раз оглядываюсь и нахожу Малфоя, безразлично взирающего на меня. Его руки спрятаны в карманах брюк, и эта поза действует успокаивающе. В конце концов, если бы Драко хотел, давно бы уже скинул мои тетради на пол, как он обычно делает с остальными.

***

      Когда возвращаюсь в класс, обнаруживаю свои вещи на столе в другом ряду. Стоит отметить, что канцелярия разложена довольно педантично, а мой рюкзак висит на спинке стула. Даже лично я никогда не относилась к этому настолько аккуратно. Может, какая-нибудь Лаванда или Дафна с нашего класса, которые ссутся по Драко кипятком, и оценили бы этот жест, но не я.       Преисполненная жаждой мести, я хватаю его принадлежности и небрежно бросаю на соседний стол, после чего раскладываю на заветном месте свои тетради и пенал.       Внезапный шепот у уха заставляет меня вздрогнуть:       — Зря ты связалась со мной, Гермиона Грейнджер. Очень зря.

***

      Пока мистер Снейп подогревает химическую смесь в пробирке, я мысленно поджигаю в пламени спиртовки Малфоя, что сейчас сидит на моем месте.       Придурок посмел повесить утром куртку на мое пальто при стольких свободных местах в гардеробе. Бога ради, ему что, десять лет? К счастью, я успела заметить это недоразумение, когда проходила мимо после математики. Остается только надеяться, что мерзавец не вернул свою вещь на мой крючок. Если, конечно, вообще нашел куртку. Уж я-то постаралась.       Толчок локтя вырывает меня из пакостных воспоминаний, и я слышу шепот темноволосого приятеля в круглых очках слева:       — Гер, расскажешь, чем завершились «Маленькие женщины»? Макгонагалл съест меня, если я снова пропущу обсуждение. Я уже не могу, голова кипит, а ты наверняка их перечитала сто раз, — виновато потирает переносицу Гарри, отрываясь от изнуряющего чтения. Я морщу лицо в недоумении, и Поттер наносит новый удар по моему сознанию: — Мы же заканчиваем эту дурацкую книжку?       — Э-э, не хочу тебя расстраивать, Гарри, но мы уже два занятия посвятили «Великому Гэтсби».       Поттер с рыком захлопывает книгу громче, чем полагается, и плюхается головой об стол. Делать дела в последний момент всегда было его коньком, но в этом году парень превзошел самого себя.       — Я в заднице, — бормочет он, чем начинает надоедать, мешая сосредоточиться на формулах.       Я немного лукавлю, ведь успела соскучиться по этому нудению. Гарри стал близким мне человеком еще с начальной школы, хотя никто из нас так и не понял, на какой ноте мы спелись. Больше, чем на иностранных языках, Поттер помешан на людях. Он обожает быть в центре внимания, поэтому парнишку наверняка можно встретить на каждой известной вечеринке в нашем городке. Я же предпочитаю проводить свободное время дома, желательно поближе к библиотеке, изредка выбираясь в город с друзьями или Виком.       Смотря на измученный вид приятеля, я решаюсь сжалиться:       — Хорошо, Гарри, я поделюсь с тобой кратким пересказом.       — Гермиона, — благодарно улыбается он. — Я твой должник.       Я смущенно утыкаюсь в тетрадь, заканчивая уравнение и переходя к выводам, когда Гарри аккуратно произносит:       — Только я обещал Рону рассказать, что было в книжке. Он же может присоединиться?       — Я тоже хочу послушать, — долетает до меня, и, вскинув голову, я встречаюсь с серыми глазами Драко. Нет, ну какова наглость?       — Это все желания, сэр? — язвлю я, морща нос. На его месте я бы еще в обед приступила к чтению, нежели обливала девчонок водой или болтала на последней парте. Не то чтобы меня это интересовало, просто они слишком громко веселились. — Нужно было меньше идиотничать или собирать сплетни, может, тогда не пришлось бы попадать в такие ситуации.       Сиюсекундно в глазах Драко появляются огоньки.       — Пересказ пока вполне удовлетворит меня, — дерзко заявляет Малфой, ухмыляясь. — Так ты все-таки притворяешься, что не следишь за мной? Рад слышать, что другие девушки заставляют тебя ревновать.       Я вспыхиваю, чувствуя, как румянец распространяется от моих щек до кончиков ушей.       — Кому ты сдался, придурок… — ложь легко слетает с моих губ.       На самом деле, я провела достаточно времени на его страничке в Инстаграме, листая ленту фотографий. Теперь мне известны все его друзья, семья, увлечение борьбой и другие хобби. Ну а что? Я ведь должна знать, чем он дышит, чтобы понять его. Осталось только разобраться в черно-белых фотографиях, частенько проскакивающих в его профиле со странными подписями.       — О, милая, — цокает языком он. — Разве мама не научила тебя вежливости?       Кажется, в моем глазу лопается сосуд при упоминании матери. Это очень больная тема, учитывая, что я почти ничего не помню о ней, будто первые шесть лет моей жизни кто-то стер. Я напрягаюсь, и, очевидно, это та реакция, на которую он рассчитывал. Малфой скалится и потом удовлетворенно хмыкает. Шестеренки в моей голове крутятся с бешеной скоростью, пока не дают одну зацепку. Фотографии семьи, точно.       — А как насчет твоей матери? Где она?       Драко меняется в лице, становясь темнее тучи. Я ежусь, смотря в его глаза, метающие молнии, но уступить в поединке взглядов — значит признать поражение.       Мы так и пялимся друг на друга еще несколько секунд, пока звонок с урока не выступает свистком арбитра в нашей борьбе.