уже не дети

[проще ещё — свитерсоленями]

на улице грязь. цвета все выцвели, утратили свою летнюю сочность, оставляя одну единственную серую скуку. только закончился моросящий дождь, и убитые пейзажи точно таких же убитых улиц тошнотворно смотрятся после тяжелого учебного дня. пробираются через петляющие дворы, огибающие старенькие хрущевки, стоящие в ряды, как мрачные истуканы минувшего прошлого. — тупая русичка. пусть она выпилится. — жалуется эдик, со щелчком открывая банку вкусно пахнущего ягодами энергетика. костя морщит нос и поправляет указательным пальцем съехавшие круглые очки. — нужно правила читать, а не в бравл старс задротить. — знаешь, ты хуже казанского душителя. костя бродский умничка. мама зовёт его умничкой. учителя в школе. родственники. знакомые взрослые. потому что он прилежно учится на одни пятёрки, никогда не прогуливает уроки, не связывается с плохими компаниями и слушается свою маму. его любимые предметы в школе — история и общество, в будущем юноша мечтает стать адвокатом, как и его отец, что вызывает неописуемую гордость у собственной матери. он очень любит читать и является чистым перфекционистом. так что каждая прочитанная книга стоит на полках белоснежного стеллажа, точно рассортированная по алфавиту, цвету и принадлежности к тому или иному жанру. в свои 14 пубертатный период у кости проходит гладко. он не устраивает скандалы, не бунтует и никак не пререкается с родителями. ведь костя просто умничка. и он даже не замечает в какой момент его жизнь кардинально меняется. как чертов поворот не туда. умничка ли костя? эдик никогда его так не называет. даже не заикнется. он плюется едким ядом, пинает башмаками рюкзак кости и ухмыляется гаденько прямо в лицо. костя ненавидит этого противного, пухлого, избалованного засранца, который то и дело разрушает весь выстроенный образ бродского. и он никогда никому не признается, что нечто неопределённое и чуждое для самого кости манит его в эдике. то, что люди называют свободой. дерзкой, непокорной, своенравной, дикой. обжигающе притягательно тянет все сознание константина, приковывает к себе. и также умело отталкивает, стоит ему хоть немного приблизиться к нему. протолкнуться сквозь барьер фальшивой злобы. эдик ненавидит, когда его читают. когда заглядывают глубже, чем следует. когда лезут в душу. он любит врать, но не терпит ложь в свою сторону. костя ненавидит, когда его читают. когда смотрят в дебри. раскусывают весь подлинный образ спрятанный под школьной формой и круглыми очками. он врет, но ненавидит, когда это замечают. костя для эдика кажется рыжим бедствием. мальчиком-загадкой. книжкой с красивой обложкой. бродскому так нравится манипулировать всеми. играть хорошего милого мальчика на публику. и он прекрасно отыгрывает эту роль, каждый раз надевая маску, когда мило улыбается своей маме. быть милым ангелом ему на руку. всегда первый, самый умный, лучший. его имя всегда первое во всех списках. а каждый ведётся на эту убогую маску и очаровывается таким «прекрасным» костей. и все называют его умничкой. эдику противно за этим наблюдать. быть лживым — гадко. быть настоящим и своенравным — вот выбор эдика. но костя не обманывает капракова. когда злится, когда его глаза разгорячено сияют в споре, который он выигрывает, когда он соглашается идти вместе до дома, хотя их ничего не связывает вместе. это странно. нелепо и неуместно. полупустая банка из-под энергетика болтается в руке, пока эдик балансирует по тонкому бордюру. лямка пустого рюкзака висит на второй руке, создавая некий баланс. парень аккуратно переставляет ноги, продвигаясь дальше. костя языком цокает, вновь поправляя очки. — тебе 14, а энергетики хлещешь, как в не себя. ты вообще слышал, что это вредно? там сахара одного дофига. а кофеин. сердце твоё остановится если продолжишь. — ой, заткнись, душнила блять. — тянет слова капраков и останавливается делая большой глоток из жестяной банки, на зло громко сюрпая. — константин — тухлый мандарин. — эдик — педик. — капраков озирается недовольно, а костя растягивает улыбку до ушей. знает, что шатен ненавидит эту рифму, но так нравится ею дразнить. неповторимая классика никогда не устареет. кудряшки мягко треплет ветер. они невольно попадают в лицо и мальчику приходится их убирать за уши. эдик хмурится из-за слепящего осеннего солнышка и соскакивает с бордюра, приземляясь подле кости. эдик состоит из противоречий. из спутанных слов. детских травм. непринятия себя. составляющие его пазла: разъёбанные вансы, огромная футболка, которую сменяет такое же огромное худи, скрывающие под собой лишний вес. внушающая коллекция из пустых банок из-под энергетиков. почти каждый день пьет тауриновые напитки, а сердце колотится как бешенное. не дожить до 20, ей богу. впрочем, в бога он не верит. он резкий, разгоряченный. праведный. честным. с присущим нарциссизмом и харизмой. он не был плохим, но и не был хорошим. в нем умещалось слишком много и ничего одновременно. он был интересным. интересным для кости. тройка стоит в дневнике за проверочную. ну не двойка же. до контроши по русскому меньше недели, а эдик все никак не может взяться за ум. и капракову нравятся огромные строгие рубашки, в которых костя в школу гоняет. от них приятно пахнет стиральным порошком. нравится ощущение, когда бродский почти вываливается из окна, лишь бы увидеть три маленькие звёзды посреди абсолютно пустого неба. в такие моменты эдик думает, что столкнуть костю так легко. так быстро и почти без усилий. но сталкивать костю, почему-то не хочется. мальчики смотрят друг на друга пару мгновений и бродский забирает из чужой руки флеш, обязательно касаясь кончиками своих холодных пальцев чужих и допивает остатки сладкого напитка. между ними странно все. непонятно. неосознанно. скомкано. недоговорено. не озвучено. спутанно. неясно. им по 14. и кажется, они слишком молоды, чтобы ощущать эти сквозные невидимые импульсы, что проходят между ними. но они чувствуют. костя облизывает верхнюю губу и капраков еле слышно сглатывает. щеки его немного краснеют. — не смотри на меня. — пристыжено молвит он. но костя, зараза такая, смотрит. пристально и долго, хитро щурясь. — может, уже просто оставим все и уедем отсюда? — не сдерживается капраков. невинно и искренне. — а деньги откуда возьмем? — банк ограбим. — как банально. через четыре года эдик и правда уедет. они будут стоять на вокзале под шум торопящихся на поезд людей. будут смотреть друг друга. никто не сможет решиться сказать то самое, что на душе таится. но руки сплетенные будут, потому что иначе никак. грусть скользит в воздухе. не грустно, а прямо трагедийно грустно. смотреть в глаза больно будет. отчаянно больно. проводницы будут торопить пассажиров занимать места в поезде. а эдик так и не сможет сказать горькое: «прощай.» — все обойдётся. мы в порядке будем. — с грустной улыбкой на лице скажет костя. это долгие прощальные минуты нереальности. горящие щёки, дрожь доходящая до кончиков пальцев, скачущая температура тела и страх за завтрашний день. и страх за послезавтрашний день. и сплошной страх, и страх, и страх. кто же знал, что будет так больно расставаться? эдика ждёт москва. другая жизнь. другие люди. костя понимает. но не принимает. руки разжимаются. эдик убегает и скрывается в вагоне. костя не собирается махать трясущейся ладонью на прощание, или бежать за поездом. он разворачивается и уходит. быстро и без оглядки. в голове эдик маленький. вредный мальчуган, отбирающий очки, пинающий рюкзак, дергающий за кудри. на губах застывший сладкий вкус ягодного флеша. но сейчас, будучи четырнадцатилетними подростками, они не думают о будущем. и флеш этот далеко не последний.