***
В отельном баре что-то тихо пиликало. Ну конечно, Линдеманн вместе с Кохом, устроились за крайним столиком, от чашек с кофе поднимался парок. Да, ты любишь покрепче, свежесваренный кофе, в отличие от Рихи, предпочитающего экспресс-американо в больших пластиковых стаканах, что ж, ничего нового. Я тоже предпочту кофемолку-кофеварку, чем химическую бурду. Йенс, впрочем, себе заказал латте. Прикид Линдеманна тоже ясности не привнёс — его любимые серые трещащие джинсы и майка со скромным принтом даже пугали своей обыденностью. В быту и на отдыхе Тилль никогда не выёбывался — удобство наше всё, но хотелось бы поконкретнее, куда мы собрались. Поздоровавшись со счастливым Йенсом и ритуально обнявшись с Тиллем, понял, что своим терпким секси-одеколоном он почти не облился. Понятно, значит музеи и стриптиз-бары мы посещать не будем, намечается вылазка на природу. Осталось услышать, куда. Пакет под столом выглядел внушительным. Я уже устало примостился на край кресла. — Твою чашку сейчас принесут. — улыбнулся мне Тилль, — Поднимешь себе тонус и поехали. — Тилль, не томи. Куда ты собрался? Тилль ехидно мне подмигнул. — Я ж тебе говорил: поплавать. Съездим тут в городок, Лаунтрид-Уэлльс называется, примем участие в международных заплывах по дайвингу. Ехать час где-то. Йенс, за руль сядешь? Я бы и сам рискнул, но здесь левостороннее, а по стакану пива нам не помешало бы тоже. Кох слегка смутился. — Тилль, сам знаешь, я опытный водитель, но в твоём Мекленбурге и здесь — две большие разницы. — Понял. Тогда сейчас Дэнни позвоню, он транспорт пришлёт. — Дэнни с нами? — спросил я. — Нет, у него тоже выходной, не всё же время с нами везде блуждать. — ответил Тилль, — Да и мне по-скромненькому прогуляться хотелось, без помпы и фанатов, только с вами. Принесли кофе с небольшим сухим пирожным. Я отпил глоток. Всё как я люблю: и крепость, и нотка инжира, так любимого англичанами в этом кофе. Пирожное съедите сами — я такие сухари не ем. А пиво… Ну раз Линдеманн предлагает — с чего бы не выпить. — Отлично. Я тоже за руль не хочу. Но может ты наконец мне объяснишь, какой такой дайвинг ты здесь нашёл, в глуби острова? Или предлагаешь мне тебе рыбу на крючок насаживать в пруду? — спросил я. Нет, конечно, я знаю, что в Уэльсе красивейшие озёра с загадочной историей, железяками времён короля Артура, твоими любимыми треклятыми угрями, да и остальной речной рыбой тоже, но мы далековато от них находимся, нет? — Ты на рыбалку намекаешь? Тоже организуем, но попозже. Можем и дома порыбачить, если ты наконец ко мне выберешься. А здесь всё намного проще. Тем более, недалеко. Да, интриган ты херов, от твоего креатива походу ничего, кроме пакостей, мне опять не светит? — Да вот, смотри. — Тилль услужливо сунул мне под нос смарт. На экране, под названием сайта висела картинка с башкой мужика в маске с трубкой, плывущим в какой-то мутной канаве. — Рискнём, Паульхен? Это вообще-то мнждународные соревнования по подводному плаванию в болоте, с мировыми рекордами, вот я и решил проверить, на что способны мы с тобой. — Тилль! — вернул усмешку я, — На «слабо» меня решил поймать? Кох, слушая нас, смотрел на нас дикими глазами, не зная, можно ему хихикать, или ещё нет. Тилль же улыбался той самой искренней улыбочкой, за которую ему прощалось всё. — Так я же знал, что ты не откажешься от такого шанса и зарегистрировал нас как участников заплыва, пришедших на тестовую тренировку. Ещё вчера, в интернете. Нет, этим мог заинтересоваться только ты — поплавать в грязной английской канаве на скорость и подписать на это меня. Хотя ты, конечно, как всегда, угадал — от дурных приключений с тобой я никогда не отказывался. — Устроить дайвинг в канализации? Да, это точно в твоём стиле, schatz. — откликнулся я. — Мог бы сразу мне всё рассказать, а не темнить. — Чтоб ты с Олли к океану сбежал? Всегда успеешь на свой сёрфинг, мне тоже с тобой развлечься хочется. - ответил Линдеманн. Йенс методично дожевал пирожное, машинально стянув его с моей тарелки, Тилль ответил на звонок, уточнив номер машины, поблагодарил и наконец поднялся. — Погнали. Как раз к обеду успеем. Подъехал джип. Водитель оказался спокойным и немногословным, видимо Дэнни решил, что нашего шебутного друга надо слегка притормозить. Английские деревни были снова красивы и однообразны, домики с каменными крышами, холмы, овечки, пара пастухов на лошадях, каменный мост, современный мост… Кох честно всё снимал из окна камерой, мы с Тиллем расслабенно потягивали холодное пиво. Я засунул пустую бутылку в пакет, потянулся и подмигнул Линдеманну. Тот так же расслабленно потянулся, блеснув хитрыми глазами. — Эх, Паульхен, хорошо-то как… — Давай дальше, родной. Чуйка подсказывает, что ты мне не всё рассказал. — Да нет, практически всё. Целевой взнос я ещё вчера сделал, умножив на десять, чтоб нас встретили как родных. — Ты что, представился? — Само собой, но конечно, пришлось объяснять, что мы не ребята с улицы и лишняя известность-реклама нам не нужна. Оставим им фото, автографы в книге посетителей, кого-нибудь обнимем и пару дисков подарим. — Ты в этом уверен? — Да. Для самого заплыва я ноунеймами нас записал. Знаю я твою «ноунеймность», но это слегка успокаивает. Джип затормозил у очередного, уже не очень древнего живописного домика, современной постройки. Горы виднелись на горизонте, толп страждущих вроде не было. Водитель посигналил и приготовился отогнать машину на стоянку. Из домика выскочили два молодых парня, мы нехотя тоже вылезли. Тилль, не снимая очки, пожал им обеим руки. Первый, высокий и широкоплечий, в балахонистой белой рубашке и обрезанных джинсах, со связанными светлыми волосами в хвост, сразу же обратил и на нас с Йенсом внимание. — Привет. Я Алан, ваш инструктор и проводник. Очень приятно познакомиться, господа Линдеманн и Ландерс. Восхищён вашим творчеством. А это Рис, мой помощник. Помощничек, более худощавый и подвижный, хитро глядя блескучими карими глазами из-под густой светлой чёлки, тоже нас поприветствовал рукопожатием. Я сразу пожалел впавшего в ступор Коха: парни были весьма привлекательны. Тилль хмыкнул, поглядев на меня. — Взаимно, ребята. Называйте нас просто Тилль и Пауль, без условностей. Насчет съемок мы с вами вчера ещё всё обсудили, это наш постоянный фотограф Йенс Кох. Теперь показывайте, что у вас тут интересного. Погода вроде располагает к вашим забавам. Алан картинно взмахнул руками, туника задралась, обнажив пояс шорт и крепкое стройное тело. — Так вот оно всё, под руками. Мы стараемся, чтоб нашим гостям было интересно. Кофе-пиво для начала, пока мы вам всё объясним? Тилль вопросительно поглядел на меня. Я молчал. Нет уж, родной, раз ты меня сюда впутал, сам и разбирайся со «связями с общественностью». — Отлично. — протянул Тилль. — Лучше пиво. Нас отвели слегка в сторону, где горизонт ничего не загораживало. Луг окаймлял какой-то водоём, видимо то самое местное болото. Метрах в ста от нас протекала заводь-канава, затянутая по кромке невысокого забора лентами с двух сторон. Походу в неё нам и придётся прыгать. Под зонтиком на столике уже стоял набор бутылок, заманчиво покрытых изморосью влаги. Но пива мне пока не хотелось, в отличие от моего вокалиста, который уже присмотрел себе бутылку. — Присаживайтесь, пока Рис принесёт ваши карты участников, я проведу небольшой инструктаж. — тем временем продолжал раскланиваться Алан, когда мы с Тиллем уселись, а Кох сделал вид, что настраивает камеру. — Как вы уже знаете, господин Линдеманн… — начал Алан, но Тилль поморщился от очередных экивоков. — Просто Тилль. Официоз не нужен. Алан согласно кивнул, глянув и на Йенса, чуть задержав на нём взгляд. Тот оскорблённо хмыкнул, поймав их в объектив. Прибежал снова Рис с парой листов в руках и большим альбомом. Алан жестом предложил нам выбрать напитки, потом уселся сам, взяв себе минералки, так и оставив бумажки своему Рису, который вертел их в руках. Так, понятно. Формальностей тут, конечно, не избежать, надо послушать. — Как вы уже знаете, — снова завёл волынку Алан, — наш горожанин Гордон Грин, в 80-е годы прошлого века предложил местным жителям возможность, отбросив комплексы, поплескаться в грязи. Идею мы оценили, лично я с детства бегал помогать отцу, а теперь инструктор-пловец во втором поколении. Наше местное развлечение теперь превратилось в соревнования мирового уровня по подводному плаванию в болоте, и наши участники приезжают со всего мира, включая США и Австралию, и ставят мировые рекорды. Возрастного потолка у нас нет — участие молодёжи приветствуется с 14, и уже в этом году поступила заявка от 75-летней женщины, которая лет 10 приезжала каждый год и очень сокрушалась, что в карантинные года заплывы нам пришлось отменить. Правда, такие знаменитые гости, как вы, к нам заглядывают редко, и мы польщены вашим визитом. — договорив этот спич, парень от души хлебнул водички, уставившись на нас. Тилль, отпив своё пиво, рассмеялся. — Слишком ваш дайвинг заманчив, чтоб я мог его пропустить, хотя бы неформально. Да и наш гитарист, как видишь, не отказался составить мне компанию. Уже стартуем? — Сначала экипируемся, потом поплывём. Распишитесь здесь, пожалуйста. — Алан пододвинул к нам листы. Я решил почитать сам бланк. Так, карта участника таких-то таких соревнований, дата, номер, фамилия имя… Что?! Линдеманн, ты не соврал, что мы займёмся спортом полуинкогнито, но к имени Пол Ландон я как-то не подготовился, тем более, что оно стало созвучно одному ненавистному тебе предмету. Поглядев в твою карту, прочитал, что себя ты назвал поприличней, всего лишь Тимом Линденом. Подавив в себе желание вместо подписи поставить жирный крест, расписался. Ох, припомню я тебе как нибудь, мой дорогой, все эти шуточки. Тилль поймал мой взгляд. — Парни, это прекрасно, что все договорённости соблюдены. Потом в вашем главном альбоме распишемся вам на память, как положено. Алан наконец расслабился. — Тилль, мы вас правильно поняли, что экипировка у вас с собой? — Маски и ласты мы привезли. А вот гидрокостюмов с собой не нашлось. — Так это совсем некритично. — скпзал Алан. — Можете нырять хоть в трико или джинсах, хоть в свадебном платье. Можно и в плавках, но болотные растения иногда неприятны, если вас это не смущает… — Я тоже так подумал, когда читал вашу рекламу. - ответил ему Тилль — Йенс, а ты поплывёшь? Карта участника и для тебя — не вопрос, тем более что основной взнос Тилль уже сделал. — спросил Рис, глядя на Коха, который с интересом нас слушал, забыв про фото. — А что, проверь себя, пару кадров и я сделаю смартом, если камеру не доверишь. — включился я, решив подразнить нашего фотографа, не одному же мне страдать. Тот слегка опешил от такого предложения, не зная, что ответить. — Пошли переодеваться. — включился Тилль, — там и решим окончательно. — Раздевалки-душевые в этом домике. — ответил Алан, показав на сарай слева. Ласты, понятно, что с собой возьмёте. Ждём вашего выхода. Ну что ж, теперь уже деваться некуда. Облезлая снаружи раздевалка оказалась цивильной внутри, оборудованной современным европейским душем, небольшой сауной и удобным диваном. По сравнению с нашим крутым отелем, который переживал за национальный английский колорит и потому не мог расстаться с чугунными ваннами, здесь было уютно. Тилль, сбросил свой мешок на пол и начал вытаскивать из него пакеты. Кох тёрся рядом с ним. Я неторопливо стянул майку. — Паульхен, меряй маски-ласты давай. Твой размер я-то помню, но возможно он уже имеет значение? Трико я тоже для вас обеих взял. Мне по хер и достаточно трусов, а то и без них, сам знаешь, а вот ваша нежная кожа может не выдержать таких испытаний. Хотя грязелечение тоже полезно, говорят? — Риху спроси, мудак! — ответил я. — Это он у нас любитель спа-салонов. Йенс заёрзал тоже. — Тилль, а мне обязательно тоже участвовать? — Как хочешь. Я б на твоём месте проплыл. Когда ещё будет такая возможность, на сам чемпионат ты же не приедешь. — Согласен. Только я тем более без формы. — Вот трико с майкой возьми в упаковке. Они растягиваются. Я же знал, куда ехал. Только они цветные, черный размер на Пауле закончился — сунул ему пакет Тилль. Я нацепил «свою» маску. Сволочь, мой размер ты точно не забыл, легла как влитая, причём латекс оказался очень качественным. Если ещё трико придётся впору, то пожалуй, мне придется тебе чем-то это компенсировать. Тилль надел свою и довольно усмехнулся. — Всё так, как я хотел. Да, Паульхен, ты-то в чём поплывёшь? Я помимо спортивок ещё ночную рубашку взял. Ты же слышал — плыть можно даже в платье. — Ту викторианскую до пят и с дыркой для траха? — устало ответил я. — Тогда тебе надо всё-таки было Риху уговаривать остаться. Или на худой конец, что ж ты Шная не позвал? — А ты не догадываешься, почему? Его скромная бюргерская натура сейчас не воспримет такой «развратный» мир, как это болото. — Тем более, рубашка подошла бы. — Не уверен. Впрочем, для подарка ему она сгодится. Ролевые игры, ммм… — облизнулся Тилль, распечатав очередной пакет и бросив мне черные лосины с майкой. Такую рубашку Шнаю сам подаришь. Я не хочу прыгать по всему своему номеру, уворачиваясь от этого презента. То, что наша раскованная фрау Шнай превратилась в ханжу — замечают даже фанаты. А на тебя наш барабанщик поорёт и успокоится. — Да, ещё. По местным правилам плыть нужно без помощи рук, только ножками с ластами. Справитесь? То есть «хэнд джобс» тут неуместна. — продолжил инструктаж Тилль. Я сплюнул. Тебе, однако, хочется пошутить? Учтём. — Schatz, так куда ты нас всё-таки втянул? То ручная работа тебе надоела, то ролевухи подавай. Что ещё загадочное потом выплывет из этой канавы? Лох-Несси? — Уже ничего, кроме нас и лягушек. Теперь только расслабиться. Искупаемся, потом пообедаем, порадуем парней вниманием и билетами, заберём пару сувениров и назад. — Как понимаю, экспромтам тут уже не место? — спросил я. — Нет, дорогой, остальные шуточки для нашей сцены. Формальности заплыва инструкторам тоже надо соблюсти, так что дальше мы им подчиняемся. Я и так их еле уговорил, чтобы свидетелей не приглашали. Думаю, что билеты на наш концерт и пропуска на пати эта парочка тоже оценит. — Так они очередные твои фанаты? — В пределах разумного, Паульхен. Упоротости я не заметил. Мы вылезли из раздевалки. Картинка была та ещё: три мужика с аквамасками на затылках, с ластами под мышками, Тилль в полусемейных боксёрах, я и Кох в трико, причём йенсовское сияло всеми цветами радуги — шествие ебанутых объявляется открытым. Толпы зевак не наблюдается — уже хорошо. Ныряние в эту канаву под одобрительные зрительские вопли и перспектива растяжек в таблоидах «Группа «Раммштайн» прикоснулась к валлийской забаве дайвинга в грязи, но так и не сумела побить мировой рекорд 70-летней бабки» заранее не впечатляли. За пределами заборчика из лент уже в 50 метрах похоже начинались те самые трясины, в которых шагни мимо кочки — провалишься по уши и будешь пытаться выбраться, чтобы не затянуло совсем. Занимательно. Алан рявкнул в микрофон, что участник номер один, Тим Линден приглашается на старт. Тилль, став на стартовый камень, и сказав пару слов Алану и Рису, быстро скинул трусы, оставшись голым. Кох старательно вертел камерой, уже ничему не удивляясь. Хлопок из стартового пистолета Риса оказался громким, и Тилль немедленно прыгнул в мутную воду. Как это бывает всегда, длительные приготовления к минутной забаве напрягали больше, но теперь оказались несущественными. Тилль проплыл очень быстро, выбрался, Алан махнул ему рукой отойти в сторону и снова заорал в рупор. — На старт приглашается номер два — Пол Ландон. Три, два, один, старт! — под вопли Алана Рис снова выстрелил из стартового пистолета. Я нырнул. И моментально понял, почему Тилль поплыл обнажённым. Прохладная грязь ласкала и обволакивала нежными прикосновениями, почти не сопротивляясь твоим движениям. На удивление, ласты отлично слушались и плыть было легко, хотя загубник трубки так и норовил выскочить из губ, и пару раз я всётаки хлебнул воды с тиной. Водоросли и растения особо не мешали, тоже ласково щекоча. На мгновение я пожалел, что поплыл в трико, но ещё через пару метров меня ожидал облом — какие-то длинные плети резко хлестнули меня по ногам, потом зацепили плечи. Я чуть сбавил скорость — чемпионом я становиться не собирался, но кайфа от такого заплыва оказалось неприлично мало, хотелось ещё. Повторить? Вылезу — подумаю. Я развернулся и поплыл обратно. Ощущения были такими же охуенными, но когда выбирался на берег — почти шестое чувство мне подсказало — хватит. В этой, практически сточной канаве глубиной по пояс, что-то первобытное и тёмное ощущалось на самом дне, и стоит выйти за ленты — оно не отпустит. Иронично. — Пол, ты отлично проплыл! — подмигнул мне Алан, когда я первым делом выплюнул трубку, сдёрнул маску и вытер потёки грязи с лица, взяв у Риса полотенце и бутылку с чистой водой. — Спасибо, парни, оно того стоило. — ответил я, прополоскав рот. Ждём третьего участника — Иана Кохана! — тем временем опомнился Рис. Под очередной залп Риса Йенс сиганул в канаву, подняв ворох брызг и тоже поплыл. Как и я, он никуда не торопился, честно преодолев туда-обратно всю дистанцию и выбрался на берег со слегка ошарашенным видом. Осталось дождаться Тилля, который решил повторить. Ни Алан, ни Рис орать уже ничего не стали, обозначив прыжок только выстрелом. Этот раз Тилль сделал несколько кругов, и только тогда вылез из канавы. Лучи солнца, пробившиеся через набегающие тучки, подсветили сзади широкую спину Тилля и я слегка охуел… Да ёб твою мать… Взлохмаченный Тилль, голый, уже сдёрнувший с головы эти идиотские трубку с маской, покрытый капельками воды и потёками грязи, с застрявшими лохмутами каких то болотных растений в его зарослях на груди, и висевшей зелёной плети на ухе спокойно стоял, выбравшись на берег… Вотан, твою мать, древнегерманское языческое божество, спустившийся к простым смертным, готовый наводить порядки, повелевать и властвовать. Не хватало скипетра и трона. А вместо парочки волков в ногах и мы сгодимся. Я заметил, как Алан изменился в лице, почувствовав эту властную ауру, и какими голодными стали его глаза, когда он смотрел на такого безмятежного Тилля. Это чертовски возбуждало, несмотря на лёгкий ебантизм ситуации, и желание накрыло меня с головой. Во рту пересохло, в голове стало пусто и звонко, кроме одной-единственной мысли: хочу… Я кое-как сморгнул и наваждение схлынуло. На нас с Кохом Тилль не смотрел, уже снова болтая с Аланом, теперь они, смеясь, обсуждали результаты. Древнее божество превратилось в лохматого и весёлого водяного из детских сказок. Я тоже отряхнулся, снова сплюнув непередаваемо гадкий привкус тины и водорослей, который так и остался во рту, зябко поёжился от налетевшего свежего ветерка — погода явно менялась, глянул на Йенса. Тот, снова снимая нас на камеру, невозмутимость играть уже не мог: мокрое трико ему явно давило. Я видел его просящие глаза, когда он, глядя то на Тилля, то на меня, машинально потёр свою ширинку, потом опомнился, что он «на людях», случайно поймал мой взгляд и смутился ещё больше. Мальчик мой, не суетись: мы прожжённые аферисты, и если свистнем, то ты нам обеим отсосёшь в той самой раздевалке, наплевав на свою камеру, имидж и окружающий мир. Но Линдеманну мы с тобой такого удовольствия не доставим, за то, что он знал про такой «спецэффект». Тилль тем временем накинул на себя полотенце, подсунутое ему Рисом, взял стакан с пивом, который держал наготове Алан, и направился к нам. Мы опять переглянулись с Йенсом — нам пиво никто пока не предлагал. Но Рис, получив лёгкий подзатыльник от Алана, моментально принёс по стакану и нам. Я сделал пару глотков. Пиво приятно холодило. Инструктора, ещё раз проглядели свои записи. — Можем вас поздравить, ребята, — заулыбался Алан, — мировой рекорд вы пока не побили, но Тиллю до него оставалось каких то 10 секунд, а вам — по полминуты. При активных тренировках ваша победа не за горами. Теперь вы отмывайтесь, в душевых горячая сауна и всё для отдыха, не будем вас беспокоить, мы за это время подготовим вам памятные сертификаты об участии в наших тестовых тренировках. Потом будем рады вас угостить традиционным местным обедом. Рис! Не считай ворон! — гаркнул Алан на своего помощника, а сам пошёл с нами. Тилль неуловимо усмехнулся, посмотрев на него, потом на нас с Кохом. — Спасибо, ребята. Вы правы, стоит немного передохнуть. Закрыв за собой дверь душевой, Кох свалился на лавку, обхватив руками плечи. Душевая делилась на две зоны — несколько кранов и лавка в нише напротив, где можно было оставить полотенце, мыло или переодеться, если раздражала толпа в главном предбаннике. Не все же привыкли шляться толпой голышом по общественным баням, как мы, немцы. — Подмёрз? — спросил его Тилль, уже скидывающий полотенце, — Ныряй теперь в сауну или под горячий душ. — Успеем. — ответил я, пытаясь стянуть с себя мокрое трико. — Какой гандон выдумал эти липкие тряпки? — Ну прости, напрягаться с костюмами я не стал, сломают весь кайф. — Кайф понятие растяжимое, schatz, — ответил я. — И в траве, висящей на твоём ухе и новых царапинах тоже. Греться пойдёшь? — После душа. — Само собой. Сначала отмоемся. Тилль ушёл под душ. Я слишком хорошо знал своего вокалиста, чтоб понять, что трахаться прямо сейчас он не намерен. Стояка тем более не наблюдалось. Возможно попозже подмигнёт одному из наших сладких инструкторов, а возможно… хочет болотный дурман сохранить только для себя и того, единственного… Что снизойдёт до нас — маловероятно. Я знал, что выебать меня он не откажется, если сам приду к нему в номер. Но сейчас его не устраивает антураж и он не за ёблей сюда приехал. Она могла бы стать приятным дополнением, но не в нашем с ним случае. Я разделся, Йенс тоже наконец стянул мокрые радужные тряпки. Вот ему ебаться хотелось со страшной силой, член у него стоял, прижавшись к животу, и походу он решал проблемку — подрочить втихую или внаглую у нас на глазах. Блять, хочу его горячие губы на моём члене, как клятые три года назад. Раз Тилльхена не раскрутить, то зачем мне лишняя тяжесть в яйцах? Малыш, я же тоже не железный. И сосёшь ты на самом деле охуенно, всё я помню. Только первый шаг придётся сделать тебе. Поймёшь — потрахаемся. Прямо здесь. Я не Линдеманн, чтоб ждать «конца вечерней молитвы», хотя в Берлине время на час вперёд. Включив полный напор, я с наслаждением подставился под бьющие тёплые струи. Так, гель приятный, Тилль уже спрятался в сауне, но он терпеть не может один париться долго. Кох, тоже смыв грязь, всё-таки сорвался, и сам ласкал свои член и яйца, смывая с них остатки пены и закусив губы. Когда понял, что я это вижу, широко расставив ноги, стал надрачивать всё сильней, глядя на меня в упор, заметив, что у меня тоже встаёт. Я не отводил взгляд — ну же, малыш, тебе так хочется секса? Тогда иди сюда сам… сопротивляться я тебе не буду, я не «последний девственник Америки». Йенс, всё поняв правильно, невольно всхлипнув, со стоном прижал меня спиной к кафелю, вжавшись в меня пахом и пытаясь найти губы… — Пауль… Пиздец, как же я тебя хочу… Удовольствие от его бесстыдных рук, уже нащупавших мой член, перекатывающих яички, пронизало меня всего. Но я всё-таки хотел минет. Йенс застонал мне в рот, целуя меня взасос. Я ответил на поцелуй. От холодной и склизкой кафельной стенки мы кое-как переместились на лавку. — В рот возьми. — выдохнул я между поцелуями, уже почти в тумане от наших резких и страстных поцелуев и одновременно настойчивой и сладкой дрочки двух членов. Йенс с готовностью сполз вниз, сразу с жадностью облизав весь ствол… Я потёк и поплыл, растворившись в этом умелом рте, начав его вытрахивать, чтоб тот брал глубже, сильней, ааах… ахуенно… Йенс весь дрожит, то лихорадочно отсасывая, то лаская языком головку и уздечку, надрачивая свой, от чего меня кроет ещё больше и когда он весь вскидывается с придушенным стоном, чуть не подавившись моим членом, его сперма выплескивается на меня, но продолжая сосать сильно, глубоко, блять, ааа… ааах… Очухиваюсь от оргазма, Йенс нежно-нежно поцеловав мой член и яйца, утыкается носом мне в живот. Я притягиваю его к себе, гладя его по взъерошенным мокрым волосам. — Спасибо, малыш… Влажные карие глаза, ещё затуманенные от полученного удовольствия, разочарованно уставились на меня. Да, знаю, что тебе мало и твой кайф неполный, но кто ж тебе теперь виноват, что ты не утерпел и кончил вместе со мной? А «развить тему» сейчас не получится: надо выползать к гостеприимным хозяевам на обед, пора бы уже что-то пожевать. Кох понятливо отодвинулся, но я снова приобнял его за плечи. — Пошли домываться.***
Тилль, уже одетый, лежал ничком на диване в предбаннике. Задремал он или слушал нашу возню — история умалчивает. Меня он подъёбывать не будет. Мы с Кохом неторопливо оделись тоже. Я заметил, что у него снова привстал. Ну… как получится, малыш… смотря чем и с кем закончим вечер. Кох снова начал проверять по привычке камеру и смарт, который у него был переполнен от звонков и сообщений. Свой я выключил, как только вылез из машины: что нас многие будут дёргать по поводу и без повода — я давно знал. — Schatz, ты просыпаться собираешься? — постучал по его плечу я. Тилль открыл один глаз. — Да я прикорнул чуток. Нам ещё в Кардифф возвращаться, но молодёжь нашу местную обижать не стоит, придётся с ними пообедать. Или продолжим воссоединение с местной природой, вечером? В отель всегда успеем. — А «воссоединение» — это что? Теперь ночью в трясину или в овечий хлев полезем? Меня только избавь от такой развлекухи. — ответил я. — Парни посетить местный клуб и переночевать тут на месте приглашали. — ухмыльнулся Тилль. — Опять же, Йенсу будет что отснять, в плане провинциальной экзотики. — Лучше скажи — будет кого снять. Или ты уже успел кому-то что-то наобещать? — устало спросил я, вертя в руках надоевший смарт. Что-то ты темнить начинаешь, дорогой. Или у тебя всё-таки какой то шкурный личный интерес на сегодняшнюю ночь? — Настолько вперёд я не загадывал. — Тилль потянулся и на удивление легко слез с дивана. — Я ж говорил: пообедаем, оставим презенты и ауфидерзейн. — А что, тебя «курортный» роман не прельщает? Наши инструктора оба под нас лягут, дай им только волю. — Ты же в курсе, что на этих выходных я не блядую. Тем более, у нас Йенс индикатор — если уж его они не соблазнили, то мне тем более будет скучно. — Тилль. С тобой точно всё в порядке? Чтоб ты — и отказался от секса? — А кто тебе сказал, что я от него отказывался? — усмехнулся Тилль, глядя мне в глаза. — Как и ты. Я знал, о чём он. Зачем он изводил Риху на этих выходных — этого я не понял, они прекрасно обходились месяцами друг без друга, а не каких то несчастных три дня. Возможно Риха его обидел, что не остался, возможно Тиллю надоели бесконечные готовые на всё куклы, возможно… мечтать не вредно. Кох тем временем снова нас щёлкнул, Тилль показал ему кулак и ответил на звонок. — Да, конечно, отдохнули, можно расслабляться дальше. Я открыл дверь и чуть не пожалел о сауне. Странно, вроде мы отмывались недолго, а показалось, что прошла целая вечность. Солнце практически спряталось, небо спустилось совсем низко серыми тучами, вот-вот начнёт накрапывать мелкий английский дождик. Болото, уже не подсвеченное солнечными лучами, выглядело угнетающе. Алан с Рисом, сидевшие на лавочке поодаль, мигом подскочили к нам. Такие слишком профессиональные забота и внимание раздражали: растормошить парней придётся, чтоб стали попроще. Тилль походу тоже подумал об этом, потому приобнял меня за плечо. — Поплывём дальше, Паульхен? — Согласен. — отмахнулся я и подмигнул парням, которые уставились на нас все втроём, включая Коха. Алан наконец отмер и завёл свою очередную волынку. — А теперь будем рады вам предложить наш скромный обед и памятные медали. Рис! Там всё готово? Рис отмахнулся от него, как от назойливой мухи, продолжая крутиться вокруг Коха и его камеры. Довольный вниманием Йенс поглядывал на меня. Мне было смешно: эх, малыш… Понятно, что нас ничего не связывает кроме работы и твоих умелых губ. Я никого не ревную, даже Риху и Линдеманна, я просто живу. Мы вернулись к тому, более солидному домику, который уже разительно отличался от раздевалки. Каменная черепица, увитые зелёным плющом столбы и стены, уютная терраса с накрытым по всем ресторанным правилам столом… Нас решили накормить как высокопоставленных персон, но Линдеманна сейчас это раздражало. Тилль ещё раз оглядел всё это «великолепие», отодвигая стул, и махнул застрявшим в проходе Алану с Рисом рукой. — Ребята, мы перезнакомились и даже сроднились за эти полдня, так что тащите сюда свои приборы и задницы, и поживей. Заодно поболтаем по-людски. — Ты хотел сказать — по-людоедски? — шутливо пихнул Тилля в бок я. — А как же иначе? Я ж профессиональный повар-маньяк, забыл? Так что дегустация открыта. Пиво у вас вкусное, кстати. — Местная пивоварня постаралась. Можем ещё домашним вином угостить или сидром. — предложил Алан. — Вино как-нибудь в другой раз, наш винохлёб сейчас не с нами, а нам покрепче что-нибудь пригодится. — ответил Тилль — Виски местный тоже удачный. Как раз к ягнёнку. — Заморачиваться мы не будем, нам бы попроще. Раз с винной картой разобрались. — Так мы вас решили национальной нашей едой угостить: жареным ягнёнком, запечённой рыбкой, морепродуктами. — Отлично. Паульхен, как насчёт стаканчика виски? Уже слегка замотанный Рис ловко накрывал на стол, пока Алан рылся в своих очередных сертификатах. На столе появились хлебница с лаверным хлебом из красных водорослей и овсяной муки, который здесь подаётся практически во всех уважающих себя едальнях, какието моллюски, несколько видов домашних сыров, мясное рагу с овощами и беконом, нарезанное тонкими поджаренными пластинами, жареное мясо, похоже опять пресловутый ягнёнок, а любимая рыба с пряностями улеглась запекаться на решётку неподалёку от террасы. — Ptost. — поднял свою рюмку я. — За удачный заплыв и не менее удачное знакомство, — и скорчил рожу Алану, надо же и мне было подразнить серьёзного парня. Тот от неожиданности поперхнулся, зато Рис разулыбался во весь рот и скорчил мне ответную рожу. Обед получился на редкость вкусным. На самом деле, в тур-разъездах наши повара изысками нас не баловали, обходясь стандартными обедами и фастфудом, а чтобы нормально поесть и попробовать местную кухню, нам иногда приходилось выходить в город и искать по наводкам знакомых какие-то местные заведения. И поэтому такая простая, но непривычная еда меня очень порадовала. Рис убежал за десертом. — Это наш местный «пятнистый Дик». Наш повар специально для вас испёк его по старинному рецепту, с салом вместо масла. — отчитался Алан, когда Рис принёс кофе и пирог. — Мы польщены. — ухмыльнулся Тилль, — но почему вы решили, что у нас сало — тоже национальный продукт? — Так в нашей версии пирога салу положено быть. — ответил Алан. — Это в столицах мухлюют. — Нет, немцы сало тоже уважают, но нам уже на диетах надо сидеть, а не смалец трескать. — ответил Тилль парню. — Кефирной или гороховой? — невинно поинтересовался я. — А то нас тут и рагу угощают. — Какое рагу, это? — спросил Йенс. — Ну да, оно самое. Горох тут тоже присутствует. Ты разве его не попробовал? — ответил ему я. — Никогда бы не подумал, что всё так тонко можно нарезать. Вкусное. Только много не съешь. — ответил Кох. — Много и не надо. Иначе к вечеру взлетишь на воздух. Лучше пирог попробуй. — ответил я. Я откусил кусочек сам. Да, здесь этот типичный британский пирог с сухофруктами и пряностями, политый заварным кремом, был свежайшим и намного вкусней, чем та подошва, что нам вчера принесли в отеле Кардиффа. Кофе тож был замечательным — снова с обязательной ноткой инжира, чёрный как ночь, сладкий как грех, и горячий как… как любовь? Запамятовал я слова этого дипломатического француза, но кофе оказался именно таким. — Так-так, доктор Дик, ты везде найдёшь чтото имени себя, даже пироги? — подмигнул я Тиллю. Тот рассмеялся. — Это само собой, я уже привык. Только пятнами я покрываться не хочу. А пирог вкусный. — подбодрил Тилль Алана. Мы уговаривали уже вторую бутылку виски. Линдеманн был в ударе — шутил, вспоминал забавные случаи из нашей музыкальной жизни, всё чаще спускаясь «ниже пояса». Не умеющий пить Йенс уже стал малиновым от виски и возбуждения. Наши серьёзные инструктора расслабились тоже, поняв, что корчить из себя звёздей мы не собираемся. — Тут в Уэльсе ещё World's Biggest Liar — конкурс лжецов бывает, — невинно произнёс Тилль, — Паульхен, поучаствуем? — Ну тебя, schatz, по этой части сложно переплюнуть. — откликнулся я. — Меня? Я не современный политик и не адвокат, которых туда не пускают, там надо всего лишь нести какую-нибудь ерунду, типа как ты мне чесал, как та лягушка, которую ты поймал по дороге ко мне в деревне, сначала трансформировалась ночью в мою подругу, потом в пьяного Флаке, а потом снова в лягушку, на которую спросонок наступил Риха. — Чего?! Это когда я тебе такое рассказывал? — А что, классная идея. — оживился Кох. — Я готов вас обеих послушать и отдать свой скромный голос за вас. — А приз тоже готов разделить? — блеснул глазами Тилль, — Это ж придётся весь главный городской паб перепить, включая участников художественного чёса: как-никак это в честь их исторического городского болтуна придумано. А пива в таких случаях они не жалеют. — и отхлебнул из своей кружки. Йенс почесал в затылке. — А с собой это пиво забрать никак? В нашей команде помощников хватит. — Никак. Парни, слышали о таком? — спросил Тилль инструкторов. — Да, мы как-то туда ездили, по обмену опытом развлечений для туристов. — включился Алан. — Весёлое шоу. Только оно в ноябре, а не летом. — Понятное дело, что там атмосфера главней, то есть непосредственное участие. И травить байки под пиво в уютном пабе у каминного огонька прячась от сырости, веселей и интересней. Зря, что ли, у нас Октоберфест тоже осенью проводят. — Ну ты сравнил, конечно. — влез я. — А что? Логика в этом есть. И пиво пьётся легче. — Ладно, осенью — так осенью. Вот и поедешь дома на свой Октоберфест, раз ты так туда рвёшься. — ответил Тиллю я. — А здесь, увы, работа. Парни оказались знающими наши песни, но не упоротыми фанатами. Ну конечно, куда ж без нашего вечного Du hastа. Про Deutschland промямлили, что офигели от клипа и нашей смелости — орать везде и всюду про Германию. Алан немного понимал немецкий, и Линдеманн начал учить его нашим песням, начав с Аusländera и закончив Links и Heirate mich. Мы с Йенсом ржали от интонаций Тилльхена и от переиначенных строчек, понятных только нам. — Я вообще удивился как вас к нам сюда занесло? Вы же объездили весь мир и видели намного круче экзотику. Тем более, что у вас дома своих болот полно. Я сначала подумал, что Алан с меня прикалывается, когда он мне озвучил планы на сегодня. — спросил Рис. Тилль усмехнулся, посмотрев на меня. — Мы в болота дома не лезем. Машины вытаскивать приходилось, да, и рыбачили неподалёку. — Тем более. — не отставал Рис, лягнув Алана ногой под столом, которому не понравился вопрос. — Отдохнуть от рутины захотел. Понимаешь, малыш, иногда в туре это не так-то просто сделать. Рrost. — налил очередную рюмку Тилль, выпил и съел кусочек сыра. Рис снова зачем-то убежал на кухню. Ах, да, я ошибся. У нас завелась ещё пара зрителей: черно-рыжий небольшой бородатенький пёсик вынырнул из-за угла, хватая за ногу Риса, тащившего очередной поднос. За ними вальяжно шла упитанная солидная и пушистая собака, какой-то местной овчарочьей породы, привыкшая к порядку и дисциплине. Рис картинно замахнулся на пёсика, который не отставал от его ноги. Тот, заметив чужих, немедленно нас облаял. Дама надменно гавкнула пару раз тоже. — Рис! Ты зачем собак выпустил?! — взвился Алан. — Да Ричи уже обскулился, жалко. — ответил Рис. — Они же не кусаются. Наш рамм-собачник сразу сделал боевую стойку. Собак мы любили все. Я обходился своей карманной «молью», но её выбрали когда-то мои женщины, а я протестовать не стал: этот смешной зубастый комочек на тонких ножках меня преданно любил и защищал. У Тилльхена тоже всегда жила парочка собак. Кох же всегда хотел обнять и обласкать весь собачий мир, который платил ему взаимностью. — А кто это у нас такой пушистый и злой? Погладить тебя дашь? — Йенс присел на корточки напротив пёсика. — Ричи! Иди познакомься. — позвал пёсика Рис. Тот, перестав задирать хозяина, настороженно разглядывал Йенса. Потом поднял лапу и обоссал ножку коховского стула. Йенс оторопел, Рис хихикнул. — Ричи, не позорь меня! Ребят, это он так территорию метит и тех, кто ему понравился. — Твой? — рассмеялся Тилль, глядя на Риса и Йенса. — Мой. — ответил Рис, потрепав щенка за ухом и подтолкнув к Коху. Ричи приблизился и дал себя почесать за ухом, потом уже расслабленно ухватил зубами его за руку, помахивая обрубком хвоста. — Тут плохо без собак. Фиона в основном следит за территорией, а Ричи — наш партнёр по тренировкам и лесным прогулкам. Фиона независимо взирала на сию картину, даже непонятно было, позволит она себя погладить или нет. Кудрявый Ричи тем временем снова обнюхал Йенса, потом обратил внимание на Тилля. Тот наклонился и тоже почесал расслабленную собачку, потом собачка перешла за чуханьем за ушком ко мне, ухватив и меня за штанину. Парни заржали. — Пауль, готовься. Или заново раздеваешься или штаны превратятся в шорты. Ты стал объектом охоты. — засмеялся Тилль. — Значит вы и охотитесь тут? А на кого? Вашу национальную забаву, насколько я помню, охоту на лис ещё в 2005 отменили. — спросил мой заядлый охотник. Как в нём уживалась любовь к природе и охотничество — мне всегда было интересно. — Обычное дело осенью, до холодов местные утиную охоту уважают, на вальдшнепов, гусей. Мы пару раз с Ричи даже выбирались, вельштерьеры же скучают без леса. Лисичек и сейчас можно поднять, но отстреливать их нельзя. — ответил Рис. — Знакомо. — ответил Тилль. — Бывало, и я мог на уток походить. А сейчас всё некогда. Пожить недельку в лесу у озера — уже роскошь. Помню, как-то друга чуть с кабаном не спутал. Мы с Кохом хихикнули, Тилль глядя на нас тоже заухмылялся. — Пауль! Не того, о ком вы с Йенсом подумали, его в лес палкой не загонишь лишний раз! С Матти тогда ходили. Парни, это мой друг детства, художник, фотограф и рыболов. — уже обращаясь к инструкторам. — Был момент, когда нас подзаебало наше окружение и мы решили спрятаться на неделю-две в немецкой лесной глуши, порыбачить, поохотиться, подумать о смысле жизни. Ну как глушь, километрах в двадцати от живых людей. Кончились выпивка, крупа и сигареты, и Матти ушёл их добывать в деревню. Единственное ружьё забрал с собой. Костёр горит, я сижу, пытаюсь приготовить двух несчастных рыбок, что сумел поймать, смеркается уже. А тут кусты затрещали, хрюкает кто-то. Блять! Кабан! Отбиваться чем? Особенно от секача, который прёт напролом без разбору. Широкий нож у меня был, поискал глазами ветку, на которую можно его приладить для кабаньего копья, вспомнил, что сегодня её на дрова порубил, а в кустах хрюк-хрюк, треск-треск и всё ближе ко мне. Опять всмотрелся в кусты — да, совсем кабанище, однозначно придётся на дерево лезть. Уже на первую ветку забрался, для храбрости с ножом в руках, а кабан из кустов человеческим голосом — «Тилль, ты совсем ебанулся?! Ты чего на дереве сидишь?! Хрюк!» — это Матти вернулся, а хрюкали при каждом его шаге кирзовые сапоги, которые он в деревне позаимствовал — в своих залез в какую-то лужу по колено и пришлось искать что-то взамен. Про его чудесное превращение в кабана и обратно я ему тогда так и не рассказал, иначе бы был лишён курева и огненной воды. — подмигнул нам снова Тилль. — Ну ясное дело, Линдеманн, ты если в чём-то и сознаёшься, то через годы. — усмехнулся я. — Само собой. Кстати, несколько уток мы тогда с Матти всё-таки подстрелили, а кабанов мы так и не дождались. — Ох, schatz, не знаю, кому тогда больше повезло — кабанам или тебе. — ответил я. — Prost. За охотничью удачу, парни. — подмигнув Алану с Рисом. Те, уже перестав нас стесняться, тоже ржали с нашим рассказчиком, с удовольствием выпив по очередной рюмке. — А что ж вы собак тогда с собой не взяли? — спросил Рис. — У меня на тот момент некого было брать. Когда занят по полгода альбомами и турне — не до собак. — ответил ему Тилль, посмотрев на Фиону, которая тем временем села у его стула и внимательно его слушала. Но погладить себя Тиллю дала, как типичная баба. — А Ричи вам здорово помогает охотиться? — поинтересовался у Риса Кох. Ричи в ответ заворчал и улёгся на ногу хозяину. — Да он скорей всех распугает, чем поднимет по команде, домашний он у нас. Инстинкты, конечно, срабатывают, но не более того. — рассмеялся Рис. — Да и зачем его натаскивать, упарываться на охоте мы не будем, а побаловаться и так может. — Согласен, инстинкты всегда первичны. Что-то мы про основные начинаем забывать, не находите? — встааил шпильку Тилль. Ну конечно, Линдеманн, как мы могли свернуть с твоей любимой темы? Что и с кем бы ты ни нёс, в конце концов всё закончится обсуждением секса? А я не готов его обсуждать. Тем более, я знаю, что на самом деле ты не настолько озабочен, как вечно пиздишь. Придётся менять тему? — Лично у меня от вашей погоды инстинкт самосохранения срабатывает. — вклинился я. — Вот за что не любят ваши британские острова, так это за вечные туманы и сырость. Такой шикарный день — и сменился такой промозглой изморосью. — Мы привычные. Тем более, что летом оно не так напрягает. — ответил Алан. — А зимой в сауну и к каминам? — Конечно. Тем более, что в этом есть свой кайф. — Да после ваших канав сауна — то что нужно, чтоб прогреться. — добавил Кох. — Честно говоря, малыш, здесь сауна слабовата. Англичане не любят жары. Да и камнями горячими-холодными нас никто не обложил, ребят? — Тилль снова начал поддразнивать Алана, у которого в силу его правильности было туговато с чувством юмора. Более пластичный и юркий Рис картинно схватился за голову. — Так это в женских спа-салонах обычно. Мы парни простые, без изысков. Надо было напомнить, мы бы организовали. — А как вы тогда ваших преклонных пловчих реанимируете? — Блин, это точно не к нам. — ответил Рис. — Когда идёт чемпионат — тут достаточно желающих скрасить им досуг. Мы с Аланом больше по техчасти. — Рис, так всё это и есть техническая часть. Техника «как обласкать клиента». — прикалывался Тилль. — Ой, я перепутал, по оргчасти. Документы там разные, альбомчики, медальки. — чесал дальше Рис. — Молчи уже, офисник, допиздишься мне тут. — рявкнул на него Алан. — Ричи вон погладь и успокойся уже. Тилль, так вам настолько сауна не понравилась? Алан, несмотря на то, что как все уважающие себя фанаты, явно потёк от Тилля, по-хозяйски уже держал руку на коленке своего сладкого Риса, чтобы вовремя его стукнуть. — Не бери в голову, шучу я. — улыбнулся Тилль Алану. — Я отлично передохнул, а эти двое тем более. Знаешь, в каждой стране свои заморочки. Йенс, ты разве с нами в Финляндии тогда в баню не попал? — опять начал умничать Тилль. Я обречённо вздохнул. Опять Тилля понесло в неведомые дали. Но всяко лучше так, чем просто пить виски и жевать. Может и я чтото новенькое услышу. — Так в этом туре мы ещё до Финки не доехали. А раньше её не было. — ответил Кох. — Ну значит сходим, когда доберёмся. Да все скандинавские бани одинаковые: пар сухой и без изысков. Но финны жар дают по максимуму и могут веником тоже отходить. Вспомнил, как мы с друзьями туда ходили. Тут я, пожалуй, без имён обойдусь. Правда это в Швеции было, перед моим туром. В общем, скучно нам стало и решили мы поразвлечься. А куда ещё — даёшь сауну, девочек, все дела. Мужики заказали эскорт, массажисток-блондиночек, ноги от ушей, размер 3-5-й, всё как положено для релакса. Ну у меня настроения не было трахаться, так, чисто эстетически поглазеть да попариться. Пропотел я насквозь на верхней полке, нырнул пару раз в бассейн, сделали мне массаж где надо и где не надо, выпил водочки и чайку, лежу, кайфую в полудрёме. А друг выбрал самую сисястую и уединился с ней в парилке. Полчаса нету, потом парилка распахивается, вылетает мой дружбан, а за ним дама со жгутом из простыни и орут оба истерическим голосом — он «уберите эту придурошную», она — «ах ты, маньяк и садист ёбаный!» Я и мужики с массажистками охерели — да что вы там не поделили?! Оказалось, что напор страсти и температуры оказался таков, что несчастные сиськи не выдержали и расплавились на хрен. — В смысле? — охерели уже мы с Кохом. — В прямом. Силикон потёк и внутри, и снаружи. — устало ответил Тилль. — Знали б вы, как я тогда был счастлив, что не приложил к этому хозяйству руку. — И чем это всё закончилось? — спросил Алан. — Свадьбой. — усмехнулся Тилль. — Друг отремонтировал ей всё как положено, потом откатали мой тур и стали жить вместе. 5-й размер как-никак дело серьёзное. Хорошо ли живут — не знаю, перестали общаться. — Что же так? — поинтересовался прихеревший Алан. Кох молчал, я рассматривал этикетку на виски. О ком он говорил, я понял сразу. Драматично однако, если Линдеманн очередной лапши не навешал. — А кому нужны свидетели такого конфуза? Вот и им не нужны. Правда, девочка? — Тилль снова наполнил рюмки и погладил Фиону, так и сидевшую рядом с ним. — Алан, угостить её чем нибудь можно? — Вам можно. — ответил Алан. — И Ричи тоже, иначе обидится и не даст нам с Рисом потом покою. Тилль дал собакам по кусочку мяса с общей тарелки, Йенс немедленно присоединился к нему. — Ребята, что мы закончили на грустной ноте? В бани-сауны теперь перехотелось? Так вы живые, а не резиновые. Алан, кстати, чехи вон пивную баню замутили, побывал, когда тур там открывали. Можешь опыт перенять для своих туристов. Процедура там достаточно проста — заливается пиво пополам с минералкой в дубовую бочку, греется и ты плаваешь в нём с полчаса, с трудом удерживаясь, чтоб не поссать и не глотнуть этого пива. Экзекуция та ещё. Правда и угощали они нас потом пивом от души, да легенды рассказывали, что купание в пиве избавляет от сглаза. Паульхен, заметно по мне? — подмигнул мне Тилль. Вот что я да я? Сам знаешь, кто среди нас любитель гороскопов и всякой мистики. Да и Праги тоже. Я его восторгов не разделял: красивейший исторический центр сейчас превратился в жужжащее сборище всякого сброда и очарование неспешных старинных улочек потерялось. — Тилль! Это к нашему лид-гитаристу. Вернётся в Кардифф — уточнишь у него. — как он сию забаву в Праге пропустил. — Так я его спрашивал и предлагал поучаствовать. Он гордо отказался на тот момент, даже от активации «антисглаза». Но она работает, нет? Мне конкретно надо знать. — дураковал дальше Тилль. — Действует, конечно — поддакнул ему Йенс. — Иначе б мы тут сегодня не сидели. — Я так и не понял, какие бани вам нравятся больше всего? — спросил Рис. — А это, малыш, запрещённый вопрос с запрещённым ответом. Понятно. Эту его слабость я не разделял, оценил её только Риха, и тот со временем сдался, как-то рассказав мне, что хотя он и получил дикий кайф и релакс от процесса, но влажный пар он переносит намного тяжелей, чем сухой, и поэтому он больше не хочет так париться с Тиллем. — Ты о чём? — спросил Йенс — О русских банях. Не коммерческих и не центральных. Веник и влажный пар мне нравятся больше всех примочек. Этот охуенный кайф, до оргазма, когда тебя выхлёстывают пахучим веником до красноты, когда ты потом ныряешь с головой в сугроб и снова плеснув на каменку воды или отвара сибирских трав, тебя отхаживают веником до сладкой боли. А в предбаннике ждут ледяное пиво, ледяная стопка водки или самогона, блины и мёд, кусок чёрного хлеба, солёные огурцы с мочёной брусникой, шанежки из русской печки, и друг, которого ты видишь раз в несколько лет, но которого уважаешь и ценишь, и ради него забрался в эту сибирскую зимнюю стужу, где скрипит снег под ногами и ночное небо звенит, подмигивая звёздами. Женщин туда не пускают — от них только лишняя суета. — Банька-то по-чёрному топилась? — спросил я. — Одна из них — да, в качестве экзотики. Но там мы надолго не задержались. Обычную проще раскочегарить до упора, не сидя в едком дыму в мороз с открытыми дверями. Да и повторить байку про нашего бывшего канцлера Шрёдера я тоже не хотел, который из горящей русской бани не вышел, пока не допил своё пиво: традиции-то надо уважать. — улыбнулся Тилль с затаённой горечью. — Скучаешь? — снова спросил Йенс, а я чуть не дал ему подзатыльник: нагнетать обстановку совсем не стоило. — Да. — коротко ответил Тилль, наполнил снова рюмки и молча выпил свою. — Но я ещё туда вернусь. Посмотрел на меня и снова ухмыльнулся, сменив тон. — Паульхен, ты-то что молчишь? Давай тоже делись опытом. — Ну ты же знаешь, что я не любитель парилок. — ответил я. — Мне тех австрийских терм хватило, когда туда набежала толпа идиотов, скачущих под бодрое «O, du lieber Augustin» вокруг банщиков, брызгающихся вениками с холодной водой. — А ну-ка, поподробнее — снова заблестел глазами Тилль, — как я это пропустил? — Ты тогда с Рихой слинял, а нас со Шнайдером оставил, упоротых в хлам. Шнай отрезвел и вспомнил, что он у нас фанат австрийских гор, и по пути с канатки попалась эта баня, да ещё с тематической вечеринкой. Шнаю захотелось погреться. Ну погрелись… Шнай мне все ноги истоптал так, что я долго потом австрийские напевы слышать не мог. — А я думал, ты мексиканские вспомнишь, куда вы с Олли захаживали. — Отвяжись! Насколько ты любишь Мексику, но тебе почему-то там не понравилось париться. — Так я ж не любитель очистительных песнопений. Заползаешь в их каменную будку на карачках и потеешь под шаманские завывания и кумар. Ни выпить, ни поговорить, ни потрахаться. — Тилль, кто о чём, а вшивый о бане? — засмеялся я. — Э, нет, мы сейчас все чистенькие и классно отдохнувшие. Ребята, сообразите ещё кофейку, пожалуй. А то нам выдвигаться уже пора, пока мы вас совсем не утомили. — сказал Тилль, поглядев на парней, которые слегка притихли. Я про себя тоже вздохнул с облегчением — провести остаток вечера я предпочту в другой обстановке. Пьянка пьянкой, но ужраться вусмерть мы совсем не собирались. Всем уже хотелось более томный и страстный вечер, чем оболваненный лишним бухлом. Я знал, что Линдеманн иногда пил до состояния именно нестояния, чтоб банально никого не трахать, свалив нежелание на лишний выпитый алкоголь. Но сегодня как бы его «насиловать» никто не собирался. Да и наших радушных хозяев уже стоило оставить в покое, чтоб парни тоже оторвались. Рис с Ричи ушли варить кофе, а Алан стал обмениваться личными контактами с Тиллем. Кох опять задумчиво жевал пирог. — Парни, где вам автографы ставить? Йенс, куда мы дели мой баул? — засобирался Тилль. — У тебя же под стулом лежит. — ответил ему Кох. Мы расписались в гостевой книге отеля, которую подсунул нам Рис. Тилль, покопавшись в своём мешке, выудил очередные пакет и конверт и вручил их Алану. — Тут сувениры от нас, диски, наше мыло, приглашения на наш концерт и майки с датой концерта. Ещё увидимся. — приобнял он Алана за плечи. Наши инструктора, а теперь уже наши фанаты по совместительству, остались довольны. По Рису, вертевшему в руках проходки на пати, было заметно, что теперь его унесло в новые заманчивые, или не очень перспективы. — А возможность ещё будет с вами пообщаться? — спросил снова Рис. — Будет. И с нашими другими согруппниками познакомитесь, кто соизволит зайти на пати. — ответил я. Рис подмигнул Алану, который вручил нам ответные презенты — виски и пакеты с нашими «сертификатами». Алан недовольно поглядывал на помощника, слушая Линдеманна. В отличие от друга, он в облаках не витал. Обнадеживать я естественно, никого не стал, но я видел по Тиллю, что именно этот «контакт» будет иметь продолжение, если ему чтото снова в голову ебанёт. А когда отменит «обет безбрачия на выходных», то пиздец нашим сладким мальчикам, если они попадутся ему под руку. Да, я тоже посматривал на Риса — тот бы с радостью потрахался со мной, бросив своего вредного начальника на съедение Линдеманну, но это уже попахивало идейной проституцией, от которой меня всегда коробило — секс по страсти и для коллекции-галочки всегда отличались. Тепло обнявшись с парнями, мы загрузились в снова вызванную Тиллем машину.