Ночь перед экзаменом

Тэхен материализуется прямо на пороге дома. Он оглядывает круглые клумбы у самого крыльца и пробегается глазами по окнам. Все цело. Не то чтобы в их доме должен был случиться тайфун, но в последние дни он переживает из-за странного напряжения, повисшего между его покровителями. Особенно после недавнего секса втроем. С Хосоком Тэхен заключил контракт чуть больше года назад. Он был его первым покровителем, а демон… он был уже достаточно опытным. Однако, это никогда не вызывало в ведьме ревности, наоборот, Тэхен знал, что мог положиться на кого-то более мудрого, кого-то, кто решил бы его проблемы, если бы такие были. Хосок был общительным, открытым и заботливым. Иногда вспыльчивым, да, но древнему, сильному демону Тэхен легко прощал сожженные шторы и столы. Тем более, на следующий день они всегда без лишнего намека заменялись на новые. Не чинились магией, а просто стирались (или сжигались дотла), чтобы даже не напоминать об инциденте. Почему-то еще в первый день знакомства Тэхен почувствовал, что они станут чем-то большим, чем контракт. А когда утром демон ласково лечил укусы и синяки, оставшиеся после горячей и бессонной ночи, юноша в этом только убедился. Хосок принял даже особенность ведьмы – патологическую нехватку магических сил, доставшуюся Тэхену от прабабушки–суккуба. Он боялся утомить покровителя бесконечным голодом, но Хосок, кажется, был рад делиться силами только с Тэхеном. А потом появился Чонгук. Он был младшим сыном вожака стаи оборотней, альфой, который был воспитан в строгой иерархии и который мог привязаться только к тому, кого его сущность назовет своей омегой. Так вышло, что ей оказался Тэхен. Они познакомились на празднике Равноденствия, и после этого не расставались надолго. Чонгук, как настоящий альфа, ухаживал красиво и даже немного чрезмерно. Однажды даже притащил в подарок ведьме шкуру убитого саблезубого медведя. Он чуть ли не боготворил свою пару, и сам предложил контракт, взамен попросив лишь поцелуй. Конечно, Тэхен от такого внимания растекался лужицей, а Хосок, как назло, не ревновал, а лишь искренне радовался. Наверное, прожитые века научили его любить без зависти, страха или ревности. Тэхен был лишь благодарен, что оба покровителя приняли друг друга без конфликтов. А потом, две недели назад, случился их первый секс втроем. И он был отличным. Тэхен даже расплакался от удовольствия и объема магии. Ложкой дегтя в бочонке меда и жаркого секса была странная реакция Хосока и Чонгука. Они будто избегали даже прикосновения к друг другу, и, честно, это ощущалось жутко некомфортно, а противное напряжение, которое царило в доме следующие дни, – еще хуже. Тэхен плавно открывает дверь и, прислушиваясь, проходит в гостиную. В доме тепло, потрескивает пламя в камине, а перед ним на ковре из несчастного медведя спит огромный черный волк. Ведьма улыбается и проходит дальше в сторону кухни. Он сразу чувствует металлический запах крови и заглядывает в раковину – дюжина освежеванных крольчих тушек лежит среди льда. Понятно. Чонгук был на охоте, и, судя по количеству добычи, совсем не из-за голода. Нет необходимости ловить так много живности для обычного ужина. Значит, он старался успокоить внутреннего альфу или впечатлить свою пару. Тэхен прислушивается к ощущениям – он не чувствует энергии демона, значит, Хосок ушел из дома несколько часов назад. Видимо, прямо перед тем, как Чонгук отправился на истребление кроличьего семейств. Снова что-то случилось? Юноша возвращается к камину и садится на диванчик. Волк дергает ухом и поднимает голову, он легонько бодает ногу ведьмы в знак приветствия и встает, обращаясь в человека. А Тэхен все смотрит и смотрит, как Чонгук потягивается, как перекатываются крепкие мышцы под бронзовой кожей, как черные волосы обрамляют родное красивое лицо. Даже если бы не чувства, Тэхен уверен, он бы заключил контракт только ради того, чтобы цепляться за широкие плечи, чувствовать тяжесть украшенной чернилами руки на шее и скулить, как настоящая течная сука, на узле Чонгука. И отдал бы за это очень многое. – Привет, – хрипло говорит оборотень и коротко целует бархатную смуглую щечку ведьмы, – Чувствую, неплохо с Чимином посидели. Тэхен хихикает. Ну, конечно, волк учуял турецкую белладонну. – Неплохо. Правда, Мини все еще переживает. Ему нельзя так волноваться и накручивать себя перед экзаменом. – А напиваться перед КЭМА можно? – подкалывает Чонгук, игриво поднимая бровь. – Никто не напивался, – дует губы Тэхен, – Белладонна отлично снимает стресс. – Все снял? – продолжает шутить оборотень, подходя к раковине и вытаскивая тушку кролика на разделочную доску. – А что не видно? – игриво возвращает ведьма, проминая диванную подушку коленями и складывая руки на спинке софы. Есть что-то завораживающее в том, как Чонгук управляется со своей добычей. Тэхен не омега, но в такие мгновения что-то животное и горделивое пробуждается даже в нем. Кстати, о добыче. – По-моему, многовато мяса для одного ужина, – начинает ведьма, внимательно изучая точенное лицо, – Что-то с Хосоком не поделили? Ты ревнуешь? Чонгук замирает на секунду, всматриваясь в пустоту перед собой, и на его серьезном лице проскальзывает тень печали. Не злости или гнева, не отвращения, а печали. Чонгук никогда так не реагировал, когда вопрос касался защиты территории или стаи, то есть Тэхена. Чон совсем не стеснялся демонстрировать негодование или гнев, когда кто-то пытался заигрывать с его парой. Ревность ему была не чужда. Но что он чувствует сейчас? Откуда это сожаление? И ведь не скажет, псина упрямая. Чонгук не признается в слабостях или противоречивых чувствах – воспитание под присмотром вожака выдрессировало привычку быть лучшим и сильнейшим во всем. – Не сказал бы... Не знаю, Тэ. Иногда он говорит что-то, и это заставляет моего зверя скалиться и беситься. Но это бессмысленно, хен ведь никогда не подводит, – задумчиво отвечает оборотень и возвращается к разделке мяса. Что такого говорит Хосок? Он может ехидничать, но Чонгука никогда не провоцировал. Критиковал часто – да. Но демон так старается научить младшего заботиться о зависимой от него ведьме. Сразу вспомнился недавний разговор с Хосоком. Покровитель предполагал, что Чонгук ревнует, но не понимает этого или не признает по какой-то причине. А может оборотень просто запутался, кого именно ревнует? Тэхену показалось, что демон тоже пришел к такому выводу, но они не проговаривали это вслух. А тут еще такая необычная реакция оборотня на упоминание Хосока. Тем более, так реагирует именно внутренняя сущность альфы. Это звучит странно, но вдруг зверь Чонгука злится, когда демон его отвергает? У оборотней есть же эта особенность почитания старшего альфы в стае и привязанность к ним. Это же может иметь смысл? От размышлений Тэхена отвлекает шум на улице. Дверь распахивается и вместе с облаком черного дыма в дом вплывает Хосок. Он выглядит бодро, а в темных глазах пляшут игривые огоньки. – Привет, чертенок, – демон треплет Тэхена по голове и оставляет на губах поцелуй, – Как посидели с Чимином? Возможно, есть небольшая проблема в их отношениях – необходимость повторять то одному, то второму. – Хорошо. Правда, переживаю за него. Он такой талантливый и усердный птенчик. Профессор Кан – идиот, если считает, что Мини заслуживает Низшую степень, – почти что шипит Тэхен, вспоминая про вредную старую груду костей. – Можешь не переживать, чертенок. У твоей подружки все будет отлично. – Откуда такая уверенность? – Одна змейка на хвостике принесла отличную новость. – А поподробнее расскажешь, хен? – заискивающе пропевает Тэхен, строя одну из своих беспроигрышных мосек. – Завтра у Чимина сам и узнаешь, – хмыкает Хосок, не сдаваясь чарам просящей мордочки. Ведьма в ответ лишь дразнится, показывая язык. Демон подходит к кухонному столу и дружелюбно кидает Чонгуку короткое приветствие. Оборотень молчит, лишь больше мрачнеет. Тэхен замечает напряжение, повисшее в воздухе. – Мне, кстати, нужно подготовиться перед экзаменом, – смущенно говорит ведьма. Да, его прабабушка была суккубом, но это не значит, что Тэхен вдруг стал мастером в том, как предлагать секс втроем, – вы же помните, да? Хосок кивает. – Да, только приготовлю ужин, – спокойно отвечает оборотень. – Ладно, – вздыхает юноша, ерзая, – только я действительно проголодался. Они знают, что это совсем не о еде. Снова нехватка магических сил. Демон слышит грусть в голосе ведьмы. Он наливает в кружку горячий глинтвейн и угощает Тэхена, чтобы немного отвлечь. – Хочешь, как в прошлый раз, чертенок? Тебе понравилось? – Хосок гладит ведьму по шелковым волосам. – Да, но по-другому, – покровители оборачиваются, внимательно слушая, – Мне понравилось, но вам ведь нет. Вы странно себя вели, и это оставило осадок. Я наемся, но вам же неприятно. Вы даже не касались друг друга. Хосок качает головой, соглашаясь. – Между вами даже сейчас странная энергия. Что-то не так, – понуро говорит Тэхен и делает глоток. Хосок наклоняется к ведьме и чмокает в нос, шепча ласково: – Я, кажется, уже знаю, в чем дело. Доверься мне, чертенок, – а потом сурово обращается к оборотню, – Чонгук, а что между нами не так? Оборотень замирает, вытерев ладони и отложив нож. Он складывает руки на груди и, стараясь не показывать эмоции, говорит: – Не знаю, хен. Все в порядке. – Да что ты! – взрывается демон, выпуская крылья, – поэтому ведьма, связанная с тобой контрактом, голодает? Поэтому твоя пара все время тревожится? Хосок приближается к Чонгуку и хватает его за загривок. Оборотень в ответ цепляется за его рубашку, грозно выпуская когти. Тэхен замирает в испуге. Он чувствует энергию демона, знает, что тот играет, знает, что «хен никогда не подводит», но все равно страшно. – Если ревнуешь, так и скажи. Почему ведешь себя, как трусливый щенок? – продолжает давить демон. – Хен… – угрожающе рычит Чонгук сквозь зубы. – Что? Я не прав? Я не прав, Чонгук?! – повышает голос Хосок. Он звучит сердито. Оборотень смотрит ему в глаза и тушуется, расслабляя кулаки и отводит взгляд в сторону. – Ты прав, хен. Доволен? – мрачно отвечает он, – Только это знание не особо помогает. Я злюсь на Тэхена, а обижаюсь на тебя. Это же бред. Будто я ревную тебя к нему. – Да нет. Все логично, Чонгуки, – Хосок ослабляет хватку и будто поглаживает затылок, – я же старший альфа в нашей стае. Ты столько делаешь, чтобы впечатлить хена, а я только критикую и совсем не хвалю. Чонгук замирает, распахнув от удивления глаза. Он прислушивается к себе и чувствует, что зверь не бунтует, а согласно рокочет. Так вот оно что. Необъяснимая обида на Хосока, сводившая с ума, оказалась желанием получить признание со стороны старшего альфы. Подобные мысли посещали его, но казались нелогичными и глупыми. Чонгук отвергал даже идею и не предполагал, что демон станет кем-то настолько важным для него, но видимо сущность почувствовала и давно все решила за него. Оборотень задумывается и понимает, что даже насчет похвалы Хосок прав. Чонгуку хочется, чтобы его хвалили, чтобы омега была довольна и обеспечена всем необходимым, чтобы старший альфа признавал его заслуги. От мысли о похвале из уст Хосока, зверь радостно машет хвостом и голодно рычит, а в груди разливается тепло. Ему хочется. Очень хочется. Демон замечает блеск в глазах напротив, и понимает, что его маленькая хитрость сработала. В спокойном состоянии Чонгук никогда бы не признался, но только стоило вывести его из равновесия – правда всплыла наружу. Чонгук облизывает пересохшие губы, и Хосок ловит его потемневший взгляд. – Как же я мог оставить такого хорошего, – вкрадчиво говорит демон, зарываясь длинными пальцами в черные волосы и поглаживая затылок оборотня, – послушного волчонка без поощрения? Чонгук в ответ низко довольно рокочет, и Хосок впивается в его губы жадным поцелуем. Тэхен голодно смотрит на порочную картину перед ним. Его покровители, его самые желанные и любимые мужчины хищно целуются на его маленькой кухне. Это зрелище заводит и восхищает: поцелуй, напористый, напоминает столкновение двух разрушительный стихий. Ни одна сторона не хочет уступать и быть ведомой, но при этом они вместе образуют что-то новое, естественное, но не менее разрушительное в своей энергетике. Ведьма следит за их плавными движениями, за борьбой в поцелуе и чувствует разрастающееся напряжение внизу живота и нарастающий голод. Тэхен кусает губы, забирается правой рукой под рубашку, оглаживая живот, грудь и касаясь сосков, а левой рукой опускается за шнурок легких хлопковых брюк. Он уже мокрый. Пальцы слегка касаются клитора и двигаются дальше к дырочке. Так много натекло. Тэхен жмурится, чувствуя приятную смесь желания и стыда. Он размазывает влагу по складкам, шумно выдыхая, и начинает массировать клитор, стремясь заглушить голод. Это совсем не помогает. Покровители, утонув в поцелуе и отпустив контроль, выпускают магию наружу, дразня аурой силы измученную ведьму. Тэхен терзает губы, продолжая ласкать грудь, а тонкими изящными пальцами толкается внутрь. Этого мало. Голод не утихает, а, кажется, наоборот, только больше разгорается. Внизу живота тянет, мышцы напряжены, но желанной разрядки не достичь. Это почти мучительно, и Тэхен слабо всхлипывает, а следом издает невнятный скулеж. Его покровители все слышат. Чонгук разрывает поцелуй и приковывает взгляд к ведьме. Он смотрит долго, дышит часто, а его энергия становится все более плотной и еще более аппетитной. Тэхен поднимает влажные от подступающих слез глазки, и снова толкается пальчиками внутрь. Демонстративно, показательно. И скулит. Будто жалуется самым наглядным способом. Чонгук рычит. Низкий вибрирующий звук вырывается глубоко из груди, и Хосок кладет ладонь прямо на солнечное сплетение волка, наслаждаясь теплом и вибрацией – будто моторчик под ребрами. Демон чувствует, чужое напряжение и желание. Альфа рвется к Тэхену, но Чонгук стойко сохраняет напускное спокойствие. Хосок переводит взгляд на ведьму и шумно выдыхает – он абсолютно точно понимает возбуждение оборотня. Тэхен дьявольски красив. Порочно, потусторонне соблазнителен. Хосок отметил это еще в их первую встречу. В Тэхене всегда было что-то необычное, но абсолютно естественное. Его движения, квадратная улыбка, мимика, жесты, привычка покусывать губы – все это юноша делал с удивительной грацией. Тэхен, казалось, не рождался, а был создан скульптором, искусным мастером, который вдохнул мистическую жизнь в свое творение. И это произведение искусства сейчас сидело перед ними, плаксиво и бесполезно толкаясь пальчиками в мокрую нуждающуюся киску. Тэхен красив во всех своих проявлениях: улыбка, ярость, смущение... Но вот такой, опьяненный желанием, Тэхен превосходен. Хосок отвлекает Чонгука, привлекает его к себе, гладит по затылку и говорит вкрадчиво, смешивая лукавство и властность: – Чонгук-а, ты же хочешь показать хену, какой ты послушный? У меня есть отличная идея. Тэхену нужна помощь. Ты должен внимательно меня слушать и хорошо позаботиться о нашей ведьмочке, хорошо? – Чонгук рокочет в ответ и согласно кивает, – Отлично, волчонок. Если справишься, я не только тебя похвалю, но и отблагодарю. Хосоку нравится наблюдать за волком. Его напряженная челюсть, играющие желваки, сдвинутые брови, вытянутые в тугую нить губы – все тело оборотня готовиться к броску, и только слово Хосока удерживает зверя на месте. Это до головокружения вкусно и горячо. За столько лет демон видел многое, но это что-то действительно новое и сногсшибательное. Не всегда доминирование над кем-то приносит такое удовольствие, но держать во власти Чонгука совсем другое. Он дикий, стихийный, грозный и до умиления искренний, и вся его природа сейчас хочет одобрения старшего альфы, Хосока. – Подойди к нему, встань на колени позади и вылижи, – властно отдает приказ демон. Чонгук и не думает перечить. Он приближается к Тэхену, принюхиваясь, впитывая сладкий запах пары, зарывается в волосы, облизывает шею и стягивает осточертевшие брюки. Ведьма хнычет, переставляя ножки пошире. Оборотень опускается на колени, целует внутренню сторону бедра, кусает сочную половинку и лижет. Тэхен громко стонет, выгибая спину и подаваясь бедрами. Чонгук лижет снова и отстраняется. Он проводит языком по влажной промежности, собирая сладковатую смазку, ласкает покрасневшие возбужденные губки и посасывает клитор. – Чонгуки... пожалуйста, – хнычет Тэхен, и это срывает крышу. Оборотень жадно облизывает киску и толкается внутрь языком, порыкивая. Он хлюпает смазкой, но продолжает бесстыдно пить и пить Тэхена. Ведьма стонет, скребет ноготками спинку дивана и хнычет. Хосок подходит ближе, убирает шоколадные локоны с влажного лба и гладит по щеке, любуясь тем, как постепенно разрушается ведьмочка от одного только шершавого языка. Тэхен скулит, вскидывает голову и умоляюще смотрит на Хосока. – Что такое, Тэхен-и? Наш волчонок плохо старается? – лукаво говорит демон, поглаживая мягкие волосы. Чонгук, услышав старшего, принимается работать усерднее, всасывает чувствительный бугорок и лижет чаще. Ведьма срывается на плач, хватается за предплечье Хосока. – Х-хоби... пожалуйста-ах... – Тэхен тянется, кусает подол рубашки демона и утыкается носом в ремень, потираясь. От возбуждения голод ведьмы становится только сильнее, ему нужна магия. Хосок знает это и дает. Расстегивает ремень и брюки, проводит несколько раз рукой по вставшему члену и любуется жадным взглядом Тэхена. – Я так и не понял, о чем ты меня умоляешь, чертенок, – ухмыляется демон. В ответ юноша открывает рот и высовывает язык – кажется, сил объяснять у него не осталось. Хосок проводит головкой по горячему влажному языку, скользит, поддразнивая, и слабо толкается. Тэхен совсем нетерпеливо насаживается почти на всю длину. – Нельзя так спешить, чертенок, – журит его демон, – это вредно для пищеварения. Тэхен прислушивается и нехотя замедляется. Облизывает и посасывает притягательно розовую и влажную головку, ладошками ласкает венистый ствол. Он правда старается сдерживаться, но когда юноша слышит хриплый стон демона, он поддается жгучему голоду и глотает, расслабляя горло. Глаза слезятся, а дышать через нос очень трудно, но Тэхен понимает, что оно того стоит, когда демон начинает двигаться сам, толкаясь в горячую узкую глотку. Ведьма знает, как нравится покровителю, и бесстыдно пользуется этим, сглатывая и приближая демона к оргазму. Да, Хосок его накажет за своеволие: покусает или хорошенько отшлепает – но это будет потом. Сейчас он низко стонет, хватаясь за темные локоны и проталкиваясь все глубже, и следом кончает. Тэхен почти мурчит – вместе с горячим семенем тело наполняет магия. Такая сочная, сытная и немного острая. Темная энергия и усердный жадный язык Чонгука заставляют ведьму кончить следом. Тело содрогается, коготки царапают спинку дивана, а коленки разъезжаются. Ведьма выпускает член изо рта и довольно облизывается, хитро смотря на покровителя. – Накажу, чертенок, – предупреждает демон. Не угрожает, обещает. Тэхен, улыбаясь, тянет голову Чонгука выше и, бросив самодовольный взгляд на Хосока, впивается поцелуем во влажные от собственной смазки губы. Тонкие пальцы скользят по крепкой груди оборотня, лаская. Чонгук целуется голодно, подавляюще, и Тэхен тает под шквалом чужой силы, обвивая сильную шею руками. Поцелуи спускаются ниже, и когда волк принимается вылизывать шею ведьмы, Хосок спрашивает: – Тэхен-и, как справился наш волчонок? Он заслужил похвалу? Чонгук вскидывает голову и смотрит своими большими помутневшими от возбуждения глазами, а Тэхен только больше умиляется, гладит по черным волосам и воркует: – Мой альфа справился лучше всех, – в ответ рокот, – а сейчас я хочу на нашу широкую удобную кровать, вас двоих и узел в киске, – капризно тянет Тэхен. – Поднимайтесь, я сейчас подойду, – говорит Хосок, чмокнув волка и ведьму. Они лишь недоумевающе поднимают брови, – Что? – лукаво, – Я же обещал кое-что для Чонгука. – Хен знает лучше, – смеется оборотень и подхватывает Тэхена на руки. – Нет, отпусти! Пусть расскажет! Я же сгорю от любопытства, – протестует ведьма, а Чонгук ласково прикусывает его ушко, поднимаясь по скрипучей лестнице. Тэхен мычит, обхватывает руками шею оборотня и в ответ кусает его за шею, вредно и жутко больно. Чонгук лишь шипит коротко и предупреждающе порыкивает: – Наглеешь, омега. – И что ты мне сделаешь? – испытывает терпение волка. – Выдеру, – рычит оборотень, толкая дверь спальни. – Напугал суккуба поркой, – хихикает ведьма, соскакивая на пол. Качая бедрами, он подходит к кровати и, призывно выгибая поясницу, забирается на постель. Тэхен садится на колени, медленно расшнуровывает рубаху, позволяя ткани обнажить точеное медовое плечико. Чонгук лишь смотрит, любуясь тем, как красуется перед ним ведьма. Тэхен бросает на него короткий взгляд и капризно дует губы. Волк ухмыляется, но с места не двигается, ждет, хотя возбуждение уже давно болезненно давит под тканью брюк. Хочется наброситься, вылизать, покрыть запахом, метками и поцелуями, повязать, наполнить семенем. Тэхен замечает, как темнеет взгляд альфы, и от этого животик сладко поджимается. Чонгук приближается медленно. Он ласково проводит ладонью по мягкой щеке. Юноша ластится, потираясь и чуть ли не мурлыкая. Ведьма поднимает глаза, смотрит снизу вверх обманчиво покорно и до греховного соблазнительно. Он все еще голоден. Несмотря на то, как приятно заигрывать с Чонгуком и как захватывающе интересно доводить его до грани своими играми, Тэхен чертовски голоден. Он коротко целует низ горячего крепкого живота альфы и чувствует, как рот наполняется слюной. Его ведет от запаха и вкуса солоноватой кожи, и все более-менее разумное тут же отступает на второй план. Не задумываясь о последствиях, нагло и собственнически Тэхен хватает Чонгука за пояс брюк и притягивает к себе, намереваясь спустить бесполезную ткань и заглотить налившийся возбуждением член на всю длину. Оборотень в ответ на грубую вольность хватает за шоколадные волны волос и оттягивает голову, чтобы посмотреть в бесстыдные порочно красивые глаза. – И что это ты делаешь... – низко рычит Чонгук. Альфа заметил провокацию, и очень рассержен из-за неповиновения, – ...омега? Это обращение заставляет Тэхена протяжно заскулить. В одном только этом слове столько дикого, звериного и пугающе возбуждающего. – Прости, Чонгук-и, – лепечет ведьма. Его уже размазывает по кровати от подавляющей магической энергии оборотня, – я-я... просто голоден... Все еще голоден... На последних словах Тэхен хнычет – он смущается признавать свою зависимость от чужой магии, от близости с покровителями. – Обращайся ко мне правильно, омега, – предупреждающе рокочет оборотень, и от доминирующей энергии, такой сладкой и желанной, у ведьмы голова идет кругом. Он еле-еле собирается с мыслями и отвечает правильно: – Прости меня, альфа. Я буду послушным, – только в глазах ни следа покорности, лишь потусторонняя демоническая жажда, – Прости меня, альфа, за то, что я так нуждаюсь сейчас в твоем узле. Чонгук рычит – Тэхен слишком хорошо знает своего волчонка, знает, что нужно сказать, чтобы вывести его из себя. – Открой рот. Шире, – приказывает оборотень. Тэхен послушно следует указаниям в предвкушении желаемого и даже призывно высовывает влажный язык. Чонгук водит головкой по языку, размазывая терпкую смазку, а потом толкается наполовину. Ведьма принимает горячий венистый член с аппетитом. Он большой, и даже половина длины может показаться чересчур. Но Тэхен, благослови дьявол его бабушку, создан, чтобы принимать и осушать члены. Да, Чонгук большой. Но в этом и все наслаждение – чувствовать движение крупной головки прямо в горле. Оборотень толкается размеренно, но поблажек ведьме не дает. Давит на затылок и помогает привыкнуть к себе, принять на всю длину. Тэхен старательно дышит носом, и когда пропускает головку глубже в горло, стискивает бедра. Он мокрый, жутко голодный, а метка суккуба неприятно жжется, требуя поглотить как можно больше силы. Чонгук наращивает темп, толкается размашисто, почти натягивая рот ведьмы на собственный узел. Оборотень близко, Тэхен это знает, а еще он знает, что альфа ни за что не согласится вязать его рот. Сколько бы ведьма ни просила и не провоцировала, Чонгук всегда верен своему решению. Но даже без узла толстый член волка в горле ощущается, как вкуснейшее лакомство, и голод только нарастает. Тэхен сосет, мычит, посылая вибрации по венистому стволу и приближая оргазм Чонгука. Движения мощных литых бедер становятся резче и чаще, и ведьма решается на последнюю уловку. Тэхен медленно обхватывает большую ладонь оборотня и прикладывает ее к своему натянутому горлу, сглатывая, заставляя головку волчьего члена проступить через кожу. Чонгук в ответ грязно выругивается, ускоряется и кончает. Тэхен глотает, пытается забрать себе все, не упустить ни капли. Это вкусно, сытно и до головокружения опьяняюще. К несчастью, семени больше, чем рот ведьмы мог бы уместить. Драгоценная магия стекает белесыми струйками по щечкам и подбородку, и Тэхен расстроенно скулит. – Какой же ты жадный, луна моя, – воркует Чонгук, покрывая красивое лицо поцелуями, – я дам тебе все, что захочешь. Как я могу отказать такой очаровательно капризной ведьмочке? Тэхен почти мурлычет от ласки. Он обвивает крепкую шею руками и тянет оборотня к себе на кровать, увлекая в глубокий мокрый и жадный поцелуй. – Чувствуешь, как она горит? – обижено хнычет ведьма, прикладывая мощную ладонь к метке внизу живота, – Я не врал. Мне нужен твой узел, альфа... иначе жжется. Чонгук понимающе кивает, наклоняется, покрывает поцелуями шею и ключицы, отвлекая ведьму ласками. Он стягивает рубашку, оставляя Тэхена обнаженным, лижет грудь и посасывает соски, вслушиваясь в мелодичные низкие стоны. Ведьма царапается, впивается в плечи коготками и запоем повторяет, как сильно хочет почувствовать Чонгука внутри. Он успокаивается только, когда чувствует крупную головку своей мокрой пульсирующей киской. Сам подается навстречу, насаживается и тает. Капризные хныканья тут же сменяются протяжными порочными стонами. Чонгук большой. Чувство наполненности опьяняет, отравляя разум сладким вожделением. Животик горит, тепло волнами течет по телу, но все внимание на этом порочно идеальном ощущении. Мысль, что в этот самый момент он лишь омега, матка для семени оборотня, влажная и податливая дырка, кружит голову. Эта фантазия заставляет мышцы сжиматься сильнее, пытаться выдоить все до последней капли. Тэхен вплетает пальцы в черные отросшие волосы, покрывает синяками–засосами шею и плечи, подмахивает бедрами и, снова сжимаясь на идеально толстом члене, кончает. Сквозь негу оргазма он чувствует, как набухает узел, и облизывается в предвкушении. Несмотря на глубокие стоны и частые жадные вздохи, во рту все равно мокро от обилия слюны. Струйка стекает по подбородку, и это делает его все более похожим на течную голодную сучку. Это должно вызывать стыд, но ведьме сейчас не до этого. Он хочет узел, хочет, чтобы Чонгук развел его, повязал и набил спермой до округлившегося животика. Мысли такие смущающие и развратные. Справляясь с внезапным приступом смущения Тэхен говорит Чонгуку, зная, что это подтолкнет покровителя к краю: – А-альфа… наполни меня, дай свое семя… Пожалуйста, я не пролью ни капли… пожа-алуйста. Ведьма жалостливо тянет, оборотень в ответ глубоко рычит и наращивает темп, накрывая большой ладонью низ живота, где кожа натягивается от глубоких толчков. Когда Чонгук заполняет его узлом, Тэхен почти взвизгивает. Пальчики на ногах поджимаются. Ведьму трясет, метка суккуба горит, он стонет и хнычет, содрогаясь и выдаивая член. Приятная слабость и чувство легкой сытости растапливают тело под альфой. Вкусно, насыщенно, питательно, но… мало. Тэхен зарывается пальчиками в волосы альфы и довольно улыбается, пока Чонгук ласково покрывает его горячие покрасневшие щечки, шею и плечи поцелуями.   Они лежат так еще несколько минут, а может и больше. Тэхен потерял счет времени, плавясь в ласках оборотня. Узел уже спал, но нежиться в объятиях, смакуя поглощенную магию, слишком приятно. Ведьма открывает глаза, только когда чувствует рядом острую раскаленную демоническую энергию.   Хосок разгоряченный и полностью обнаженный медленно приближается, жадно рассматривая разнеженного Тэхена.   – Тэтэ, неужели наш щеночек совсем тебя разрушил? – лукаво тянет демон, забираясь на постель. Хосок гибкий, соблазнительный и порочный. Тэхен знает это лучше всех. Его покровитель все же – адское создание, неукротимое, грешное и бесстыдное, и насколько он может быть ласковым, настолько же может быть и грубым, насколько – властным, настолько же – податливым. Принимать любую позицию и позу ради того, чтобы получить желаемое: могущество, сила… или удовольствие.   От энергии и желания демона, кажется, даже воздух вокруг дрожит. Ведьма голодно тянется к губам покровителя, и Хосок увлекает его в страстный поцелуй, кусая. Тэхен глухо стонет. Его ласкают две пары рук, греют два жарких крепких тела и питают два сильнейших покровителя.   Хосок отрывается от ведьмы и тут же утягивает в поцелуй Чонгука. Оборотень рычит, отвечая дико, хищно. Тэхен не может не любоваться их соревнованием. Слишком красивое, завораживающее и развратное зрелище. Буря магических энергий затягивает и пьянит. Они красивые, опасные и такие желанные. Ведьма стонет, чувствуя вновь нарастающее возбуждение.   Хосок разрывает поцелуй, разворачивается спиной к оборотню, льнет к мощной груди, прогибается в пояснице и бесстыдно трется о твердеющий член Чонгука, как это обычно делает распутный суккуб. Тэхен закусывает губу, любуясь зрелищем.   Демон опускается на четвереньки и, бросая призывный взгляд на волка, говорит:   – Чонгук-а, я обещал тебе кое-что приятное, – вызывающее вскидывает бедра, – Ты же сможешь позаботиться о своем хене?   Хосок улыбается, а потом, изображая равнодушие, отворачивается, чтобы припасть поцелуями к горящей коже бедер Тэхена. Он опускается губами ниже прямо к мокрой и уже хорошенько наполненной киске, поднимает глаза, встречаясь с голодным взглядом ведьмы, и лижет, собирая гибким языком терпкую смесь из спермы и смазки. Демон сыто причмокивает. Тэхен стонет, а Чонгук рычит.   Оборотень кусает упругую ягодицу и толкается пальцами, растягивая податливые мышцы. Возбуждение кружит голову, член дергается, влажная головка мажет смазкой низ поджарого живота – нестерпимо хочется оказаться внутри Хосока, услышать его стон, почувствовать, как хен сжимается на узле, но, собирая остатки разума, Чонгук проверяет готов ли демон принять его полностью. Нужно подождать и сделать все правильно сейчас, чтобы потом увидеть разрушенное и довольное лицо всегда строгого хена.   Тэхен мнет простынь и сводит бедра. Хосок буквально ест его, жадно проглатывая вязкую белесую сладость, будто киска Тэхена – булочка Шу, из которой демон старается вылизать сливочную начинку. Ведьма чувствует, как нарастает жар внизу живота, пальчики на ногах поджимаются. Он запускает руку во влажные волосы, тянет, толкается на встречу, проезжаясь клитором по острому носу и трется, стараясь догнать желанный оргазм. Лишь на мгновение Тэхен приоткрывает влажные глазки, чтобы встретиться взглядом с Чонгуком, властным, диким, алчущим.   Голод и жадность зарождаются где-то в районе желудка, и во рту скапливается слюна. Больше. Тэхену хочется получить больше. А какой будет сила покровителей вместе? Если он проглотит ее уже смешанную? Если потоки не будут разделены? Ведьма загорается хитрой улыбкой, и Чонгук вопросительно вскидывает бровь.    – О да, Гуки, позаботься о хене, а я помогу, – хихикая, Тэхен тянет Хосока за затылок, отстраняя от чувствительного набухшего клитора и румяных губ и впивается поцелуем. Демон кусает в ответ, углубляет и мстит за потерянный контроль.   – Ненасытный чертенок что-то задумал? – в черный глазах плещется пламя. Конечно же, Хосок обо всем догадался. Они слишком хорошо понимают пороки друг друга. Именно поэтому всегда знают, как сделать друг другу хорошо.   Тэхен сползает ниже и обхватывает демона за шею, бросая на Чонгука лукавый взгляд.   – Ты должен очень хорошо трахнуть хена, волчонок. Так, чтобы я почувствовал, – последние слова ведьма протягивает и лижет шею демона, желая заставить притихшего оборотня почувствовать влажное касания языка на собственной коже.   В ответ Чонгук рычит, и слышится усмешка Хосока. У Тэхена по спине пробегают мурашки – он придумал замечательную игру.   – Тогда раздвигай ножки пошире, чертенок, – рокочет волк и оставляет звонкий шлепок на упругой ягодице.   Ведьма не медлит, опоясывает ногами крепкую фигуру демона, подставляясь под горячий крупный член. Хосок толкается сразу на всю глубину, выбивая из легких ведьмы протяжный стон, кусает Тэхена за ушко и шепчет:   – Приятного аппетита, Тэтэ.   Дыхание сбивается, а желание разгорается до предела. Чонгук ловит взгляд Тэхена и входит, начиная двигаться. Сначала это кажется слишком медленным, несмелым, но постепенно движения становятся похожи на волны, ритмичные, плавные, пронизывающие все тело. Голос Хосока низкий, хриплый от возбуждения, и Тэхен ловит его стоны, сам теряясь в ощущениях.   Они дышат громко, целуются кусаче и, кажется, вовсе сплавляются в одно целое. Кожа горячая, влажная, соленая. Толчки небыстрые, но мощные и глубокие. Тэхен чувствует давление в животе, граничащее с болью. Наполненность кружит голову. Тело чувствует все: Хосок кусает ключицы и целует шею, оставляя яркие метки; Чонгук, рокоча, впивается в бедра, набирая темп, проминая мягкую кожу бедер. Его пальцы тоже оставят следы.   Когда покровитель ускоряется, Тэхен может поклясться, что чувствует толчки волка в собственной матке. Хосок стонет громче, но пытается прятать звуки удовольствия в шее ведьмы, пока сам Тэхен хнычет и скулит. Он чувствует нарастающее удовольствие покровителей, их бушующую силу. Она искорками обжигает и дразнит его собственное тело, собираясь где-то там, внизу живота, во влажной горячей киске и, кажется, совсем ненасытной матке. Татуировка суккуба приятно покалывает в ожидание награды.   Они движутся в унисон, даже звуки тел смешиваются в одну развратную мелодию: рычание оборотня, шлепки кожи о кожу, хлюпающая смазка, которой, кажется, так много, что она успела пропитать матрас насквозь.   Тэхен замечает, что Чонгук меняет угол, от чего толчки становятся еще мощнее, и набирает темп. Хосок, уже не сдерживаясь, стонет. Его бархатный голос звучит совсем бесстыдно и разрушено. Из-за толчков они даже не могут поцеловаться и лишь прижимаются губами к щекам друг друга. Тэхен, чувствуя волну магии, в предвкушении напрягает живот, чувствуя, как от метки суккуба по коже рассыпаются электрические импульсы, словно сотни миниатюрных молний, пронизывающих все тело. Он сжимается на члене демона, наслаждаясь его хриплыми ругательствами. Сил поднять веки не хватает. Тэхен концентрируется только на ощущениях, на течении энергии, на жаре в киске.   Они кончают почти одновременно. Это напоминает вспышку. Сила Чонгука, аппетитная, столь осязаемая, напоминающая сытную стихию земли, в вихре сливается с силой демона, острой, обжигающе горячей и пламенно живой. Внутренности Тэхена наполняются горячим потоком энергии, он сжимается, выдаивая все до капли, цепляется руками за мощные тела, пытаясь найти опору, удержаться за что-то. Он чувствует, что ему отвечают, гладят успокаивающе, но ощущений и магии слишком много. Перед тем, как погрузится в темноту, ведьма подставляется под нежные поцелуи и слышит:   – Не бойся, мы будем тут. Отдыхай, чертенок.   Тэхен не может отличить голоса, но от слов в груди разливается умиротворяющее тепло, и он позволяет себе уснуть. Они будут тут. С ним.   

***

  – Главное проследить, чтобы Тэ завтра не опоздал, – бурчит Чонгук, унося влажные полотенца в ванную.   – Не беспокойся. Завтра все пройдет отлично, – спокойно отвечает Хосок, накрывая ноги ведьмы.   Тэхен всегда скидывает одеяло во сне. Эта привычка жутко милая. Он вообще чертовски милый, когда спит. На красивом лице – умиротворение, губы слегка разомкнуты, а хитрющие ореховые глаза прикрыты. Только глаза, а сколько там лукавого озорства, которое каждый раз будто что-то перестраивает в природе демона.   Никто не имел власти над порождением тьмы. Но с недавних пор, количество всесильных возросло до неприличного числа. Два существа, ради которых Хосок готов, кажется, на все. Принадлежность – постыдное состояние для демона. Никаких личных отношений, лишь контракты. Только Хосок не чувствует ни стыда, ни обреченности – в груди спокойствие и тепло. Не жар, а тепло.   – Ты в порядке? Нужна мазь? – Чонгук возвращается в комнату. В его больших черных глазах плещется волнение.   – Я демон, Чонгук-а, забыл? – Хосок негромко хохочет, устраиваясь на постели, – твой член, конечно, впечатляет, но этого маловато, чтобы ранить меня. Но вот для всего остального как раз…   Чонгук, смущенный, фыркает и отворачивается.   – Ты не будешь ложиться? – спрашивает демон, приобнимая сопящего Тэхена и кивая на свободную сторону кровати.   – Не в кровать. Чувствую себя странно.   – Твой альфа не может принять, что трахнул старшего в стае? – усмехается Хосок, ловя взгляд оборотня.   – А тебе хоть понравилось? – тихо спрашивает Чонгук, пряча глаза.   – Очень, Чонгук-а. Разве ты не слышал меня?   – Это были стоны, а не комплименты.   – Одно и тоже, – хмыкает демон, – а может даже и лучше. Только жаль, что не повязал. Но ничего, я доберусь до твоего узла в следующий раз.   – Уж не сомневаюсь, хен.   Комнату наполняет негромкий смех.   – А твой волк? – продолжает расспрашивать Хосок.   – Я хотел тебя пометить, – задумчиво отвечает Чонгук.   – И он обиделся, что ты этого не сделал?   – Нет. Наверное, это значит, что он привязался. В человеческой форме вы кажетесь уязвимыми, и волк хочет вас охранять, – несмело говорит оборотень, поднимая взгляд.   Они смотрят друг на друга с минуту, пока Хосок не подзывает его жестом. Чонгук крадется к постели и наклоняется к лицу демона. Хосок ворует поцелуй и тихо говорит:   – Тогда спокойной ночи, наш защитник.   Чонгук рокочет в ответ и тут же перекидывается. Когти цокают по полу, пока он делает круг по комнате и укладывается рядом с кроватью. Хосок усмехается, и утыкается носом в мягкие волосы Тэхена, где смешался и остался их общий запах.