ЦзюньМэй

Утро, казалось, не хотело наступать. Фонари, вновь зажжённые подозрительным стариком, светили достаточно ярко, ровно настолько, чтоб не слепить глаза, притом застилая звёзды своим светом. Советник поморщился, закатывая глаза: отсутствие мелких звёзд на небе означало, что погадать на судьбу мальца не получится и дело будет не шито-крыто. Грибо потёрся об ногу хозяина, прося ласки. Цзюнь У посмотрел на этих двоих, потом на мальчика, поняв, что Мэй-Мэй сокрушается над засвеченностью небосвода, решил не вмешиваться в его страдания и приблизился к свёртку, покоящемуся в бельевой корзине, начав рассматривать его. Лежащий в одеяле малыш претендовал стать писанным красавцем при должном уходе: вихрастые чёрные волосы, чарующие зелёные, потусторонние глаза феникса, ресницы на которых едва не доставали до щёк, отбрасывая изящную тень, милый румянец, пухленькие брови и тонкие, но густые брови — вся его внешность создавала облик прелестного, безвредного ангелочка. От такого ребёнка никто, никогда не будет ожидать подвоха. Единственной, казалось, мелочью, притянувшей внимание принца и обеспокоевшей его, стала маленькая, почти незаметная струйка крови на лбу ребёнка. Её прикрывала чёлка, которую Цзюнь У поспешил отодвинуть. Его взору предстала глубокая, кровоточащая и в целом плохо выглядящая царапина в виде молнии, которую, разумеется никто и не подумал обработать. В голову сразу полезла мысль о столбняке, сифилисе и прочих приятных вещах, передающихся через кровь, при отсутствии какой-либо заботы о ране. В этот момент бывший владыка понял, что как минимум трём местным взрослым он ни за какие богатства он не отдаст ребёнка и не позволит другим подвергать своих чад опасности. Принц взглянул на советника, который, увидев интерес Цзюнь У ко лбу мальчика, тоже решил посмотреть на столь интересный экземпляр человеческого индивида. Сейчас Мэй Няньцин стоял с широко раскрытым ртом, дрожащими руками, вздёрнутыми вверх бровями и мутным взглядом. Маска беспристрастности, обычно приклеенная к его лицу вне дома, была расколота, перемолота и сожжена нафиг. В голове Гоуши не укладывалось, что мир, резюмированный для них как мир будущего, по-прежнему содержит в себе столь безрассудное обращение с детьми. Грибо, заметивший, что хозяин сильно напрягся и, на удивление являющийся самым материальным из всех присутствующих антропоморфных сущностей, вопросительно мяукнул и, не получив ответа, спрыгнул, направившись к субъекту, столь сильно изумившему Няньцина. Тщательно оглядев мальчика, он залез в корзинку и принялся вычищать языком его ранку. Маленький Гарри, слегка удивлённый появлением мехового комка, радостно протянул к нему свои ручки и крепко обнял. Порвавшегося спасать малыша принца остановил Няньцин: — Мое дорогое высочество, слюна кота является, пусть и не сильным, но все же обеззараживающим средством. Вам не стоит их трогать, ведь ребенок спокоен, не задыхается и не подвергается нападению, а значит не следует мешать. Если ему что-то не понравится, поверьте, мы точно услышим. Аргументы были вполне логичными и, так как разрушение одним контраргументом не представлялось возможным, Цзюнь У решил отступить. Тиха была ночь и советник абсолютно не понимал откуда у него такое сильное желание перепрятать пирожки с османтусом, которых у него даже не было. Потихоньку начал брезжить рассвет. Звёзды, засвеченные фонарями, уступили место лазури небесных глубин, а розовые облака мягко расплылись по светлеющему небу. Внезапно дверь дома 4 по Тисовой улице раскрылась и на пороге появилась высокая и чрезмерно худая женщина 27 лет. Она едва не наступила на ребёнка, посмотрела вниз, побледнела и подхватив ребёнка на руки, быстро занесла в дом, оставив антропоморфных сущностей думать: стоит ли им последовать за ней? Закрывающаяся дверь разрешила внутреличностные споры пенсионеров, и они прошмыгнули в помещение. Комната, в которую попали герои, была минималистична и практически неестественно чиста. Подобный сдержанный дизайн использовался в кухне того мирка-передержки, однако, в отличии от той прелестной кухоньки, этот дом выглядел пустым, холодным. В стенах был использован светло-дымчатый голубой, а пол выложен деревом, вернее линолеумом, замаскированным под дерево, снежно-белого цвета, притом на этом полу не было ни одного, даже самого маленького пятнышка. Мэй-Мэй мысленно присвистул, прикинув, сколько усилий уходит на оттирание этого пола. Принц же разглядывал вазы, сделанные из явно фальшивого китайского фарфора. Роспись на них была весьма приятной, но всё же для искушённого взгляда они не представляли ни малейшей ценности. Сверху спустился слоноподобный мужчина, который, очевидно, был неприятно удивлён незнакомому младенцу на руках жены. — Кто это, Туни? — Я не знаю, Вернон. Я только что нашла это на нашем крыльце. Мужчина, названный Верноном, забрал корзинку из рук жены и принялся перекрывать её. — О! Тут есть записка! — он начал зачитывать текст послания. «Дорогие мистер и мистер Дурсль, я, Альбус Персиваль Вульфрик Брайн Дамблдор, с великим сожалением вынужден сообщить вам, что в ночь с 31го октября на 1ое ноября этого года лордом Вол-де-Мортом были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их годовалый сын, Гарольд Джеймс Поттер, остался круглой сиротой. Петунья Дурсль, приходящаяся ему тёткой и являющаяся единственной живой родственницей, принаётся его опекуном от нынешннго дня и до его семнадцатилетия. Отказ от ребёнка или передача его в другую семью магглов не является возможной. С уважением, Альбус П.В.Б.Дамблдор» Цзюнь У, видя искажённые в гримассе отвращения, при взгляде на навязанного племянника, лица новоявленных родственников, стал прикидывать: можно ли считать их с советником магглами или нет? О воспитании ребёнка кем-то одним из них он даже не рассматривал, понимая, что советник из ребёнка третьего наследного принца сделает, а сам Цзюнь У сорвётся, и ребенок может банально не выживет. В это время, Няньцин, приглядывающий за ребенком, почувствовал зуд в спине, который, обычно, предвещал появление очередной сомнительной идеи у принца, а это означало приключения на его несчастную хризантему. Он посмотрел на принца и увидел его задумчивое лицо. Цзюнь У поднял голову и, на удивление, вежливо постучал в сеть духовную сеть общения. — Советник, а нас можно считать магглами? Как показывает этот недо-бестиарий, недо-словарь, магглов — люди, не имеющие выходящих за рамки нормы возможностей, т.е. простые крестьяне и т.п., но мы-то заклинатели, а, исходя из местного определения «магии», мы, пусть и весьма своеобразные для этого мира, но маги. — Думаю нас нельзя считать магглами, а почему вы спросили? — Может мы заберём этого ребенка себе? — Моё Дорогое высочество, одумайтесь! У нас нет ни тел, ни жилья, ни пищи для ребёнка! — Я спрашиваю гипотетически. А что делать с озвученными вами проблемами, мы подумаем позднее.