ЦзюньМэй

Когда герои вновь открыли глаза, их ослепил яркий солнечный свет. Они лежали на большом камне и спина нещадно болела. Прямо в глаза нещадно светило солнце, призывая подняться и идти исследовать просторы. Рядом послышался мягкий шелест бамбука и пение птичек. Прямо к ногам советника и принца подскочил заяц, которому было интересно: кто же это разлёгся на камне, прикрывающем вход в его нору. Советник задумался: могут ли они встать? В туже секунду его высочество, точно прочитав мысли пророка, поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, спустился с камня. Он оглянулся и молча, одним взглядом, приказал советнику следовать за ним. Мэй попытался встать, но эта попытка обернулась провалом. — Ты… — Цзюнь У был явно недоволен нерасторопностью своего внезапного собрата по несчастью. Он подошёл, уже крепко стоя на ногах, и грубо поднял советника за шкирку. Когда он удостоверился, что ноги советника касаются земли лишь ступнями, Цзюнь У отпустил его, но советник вновь рухнул на злосчастный камень, однако теперь со вскриком. — Бесполезный… — Цзюнь У развернулся, бросив на предателя, коим он считал Няньцина, взгляд полный отвращения, и собрался уходить, не обращая внимания на глаза полные негласной мольбы о помощи: Няньцин понимал, что если он останется один, то может погибнуть. Уйти принцу не дала серебряная табличка, украшенная гибискусами. Сначала он даже не взглянул на столь изящный способ оповещения, а Мэй Няньцин не отводил от таблички глаз, мысленно пытаясь воссоздать нечто подобное. Принц попытался обойти табличку, но был вынужден вновь отступить назад, так как назойливая вещица выскакивала вперёд, как порой выскакивают рекламные оповещения в Яндексе, полностью перекрывая контент на странице. -Гкх… Отстань! — принц и так был не в духе, а тут какое-то серебристое нечто тычется прямо в лицо, не давая пройти вперёд, а наоборот заставляя приближаться к человеку, которого когда-то ласково в слух, а сейчас глубоко в душе, не признавая последнего даже внутри, называл Мэй-Мэем Цзюнь У решил удостоить-таки вниманием ерунду, преграждающую ему путь. Это была прелестная серебряная пластина в готическом стиле с крупными, похожими на живые гибискусами. Она приятно поблёскивала на полуденном солнце, цветы на ней не были объёмными, но каждая жилка на лепестках была великолепно проработана, каждый листик был передан до мелочей. Цветов не было слишком много, или слишком мало, выглядело так, словно автор нашёл не просто золотую середину, а золотую середину в квадрате. В центре листа, с идеально ровными полями, превосходным почерком, похожим на шрифт Miama Nueva, достаточно крупным для удобного прочтения, примерно 15 кегель, был написан текст. «Приветствую вас! Здесь вам должны были объяснить все тонкости, но теперь здесь будет только предупреждение! Вам нельзя покидать спутника! В случае его смерти вы погибните без права перерождения! Если сейчас вы продолжите нарушать правила, которые будут оглашены вам позднее, то мне прийдётся связать вас, заткнуть вам рот и кинуть под ноги советнику, с запретом поднимать вас или хоть как-то помогать вам! А сейчас подойдите к Гоуши и молча выслушайте всё, что требуется! Если не будете помогать друг другу умрёте и будете сидеть в тесной комнате вдвоём до скончанья дней.» Принц скривился и вновь попытался пройти. Неизвестный создал стену и его высочество, и без того больно стукнувшийся лбом, получил удар током с обещанным наказанием. Лицо Мэй Няньцина вытянулось, когда прямо к его ногам упал связанный принц, секунду назад стоявший в пяти метрах от него. Ещё больше его смутил внутренний голос, заявивший, что его высочество лёг весьма притягательно для глаза. Судя по изменившемуся лицу Цзюнь У, что-то отразилось на его лице и Гоуши постарался вернуть себе непоколибимый. степенный вид мудрого наставника, который сделан то-ли из камня, то-ли из бревна, потому что не реагирует ни накаие раздражители неподобающим образом, а лишь холодно назначает и исполняет наказание за проступки. Цзюнь У смотрел на потуги советника и пытался не заржать. Это выглядело очень комично со стороны. Так комично, что он даже забыл, что был связан какой-то сверхпрочной бельевой верёвкой. Этот достопочтенный попытается описать то, что показалось столь смешным бывшему императору небес: лицо советника как только он оказался у его ног, а для принца прошло минут 10, сначало вытянулось, а потом медленно начало приобретать пунцовый оттенок, внезапно глаза его расширились до размеров цзюнь го у чжу, а из ушей, казалось, вот-вот повалил бы пар, через секунду оно побелело, став по цвету похожим на свежие дворцовы простыни, и вновь покраснело, вскоре советник попытался вернуть лицу бесстраснось, но пунцовый румянец на щеках сдавал его с потрохами. Несмотря на то, что Цзюнь У пытался сдержать смех, для советника его лицо выглядело как гримасса злости, окрашенная в красный. От этого ему стало ещё хуже. Цзюнь У, видя, что лицо советника стремительно теряет краски, почувствовал, что внутренний голос уже не шепчет, а орёт на всю Ивановскую, заходится в мольбах задать главный вопрос: «Советник, что тут, чёрт возьми, происходит?». В голове Цзюнь У был полнейший хаос, и он не знал смеяться ему или плакать. Спросить он не мог, потому просто пытался подавать сигналы, однако Мэй Няньцин ни черта не понял. Мэй-Мэй был в таком же состоянии, что и принц, но при этом пытался сохранить невозмутимое лицо. Принц смотрел на него, не мигая, и то поднимал, то опускал брови. Было видно, что его высочество чего-то хочет от него, но понять, что же означают его сигналы, было задачей невыполнимой для любого человека, за исключением гениев, понимающих, что от них хочет матушка, когда смотрит и молчит, или говорит нечто из серии «Иди куда хочешь». Стоит объяснить, что принц не нашёл ничего лучше, чем пытаться изобразить бровями азбуку морзе. Маска безразличия, которую держал советник, вновь покрылась трещинами и Цзюнь У лицезрел удивление, стыд и сдерживаемый смех, который плескался в глубине глаз цвета янтаря, смешанного с расплавленным золотом. В эту же секунду раздался мелодичный звон колокольчика и между ними появилась всё таже серебристая табличка. На ней было написано: «Дорогие хосты! Сейчас, когда вы более-менее успокоились, вам будут показаны правила, которые вы должны соблюдать, пока вас распределяют в новый мир! Вот список: 1. Нельзя убивать друг друга/бить друг друга. 2. Нельзя как-либо вредить друг другу. 3. Кражи запрещены. 4. Алкоголь запрещён. 5. Нельзя постоянно игнорировать друг друга. 6. Нельзя скрывать что-либо от напарника. 7. Нельзя лгать. 8. Нельзя разрушать мир. 9. Нельзя разжигать костёр без соблюдения правил безопасности. 10. Нельзя уничтожать редкие виды растений и животных, с которыми вы сможете ознакомиться позднее. Это основные правила. сейчас, вам покажут дорогу к вашему месту жительства в этом мире. Прошу следовать за серебряной бабочкой. Сейчас, ваше высочество, вас развяжут. Дабы излечить ваши раны, была использована часть кости советника из ребра, но при перемещении его слегка расщепило, поэтому вам прийдётся нести его. Это ваше первое побочное задание. Основным является обучение сожительству и пониманию друг друга.» Путы пропали с ошалело глядящего на табличку принца, и он понял как сильно затекли его руки, сведённые за спиной на протяжении 10 минут, наполненных непониманием и молчанием, связанным с попытками осознать мысли и посылы друг друга без слов. Он встал и начал их разминать. постепенно с рук Цзюнь У перешёл на шею, потом стал разминать спину. Он почувствовал, как тепло стало разливаться по телу, и попытался заговорить. Но молчание не прервалось: рот Цзюнь У был по прежнему завязан. Мэй-Мэй молча наблюдал за принцем, который только что разминался, а сейчас ошалело молчал, и пытался осознать, как помочь его дорогому высочеству, а тот как не в чём не бывало снял со рта опостылевший недо-кляп. Ничем не сумев помочь, он попытался встать, но вновь упал наземь, а из ноги начала течь кровь. Его высочество вскинулся и метнулся к Няньцину. На вопросительный взгляд он ответил: — Если ты сдохнешь, кретин, то я тоже помру, притом без шанса перерождения. Несмотря на сказанное, внутренний голос искренне беспокоился о благополучии и здоровье Мэй Няньцина, но Цзюнь У подавил его и вызванную им панику, а после разорвал полы его нижних одежд: — Ты! Ты, что творишь! — Мэй-Мэй ошалел от действий его высочества, но не успел ничего сделать до того, как принц, используя получившиеся лоскуты, начал перевязывать рану советника, которая продолжала кровоточить. лоскуты уже начали пропитываться кровью, она была ярко алой, и принц перевязал ногу чуть выше раны и туго затянул получившийся жгут. — В-Ваше Высочество! Цзюнь У поднял советника зашкирку и, слегка поддерживая под ягодицами, понёс его к стоявшей неподалёку собаке. Советник пытался возмущаться, но это стало весьма проблематично, после того как владыка напялил кляп, до этого заменяющий лобную ленту, на Мэй Няньцина и завязал так, что никто кроме него не мог развязать данную пародию на морской узел, которая к тому же покоилась на трапецевидной мышце со стороны спины. Вновь подхватив советника, на руки он таки дошёл до собаки и проследовал за ней. Спустившись с камня Цзюнь У ступил на поляну покрытую голубыми незабудками и желтыми одуванчиками. Путь их лежал сквозь море зелени и вёл к узкому резному мостику. Как только принц подошёл к мостику Мэй Няньцин издал удивлённый звук. Принц снял с него импровизированный кляп. — Я, я, кажется не чувствую боли в ноге. Владыка понял, что мог передержать жгут и положил советника наземь. — Сам развязывай. — грубый тон изрядно контрастировал с недавними поступками и поставил советника в тупик, но заставил выполнить указ. Под повязками, к удивлению героев оказалась идеально здоровая нога. И если удивление Мэй-Мэя можно было по лицу читать, то Цзюнь У был спокоен, как удав, на вид. Дальнейший путь шли уже оба. Перейдя мостик, около которого рос куст бузины, двое достопочтенных оказались возле кромки старого леса.

***n минут спустя***

Они вышли на залитую солнцем поляну леса. В центре было кольцо из грибов, в котором находился люк, покрытый слоем земли, а вокруг была редкая поросль травы. Около кромки леса стояла хижина из бамбука, рядом с ней цвела крабовая яблоня и вился плющ, от домика вилась дорожка из жёлтого кирпича. Собака развеялась, как только принц ступил на поляну. Перед домиком он остановился и посмотрел на пустующее пространство. Мэй Няньцин, не понимая, что привлекло внимание его высочества, тихо бурча, вошёл в дом. Там было весьма просторно и стояла уютная тишина, рядом вновь раздался перезвон колокольчиков.