Прямо перед тобой

Последний разговор с Сойком еще долго не давал Джури покоя: он перебирал в памяти все сказанные, а также несказанные слова, каждую ночь перед сном часами думал, что еще должен был озвучить, но в моменте растерялся и забыл, как лучше мог бы донести до Сойка свои чувства. Понадобилось некоторое время, чтобы наконец сказать самому себе: что сделано, то сделано – пора успокоиться. Впрочем, приказать сделать что-то и реально сделать – задачи разной сложности, и получалось у Джури не очень. Поэтому, когда закончился март и началась учеба, он искренне обрадовался, причем дважды: во-первых, времени на размышления у него не осталось, и по вечерам он уже ни о чем не думал, падая с ног от усталости. Во-вторых, количество рабочих часов пришлось сократить, а вместе с тем под благовидным предлогом прекратить и возобновившиеся встречи с Рёхэем – теперь уже насовсем. Бросать работу Джури не собирался, как пока и не планировал ее сменить. Агги нужно было возвращать долг, а родители, которые хоть и были рады, что сын наконец взялся за ум, не пришли в восторг от выбора учебного заведения. Они были готовы помогать ему и дальше, но уж точно не собирались увеличивать размер самой помощи. Колледж Джури понравился, причем с самых первых дней, пускай занятия пока были установочными и больше приходилось бегать от корпуса к корпусу, разбираться с расписанием и запоминать десятки имен сокурсников и преподавателей. Только теперь Джури понял, что соскучился по учебе – по лекциям, по учебникам, по тому, чтобы узнавать что-то новое. В школе он учился неплохо, но если туда ходил только потому, что надо и родители велели, то теперь чувствовал мотивацию совсем другого рода. Апрель только приближался к середине, а Джури был вынужден признать, что колледжу удалось сделать то, с чем не справились ни посиделки с Агги, ни короткие свидания с Рёхэем, ни сверхурочная работа – в какой-то мере учеба закрыла пустоту, которую оставил в его жизни Сойк. Как-то раз идя после занятий через парк у Тамагавы на работу, Джури смотрел только под ноги и слушал музыку, хотя смысл песни ускользал, потому что попутно он перебирал в голове, сколько всего ему еще нужно сделать вечером: как раз начали задавать первые тесты на дом, и, хотя их было немного, запускать Джури не хотел. Он бы так и дошел до метро, мало что замечая вокруг, если бы мимо не пронесся ребенок на маленьком самокате, едва не задев Джури, а следом за ним не бежала мать ребенка, зацепившая его своей сумкой. – Эй, поаккуратней… – негромко возмутился Джури, автоматически вытащив наушник, но его никто не услышал – и ребенок, и женщина уже скрылись за поворотом. Джури хотел было продолжить путь, но не донес наушник до уха, а замер на месте, глядя перед собой. Вдаль уходила аллея, а прямо перед ним были две скамейки, одна напротив другой, и Джури сперва ощутил каким-то даже ему не известным образом, а потом только вспомнил, что это место особенное. Именно здесь полгода назад он пытался научиться ездить на роликах. Напротив сидели какие-то школьницы, которые смеялись над его неуклюжими попытками, а примерно на том самом месте, посреди дорожки, где он стоял сейчас, они столкнулись с Сойком. Пускай в значительной мере Джури уже отпустило, на мгновение он почувствовал горечь и хотел поспешно уйти, ускорив шаг, но что-то его удержало. Медленно переставляя ноги, он двинулся к той самой скамье и зачем-то сел на нее, оглядываясь по сторонам. А потом наконец выключил бесполезную музыку и убрал наушники в рюкзак. День выдался удивительно теплым и солнечным даже для этого времени года. Людей вокруг не было, если не считать одиноких женщин с колясками или прогуливающихся стариков. Сакура уже почти отцвела, газоны были покрыты лепестками, как белой пеной, и некоторые из них кружились в воздухе. Даже не задумавшись, Джури снова вытащил телефон и, покрутив его так и эдак, сделал фото. Фотографировать он не был умельцем – отчасти поэтому не часто выкладывал что-то в соцсети, но сейчас получилось очень хорошо, и потому, недолго думая, Джури запостил фото. Секунду или две он думал, как бы озаглавить получившийся пейзаж, но в итоге не стал писать ничего. А потом снова убрал телефон и откинулся на спинку скамьи. До начала его смены оставалась еще пара часов, торопиться было некуда, Джури прекрасно успевал и доехать, и пообедать по пути, потому решил остаться тут ненадолго. Сердце ожидаемо щемило от ностальгии, и Джури представлял себя прежнего, совсем другого человека, которым он был всего несколько месяцев назад, когда выбрал именно эту скамью для первых своих проб езды на роликах. Возможно, он сел бы и на другую, может, даже на соседней аллее, и так бы и не встретился с Сойком, но людей в тот вечер в парке было много, и именно эта оказалась свободной. Сойк жил неподалеку, но через парк Джури больше не ходил, даже когда оставался ночевать у него – домой куда удобнее ему было ехать от станции Каминоге, и шел он обычно в другом направлении. "Если у тебя есть миллион счастливых воспоминаний и одно несчастливое, глупо постоянно думать об одном – о последнем", – как-то раз сказал ему Леда, и сейчас Джури от души ему позавидовал, ведь Леде давалось самое хитрое искусство – не сожалеть. У него самого была уйма счастливых воспоминаний о Сойке, но едва он начинал о нем думать, накатывали тоска, злость и досада на самого себя, а перед глазами стояли только самые последние их встречи, одна другой хуже – от семинара Леды перед Рождеством до последнего разговора в клубе. Думая обо всем этом, Джури сидел, откинув голову назад и закрыв глаза – со стороны, наверное, могло показаться, что он спит. Он поспешил встряхнуться и снова огляделся – картинки, что рисовало его воображение, были слишком живыми, и лучше уж было смотреть на отцветающие сакуры и солнечные лучи, пронизывающие по большей части еще голые ветви деревьев. Затеи записать с ним песню, а то и две, Леда не оставил, хотя поначалу Джури не верил, что из этого что-то выйдет. Только когда Леда объявил, что резервирует время на запись на начало июня, Джури как ото сна очнулся. – Ты точно уверен? – спросил он. – Я все же не музыкант… – Никто не родился музыкантом. Музыкантами становятся, – парировал Леда и, легко разгадав его мысли, добавил: – Не переживай. Если у нас получится плохо, мы никому не покажем. "У нас" звучало так обнадеживающе, что Джури не стал напоминать, насколько незначительным было его участие в этой авантюре. Абсолютно все делал Леда – писал музыку, тексты, часами подбирал аккорды и репетировал сам с собой, тогда как Джури просто приходил в студию, когда у него было время. Сравнивать свою скромную персону с музыкантами FED было самонадеянно и попросту глупо, но глядя, как работает Леда, он все чаще приходил к мысли, что тому надо было стать сольным исполнителем и что, скорее всего, не развались группа несколько лет назад, это случилось бы позже. Не потому, что кто-то плохой музыкант или поступил непорядочно, а потому, что не все умеют работать с другими на равных правах. Возможно, в чем-то Джури для Леды был идеальным коллегой. – Привет. От неожиданности Джури едва не подскочил на месте и обернулся резко, решив, что ему мерещится. – Э… – только и смог протянуть он. Пока он смотрел в другую сторону и думал о своем, на скамейке рядом с ним оказался Сойк – как будто из пустоты материализовался, Джури не слышал, как он подошел, а теперь тот сидел как ни в чем не бывало, упершись локтями в колени, и смотрел прямо перед собой, тоже на сакуры, не на Джури. – Привет, – наконец смог выдавить Джури и опять добавил: – Э… "Идиот!" – орал в голове внутренний голос, но Джури даже не мог разозлиться на себя из-за своего же мычания, настолько он был поражен этой встречей. – Хм… И ты тут, – наконец собрался с мыслями он. – Вот это совпадение. Запоздало Джури подумал, что Сойк ведь жил недалеко, и действительно, почему бы ему не идти через парк. – Это не совпадение, – прервал его сумбурный мысленный поток Сойк. – Я увидел фото, что ты выложил, и узнал место. И, на миг замолчав, он зачем-то добавил: – Часто тут хожу. – Да, – поспешил согласиться Джури и как дурак пару раз кивнул. – Я знаю. "Идиот", – уже без эмоций констатировал голос в его голове. Чтобы окончально утвердиться в этом статусе, Джури добавил: – Ты от меня не отписался. Если бы можно было дать себе подзатыльник, Джури обязательно это сделал бы. Что он несет? Он ведь и так прекрасно знал, что Сойк его нигде не блокировал и, очевидно, мог видеть его посты – скорее всего, потому что ему было плевать на них, как на какую-нибудь контекстную рекламу. При этом Джури отчаянно давил другую мысль, чтобы не сморозить еще худшую глупость: Сойк увидел, где Джури находится, и пришел – пришел, рассчитывая его увидеть. От понимания этого кружилась голова, и, пускай Джури ни на что не рассчитывал и осознавал, что радоваться тут нечему, он все равно почувствовал, как вспотели ладони. Со всей силой он вцепился в лямки своего рюкзака, который держал на коленях. – Тут мы и познакомились, – впервые Сойк повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. Лицо у него было серьезное, и сам Сойк вроде бы ничуть не изменился за тот месяц или около того, что они не виделись. Джури только тут заметил, что волосы у него были немного влажными, как будто он не до конца их высушил после мытья, и понял, что объяснение этому может быть лишь одно – Сойк торопился, чтобы Джури не ушел. А еще он тоже помнил, что это за место. "Я не специально, – чуть было не выдал следующую глупость Джури. – Я не хотел тебя провоцировать этим фото, и, если что, я не сижу тут каждый день, ты не думай…" Но в какой-то мере самообладание к нему наконец вернулось, и единственно верное решение, которое только существовало для этого момента, Джури вовремя принял – он промолчал, пускай взгляда Сойка и не выдержал, а уставился на свой рюкзак. Джури и так уже предпринял достаточно попыток поговорить и оказался в этом деле не то чтобы хорош. Сейчас пришла очередь Сойка. – Если честно, я не знаю, что сказать, – будто прочитав его мысли, сообщил Сойк и тут же неуместно и совершенно невесело рассмеялся: – Тупо выглядит, да? Сам пришел, но что говорить – без понятия. – Хм, ну… – Джури старательно подбирал слова. – Наверное, ты не планировал, что это случится вот так сразу, прямо сейчас. Я нашу встречу имею в виду. – Да, пожалуй, – согласился Сойк, все так же не глядя на Джури, и провел рукой по влажным волосам. Можно было как-то помочь ему, перехватить инициативу. Джури мог сказать, например, что тоже сейчас думал о нем и тоже остановился здесь только потому, что вспомнил об их встрече полгода назад. Но он до внутренней дрожи боялся все испортить. – Когда я увидел твое фото в ленте, – после еще одной паузы начал Сойк, – я почему-то решил, что это знак, иначе так никогда больше с тобой и не встречусь. "Ты мог встретиться со мной в любой момент, это ж не я отказался с тобой общаться", – подумал Джури, но вовремя удержался, чтобы не сказать об этом вслух. Разумеется, Сойк прекрасно знал, что Джури ответит, если он ему позвонит или напишет, но речь сейчас шла совсем о другом – Сойк не мог с собой договориться, чтобы сделать первый шаг. От понимания этого у Джури чаще забилось сердце. – Знаешь, о чем я в последнее время думаю? – Сойк горько усмехнулся и на миг бросил взгляд на Джури, чтобы почти сразу отвернуться. – Что, отказавшись с тобой общаться, я больше наказал себя, чем тебя. Несколько секунд понадобилось Джури, чтобы переварить услышанное, а когда он понял смысл, то почувствовал, как от досады сжимаются кулаки. – Вот опять, – выдохнул он, с трудом сдерживая подступившую к горлу злость. – Ты даже не выслушал меня толком, но почему-то все равно решил, что самый несчастный здесь ты, а мне как будто вообще наплевать… – Ну почему же, – решительно перебил его Сойк. – Там, в клубе, ты был очень убедителен. Я тебе поверил. Так и не договорив, Джури замер с раскрытым ртом, а потом отвернулся. Он лихорадочно пытался вспомнить, какие именно слова произносил тогда, стоя на лестнице в клубе, – во что там Сойк поверил. Как будто какие-то несчастные формулировки сейчас имели значение. – Я только одного не могу понять, – вот теперь Сойк развернулся к нему всем корпусом и пытливо посмотрел в глаза. – Как тебе удавалось так долго и убедительно врать? От неожиданности Джури замер под его взглядом, а в мыслях мелькнул образ Агги – за последние полгода друг неоднократно допытывался, как Джури угораздило так завраться, но он только отмахивался да огрызался, никогда всерьез не отвечая на вопрос даже самому себе. Действительно, как? И неожиданно понимание обрушилось на Джури, словно летний ливень – внезапно и бесповоротно. Как на кинопленке перед ним закрутились картинки: они с Сойком гуляют по парку Сёва, по вечерам смотрят фильмы, лениво передавая друг другу миску с чипсами, занимаются любовью по три раза за ночь, гуляют по Тояме и целуются на скамейке у замка, гоняются на велосипедах друг за другом, и дышать сложно, потому что хочется смеяться… Сотни, тысячи картинок. Джури переживал все эти события, постоянно помня о Леде – о своей главной цели, но никогда всерьез не задумывался, что в каждом из этих моментов был абсолютно счастлив. От свалившегося на него осознания Джури вдруг почувствовал необъяснимую легкость и улыбнулся как дурак, а Сойк, наоборот, нахмурился. – Ничего мне не удавалось, – ответил он так честно, как не говорил никогда прежде. – Просто я не врал. Дальше надо было уточнить, что нет, конечно же, в начале врал – когда знакомился с Сойком, когда подлизывался и подстраивался, да и потом не забывал о Леде, когда не так чтобы успешно пытался добиться с ним знакомства. Но слов вышло бы слишком много, за ними потерялся бы смысл. Почему-то Джури казалось, что Сойк поймет, о чем он говорит, и что тот прямо сейчас вспоминает все те же моменты, о которых подумал и Джури – миллион мелочей, из которых вся их общая недолгая история и состояла. Лучшее, что у них было. – Я тебе даже больше скажу, – добавил Джури. – Многое я тебе как раз и не сказал, хотя должен был. Потому что сам не до конца понимал. Например, Джури никогда не говорил Сойку, что любит его – это была бы слишком гадкая ложь, ему бы и в голову не пришло произнести подобное вслух. А в этот апрельский солнечный день, сидя на скамейке в парке, он вдруг подумал, что, даже если бы признание прозвучало, оно не стало бы очередным обманом, потому что Джури действительно полюбил, пусть и не понял вовремя. Должно быть, их разговор показался бы постороннему слушателю не слишком содержательным: Джури не делал никаких душераздирающих признаний, а Сойк не менялся в лице. Однако это было не так – напротив, чуть ли не впервые Джури казалось, что они говорят друг другу так много, как не говорили никогда. Просто Сойк по жизни молчалив и не эмоционален, а Джури в принципе не умеет красиво выражать свои мысли. – И что теперь нам делать? – спросил наконец Сойк, даже не подозревая, настолько больно и одновременно горячо укололо Джури это короткое "нам". Он не сказал, что прощает его или что хочет выслушать по-человечески объяснения, и потому Джури, не до конца уверенный, что все понимает верно, больше всего боялся разочароваться. Но тут же он приказал себе собраться, успокоиться и наконец разжал пальцы, которыми весь этот недолгий разговор сжимал лямки рюкзака. Ладони были влажными. Сойк сидел рядом с ним, ссутулившись, и снова на него не смотрел, а под его темной футболкой вырисовывались выступающие острые лопатки. От внезапной нежности у Джури сжались зубы, а после он выдохнул и произнес: – Думаю, я должен тебе пиво. Как насчет саура, если ты никуда не спешишь? Секунду Сойк сидел, не шевелясь – Джури почудилось, что он и дыхание задержал. А потом он откинулся на спинку скамьи и рассмеялся, прижимая ладонь к глазам. – Ох, Джури… – только и смог произнести он. Впервые произнесенное его имя ободрило Джури, как, наверное, не смогло бы даже объятие, и главное – он понял, что Сойк тоже помнит тот их первый разговор. – Только сразу уточню, что эту кислятину я лично не буду, – Джури решительно поднялся на ноги, всем своим видом показывая, что готов идти за пивом. – Терпеть не могу саур и отказываюсь снова так страдать. Хотя говорил он браво и весело, сердце все равно сжалось от тревоги, когда Сойк наконец отнял ладонь от лица и посмотрел на него снизу вверх. Едва заметная улыбка пряталась в уголках его губ. – Я знал, – произнес он и тоже поднялся со скамьи. – Ты всегда кривился, когда пил его. Все не мог понять, зачем ты это делаешь. Теперь пришла очередь Джури растеряться, а следом от души – и от облегчения – рассмеяться. – Ну так как, идем? – спросил он. – Кстати, наверное, надо представиться. Меня зовут Джури, я уже две недели как студент Токийского технического колледжа. – Серьезно? – недоверчиво улыбнулся Сойк. – Серьезнее некуда. А по вечерам я работаю в курьерской службе. Еще я большой фанат отличной группы – Far East Dizain, слышал о таких? Отвечать Сойк не стал, только головой покачал, продолжая слабо улыбаться. Джури показалось, что его рука дернулась, чтобы в некогда привычном жесте приобнять его за плечи, но Сойк сдержался и вместо этого сунул руки в карманы джинсов. Впрочем, это Джури не особо огорчило, ведь никто так сразу не обнимает едва знакомого человека.