Прямо перед тобой

Первое, что сделал Джури после разговора с Агги, это проверил все соцсети Сойка, убедившись, что там ничего не изменилось. Сойк всегда был не слишком многословен и выкладывал меньше неважной информации о себе, чем другие музыканты, что Джури импонировало, но сейчас он бы порадовался хоть какому-то обновлению. Собственное письмо продумать оказалось нелегко, несмотря на всю охватившую его решительность. Выдуманные им варианты были просты и логичны, и Джури даже несколько раз набирал текстовые сообщения, перечитывал и стирал все. "Ты все не так понял" – звучало глупо и заезженно, "Я думаю, нам нужно все обсудить" – но Джури уже знал, что Сойк так не думает, а простое "Я хочу извиниться" было до того безликим, что Джури бы сам не поверил в такой порыв. Ничего нового в голову не шло, и на два последующих вечера Джури отсрочил отправку письма, в который уже раз проклиная себя за неспособность подобрать нужные слова. В конце концов, так и не придумав, как лучше сформулировать то, что было у него на душе и в голове, он написал короткое "Нам нужно встретиться" и, набрав в грудь побольше воздуха, нажал кнопку "отправить". Сообщение тут же улетело в чат, и Джури взглянул на дату, мысленно подсчитывая, сколько времени они не переписывались. Перед этим коротким сообщением они обсуждали, что взять навынос на ужин, и Джури невольно вспомнил, как в тот вечер шел ледяной дождь, и Сойк сам предложил после работы приехать к нему – удивительно, но Джури даже успел проникнуться к таким уютным вечерам, когда он мог остаться у Сойка и слушать, как шумит дождь за окном, пока в комнате было тепло и спокойно. Джури едва слышно вздохнул, блокируя экран телефона, не желая возвращаться мыслями ко всему тому, что было у них с Сойком. Он не ждал мгновенного ответа, вообще-то Сойк и раньше отвечал не сразу, и Джури это совершенно не беспокоило, но все изменилось. Он проверял телефон едва ли не каждый час, заходя в сообщения и видя статус "доставлено" напротив своего сообщения, которое было непрочитанным. Не изменился статус и к вечеру, когда, по всем прикидкам, Сойк уже должен был вернуться домой, чем бы он ни был занят днем, ни наутро, когда он по привычке проверял входящие. Неприятное чувство поселилось в душе, когда ничего не изменилось и через сутки. "Может, думает, что ответить?" – успокаивал себя Джури, чувствуя, как надежда угасает. Наверное, он бы тоже не сразу нашелся после того, как захлопнул у кого-то перед носом дверь, а Сойк был достаточно неконфликтным, чтобы ответить что-то сгоряча. У Сойка могли быть дела или не быть настроения – Джури убеждал себя, что прекрасно понимает и заранее принимает любой вариант, и ждал дальше. И, когда под коротким и сухим текстом появилась надпись "прочитано", у Джури замерло сердце, а сам он долго смотрел в экран, радуясь и снова ожидая ответа, но теперь уже с куда большим позитивом. Впрочем, ожидания его были напрасны: Сойк так и не написал ничего, и через несколько долгих дней нервного ожидания Джури набрался смелости и отправил новое сообщение. Оно было мгновенно доставлено – уже хороший знак, как рассудил Джури, – но история повторилась и сообщение висело непрочитанным как бы не дольше предыдущего. Джури не считал специально, но то и дело возвращался мыслями к Сойку и их диалогу, который теперь первым высвечивался в молчаливом мессенджере. "По крайней мере, он все читает", – думал Джури, утешаясь этой мыслью: еще пару коротких сообщений он отправил следом с перерывом в пару дней, боясь показаться чересчур навязчивым, но не в силах терпеливо ждать. Все они до Сойка доходили, и пусть и не сразу, но он их все же читал. "Я не в блоке, а значит, шансы есть", – справедливо рассуждал Джури, но неприятное чувство тревоги все же росло в душе, не поддаваясь объяснениям. Кто знает, может, Сойк добавит его в блок позже? И как об этом узнать? История браузера уже запомнила все возможные запросы о том, как выяснить, не отправили ли тебя в черный список, или можно ли прочитать сообщения, не читая, и даже на работе, не выдержав, Джури подошел к техническому специалисту и спросил, не знает ли он способы выяснить, у кого из списка друзей ты заблокирован. Молодой парень уставился на Джури так, словно тот сморозил какую-то глупость, но по делу ответить ничего не смог, и Джури быстро извинился, неловко улыбнувшись. Больше спросить ему было некого: оставался только Агги, но уж он-то точно не был знатоком мессенджеров, да и вряд ли его кто-то когда-то отправлял в блок или даже игнорировал. Джури был бы рад не думать обо всем и не накручивать себя еще больше, но теперь все вечера принадлежали ему одному, и то и дело он возвращался мыслями к Сойку, а руки сами тянулись открыть их диалог и бездумно смотреть на последние неотвеченные сообщения. И Джури не выдержал, понимая, что еще немного – и он сойдет с ума, если не отвлечься. ~~~ Он сам не знал почему, находясь в таком унылом настроении, позвонил Леде, который был очень рад его слышать, и напросился к нему в студию – хотя бы так скрасить вечер. Леда встретил его в наушниках и с гитарой на коленях, наигрывая какую-то невнятную мелодию, кивнул в знак приветствия и коротко улыбнулся, и Джури выдохнул, чувствуя, как отпускает невидимая рука стресса. Леда совсем не выглядел ни раздраженным, ни смущенным их встречей, и это не могло не радовать, а еще, глядя на него, Джури и сам немного успокоился. Он не знал, пока шел в студию, как себя вести, и чувствовал появившееся из ниоткуда смущение, вспоминая их единственный неловкий поцелуй, после которого он трусливо сбежал. По-хорошему, им следовало поговорить, но Джури не мог подобрать слов и для этого объяснения, потому его только порадовало, что и Леда не завел неприятную тему. – А я как раз тут кое-что писал, – заговорщически сообщил он, стаскивая с головы наушники и откладывая их в сторону, на стол, где лежали какие-то исписанные листы и скучала пустая кружка из-под кофе. – Правда? Здорово, – из вежливости поинтересовался Джури, переступая с ноги на ногу, а Леда нетерпеливо подхватил со стола верхний из листов, тут же протягивая его Джури. – А это текст, – пояснил он в ответ на непонимающий взгляд. – Учить необязательно, просто напой, читая с листа. – Что напеть? – не понял Джури, хмурясь, и Леда покачал головой: – Ну текст. Если хорошо пойдет, запишем первой песней. Я уже и аранжировку придумал, вот, послушай… Леда включил какую-то мелодию, и Джури не успел даже удивиться, когда тот успел все придумать и даже записать демо, но музыка ему понравилась. Отрывок был совсем короткий – вряд ли дольше минуты – но Джури моментально узнал "почерк" Леды: он столько лет переслушивал все его песни, что теперь мог бы узнать это звучание сходу, с первых аккордов. – Потом будет соло и второй куплет, я подумаю над ними позже, – пояснял Леда на ходу, постукивая ладонью по колену в такт музыке. – Ну как? – З-здорово, – честно признался Джури, замявшись. Очередной момент, в который бы никто не поверил, расскажи он, что сам Леда показывает ему раннюю наработку будущей песни. От осознания этого было одновременно и приятно, и завидно самому себе – пятнадцатилетний Джури бы точно не поверил ни своим ушам, ни глазам. – Я так и знал, – гордо согласился Леда, глядя на Джури снизу вверх из-под упавшей на глаза челки. – Так что, споешь мне? – Сейчас? – Ну а когда? Джури, что с тобой сегодня? – вопрос, больше похожий на слабый упрек в непонятливости, из уст Леды прозвучал чуть строже, но он тут же смягчился. – Попробуем сыграться, ты распоешься – мне же надо знать, как писать дальше. Леда нетерпеливо кивнул в сторону компьютера, а Джури потупился. Он никогда не бывал на подобных репетициях и не имел ни малейшего понятия, как сыгрываются музыканты и как происходит отработка сырого материала, но Леда смотрел на него уверенно и спокойно, как будто он уже все для себя спланировал и ждал только Джури. От ощущения собственной значимости хотелось светиться радостью, и Джури даже на миг забыл о том, как паршиво все складывалось у него с Сойком, полностью доверившись Леде и его неожиданным планам. Не то чтобы Джури всерьез хотел записывать какую-то музыку – в общем-то, он все еще уверенно считал себя больше слушателем, чем исполнителем, но уверенность Леды заражала, и теперь предложение попробовать звучало даже заманчиво. Учитывая, что Леда нашел время придумать почти целую – настоящую – песню для Джури, разве он мог отказать теперь спеть ее? Сначала голос Джури звучал неуверенно, но Леда как будто ничего не смущало, он только ободряюще ему улыбался, и дело пошло на лад. – Вот здесь надо чуть выше взять, – в какой-то момент остановился Леда, прижав струны ладонью. – У тебя получится? Пожав плечами, Джури попробовал последовать совету и по лицу Леды понял, что у него действительно получалось. – Вот видишь, ничего страшного, – объявил тот спустя полчаса попыток сыграться, и не успел Джури возразить, что он не то чтобы боялся, как тот продолжил: – У тебя определенно талант. С Кейтой нам понадобилось намного больше времени, чтобы как следует притереться. Поверь моему чутью – у нас что-то получится. Не зная, что ответить на эту похвалу, Джури только растерянно улыбнулся и посмотрел в сторону, а Леда неверно растолковал его смущение из-за неоднозначно прозвучавшей фразы. – Наверное, мне надо еще раз перед тобой извиниться, – неожиданно произнес он и отставил гитару в сторону. – Мне не стоило к тебе приставать. – Да ты и не приставал, – запротестовал Джури, но Леда только рукой махнул: – Просто ты так горячо уверял, что ты мой старый фанат, а я уже как-то привык, что у фанатов часто смазана черта между музыкантом и человеком, – и, весело рассмеявшись, Леда добавил: – Понимаешь, да? Это все последствия звездной болезни. Не удержавшись, Джури тоже засмеялся и даже немного удивился этому – все последнее время настроение у него было ни к черту и он вообще уже забыл, когда в последний раз веселился. – Вот уж чего-чего, а звездной болезни у тебя точно нет, – честно сказал он и чуть было не добавил, что у Сойка тоже, потому что мысленно постоянно к нему возвращался, но вовремя удержался. – Как знать. Видишь, мне уже мерещатся поклонники там, где их нет, – Леда подмигнул. – Но вообще знаешь что? Здорово, что я тебя всегда интересовал именно как музыкант. Мне это даже как-то самооценку повышает, что ли… Заерзав на месте, Джури на миг вскинул взгляд, а потом снова уставился в пол. В самом начале их знакомства с Ледой он решил, что впредь не будет врать, чтобы их отношения не скатились в такую же тьму, как отношения с Сойком. И по-хорошему, сейчас стоило объяснить, как все было на самом деле, но, когда Джури на миг представил, как пускается в пространное объяснение своих чувств, какими они были раньше и какими стали сейчас, его передернуло. Пускай лучше считает, что его любовь всегда была исключительно платонической – любовь к прекрасной музыке Леды, а не к самому Леде. – Предлагаю общаться дальше, как будто ничего не случилось, – проглотив все сомнения и возражения, предложил Джури, улыбнувшись. – Ну конечно, – решительно кивнул Леда и вдруг приложил руку к груди: – Клянусь, обычно в караоке я веду себя прилично. Надеюсь, ты сходишь со мной туда снова? Они посмеялись, Джури тут же напел одну из песен Asia, которую в тот вечер исполнил Леда, и заодно рассказал ему, что мало был знаком с британским роком и Asia начал слушать только после того, как Леда однажды написал, что это одна из его любимых групп. Леда ответил, что теперь будет как можно чаще писать о музыкантах, которые ему нравятся, чтобы как можно больше людей слушало хорошую музыку. – Веселые были времена, – мечтательно улыбнулся он, глядя куда-то вверх, и Джури тоже невольно поднял голову, но там был лишь белый потолок. – Сложные, но по-своему счастливые. – Ты сейчас о временах FED? – О них, конечно, – не переставая улыбаться, Леда добавил: – Если бы я мог вернуться в начало, я бы с радостью вернулся. И сделал все точно так же, как тогда. От этих слов веселая безмятежность, которая охватила Джури, мгновенно слетела. Он перестал улыбаться и невольно выпрямил спину, но Леда не заметил перемену в его настроении. – А ты не скучаешь? – спросил Джури немного севшим голосом. – В смысле, ты не скучаешь по тем временам? И по группе? – Скучаю, конечно, – Леда пожал плечами, как будто говоря: "А как иначе?" – Потому и говорю, что с радостью пережил бы все снова. – И ты не попытался бы сохранить группу, если бы у тебя был шанс?.. – Джури осекся, испугавшись, что его слова могут прозвучать грубо, потому поспешил объяснить: – Ты просто сам говорил, что погорячился и был не совсем прав, и я подумал… – А почему ты думаешь, что, если бы группа не распалась, было бы лучше? Леда ничуть не обиделся, он смотрел на Джури открыто – у него был ясный взгляд и все та же улыбка на губах. – Но если ты говоришь, что скучаешь… – Джури окончательно запутался и понял, что вряд ли способен донести свою мысль. Они с Ледой словно находились в разных пространствах и смотрели на один и тот же предмет под совершенно разными углами. Но Леда его все же понял. – Что сделано, то сделано, – сказал он. – В тот момент, когда я понял, что история Far East Dizain окончена, для меня это стало почти трагедией. – Для меня тоже, – выпалил Джури и прикусил язык: пожалуй, не стоило сравнивать собственные чувства с чувствами лидера группы. Однако Леду его замечание ничуть не задело. – Но сейчас я думаю о том, сколько всего хорошего с нами случилось за время, что группа жила, сколько нового опыта и новых друзей я приобрел. Это было время радости, и только дурак будет о нем сожалеть. – Сойк сожалеет, – снова сказал быстрее, чем подумал, Джури и только тут вспомнил, что Леда ведь понятия не имеет, насколько близко он знаком с его бывшим согруппником. Откинувшись на спинку стула, Леда закинул руки за голову и немного качнулся взад-вперед, как будто не на стуле сидел, а в кресле-качалке. К облегчению Джури, вопросов он задавать не стал, а то, что он знаком с Сойком, видимо, посчитал самим собой разумеющимся. – Я пытался с ним поддерживать связь после того, как мы отыграли последний лайв, – теперь голос Леды звучал задумчиво. – Конечно, он мне вежливо отвечал, брал трубку, когда я звонил, но… Сам понимаешь, отвечать тоже можно по-разному. "Тебе хоть отвечал", – подумал про себя Джури и тут же решил, что сравнивать себя с Ледой не стоит. Каким бы виноватым ни был Леда в глазах Сойка, Джури отличился намного сильнее. – Ломиться в запертую дверь – себя не уважать. Да и Сойка это только раздражало бы. Но я думаю, однажды все изменится, – добавил Леда. – В конце концов Сойк поймет. – Что поймет? – Что, если у тебя есть миллион счастливых воспоминаний и одно несчастливое, глупо постоянно думать об одном, последнем. Не успел Джури до конца осмыслить сказанное, как Леда снова взял гитару и тряхнул волосами – он часто так делал на сцене, когда начинал играть очередную композицию: – Ну что, давай еще раз напоследок? А потом по домам. У меня завтра встреча с лейблом в восемь, не хотелось бы выглядеть как зомби. И Джури покорно взял листок с текстом в руки и запел, хотя сосредоточиться как в начале у него уже не получалось. Он не знал, соглашаться ему с Ледой, что все было к лучшему, или нет, но одно он понял в этот момент точно: Леда был, пожалуй, самым счастливым человеком из всех, кого он знал. Потому что только счастливые люди ни о чем всерьез не сожалеют, а радуются тому, где в итоге оказались. ~~~ После шестого или седьмого сообщения, которое осталось без ответа, Джури понял, что пора действовать по-другому. Последний его визит к Сойку закончился плохо – Джури коробило от одного только воспоминания, и надеяться, что новая попытка будет более удачной, не стоило, однако другого выхода не существовало. Можно было еще попробовать позвонить, но Джури рассудил, что непосредственный контакт все же имеет выгоды, главная из которых – разговор с глазу на глаз нельзя сбросить нажатием одной кнопки. Однако в этот раз Джури не повезло: он снова вошел в дом, поднялся на нужный этаж и постучал, потом позвонил, но ответа не последовало – Сойка не оказалось дома. Привалившись к балконному поручню, Джури решил ждать. В этот день было сыро и холодно, ветер продувал весь открытый пролет, а Джури, как обычно, прогадал с курткой. Натягивая до подбородка негреющий воротник, он гадал, почему Сойк в прошлый раз не забрал у него ключи – скорее всего, забыл от неожиданности. Дверь была рядом, прямо перед ним, а ключ лежал в кармане, но Джури решил, что лучше покроется ледяной коркой у входа, чем войдет внутрь – потенциальная простуда была не так страшна, как гнев Сойка. Через некоторое время соседняя дверь открылась и из квартиры вышла пожилая женщина с тележкой для покупок. Увидев Джури, она вздрогнула, но тут же поспешно отвела глаза и закрыла дверь. Проходя мимо, она недобро поглядела на незваного гостя, а Джури в ответ продемонстрировал широкую улыбку, которую старушка явно не оценила. Ждать пришлось долго. Мимо Джури прошла на прогулку с двумя детьми усталая молодая женщина, которая, впрочем, его как будто даже не заметила, потом хмурый мужчина с собакой, подозрительно поглядевший на Джури. Позже и мужчина, и пожилая женщина вернулись, и Джури занервничал: пускай ничего плохого он не делал, но с соседей станется вызвать полицию из-за незнакомого типа, который трется под их дверями целый день, и как тогда объяснять, что он тут делает? Через час с небольшим, за который у Джури затекли ноги, он успел посидеть и на поручнях, и даже просто на полу, но было слишком холодно, когда наконец послышались шаги, и Джури, отчего-то уверенный, кого сейчас увидит, подскочил на месте и, вопреки собственной воли, глупо улыбнулся, настолько он был рад, что все же дождался. Только радость его была невзаимной. На голове Сойка красовались здоровые наушники, которых Джури у него раньше не видел, он шел и смотрел в пол, думая о своем, потому Джури заметил лишь через пару секунд, а когда вскинул голову, тут же нахмурился. – Какого хрена, – даже не спросил, а просто сказал он, снимая наушники, из которых Джури тут же послышалась какая-то знакомая, но не сразу узнаваемая мелодия. – Ты не отвечаешь на мои сообщения, – сообщил Джури и постарался стереть улыбку с лица – было как минимум неуместно так сиять, когда Сойк, пусть и не слишком заметно, но рассердился из-за его появления. – Наверное, что-то случилось, – невозмутимо ответил тот. Вытащив телефон, он наконец выключил музыку, а следом достал ключи. Пока он отпирал замок, Джури невозмутимо стоял рядом, но, когда Сойк открыл дверь, он обернулся через плечо и недружелюбно, пусть и совершенно спокойно, произнес: – Я не буду тебя приглашать и разговаривать нам не о чем. – Ошибаешься, нам как раз очень надо поговорить, – откуда у него столько уверенности и смелости, Джури сам не знал и объяснить мог только тем, что после прошлого холодного приема сумел заранее накрутить себя не сдаваться, что бы Сойк ему ни сказал. – Поговори сам с собой, – отрезал Сойк и шагнул в квартиру, но Джури вцепился окоченевшими пальцами в дверь. – Я буду стоять здесь и ждать, – объявил он со всей серьезностью. – Пока ты меня не впустишь. Или же можем поговорить прямо на лестнице, как тебе больше нравится. – Стой на здоровье хоть до утра, – равнодушно ответил Сойк. – Окей. Но если милая бабуля из соседней квартиры или тот толстый мужик с огромной собакой спросят, что я тут делаю, я честно отвечу, к кому пришел. В глазах Сойка мелькнуло страдальческое, какое-то обреченное выражение: с соседями он всегда жил мирно и наверняка не хотел проблем с арендодателем. Теперь на Джури он смотрел с нескрываемой досадой. Несколько секунд он колебался, а после без слов зашел внутрь, оставив дверь открытой. Джури посчитал, что это приглашение, и направился следом. – Можешь куртку не снимать, разговор будет недолгим, – предупредил его Сойк, пока сам выпутывался из рукавов, но Джури едва его слышал. Он смотрел, как привычно тот сбрасывает обувь, просто наступив на задники, вешает кожаную куртку на крючок, а новые наушники убирает в небольшой рюкзак, который тут же оставил на полу. Все его действия, простые и привычные, почему-то с силой отдавались у Джури внутри: на мгновение стало даже немного больно от этого зрелища, и Джури не сразу дал определение чувству, что испытывал: он скучал. Все последнее время он скучал по этому человеку, по мелочам, на которые раньше не обращал внимания, по квартире с таким знакомым, присущим только ей запахом. И по Вачче, который вышел в прихожую и потерся о ноги хозяина. Джури уже открыл было рот, чтобы поприветствовать кота, как старого друга, но тут Сойк обернулся и скрестил на груди руки, как будто приглашая его к разговору. – Я должен тебе многое объяснить, – сразу перешел к делу Джури. – Хочу рассказать, как все было на самом деле… И тут же он осекся, потому что Сойк неожиданно рассмеялся, коротко и невесело, хотя улыбка осталась на его лице и после того, как смех оборвался. – Джури, веришь, мне плевать, чего ты хочешь. А как все было на самом деле, я уже понял. Хоть ты и думаешь, что я полный идиот, и пускай я действительно вел себя как идиот, я все же не совсем тупой, как ты решил. В то, что Сойк терпеливо его выслушает, Джури не слишком верил, пускай надеяться не переставал. Потому и к такому повороту был готов. – Нет, не знаешь. И я никогда не считал тебя идиотом. – Да что ты? – Сойк чуть вскинул голову и прищурил глаза. – Давай попробуем разобраться. Ты ведь не случайно в том парке катался на роликах? На секунду Джури замешкался, потом сглотнул, но кивнул: – Нет, не случайно. Я… – Попробую угадать: ты на тануках или в каком-то сообществе вычитал, где я живу и где бываю, и просто подкараулил меня. Я ведь через этот парк каждый день хожу, это было несложно. А вот такого напора и плохо скрытой агрессии в голосе Сойка, которой он никогда не слышал прежде, Джури не думал услышать и потому даже не кивнул – и Сойк все понял, без слов убедившись в своей правоте. – Дальше ты стал со мной общаться, и я все поражался, как же мы с тобой одновременно похожи и непохожи – вроде такие разные, но удивительно совпадаем в мелочах. А ведь совпасть со мной тебе было несложно, если ты уже много лет следил за FED, читал мои соцсети и интервью… – замолчав, словно оборвав себя на полуслове, Сойк вдруг улыбнулся с горечью. – Я только позже понял, как часто ты намекал, что хочешь познакомиться с ним, как ждал, что я приглашу его куда-то, но в твиттере не написали, что мы больше не общаемся, иначе ты со мной и знакомиться не стал бы. Пришлось долго терпеть, да, Джури? Сойк был верен себе – называть Леду по имени он не желал, а безжизненность, с которой произносил эти слова, никак не вязалась с их смыслом. Будь на его месте кто угодно другой, он бы уже врезал Джури по лицу. И Джури был бы рад даже такому проявлению чувств, лишь бы не смотреть в равнодушное лицо Сойка. Он сам не заметил, в какой момент холодок начал подниматься внутри него, от живота к груди. Джури не сразу сообразил, что это страх, что еле слышный голос шепчет у него в голове: "Это конец, он не простит, он не станет слушать". – Ничего я не терпел, – хотел дерзко ответить Джури, но как будто со стороны услышал свое неуверенное бормотание, и Сойк, судя по удовлетворенному виду, только убедился в правоте своих заявлений. – Мне было с тобой хорошо. – Да, мне тоже было хорошо, ты для этого сделал все возможное. Вот только теперь у меня один вопрос: ты мне хоть слово правды за все время сказал? Джури решительно расправил плечи и уже открыл было рот, чтобы заверить Сойка: чувства, которые он демонстрировал, были истинными, пусть сам он не сразу это понял, как перед глазами завертелись картинки. Спектакль на роликах, разыгранный как по нотам в первую встречу, после которого Джури давился мерзким пивом и хвалил его вкус, потом вранье о том, что он девственник, лишь бы избежать настоящей близости, а после – россказни, как он умеет и любит играть на гитаре. Казалось, что так сразу и не вспомнишь, когда он был честен. Замешательство его длилось не дольше секунды, но Сойку этого хватило. Он протянул вперед руку: – Ключи. Моргнув, Джури не сразу понял, о чем речь, и Сойк настойчиво повторил: – Ключи от моего дома верни. Не хочу, чтобы ты снова сюда заявлялся. Автоматически, не вполне осознавая, что делает, Джури опустил руку в карман и вытащил ключи – всего две штуки на брелке в виде нотного ключа, именно так их в свое время Сойк ему и дал, – и положил в протянутую ладонь. – Меня никогда так не унижали, – сухо произнес Сойк, опустив руку, и Джури уставился на тот самый поблескивающий брелок, который так долго носил в кармане. – Я даже какое-то время поверить в такую подлость не мог, пока не сложил два и два. Такую звезду, как Леда, хрен достанешь – другое дело я, до меня тебе удалось легко добраться. – Все было не так, – нашел в себе силы выдавить Джури, но сам себе не поверил, потому что, если не вдаваться в нюансы, события развивались именно так, как сказал Сойк. Комментировать его заявление тот не стал, только кивнул на дверь: – Захлопни, когда выйдешь, – и, не дожидаясь, пока Джури уйдет, он развернулся и ушел в гостиную, а Вачча, все это время отиравшийся у его ног, пошел следом. "Нет, нет. Все должно быть не так. Не так я планировал эту встречу", – у Джури сердце колотилось с утроенной скоростью. Он должен был броситься за Сойком, кричать и требовать его выслушать, а потом все объяснить, но понимание, что он просто не найдет слов, обрушилось на Джури, как внезапный летний ливень. А не найдет он их, потому что Сойк абсолютно и полностью прав, до последнего слова. Именно так все и было – Джури поступил подло и некрасиво, попросту гадко. А то, что попутно его угораздило влюбиться в совсем не в того человека, которого он изначально хотел, это его проблемы. Сойк был слишком оскорблен, чтобы не то что простить его, даже просто выслушать. Он не поверит в признания Джури, но, даже если и поймет, что тот говорит правду, вряд ли переступит через себя – через уязвленную гордость и непростительную обиду, которую Джури нанес ему ни за что. На подгибающихся ногах Джури развернулся, привычным жестом повернул дверную ручку, как он сто раз уже делал, и вышел в холл. Когда дверь хлопнула за его спиной, он посмотрел на нее, как будто не веря, и вдруг неуместно подумал, что точно так же Сойк сейчас захлопнул невидимую дверь между ними – теперь уже навсегда.