Прямо перед тобой

Первое занятие с Ледой Джури запомнил на всю жизнь – по крайней мере, так ему казалось, когда он шел домой и глупо улыбался самому себе. Леда в тот день встретил его еще на входе в студию, несмотря на промозглую погоду: с самого утра шел неприятный, колючий дождь и дул сильный ветер, и сам Джури продрог до костей в своей тонкой куртке. – Извини, ты сказал прийти к семи, и я вроде не опаздывал, пока не вышел из метро… – сразу начал оправдываться Джури, поднимаясь по гладким и скользким ступенькам навстречу Леде, который как раз прятал в карман телефон. – Ты не опаздываешь. Я сам только что пришел и решил тебя дождаться, нам сейчас нужно зайти в другую студию. – Правда? – Джури постарался не показывать всего своего удивления от того, что Леда – сам Леда! – ждет его на холоде. Ветер трепал темные волосы, а мех на капюшоне длинной куртки смешно лез ему в глаза и рот, и Джури невольно улыбнулся. Леда первым открыл дверь и уверенным шагом направился к лифту, но вместо шестого этажа нажал на седьмой и повернулся к Джури: – Раз уж мы решили попробовать научить тебя играть, я подумал, что тебе нужна будет гитара. – Так у тебя там вроде было много их… Ну, гитар? – не понял Джури, а Леда кивнул: – Гитар много, но все они электро и не с самой нужной комплектацией. Лучше начнем с акустики. – О, – многозначительно протянул Джури, входя вслед за Ледой в лифт. – У студии есть свое помещение, которое снимают начинающие музыканты. Ну, что-то вроде простенькой реп-базы с инструментами. Вот мы и позаимствуем тебе гитару, которая приглянется. А я помогу выбрать, потому как знаю, что нам нужно. "Леда знает все про любые гитары", – в приступе привычного уважения подумал про себя Джури, глядя на своего кумира с плохо скрываемым восторгом. – С хорошей гитарой и лучшим учителем я точно научусь играть, – не без подхалимства сообщил он, а Леда усмехнулся. – Плохому танцору и ноги мешают, но, думаю, ты прав. Со слов Леды Джури подумал, что гитары в распоряжении начинающих окажутся самыми простыми, которые не жалко доверить неопытным рукам, но он ошибся. Видимо, в такой хорошей студии даже обывателям была доступна новая, фирменная и явно недешевая техника. Леда же провел ему мини-мастеркласс, по очереди беря в руки то одну, то другую акустику, наигрывая на них разные мелодии и объясняя, в чем разница. Джури особых различий не замечал, но точно знал, что и не увидит, поэтому кивал с самым умным лицом, которое только мог состроить, а потом выбрал последнюю гитару, которую держал в руках Леда – блестящую, из темного дерева, лак на котором по цвету напоминал волосы Леды. "Только не ляпнуть, как я ее выбрал", – подумал Джури, прижимая к себе выданный ему инструмент, стараясь на всякий случай не слишком сильно сжимать пальцами струны – вдруг испортит. Само занятие прошло напряженно: как иначе описать мероприятие, когда твой кумир внимательно слушает и явно оценивает неловкую игру на доверенном инструменте, Джури не знал. Он сразу признался, что играть так толком и не научился – за полгода, что с ним работал преподаватель, видимых успехов он не достиг, а за последовавшие годы забыл и то немногое, что умел. Гитару он держал неуверенно, пальцы дрожали и попадали мимо нужных аккордов, и инструмент жалобно отзывался вымученными звуками на такие экзекуции. Джури чувствовал, как горят уши и щеки, и хотел было честно признаться, что ни с каким учителем он играть не научится, когда Леда сам положил руку на гриф, останавливая его нелепые попытки. – Ты слишком нервничаешь и потому ошибаешься, – заметил он, а в ответ на недоумение Джури пояснил: – У тебя явно есть слух, потому что ты пытаешься подобрать мелодию даже мимо аккордов. Давай попробуем вот так. "Рассказать кому – никто и не поверит", – думал Джури, когда Леда держал его пальцы своими, наглядно показывая правильную постановку руки, нужные движения и легкие техники игры. Мелодию Джури действительно слышал, но гораздо громче ему слышалось собственное сердцебиение и дыхание Леды, склонившегося к нему так близко, что он даже чувствовал запах его парфюма – теплый с чем-то древесным. Разучить ничего толкового не получилось ни в первую, ни во вторую неделю их занятий, и, хотя Джури вполне искренне каждый раз убеждал Леду, что просто не создан для игры, тот продолжал терпеливо обучать его самому простому, а в перерывах с кофе и пончиками из ближайшего комбини он наигрывал что-то свое, и Джури завороженно следил за движением его пальцев, смотрел на слегка сжатые губы, на темные волосы, которые блестели в электрическом свете, переливаясь слегка красноватыми оттенками. Джури видел Леду перед собой всегда: когда возвращался домой по темным улицам и когда просыпался утром и бежал, опаздывая на работу, и особенно в моменты, когда оставался один. Горячая вода стекала по его разгоряченному телу, и в запотевшей дверце душа Джури тоже видел образ Леды – такого красивого и манящего, с его обворожительной улыбкой и блеском в глазах. Сложно было сказать, о чем именно Джури думал больше всего, ведь ему нравилось в Леде все – теперь он с уверенностью мог это заявить, но невольно то и дело фантазировал, как Леда снимает с себя одежду, как кожа на его груди блестит под горячими каплями воды, а сам он смотрит на Джури почти в упор, как становится перед ним на колени… Джури сжал пальцы на члене, пытаясь продлить такой томный миг перед яркой вспышкой, насладиться фантазией еще немного, не в силах себя сдерживать долго, и в самый последний момент, перед тем как он кончил с громким стоном, отразившимся от стен душевой кабины, картинка в его мыслях сменилась. Он увидел перед собой не Леду, которого желал и о котором так долго мечтал, – он увидел лицо Сойка. Джури дернулся, ударился плечом о стену и резко открыл глаза, ловя ртом воздух и суматошно пытаясь остановить на чем-то взгляд, но образ Сойка застыл перед ним. Это он, а не Леда стоял перед ним на коленях, пока Джури пытался отдышаться после яркого оргазма, и это его губы что-то призрачно шептали, и Джури без звука угадывал эти движения. Он опустил взгляд, все еще глубоко дыша, глядя, как вода уносит с собой его сперму, но не фантазию, выбившую землю из-под ног. – Этого просто не может быть, – прошептал он самому себе, пытаясь успокоиться, и слова утонули в шуме воды. Сойк не очень-то любил заниматься сексом в ванной, и он бы точно не стал делать Джури минет вне постели. А еще Сойка давно не было в жизни Джури, они не виделись уже почти месяц. Или больше? "Он был твоим лучшим любовником, а ты даже не помнишь, сколько вы не общаетесь?" – насмешливый голос раздался в голове у Джури, и он не без досады поморщился, признавая, что это была правда. Пусть Джури и не считал себя экспертом, но Сойк был совсем не таким, как другие его партнеры – он был чутким, отзывчивым и отлично чувствовал его настроение. Секс с ним был выше среднего – и Джури бы покривил душой, если бы заявил, что это был не лучший секс в его жизни. И сам Сойк тоже был необыкновенным, не таким, как люди, которых Джури знал. Дело было даже не в том, что он тоже был его кумиром, совсем нет. Дело было в самом Сойке. "Или в том, что ты скучаешь по нему", – снова подсказал внутренний голос, и Джури сглотнул. Он на автомате закрутил кран, перешагнул через бортик ванны и даже не взглянул на себя в зеркало, проходя сразу в комнату, оставляя в коридоре мокрые следы. Не озаботившись тем, чтобы вытереться, он рухнул на не заправленную с утра постель и уткнулся лицом в подушку, почти перекрывая себе воздух. Что-то изнутри рвалось наружу, и Джури упрямо жмурился в мягкую подушку, пахнущую его же шампунем, стараясь не думать о том, что только что ему привиделось, но мысли то и дело возвращались к Сойку. Чем он сейчас занят? Наверное, уже дома, кормит Ваччу или читает свои заумные книжки. Репетирует ли он с кем-то? Наверняка, ведь это Сойк – он отличный ударник, и у него много знакомых, кто бы хотел с ним играть. Думает ли он о Джури? Подушка не могла ответить, а сам Джури крепко сжал зубы, чувствуя, как сводит челюсти от этого усилия. Почему-то Сойк так ни разу и не написал ему после того семинара, где Джури впервые увидел Леду. Тогда, когда он ушел вместе с Кейтой, а сам Сойк остался стоять где-то позади, и Джури ни разу не обернулся, как не делал этого на протяжении почти целого месяца. От Сойка не было ни входящих звонков, ни голосовых сообщений, и Джури обиженно втянул носом воздух, чувствуя себя уязвленным. О том, что на самом деле уязвлен был точно не он, Джури не подумал, но зато в его голове четко обозначилась другая мысль – все это время он ждал звонка. Ждал, что Сойк ему позвонит едва ли не сразу после семинара, проговаривал в уме возможные ответы, искал оправдания. И вместе с тем Джури безумно боялся, что Сойк позвонит ему, и придется объяснять свой поступок. Он старался не думать об этом, но мысли сами нашли его, наказав за ложь самому себе, мучая теперь, когда он не мог дать отпор. Воздуха стало не хватать, и Джури перевернулся на бок, неосознанно подтягивая колени к груди, обнимая их рукой и так же бесцельно глядя в темноту комнаты, объявшую его со всех сторон. Он не знал, сколько времени пролежал так, думая о Сойке, и не заметил, как экран оставленного на тумбочке телефона засветился входящим сообщением. От Леды. ~~~ В студию к Леде Джури уже ходил как к себе домой. Девушка на ресепшене узнавала его, ничего не спрашивала и только кивала в знак приветствия. Стараясь не надоедать, приходил он на условные уроки – а если точнее, просто пообщаться с Ледой – не больше пары раз в неделю, когда выпадали выходные. Днем ранее у Джури тоже выдался выходной, но, когда Леда написал ему привычное: "Сегодня тебя ждать?", он сперва, не задумываясь, набрал сообщение: "Нет, прости, завтра мучаюсь на работе допоздна", а потом так и замер, глядя на экран мобильного, как будто не он только что выдумал эту маленькую ложь. "Нельзя же все свободное время проводить у Леды", – тут же объяснил он свой ответ и решительно нажал "отправить". Агги, его непутевого друга, попросили съехать с квартиры до конца месяца – Джури обещал ему помочь перевезти вещи. Еще у отца скоро будет день рождения, а у Джури не было ни минуты, чтобы всерьез подумать над подарком, прошерстить многочисленные веб-магазины и что-то выбрать. Да и бардак в его квартире приобрел такие чудовищные масштабы, что скоро, чем пытаться убрать, проще будет построить новый дом. И Джури проигнорировал ехидный внутренний голос, который напомнил, что для Сойка в иной раз он находил время семь раз в неделю, тогда как для Леды посчитал и двух более чем достаточно. "Что-то не сходится, да?" – теперь в случае любых сомнений перед Джури появлялся образ Агги, который насмешливо выгибал бровь и задавал неудобные вопросы. Но если Агги реального можно было послать, то самому себе Джури все же приходилось отвечать. "С Сойком я играл роль, мы как бы встречались. А Леда подумает, что я навязчивый". Поморщившись и самому себе не поверив, Джури отложил телефон и решил начать с ненавистной уборки – сперва худшее, потом дела поприятнее. Однако на следующий свой выходной он все же собрался к Леде, уже привычно одевшись в самое лучшее, что у него было, и сделав легкую укладку на изрядно отросших волосах. Здесь Джури признавал, что еще ни перед одним человеком он так не старался выглядеть хорошо и модно – Леда знал в таких вещах толк и, стало быть, отмечал их и в других людях. Крик Джури услышал сразу, как разъехались в стороны двери лифта, и на секунду замер от неожиданности. Из-за звукоизоляции в коридорах всегда стояла непроницаемая тишина, и единственное, что могло ее нарушить, это звук шагов, если кто-то шел навстречу. Теперь же Джури четко слышал, как кто-то громко ругается, и неуверенно двинулся по коридору в сторону нужной ему двери, отказываясь верить, что голос принадлежит Леде. – А все потому, что записывать надо! Я ведь тебя уже предупреждал? В ответ послышалось что-то невнятное, показалось, что человек оправдывается, но Леда не дал ему договорить: – Я тебе говорил, что тогда был последний раз! Завтра можешь не приходить! Дверь в студию была приоткрыта, и, когда до нее оставалось от силы шагов пять, она с силой широко распахнулась, а в коридор вылетел перепуганный парень. Джури видел его раньше, но не знал имени – роуди или кто-то из стаффа студии, он иногда обсуждал что-то с Ледой и показывал в планшете то ли записи, то ли наработки. Мимо Джури парень пронесся со скоростью света, лишь бросив на него затравленный взгляд, но Джури все равно успел отметить, что тот близок к истерике. Застыв на месте, он задался вопросом, стоит ли вообще заходить или лучше ретироваться – кто его знает, что там происходит в студии и сколько людей участвует в ссоре, но вопрос решился сам собой. – Все материалы передашь Макото! – высунувшись в дверь, выкрикнул Леда вслед унесшемуся по коридору парню. – А меня чтоб больше никогда… О, привет, Джури… Заметив своего гостя, Леда попытался понизить тон, но вышло все равно громко и непривычно. Таким Леду он еще не видел. Тот был бледен, а широко распахнутые глаза нездорово блестели, будто у него была температура. Не сразу Джури сообразил, что тот был очень зол, просто взбешен, и удивленно отметил, кто никогда не видел Леду таким, даже вообразить подобную картину не мог. – Заходи, – уже тише произнес Леда и отступил немного, приглашая Джури. – Если я не вовремя… – с сомнением начал тот, но Леда лишь нервно передернул плечами: – Лишнего времени у меня теперь хоть завались, и все из-за этого идиота. Заходи. Почему-то Джури ожидал, что в студии вся мебель будет перевернута вверх дном, аппаратура разбита, а инструменты переломаны, но, конечно, там царил идеальный порядок, и ничего не намекало на большой скандал, свидетелем которого Джури нечаянно стал. – Что случилось? – осторожно спросил он. Скрестив руки на груди, Леда стоял, отвернувшись к стойке со своими гитарами, и Джури подумалось, что, если бы тут было окно, Леда предпочел бы смотреть за стекло на улицу. Впрочем, вряд ли он сейчас что-то перед собой видел. – Ничего нового. Мне попался очередной рукожоп. Невольно Джури улыбнулся, но тут же постарался стереть глупое выражение с лица, благо, Леда на него не глядел. – Что он натворил? – Перепутал сроки. Должен был свести черновую версию записи сегодня, но почему-то решил, что это на следующий вторник. "И всего-то?" – чуть было не произнес изумленный Джури. Столько шума из-за такой ерунды? – Я думаю, он исправится, – полувопросительно сказал он, но Леда только рукой махнул: – Со мной он больше работать не будет. Это не первый его косяк. С меня хватит, достаточно, что я и так не укладываюсь в сроки. Наконец оторвавшись от места, он снял первую из гитар на стойке, с треугольным корпусом, немного поцарапанную, и со вздохом устало опустился в кресло. – Строгий ты работодатель, – попробовал пошутить Джури, тоже усаживаясь напротив, но Леда в ответ даже не улыбнулся, только снова сделал неопределенное движение плечами. – Из-за таких все всегда и разваливается. С безответственными людьми нельзя иметь дело – говорил себе сто раз, и вот опять напоролся. Что ответить на это, Джури не придумал. Он не знал, с чем конкретно напортачил парень и насколько важно оно было, но отчего-то не покидало ощущение, что Леда все же перегибает. Джури не привык к тому, чтобы люди орали друг на друга, и уж подавно никогда не видел таким Леду. Словно прочитав его мысли, Леда, пару раз дернув струны, поднял на Джури взгляд и вдруг слабо улыбнулся. – Извини, что пришлось выслушать все это, – сказал он, и Джури поспешно вернул ему улыбку. – Ничего, у всех бывает плохой день. – Да дело не в этом. Меня просто очень триггерит, когда кто-то не выполняет свою работу. – Всех триггерит, – заверил его Джури. – Работа все же – самое главное. – А еще бесит, когда человек подводит остальных, но даже в голову не берет. Если бы я так делал, до сих сидел бы в Миэ да работал на заправке. – Ты работал на заправке? – приоткрыл от изумления рот Джури. – Нет, – Леда хмыкнул и перехватил гитару поудобнее, тут же откидываясь на спинку кресла. – Но когда я был в старших классах, отец нашел мне подработку на заправке. Сказал, что все лучше, чем бренчать на гитаре целый день. Разумеется, работать туда я не пошел. Понимающе улыбнувшись, Джури закивал. Из какого-то старого интервью он помнил, что у Леды были нелады с родителями на почве его увлечения музыкой: те не особо верили в успех сына на этом поприще. Леда говорил, что во многом назло отцу был таким упорным и работал на износ для достижения своей мечты. Здорово было вот так, невзначай обнаружить, что он знал о Леде нечто, о чем тот сам еще не рассказывал. – Тебе, наверное, кажется, что я перегнул с Ичиро? – спросил вдруг Леда, и Джури моргнул, возвращаясь в реальность. – С каким… А, Ичиро – это тот парень? – Да, – вздохнув, Леда откинул голову на подголовник кресла и посмотрел в потолок, пока его пальцы все так же перебирали струны. – Но если бы ты знал, ты бы понял… Ожидая продолжения, Джури помолчал немного, но Леда ушел в свои мысли и не закончил. Тишину в студии нарушал лишь тихий перебор – Леда едва ли задумывался над тем, что сейчас наигрывал, но Джури узнал вступление из "White Hole", его любимой инструментальной композиции. – Знал что? – А? – опомнился Леда. – А, я имел в виду… В общем, неважно, это не слишком веселая история. – Я люблю все истории, и невеселые тоже, – заверил его Джури, что было чистой правдой: о Леде он был готов слушать абсолютно любые факты, за годы любви к FED это стало привычкой. – Да просто… – Леда вздохнул, помолчал, а потом, снова взглянув на Джури, вдруг улыбнулся: – Умеешь хранить секреты? – Хочется верить, – смутился Джури. Леда как будто говорил в шутку, но его глаза оставались серьезными. – Ты говорил, что ты старый фанат моей FED, так ведь? Невольно отметив это "моей" вместо "нашей", Джури торопливо кивнул: – Конечно. Far East Dizain – моя единственная любовь, – и, вовремя опомнившись, добавил: – музыкальная любовь. – Тогда ты знаешь, почему мы разошлись? Теперь уже Леда не улыбался, и только пальцы его продолжали порхать по струнам, словно жили отдельной жизнью. Леде не надо было сосредотачиваться, чтобы продолжать играть даже во время разговора, который показался неожиданно важным. – В официальном заявлении музыканты… То есть вы написали, что у вас разошлись творческие пути, – и, подумав, Джури озвучил собственное допущение: – Я тогда подумал, что вы хотите создать свои независимые проекты. – О да, – Леда снова вздохнул. – Так мы и написали. Формулировку Сойк придумал. Очень вежливый человек наш Сойк. В его голосе слышалась горькая ирония, но Джури едва заметил ее, потому что внутренности сжались в тугой комок. Как Сойк никогда не упоминал о Леде, так и Леда еще ни разу не произнес имя бывшего драммера за те несколько недель, что Джури регулярно с ним виделся. – А на самом деле разошлись мы потому, что мне в очередной раз попались нерадивые коллеги. И я не захотел с этим мириться. Тогда не захотел. Не веря свои ушам, Джури смотрел на Леду, позабыв дышать и моргать. Впрочем, тот вряд ли заметил ошарашенный взгляд своего собеседника, потому как отрешенно глядел в сторону. Он как будто говорил сам с собой. – Нерадивые? – спросил Джури и сам удивился, как тихо прозвучал его голос. – Это в FED нерадивые музыканты?.. – О нет, что ты, – поспешно отмахнулся Леда. – Музыканты они как раз отличные, никто ж не спорит. А вот с ответственностью было все плохо. – Почему? Почти уверенный в том, что Леда, погрузившийся в какой-то странный транс откровения, сейчас очнется и отмахнется, скажет, что все неважно, и предложит Джури выучить какой-нибудь новый аккорд, он торопливо захлопнул рот и пожалел, что вообще его открыл. Но в этот день Леда был не в том настроении, чтобы болтать о пустяках и учить Джури гитарным пассажам. – Все началось с Кейты, – начал он, барабаня пальцами по деке гитары. – Я не буду долго описывать, там история без начала и конца, но если коротко: незадолго до распада FED он решил разойтись с девушкой. – У Кейты была девушка? – округлил глаза Джури и тут же понял, как глупо это прозвучало. Скорее всего, у Кейты было немало девушек. – Была, – Леда ничего смешного в его вопросе не услышал. – Он с ней много лет, чуть ли не со школы был в странных отношениях, токсичных, я б сказал. И вот однажды он решил с ней порвать. К тому же в это время у него серьезно заболела мать… В общем, ты ж с ним знаком? Можешь сам его спросить, Кейта большого секрета из той истории не делает. Джури показалось, что Леда решил не рассказывать лишнее о личных делах старого приятеля, и снова испугался, что такое неожиданное откровение сейчас прервется, однако Леда продолжил. – Из-за всех этих проблем Кейта начал пропускать репетиции и однажды не явился на запись, когда мы готовили к выпуску "Beyond These Walls". Судорожно кивнув в знак того, что он помнит этот сингл, одну из последних работ группы, Джури сглотнул так шумно, что Леда наверняка услышал. Он не знал, к чему ведет этот рассказ, но отчего-то вдруг почувствовал непреодолимое желание встать и уйти, чтобы так и не узнать, чем все закончится. – Я сильно разозлился, – губы Леды скривились с некоем подобии улыбки, но Джури скорее назвал бы это усмешкой. – Могу себе представить, – глухо отозвался он. Если случайный парень лишился работы только из-за того, что опоздал с каким-то черновиком на пару дней, можно было вообразить, как Леда отреагировал на срыв записи. – Я сорвался тогда, – уже тише произнес Леда, и было заметно, что вслух признавать свои ошибки ему непривычно и дается тяжело. – Но вместо того чтобы извиниться, Кейта ответил, что у него проблемы и он хочет подвинуть тур. Джури, ты представляешь, что означает это "подвинуть"? Впервые с начала этого непростого разговора Леда обратился к нему по имени, и от неожиданности Джури незаметно вздрогнул. – Э-э… Не уверен, что вполне представляю, но думаю, что это сложно. Пришлось бы связываться со всеми организаторами, возвращать деньги за билеты… – Вот именно! – Леда вскинулся и выпрямил спину. – Даже тебе – человеку, никогда не работавшему в этой индустрии, – понятно, какой здоровенный это геморрой! Деньги за билеты, реклама, неустойки, расторжение договоров со всем стаффом… Мы, между прочим, для тура нанимали до пяти десятков дополнительных сотрудников. Ты же бывал на наших концертах, видел масштаб – это были не пляски в клубе для трех калек. – Да… – протянул Джури, вспомнив "пляски" на сольном концерте Кейты. Не зря он подумал тогда, что Леда о таких мероприятиях мнения невысокого. – Но дело даже не в деньгах, черт с ними, с деньгами. Дело в репутации. Что это за группа, которая подводит своих фанатов? Для кого, в конце концов, мы делаем нашу работу, если не для слушателя? Как можно так подставить своих поклонников из-за каких-то надуманных проблем. Чем болела мать Кейты и чем закончилась история ее болезни, Джури не знал, как не знал и о девушке, которая наверняка немало значила для Кейты. Будь он чуть смелее, он возразил бы Леде, что обстоятельства бывают разные, и проблемы близких иногда переносятся труднее, чем собственные. Да и разрыв длительных отношений, пусть нездоровых и абьюзивных, пережить нелегко. Но что-то ему подсказывало, что Леда его возражений не оценит. – В общем, если рассказывать все подробности, то мы тут застрянем до утра, – в этот миг Леда показался Джури очень уставшим, незапланированные признания его вымотали. – Я не сдержался, Кейта тоже психанул. Сказал, что, если его тут не уважают, он уйдет. Я ответил, что пусть идет – найдем другого вокалиста, но на его сторону встал Рю. Они ведь давние друзья, именно Кейта привел его в группу. Рю сказал, что если уйдет Кейта, то и он уйдет. – А Сойк? – произнести это имя удалось с трудом, оно физически оцарапало горло. – Сойк всегда был со мной заодно, – Леда прикрыл глаза на секунду. – Но если поначалу, когда шла речь о срывах записи или о переносе туров, он был солидарен, что так не делается, то когда я заговорил о замене музыкантов, он… Был очень категоричен. Совершенно неожиданно Леда вдруг рассмеялся, но каким-то неживым смехом. – Тогда я и потерял последнего союзника, хотя не сразу это понял. У Джури появилось ощущение, что у него на затылке волосы шевелятся, настолько невероятно было то, что он слышал. И он бы закричал в голос, что быть такого не может, он отказывается верить, что его кумиры так глупо и на ровном месте потеряли такую фантастическую, любимую многими группу, если бы не сцена, свидетелем которой он стал получасом ранее. "Я ведь тебя уже предупреждал? Чтоб больше никогда!" – кричал Леда на Ичиро с неприкрытой яростью. Что именно никогда, он не успел договорить, но Джури не сомневался, что после такого Ичиро уж точно не появится в студии. – Слушай, ну я не знаю… – неуверенно начал Джури. – А что потом? Можно ж, наверное, было собраться и поговорить, когда все остынут. Упершись локтями в свои колени, Леда взглянул на Джури исподлобья и невесело усмехнулся. – Наверное, можно. Но я слишком долго остывал, а когда допустил, что, возможно, мы поторопились с решением о дисбенде, было уже поздно что-то менять. – Но почему же? Даже если на тот момент вы уже объявили о том, что расходитесь, фанаты бы только обрадовались, если б вы передумали… – Дело не в официальных заявлениях, – поморщился Леда. – Дело в том, что обиды наслоились на обиды, мы уже толком не разговаривали к тому моменту. Было слишком поздно. – Никогда не поздно, – горячо перебил его Джури. – Сейчас-то вы уже снова помирились, я же сам видел, как вы общаетесь. – Ну мы же взрослые люди, – Леда насмешливо прищурился. – Согласись, было бы странно не здороваться при встрече после стольких лет, когда мы фактически жили вместе в бесконечных турах, в студиях. – Вы не просто здороваетесь… – С Кейтой и Рю – да, как-то со временем та ссора стерлась, мы поговорили, Кейта сказал, что был не прав, я тоже сказал, что был не прав. А вот Сойк, кажется, так меня и не простил. "Это все дела давно забытые. Рано или поздно Сойк успокоится, – говорил Кейта в тот незабываемый вечер, когда Джури познакомился со своим богом. – Рю и я отпустили ситуацию, а Сойк обижен до сих пор". Слова Кейты абсолютно совпадали с тем, что сейчас рассказывал ему Леда. А еще Кейта сказал, что Леда все похерил. Именно такими словами. – Сойк очень любил FED, не меньше, чем я, – теперь на Джури Леда не глядел, а только разглаживал на джинсах ему одному видимую складку. – Он считает, что это я все испортил. И знаешь что? По большому счету он прав. Не без оговорок, но прав. Возможно, Леда ждал, что Джури начнет спорить: "Ну что ты, Леда, как ты мог что-то испортить, это ведь был целиком и полностью твой проект…" А может, не ждал ничего, а вывалил на Джури всю эту историю на эмоциях после срыва на коллегу. Так или иначе, но Джури чувствовал себя ребенком, потерявшимся в лесу. Он понятия не имел, что ответить, а внутри чувствовал лишь звенящую пустоту. "Этого не может быть, не может быть…" – эхом отдавалось в его голове. – Но да как говорится, все к лучшему, – уже другим голосом, с вымученной улыбкой подытожил свой рассказ Леда. – Мои бывшие согруппники могут заняться сольным творчеством или еще чем-то, на что им не хватало времени с графиком FED, я тоже наконец приступил к тому, о чем давно мечтал – разработкой собственных гитар. Да и кто знает, может, когда-нибудь и я соберу новую группу? Он подмигнул Джури, но тот смотрел на него и как будто не узнавал. "Что значит "к лучшему"? Где лучшее-то? Бесталанные песни Кейты для пары зрителей? Сойк, который отрицает то, что любил? Или ты, который сидит как сыч в студии и срывается на подчиненных?" – Джури с радостью выкрикнул бы все это в лицо Леде, но не смог. Все тело онемело и не слушалось, язык отказывался произносить даже самые простые слова. И единственное, что беспокоило Джури в эту минуту, – как досидеть до конца этой встречи, а не сорваться и не выбежать в коридор, а потом на улицу, в метро, дальше – куда-то, где нет никого, чтобы там заорать в голос и выпустить наружу скверное чувство, названия которому он не знал.