Золотая ветвь с яшмовыми листьями.

— Ну, тише, тише… — Мужчина ходил с ребенком на руках, покачивая его и успокаивая. С самого утра малыш заработал себе приключение, а именно, упал и сильно ушибся, к счастью, без перелома. — Не плачь, малыш, не надо, скоро всё пройдет, это просто синяк, видишь? Мужчина покачивал плачущего ребенка на руках, не понимая, от чего заплакало его сокровище, от боли, или от испуга, или же, и от того и от другого. Ци Жун старался не допускать такого, всегда следил, чтобы его ребенок не упал и не поранился, но сегодня не успел поймать сына. Малыш игрался в комнате, пока папа заканчивал работу над курсовой работой, но в один момент ребенку захотелось достать игрушку с верхней полки, отвлекать папу от работы он не стал и полез сам. Ци Жун не успел ничего понять, как услышал грохот и громкий плачь своего ребенка, схватив малыша на руки, он сразу же начал покачивать его и успокаивать, гладя по голове и говоря какую-то нелепость, что всё будет хорошо и заговор «у лисички боли…». Мужчина дорожил своим ребенком, как не дорожил старшим братом, и на то были свои веские причины: его малыш, родная кровиночка, не предаст его, не оставит одного в трудной ситуации, не перестанет звонить и писать папе сообщения только потому, что у папы проблемы. Его ребенок не променяет папу на друзей, которые не будут ему родными, хоть и всё время будут рядом, малыш будет любить его таким, какой он есть, плохим, пьяным, убийцей, геем, но будет любить, всегда видя в папе только самое лучшее. Сам Гу Цзи всем говорил, что хочет быть похожим на своего папу, малыш подчеркивал, что его отец — самый лучший, самый красивый и самый сильный, говоря это каждому встречному, и все, кто хотел бы приблизиться к Ци Жуну и стать частью его жизни, проходили проверку его сыном, который не подпускал к папе «плохих людей». Ребенок утром бежал в комнату родителя, залазя на него и, обнимая, продолжал досматривать свои разноцветные сны, всегда ходил преданным хвостиком за родителем, внимательно наблюдая за всем, что он делает, первое время малыш увязывался за папой даже в туалет. Для непривыкшего к пристальному вниманию Ци Жуну такое было в новинку, ему было даже, как-то, страшно, что за ним постоянно следят большие и невинные глазки, желающие знать, что же делает его любимый папочка. Когда ребенок засыпал, первое время парень подходил к кроватке и проверял, дышит ли его кровиночка. А сейчас он не знает, как успокоить напуганного ребенка, который цепляется за футболку папы своими крохотными пальчиками и не может его отпустить, Гу Цзи и раньше плакал, когда ударялся или падал, но его внимание можно было переключить на что-то другое и отвлечь малыша какой-то игрушкой, но не сегодня. — Малыш, скажи папе, что тебя беспокоит? — Мужчина не мог определить причину самостоятельно. — Может, ты что-то хочешь? Только скажи. — Я… — Тихо всхлипывая, проронил мальчишка. — Очень испугался… — Ну-Ну. — Ци Жун успокаивающе погладил своего ребенка по спинке. — Всё позади, синяк заживет быстро, ты, даже, и понять это не успеешь, а я сейчас рядом, с тобой ничего не случилось, малыш. Хочешь кушать? — Да… — Малыш стал вытирать слёзки своими крошечными кулачками. — Пойдем, папа разогреет тебе еду. — Мужчина посмотрел на часы, отмечая про себя, что ему тоже пора перекусить. — И папа тоже поест. Гу Цзи нехотя перебрался из папиных рук на стул, наблюдая за тем, как мужчина достаёт из холодильника чашку с едой, раскладывая её по тарелкам, после отправляя в микроволновку на минуту. — Папе завтра нужно будет отвезти работу в университет. — Ци Жун внимательно изучал эмоции на лице сына. — Ты поедешь со мной, или мне договориться с Се Лянем, чтобы он посидел пару часов с тобой? — Я не хочу к дяде… — Малыш немного надул губки. — Можно с тобой? — Только если ты будешь слушаться и не отойдешь от меня ни на шаг. — Ци Жун сам не очень хотел оставлять своего ребенка с братом, ведь у того сейчас другие проблемы и дела. — И мы поедем на автобусе, будет немного неудобно. — Ничего, пап. — Мальчишка посмотрел на папу огромными глазками, в которых можно было увидеть космос. — я бы хотел посмотреть, где ты учишься. — Хорошо. — Ци Жун вытащил тарелки из микроволновки и поставил их на стол, протянув сыну палочки для еды. — Ты справишься сам? Гу Цзи ничего не ответил, только кивнул, начиная с аппетитом уплетать стряпню папы, который с улыбкой принялся есть сам. Под глазами Ци Жуна расцвели синяки от недосыпа, это и неудивительно, каждый день нужно было приготовить еду, опрятно одеть ребенка, поехать самому на пары, постоянно переживая, как там его малыш, всё ли дома хорошо, после пар брать сына и ехать на подработку в кафе, приходить домой в пол первого ночи и вставать в восемь. Раньше он жил так же, только это было из-за литров алкоголя, вписок и незащищенных связей, которые могли продолжаться всю ночь напролет, а теперь у него появился смысл жизни, которому нужно уделять много внимания, чтобы малыш не чувствовал себя одиноким. Ци Жун помнил тот день, когда он приехал по названному адресу и увидел жуткую картину, а именно, мертвую девушку, которую буквально, разорвали в клочья, и ребенка, который трясся на руках у полицейского. По началу, он и не понял, зачем его вызвали, да, он провел несколько ночей с этой девицей, но не более, ведь парен даже забыл, как она выглядит, но стоило ему взглянуть на ребенка, как его сердце пропустило несколько ударов… Маленький малыш, дрожащий как воробушек на морозе, смотрел на него своими заплаканными глазками, в которых была буря эмоций, взгляд скользит по круглым щечкам и юноша понимает, что этот ребенок — его вылитая копия, такие же глаза, нос, даже родинки на лице в том же месте. Не успел Ци Жун опомниться, как ему вручили ребенка, что-то объяснили, попросили подписать, опознать и выпроводили из участка, сказав, что у них очень много дел, и смотреть на своего сына он будет дома. Жизнь разделилась на «До» и «После», поначалу Ци Жун думал сдать ребенка в детский дом и продолжить жить так, как ему хочется, вплоть до того момента, когда ночью эта кроха пришла к нему и прижалась, схватившись за футболку, в которой спал мужчина, тихо назвав его «Папой». Эта бескорыстная детская любовь заставила растаять и ожить мертвое сердце мужчины, который уже и забыл, что такое любить, ни для кого он не был героем, никто не прятался за ним, в поисках защиты, никто не говорил ему, что он самый лучший человек. Ци Жун отмахнулся от воспоминаний, как от надоедливой мухи, взяв салфетку и вытерев рот своему птенцу. — Ну, ты смотри, запачкался. — Ци Жун тихо хмыкнул. — Осторожнее давай, не потеряй ни единого кусочка, не то, сытым не будешь. Малыш только кивнул, сразу же сосредоточившись на тарелке с едой, не замечая, как на лице родителя расцвела теплая и нежная улыбка, которую никто и никогда не видел. Этот маленький птенец принес в жизнь Ци Жуна столько радости, сколько он никогда ещё не испытывал, мужчина чувствовал, что теперь ему хочется жить. Этот ребенок, который называл его «Папочкой», стал его смыслом жизни и помог понять, для чего на самом деле живёт Ци Жун.