Привет из прошлого

12 ноября 1938 года После того, как квартира тёти Хавы была слегка восстановлена, женщина решила оставить Рахиль у себя пока всё окончательно не прояснится. Однако Хава понимала, что в Германии им точно ловить больше нечего, поэтому приняла решение о продаже квартиры и скорейшем переезде в другую страну. Найдя все свои документы, и документы, что остались в разрушенной квартире родителей Рахиль, женщина решила действовать. — Просыпайся, соня, мы уезжаем! — скомандовала тётя Хава, вломившись рано утром к девочке и сдёрнув с неё одеяло. — Куда? Зачем? Почему? — начала спрашивать спросонья Рахиль. — А то ты не помнишь, что позавчера было! Вставай, одевайся и помоги мне собрать вещи! Мы едем в Польшу, здесь нам делать нечего! Кое-как встав с кровати, Рахиль надела тёплую одежду и начала собирать всё необходимое. Она зашла в квартиру, где жила с родителями и осмотрев всё вокруг заметила на косяке двери мезузу . В её голове сразу всплыли воспоминания как отец и мать, заходя в квартиру, прикладывались к ней лбами и что-то шептали. Рахиль была слишком мала, чтобы понять, что они делают и зачем, сейчас она понимала, но единственное о чём она подумала: «Я должна это забрать». Быстро сняв поблескивающую вещицу с гвоздя, девочка забрала нижнее бельё, немного тёплой и летней одежды, дабы не перегружать чемодан и вернулась к тёте. — Отлично, сегодня вечером уезжаем. Если кто-то здесь остался в живых, можешь сходить попрощаться. — сказала тётя Хава, мешая что-то в сковороде. — Но возвращайся к ужину. Рахиль вышла на улицу и побрела куда глядели глаза, немного нервно оглядываясь по сторонам. Когда маленькая еврейка вышла на площадь она увидела ювелирную лавку со скромным названием «Хадад», из которой выносил большие коробки мальчик, старше её примерно её на пару лет. — Ноам! Ноам! — крикнула девочка и побежала через всю площадь, едва не попав под автомобиль, водитель которого еле успел затормозить и закричал в открытое окно: — Stirb, Jüdin! Но Рахиль не услышала оскорбление, так как была очень счастлива видеть давнего друга живым и здоровым. — Рахиль! Напугала! А если бы ты под машину попала?! — Прости… Просто я была очень рада тебя видеть после всего этого… — Выжить-то мы выжили, но все наши драгоценные камни и металлы забрали, теперь мы разорены, никто из нас не знает, как дальше жить и скорее всего, я окажусь на улице. — А вы не можете переехать? О, кстати, мы с тётей Хавой уезжаем в Польшу, она говорит, что делать нам здесь больше нечего. — Везёт, у вас хотя бы деньги на это есть, знаешь, с тех пор как к власти пришёл этот новый канцлер, — Ноам начал говорить шёпотом. — жить стало в разы труднее, взять, например эти звёзды на плече, которые таким как мы запрещают снимать под страхом смерти, из-за этих звёзд, нас не пускают в кучу магазинов, школ и театров. Была минута молчания, после которой Рахиль сказала: — Может напоследок по парку пройдёмся? На эту идею Ноам охотно согласился. Гуляли они долго, пока девочка, посмотрев на часы на фонаре не поняла, что ей пора домой. Обнявшись на прощание, Рахиль и Ноам разошлись. Когда еврейка вернулась в квартиру, тётя Хава уже ждала её с ужином на тарелке. Хорошо поев, девочка поблагодарила свою спасительницу и начала собираться на вокзал.