Хозяин болота

— Не думала я, что мой единственный сын… — голос матери режет, как нож, пусть она и не может продолжить фразу. И так все понятно. Бруно — белая ворона в Энканто. В пять лет он вместе с сестрами поднимался по этой длинной лестнице Каситы. Они так крепко держались за руки, так надеялись получить это незримое волшебство, о котором говорила мать. Так хотели быть полезными… “Джульетта, твой дар — исцелять всех едой”, — говорит золотистая дверь с изображением старшей сестры. “Пепа, отныне ты будешь управлять погодой”, — вторит другая, распахиваясь перед средней из тройняшек. “А ты Бруно…”, — начинает третья дверь, но тут же тает под маленькой смуглой рукой, не дав своего ответа. Бруно так и остается стоять у белой стены, растопырив пальчики и растерянно глядя на молчаливую толпу горожан. Подвел их всех. Они ведь ждали волшебства. Вдруг это дурное предзнаменование? Вдруг магия перестает работать? Но годы идут, и свеча вновь одаривает следующих пятилетних Мадригалей — сначала Исабеллу, потом Долорес, Луизу… Значит с волшебством все в порядке? Но уже ничего не исправить. Не отмыть репутацию местного неудачника, прОклятого, зловещего провидца, острого на язык. Не вернуть все те годы, которые утонули во тьме черной магии. В пятнадцать Бруно решился. Нельзя всю жизнь прожить в тени сестер. Нельзя постоянно чувствовать себя бесполезным. Невозможно каждый день испытывать мучительную горечь от того, что живешь, не будучи кому-то интересным. Надо что-то менять. Еще три года ушло на то, чтобы разобраться в древних ритуалах, почерпнутых из старых книг. Предки-индейцы знали толк в колдовстве. И Бруно будет проводником своей собственной магии. Наконец-то он перестанет отличаться от старших сестер и займет свое место по праву. Знания, потерянные во времени, казалось, захотели переродиться, наделив Бруно даром провидца. Но черная магия на то и черная, что имеет свою цену. Чтобы сделать предсказание — нужно было сцедить кровь того, кто желал заглянуть в будущее. А потом выпить, чтобы ясно видеть то, что предначертано. Деревянная чаша очень скоро впитала в себя сотни кровавых сгустков. А губы — навечно сохранили солоноватый привкус, от которого лопалась кожа. Несмотря на дурную славу и зловещие слухи, к Бруно быстро потянулись неуверенные, напуганные жители города. Не прошло и пары лет, как Бруно встал наравне с сестрами или даже выше по нужности и доверию, если это можно было так назвать. Его боялись. Но желание приоткрыть завесу Времени было столь велико, что люди не могли удержаться. Ожидаемо, что предсказания нравились далеко не всем. И образ Бруно вновь оброс слухами, словно липкой болотной жижей. Поначалу он даже слегка переживал что о нем подумают или скажут. Но чем больше делал предсказаний — тем меньше эмоций испытывал. К тому же, появилась проблема посерьезнее. Он постоянно. Хотел. Пить. И совсем не воду. Бруно мучила жажда, и он принимал все больше “пациентов”, изматывая себя, раз за разом погружая в эту гадкую холодную тьму Времени и… Смерти. Порой, ему казалось, что он действительно умирает. И чужая кровь почему-то не продлевает ему жизнь. Бруно надеялся сбежать от Смерти. Ведь темные силы (или все-таки сам Дьявол) подарили ему магию только на десять лет. С условием, что когда придет срок — к Бруно примчатся адские псы, чтобы утащить его в Преисподнюю. Он наловчился. Сумел. Сделал так, чтобы срок продлевали, закрепляя — и снова кровью. Ему все еще хотелось жить. А потом жажда стала невыносимой. И собственное будущее слишком туманным. Когда Бруно ощутил желание напасть на старшую племянницу — очнулся. Хотел вернуть дар — не взяли. Договор есть договор. Пришлось уйти. Семья отпустила. Кому нужно такое клеймо на безупречной репутации? И с тех пор, лет двадцать как, его больше никто не навещал, кроме старшей сестры, что приносила целебную еду. Семья не знала всего, но какая разница? С лихвой хватало слухов, чтобы отречься от него навсегда и срезать с семейного полотна. Болото стало его обителью. С каждым днем Бруно весил все меньше, что позволило ему перемещаться по кочкам, практически их не сдвигая. Что до утоления жажды… но ведь каждый месяц кто-нибудь да пропадает и ничего, верно? И лишь иногда в ушах отзывался нечеловеческий вой, напоминающий о том, что расплата грядет, а Смерть — всегда где-то рядом.

***

Ночь таяла на горизонте. Легкий ветерок ласкал потускневшую кожу. Серое небо слегка светлело где-то там далеко впереди. И снова утро. Еще один день позади. Бруно сидел на камне, глядя на свои владения. Болото, поросшее травой, было безмолвно. Словно и не поглотило час назад тело его племянницы, навечно скрывая на глубине. Бруно пришлось серьезно постараться, чтобы выпить Мирабель полностью. Все-таки она была молода и здорова, а он… А он, однако, уже не так силен, как прежде. Он ни о чем не жалел. Не испытывал никаких особых эмоций. Даже удовлетворение, спустя столько лет, перестало его навещать. Бруно всегда было мало. Охота не была прихотью. Лишь необходимостью, которая его тяготила. Прихотью было то, что Бруно напоследок возжелал коснуться молодого обнаженного тела. И снова — не столько похоть и удовлетворение, сколько стремление подчинить, убедиться, что она верна его замыслам. И подтвердить для себя, что любопытство и нужда сильнее страха. Подчинил. Убедился. Подтвердил. И теперь место Мирабель — на глубине его владений. Там же, где покоятся сотни его предыдущих жертв. Ну, вот, вскоре придется искать следующую. Бруно почувствовал некоторое утомление. Сейчас он был, как удав, который несколько дней будет переваривать свою пищу, не желая двигаться. И в то же время — остатки человеческого в нем испытывали желание отречься от всего. И может быть даже умереть. На болото наполз предрассветный туман. Пожалуй, пора идти. Ночь выдалась непростая, волнами накатывала усталость. Нужно отоспаться. Вдруг болото забурлило, взрывая поросшую сверху траву. Бруно поднялся. Такого прежде не бывало. Поверхность натянулась и из центра показалась сначала спутанная макушка, а после — белая блузка и синяя юбка, облепленные тиной. Существо запрокинуло голову, и из приокрытого рта полилась болотная жижа. Бруно ощутил давно забытые отголоски страха. Карие глаза смотрели тупо и бесчувственно, пока рот изрыгал мутную воду. Бруно имел дело с мертвыми. Но не с теми, которые вдруг оживали. Он сделал шаг назад. — Ай, как ты бесполезен, Брунито, — глаза племянницы вдруг приобрели осмысленное выражение. — Как труслив, жалок и несчастен… — пропела девушка, как ни в чем не бывало, опускаясь на кочку. По шее тянулся ожерельем кровавый след, но ее, казалось, это нисколько не волновало. Мирабель провела пальцами по липкой запекшейся ране и медленно слизнула собственную кровь. Улыбнулась. Провела язычком по верхним зубам. Прикусила нижнюю губу. Склонила голову набок. — Еще слишком рано… — Бруно отступил, и едва не упал, запинаясь об камешек. — Да что ты, милый? Тридцать лет уж прошло… Мы и так трижды срок отодвигали, ты ведь так просил. И посмотри, во что ты превратился… — Мирабель сделала шаг вперед, и земля не дрогнула под ней. Она ничего не весила. — Посмотри, Бруно. Ты чудовище. Какая-то часть его тихо взвыла “Нет, нет, неправда! Вы сделали меня таким!”, но в глубине души Бруно знал, что она права. И потому поднял голову, расправил плечи, сжал кулаки. — Да, чудовище. Но я тоже хочу жить. На языке все еще жил солоноватый привкус его племянницы. Которая больше не была человеком. — А все люди, которых ты выпил, мне думается, тоже этого хотели, — безжалостно заметила Мирабель, подходя ближе. Она протянула руку, и на Бруно повеяло холодом. — Да и как только я покину тело этой малышки, она тоже упадет бездыханной. Это на твоей совести. — Я почти не знал ее, — Бруно храбрился, задирая голову повыше и продолжая отступать. Поляна вдруг заходила ходуном под его нетвердыми шагами. — Мне все равно. — Ну разумеется, — Мирабель слишком живая и мертвая продолжала наступать, явственно желая схватить его. — Ты же никогда не хотел семьи. А эта крошка так любила тебя, так любила, что даже поила тебя своей силой. Мирабель задрала руку, показывая еще не подсохшую царапину на запястье. Будто мало было рваной раны на шее, из которой снова по каплям сочилась кровь. — Чего ты хочешь? — Бруно сделал шаг в сторону, не отводя взгляд. — Твоей души, разумеется. Если тут еще что-то осталось, — Мирабель ткнула его в грудь острым пальцем и улыбнулась, показывая красные зубы. — А если нет? — Тело тоже сгодится. Бруно замер. Мертвячка тоже. Они сверлили друг друга глазами. А солнце все не поднималось. Словно Время перестало быть подвластным Бруно. Вдруг позади, где-то за чертой леса раздался грохот. Бруно инстинктивно обернулся. Почему-то ему показалось, что звук был слышен со стороны Каситы. Или это гром? В следующий же миг в плечи вцепились острые когти, раздирающие хрупкую ткань. А шею пронзила ослепляющая боль. Бруно вскрикнул, когда к нему прижалось холодное тело. Он увидел серое небо. Первый луч солнца, показавшийся из-за горизонта. Ощутил спиной, как проваливается земля. И почувствовал соленый привкус на губах. Взметнулась тускло-зеленая накидка, и кроваво-красное месиво ушло под воду. Его звали Бруно. Поверхность сомкнулась, унося свою страшную тайну на глубину.