***
— Ох, во славу Дракуле, как же давно мы не были в городе, — радостно изрекает Хёнджин, вертя головой по сторонам. — Сегодня всё наверстаем, — Феликс тычет носком сапога по вырезанной на тыкве роже. — Нахрена люди тыквам эти морды делают? Лучше бы пирог испекли. Хёнджин жмёт плечами в ответ и продолжает глазеть по сторонам. Оставив в покое тыкву, стоящую возле входа в чей-то двор, Феликс тянет его за рукав длинного чёрного плаща. Вокруг носятся стайки детей, наряженных в самые разнообразные костюмы нечисти, пришельцев и супергероев. Один ребёнок даже останавливается рядом и приоткрывает рот, глядя на Хёнджина. Тот резко наклоняется и шипит, оголяя клыки, и ребёнок с визгом уносится. Феликс прыскает в кулак. Гуляющая молодёжь же никакого внимания на них не обращает, и это в какой-то степени радует: ну вдруг признают в них вампира и демона, а потом на вилы посадят? Бр-р-р, не хотелось бы. Но сегодня Хеллоуин, как никак, так что они не вызывают подозрений своим внешним видом. Заглядевшись на украшенные паутиной, тыквами, надгробиями и светящимися огоньками дома, Феликс едва не забывает, зачем они вообще пришли в город. — Хёнджин, вон ту компанию видишь? — он указывает на четверых хохочущих людей, стоящих под деревом. — Давай с них начнём. Хёнджин кивает, сверкнув глазами. Феликс быстро чмокает его в прохладную щёку, а потом шагает в тень, моментально растворяясь в ней. Быстро двигаясь в густой мгле, краем глаза следит, как по тротуару вышагивает Хёнджин, приближаясь к людям всё ближе. До них остаётся пара шагов, и Феликс в предвкушении облизывается. Сейчас будет шоу. Голоса двух девушек и двух парней стихают, когда они обращают внимание на подошедшего вплотную Хёнджина. — Чувак, тебе чё надо? — хмурится один в типичном костюме зомби. Хёнджин молчит, только буравит взглядом, в котором пляшут красные искорки. — Ты чё, обдолбанный? — спрашивает второй, наряженный в карикатурного вампира. — Иди куда шёл, пока рожу не начистили. Резко дёрнувшись, Хёнджин вскидывает руки, шипит, а его лицо становится серым с чёрными прожилками. Вокруг него слегка рябит воздух: аура, вызывающая панический страх, но Феликс знает, что сейчас она на «минимуме», иначе последствия окажутся плачевными. Девушки из компании громко визжат, цепляясь за парней, которые с матерными вскриками отшатываются. Хёнджин скалится, сверкая клыками. — Да ты на башку отбитый! — орёт «зомби». Феликс решает, что и ему пора присоединиться к представлению. Он вытягивает руку из тени, хватая ближайшую девушку за лодыжку. Та подскакивает на месте с громким воплем, а Феликс, не теряя времени уже щиплет «вампира» за бедро. Глядя вслед улепётывающим людям, Феликс с Хёнджином заливисто хохочут. Пугать людей — офигенно. Конечно, они могли бы сделать это намного серьёзнее, да только в таком случае вряд ли обойдётся без смертей, а убивать в их планы не входит уже лет триста. Такое себе мероприятие, неприятное. Даже Хёнджин вон перешёл на донорскую кровь. Продолжая гулять по шумным улицам, они наслаждаются вечером, заставляют людей орать и убегать. Феликс чувствует едва ли не детскую радость. Она становится ещё сильнее, когда Хёнджин с извечным «сладость или гадость» добывает им пригоршню леденцов. Тот, что Феликс кладёт в рот, оказывается апельсиновым, и он хмыкает в удовольствии. — Глянь, там какой-то пацан. Феликс смотрит в направлении, куда указывает Хёнджин. Под фонарём на лавочке сидит мальчик, лет двенадцати навскидку, и гоняет носком кроссовка камушек. Он без хеллоуинского костюма, в обычной дутой куртке, штанах и без шапки. Рядом с мальчиком никого нет. — Ну что, по старой схеме? — Феликс разгрызает леденец. — Только ауру свою не врубай, для пацана будет перебор. — Ага. Феликс ныряет в тени кустарника, высаженного вдоль тротуара, а Хёнджин, неспешными хищными шагами приближается к мальчику; полы его чёрного плаща плавно развеваются за спиной. Мальчик обращает на него внимание только в последний момент, не переставая катать камушек. Застыв за чужой спиной, Феликс выжидает. Но когда Хёнджиново лицо сереет, а рот распахивается в страшном оскале, пацан только хихикает. Чего? — Классный костюм, — выдаёт мальчик, показывая большой палец. Хёнджин заметно теряется, да и сам Феликс не понимает, какого чёрта мелкий не пугается. Обычно люди уже от Хёнджина клали в штаны, а Феликсовы касания из тьмы были последним штрихом, но пацан не испугался. Из груди Хёнджина вырывается рычание, глаза наливаются красным, что на фоне серой кожи смотрится жутко. Даже Феликсу такое кажется страшным, а он, на секундочку, демон. Пацан же только смеётся. С ним точно что-то не так. Мысленно ругнувшись, Феликс вытягивает руку из тени, чтобы провести пальцем по чужому холодному уху. Мелкий чуть дёргается, оборачивается, но Феликс успевает скрыться во тьме. — У тебя что, спецэффекты? — лыбится пацан. — Щекотно же! Глупо моргая, Хёнджин в упор смотрит на него. Нет, определённо какая-то странная дичь. Феликс сводит брови, вышагивает из тени и упирает руки в бока, сканируя бесстрашного пацана взглядом. — О, так вас двое. Прикольно вы придумали с пугалками своими, — мелкий пинает камушек сильнее, и тот отлетает на другую сторону тротуара. Мальчик провожает его разочарованным взглядом. — Ага, двое, — глухо отзывается растерянный Хёнджин. И Феликс его прекрасно понимает: это первый случай, когда их не испугались. И не какой-то взрослый человек, повидавший некоторое дерьмо, а обычный мелкий пацан! Ни в какие рамки. Феликс садится на лавочку и вплотную наклоняет лицо к чужому, высматривая хоть малейший признак страха, а пацан только морщится и чуть отодвигается. — Личное пространство, бро. — Тебе что, не страшно? — напирает Феликс, вновь сокращая расстояние. — А должно быть? Я закалён ужастиками, — мелкий отклоняется сильнее. — Да отодвинься! Ты не похож на хорошенькую девушку-модель, чтобы сидеть так близко. Хмыкнув, Феликс выполняет просьбу, но от странного мальчика взгляд не отрывает. Хёнджин присаживается с другой стороны на почтительном расстоянии. — Вообще-то, должно быть, — хмурится он. — Всем страшно, а тебе нет, — Хёнджин водит носом рядом с пацаном, принюхиваясь. — Да нет, человек. — Ну, утром был человеком, — жмёт плечами пацан. — Кем мне ещё быть? Мимо проходят люди, хохочут, обсуждая какую-то предстоящую тусовку. Феликс вслушивается в их разговор на автомате, но чужие слова тут же забываются — бесстрашный мелкий гораздо интереснее. — Да кем угодно. Я, например, демон теней, а он, — указывает пальцем на Хёнджина, — древний вампир. Если прислушаешься, услышишь, как скрипят его старые кости. — Эй! Ничего у меня не скрипит! — А кто вчера на колени жаловался? — Это из-за погоды! — А позавчера из-за поясницы ныл! — Меня, вообще-то, продуло! — Заткнитесь! Феликс застывает с открытым ртом, глядя на мелкого, который выставил ладошки по обеим сторонам. Он что, посмел им приказывать? Этот мелкий человечишка имеет наглость раздавать указания им — могущественным существам?! Феликс в раздражении приподнимает верхнюю губу, оголяя клыки. — Шума от вас, как Дженни с Миной, — ворчит пацан, приглаживая чёрную чёлку. — Окей, ты демон, ты вампир. Усёк. Чего вы тут забыли тогда? Почему ты не летаешь летучей мышью, а ты не издеваешься над грешниками? Феликс едва не задыхается возмущением, и Хёнджин явно возмущён не меньше, потому что восклицает одновременно с ним: — Я на мышь похож, по-твоему?! — Я тебе не левый чёрт с рогами! — Зря спросил, — хихикает мальчик. — Меня Чонин зовут, а вас? Какой общительный и смелый, вы поглядите. Качнув головой, Феликс пялится во тьму кустов, пока Хёнджин называет их имена. Этот Чонин даже немного пугает. А Чонин, тем временем, вглядывается в лицо Хёнджина. У того настолько странное выражение, словно он едва держится, чтобы не начать кричать благим матом, что Феликс, хрюкнув, прыскает. — Мне кажется, это всё-таки крутой грим, — Чонин тычет пальцем в Хёнджинову щёку. — Как ты так сделал, что кожа сереет? Хёнджин отшатывается и шипит на мелкого. — А зубы? Сколько стоматологу отдал? Клыки выглядят так натурально! — Потому что они настоящие! — голос Хёнджина переходит на высокие нотки. Ощущение, будто он сейчас замотается в свой плащ по самую макушку, лишь бы скрыться от Чонина. — Докажи. Феликс на мгновение верит, что Хёнджин просто вцепится ему в шею — вот и все доказательства. Но тот, ругнувшись на забытом людьми корейском диалекте, усаживается удобнее, оголяет клыки и подушечкой большого пальца прижимается к кончику, расшатывая. Разумеется, клык не шатается, а вот кожа на пальце успешно прорезается. Из пореза скатывается капелька крови, но небольшая ранка затягивается за мгновение. — Офигеть, — поражённо выдыхает Чонин. — Это так круто! А ты что покажешь? Он оборачивается к Феликсу с бесконечным любопытством. Феликс чувствует себя зверушкой на выставке, только он не нанимался устраивать представления. Он — свирепый и грозный демон! Но пересилив себя, всё-таки скалится, позволяя утробному рычанию вырваться из горла. Феликс знает, что в такие моменты его глаза полыхают огнями преисподней. — Ладно, убедил, — громко сглотнув, Чонин отодвигается ближе к Хёнджину. Пф, как будто с ним безопаснее, конечно. Там, на самом деле, может быть даже хуже, но Феликс ничего не говорит и только удовлетворённо хмыкает.***
— Что насчёт чеснока? — Очень вкусно. — А серебро? — Матушка оставила в наследство столовые приборы из серебра. Крайне удобные. — Кресты? — Не понимаю, почему люди так им поклоняются. Замолчав, Чонин смотрит под ноги и явно усиленно размышляет, шагая рядом с Феликсом и Хёнджином по скверу. Пацан прилипает к ним, как банный лист, стоило только подняться с лавочки и направиться дальше по своим делам. Хёнджин пользуется моментом затишья, цепляет Феликса под руку и быстро шепчет: — Что ему от нас надо?! Чего он привязался? У меня голова скоро лопнет от расспросов! Давай я его сожру? — Не надо жрать, потом опять будешь мучиться с совестью, — Феликс осторожно выглядывает из-за Хёнджина: пацан жуёт губу, продолжая шагать вперёд. — Лучше подождём, сам отстанет. Чонин не отстаёт. Ни через десять метров, ни через двадцать, ни даже тогда, когда сквер кончается и выходит на широкую площадь. Здесь шумно, ярко и многолюдно. Чонин уносится к прилавкам с яблоками в карамели, а Хёнджин тянет Феликса за широкий рукав куртки в противоположную сторону. Пробираясь сквозь толпу, Феликс часто оборачивается и с удовлетворением убеждается, что Чонин их не видит. Сейчас они оторвутся от преследователя, вернутся в свой уютный замок и выдохнут. Малой изрядно напрягает: своим бесстрашием, сплошными вопросами и — особенно — тем, что нихрена не понятно, на кой он вообще пристал. — Вроде оторвались, — Хёнджин выглядывает из-за угла дома. — Слава Дракуле. — Давай ещё немного прогуляемся и в замок, — привалившись к кирпичной стене, Феликс обвивает руку Хёнджина. — Ага. Выйдя на другой край площади, они останавливаются возле группы музыкантов. Музыка в замке бывает только из раритетного проигрывателя, так что послушать живое выступление за радость. Другое дело, что музыканты не ахти: фальшивят, периодически сбиваются в нотах. — Их бы к Моцарту на растерзание, — ворчит Феликс, сложив руки на груди. — Поистине демоническая жестокость, — хихикает Хёнджин. — Не настолько они ужасны, чтобы аж к Моцарту. — У меня тонкий слух! Мне больно это слышать, понимаешь? Мои барабанные перепонки были в искреннем восторге только на выступлениях старины Вольфганга. Оставив музыкантов, они присаживаются на высокий каменный заборчик клумбы. Пугать кого-то уже не хочется. Феликс просто дышит ночным воздухом и, привалившись к плечу Хёнджина, наблюдает за людьми. Когда-то давно, он мог убивать их пачками, иногда просто ради веселья, но такие развлечения уже опостылели. А вот посмотреть за суетливыми букашками — можно. Отовсюду слышится смех, разговоры, с разных сторон льётся музыка. Чем-то напоминает средневековые празднества, на которые Феликс таскал Хёнджина: погулять и заодно перекусить. — Вот вы где! Феликс едва не подлетает на месте, заслышав громкий оклик. К ним на всех парусах летит Чонин с тремя карамельными яблоками в руках. Обогнув целующуюся парочку, он с довольной улыбкой падает на ограждение рядом. Да твою ж… Вот и оторвались, называется. Феликс ловит умоляющий взгляд Хёнджина. — Я думал, вы решили меня тут бросить, — весело говорит Чонин и протягивает по яблоку на палочке. — Я вам тоже купил. Вы же такое едите? Если нет, попробуйте, офигенно вкусно. Нет, он точно с какой-то другой планеты. Феликс поднимает взгляд к нему, слыша обречённый вздох Хёнджина. Может реально проще сожрать прилипчивого пацана? Но пока придётся жрать карамельное яблоко, которое, как подмечает Феликс, действительно вкусное. Хёнджин своё кусает с опаской, всё-таки, он больше предпочитает нечто жидкое, красное и с отрицательным резусом, в отличие от всеядного Феликса. — Ну как? — в нетерпении ёрзает Чонин. — Вкусно, — Феликс откусывает ещё кусок. — Где деньги взял? Ты из класса буржуазии? — Кого? У нас в школе обычные классы, — Чонин размахивает яблоком, едва не попадая Хёнджину в длинные волосы. — У меня есть карманные деньги. — Вот и тратил бы на свои хотелки, — Хёнджин чуть сдвигается. — Чего на нас-то их спускаешь? Мог бы угостить друзей. Чонин как-то подозрительно замирает, даже яблоком перестаёт махать во все стороны. Прекратив жевать, Феликс косится в его сторону. На чужом лице странное выражение, словно пацан погрузился в свои мысли, и Феликс раздумывает, стоит ли проникнуть в его сознание. Но Чонин произносит: — Нет у меня друзей. И сказано это с таким смирением, что у Феликса в глотке свербят слова поддержки, впервые за сотни лет предназначенные не Хёнджину, а человеку. Он не знает и совсем не понимает, что для пацана означает отсутствие друзей, такое ему в принципе незнакомо, но вот лицо Чонина — говорящее. Наверное, это правда плохо. — Зато для себя больше денег останется, — наконец говорит Феликс и выбрасывает палочку от яблока в урну. Он — демон приличный. — Ага, представь, сколько яблок накупить можно, — подхватывает Хёнджин. Чонин смеётся, хлопает Хёнджина по коленке, отчего тот кривится, и вгрызается в недоеденное яблоко. Посидев ещё немного, Феликс смотрит в небо и, с хрустом потянувшись (Хёнджин хмыкает, мол, у кого тут ещё кости старые), произносит: — Ну, мы пойдём. Всех благ, человек Чонин. — Я иду с вами. Чего, простите? Феликс в оторопи пялится на Чонина, который безмятежно облизывает палочку от яблока, а потом переводит взгляд на охреневшего Хёнджина. Тот сверкает алыми глазами и быстро машет головой из стороны в сторону. — А ты ничего не перепутал? — тянет Феликс. В голове не укладывается: что этот мелкий удумал? — Нельзя, — отмирает Хёнджин. — У нас отопления нет, сквозняк везде гуляет и, вообще, тебя родители будут искать. — Родителей у меня тоже нет. Я живу в детском доме. А с вами классно. Феликс моргает пару раз, усваивая информацию. Походу Чонин реально одинок, а к ним прицепился оттого, что не хватает общения. С ними классно, как он сказал. Вот только пацан явно не понимает всей ситуации: жить с демоном и вампиром? Совсем, что ли? И мало того, что Чонин не соображает, так ещё и Феликса с Хёнджином вся нечисть поднимет на смех. Где это видано, чтобы такие существа брали к себе человека не в качестве полдника? Нужно от него отвязаться. Снова. — Тебе лучше остаться здесь, — Феликс поднимается на ноги. — Родители обязательно появятся, нужно немного потерпеть, так что не ссы. — Не-а, я уже решил, — во все тридцать два улыбается Чонин. — Иду с вами. Ставлю тысячу вон, что у вас из окна открывается офигенный вид. Ой, вы же не в пещере живёте? Тяжело вздохнув, Феликс с размаху прикладывается ладонью ко лбу. А может, мелкому стереть память? Конечно, будет немного больно, ведь придётся покопаться в мозгах, но зато он отстанет и не пойдёт за ними в замок. Хм, неплохая идея. Сделав шаг к Чонину, Феликс внезапно ловит странный взгляд Хёнджина, адресованный ему. О нет, он отлично знает этот взгляд. Чертыхнувшись, Феликс тянет Хёнджина за руку. — Ты чего творишь? — вполголоса верещит, отведя его в сторону. — Феликс, давай возьмём его с собой, а? — хватает за плечо Хёнджин. — Жалко же. Вот жеж сердобольный! Как перестал людей жрать, так сразу доброе сердечко миру нараспашку, воплощение жалостливости, не иначе. Услышал про отсутствие родителей и сразу переклинило. Феликс сжимает переносицу пальцами: — Мы однажды щенка взяли, и чем оно всё кончилось? Хёнджин дует губы, смотря в сторону. Со щенком, впоследствии выросшим в большого пса, было даже весело. Вот только жизнь собаки и двух бессмертных несоизмерима во временном разрезе, и те десять лет для Феликса с Хёнджином пролетели, как мгновение. Но к собаке успели привязаться. Феликс не особо, а вот Хёнджин в ней души не чаял, и когда пёс умер от старости, тот пару недель не питался, ссыхаясь в спальне. Конечно, сравнивать человека с собакой глупо, только ведь и людской отрезок жизни слишком короткий, по сравнению с ними. А если привяжутся? И всё ещё стоит вопрос реакции остальной нечисти! Хотя тут их уже давно считают ненормальными. Как это так: демон с вампиром — и пара. — Ну Феликс, — умоляюще смотрит Хёнджин. Вот и как этот взгляд выдержать? Цыкнув, Феликс вздыхает: — Чем ты его кормить собрался? Запасами крови поделишься? — Что-нибудь придумаем. — А если ты его сожрать захочешь? — Не захочу, — машет головой Хёнджин. — Я уже понюхал, у него резус положительный. Мне такой не нравится. Да что ж ты будешь делать. Ладно, есть ещё один аргумент. — Хёнджин-а, как мы ему в глаза будем смотреть? Ты же стонешь на весь замок, когда мы занимаемся сексом. — Он взрослый парень, всё поймёт. И последний аргумент рассыпается в пыль, как попытки избежать распада Римской империи, которые Феликс видел своими глазами. Он роняет голову на плечо Хёнджина и прикусывает клыком губу. Вот только бы не материться. — Ладно, сдаюсь, — бурчит еле слышно. — Что-что? — У тебя слух феноменальный, не ври, что не услышал, — со смешком говорит Феликс. Подняв голову, он видит радостного Хёнджина, который тут же с чувством прикладывается губами к его губам. Ну что ж, Феликс привык, что этот дурацкий вампир из него верёвки вьёт. Но если так подумать, они вполне себе способны вырастить из Чонина не поехавшего на голову человека: культурное просвещение обеспечат, общение тоже, еду найдут без проблем, да и в город проветриться отпустят. Лишь бы психологическую травму громким сексом не нанести. Наверное, придётся затыкать Хёнджину рот. Феликс усмехается своим мыслям. — Ну что, найдётся для меня уголок в пещере? — ухмыляется Чонин, вальяжно закинув ногу на ногу, когда они возвращаются. — Найдётся, — улыбается Хёнджин, касаясь клыками нижней губы. — Только у нас целый замок. — Офигенно, — жмурится Чонин. — Будешь бесить — Хёнджин тебя сожрёт, — Феликс протягивает ему руку. — Всё, идём домой. Я устал здесь таскаться. — Реально сожрёшь? — вцепившись в Феликсову руку, Чонин с прищуром смотрит на Хёнджина, будто пытаясь понять, в какую секунду тот вцепится ему в шею. — Не сожру. — Хёнджин, ты рушишь воспитание. — Ты пугаешь, а не воспитываешь. — Как будто ты знаешь, как нужно воспитывать. — А ну заткнитесь!