Переступая черту

Эти две недели, что Амон и Мадо были в отпуске, тянулись для Такизавы бесконечно медленно. В основном, всё дело было в работе, где его толком не озадачивали. Банджо действительно чаще стал находиться в офисе. Он до сих пор плохо обращался с компьютером и не умел пользоваться электронной почтой, и, по большей части, Сейдо помогал ему именно в этом. В остальном, Банджо редко оставлял для него какие-либо поручения. Было невыносимо скучно, минуты тянулись так же долго, как годы. Такизава еле отсиживал свои рабочие часы. В плане событий на работе всë было, можно сказать, спокойно. Не было никакой шумихи и никаких собраний. Удивило, что один раз в офис заявилась Миза, которой крайне не понравилось, что Такизава обосновался на еë месте, хоть она и не выразила это вслух. Но по ней было видно, что она была очень раздражена. Но надолго она не задержалась, просто забрала вещи и ушла. Также Сейдо узнал, что суд по делам всех гулей состоится в один день. То есть Хакатори будут судить в тот же день, что и Фуджиту. Такизава всë ещё старался что-нибудь придумать, чтобы вытащить еë из тюрьмы, и желательно это было сделать легально. Но в голову ничего не шло, и, похоже, всё было бесполезно, раз даже гулей семьи Фуджита, скорее всего, признают виновными. И, если быть честным, Сейдо и не хотелось об этом думать. Его мысли были заняты совсем другим, и каждый вечер, когда он возвращался в общежитие, он отдавался им полностью. Забирался с головой под одеяло и вспоминал. Мадо. Еë прикосновения, еë поцелуи, еë запах. То, как он сам трогал еë в самых интимных местах, к которым ни у кого не было доступа. Нет, не совсем так. У еë мужа был. Каждый раз в воспоминания Сейдо пролезала эта мысль, как противный червь, и всё ему портила. Этот червь говорил ему гадкие вещи. Что то, что было между ними, для неë ничего не значило. Она всë ещё с Амоном. Это он еë муж. Это он каждый день рядом с ней засыпает и просыпается. С ним она сейчас проводит время. Чем они заняты в настоящий момент? Наверняка тем, о чëм он думает. Такизава наверняка лишь жалкое ничтожество, он не достоин того, чтобы его даже просто сравнивали с Амоном, таким справедливым и благородным. Мадо никогда в здравом уме не выбрала бы его. Она просто решила развлечься, он был лишь игрушкой в еë руках. Она ничего чувствует к нему и не может чувствовать. В конце концов, это было отвратительно с точки зрения морали, он не имел никакого права спать с чужой женой. И теперь он заслуживал худшего. Такизава всеми силами пытался прогнать дурные мысли от себя и погружался в воспоминания с новым рвением. Всё же хоть Амон и был мужем Мадо, того, что произошло, он не мог отменить. И Сейдо чувствовал, что в тот момент она не врала. Невозможно быть настолько искусной лгуньей. Она не стала бы этого делать, если бы совсем ничего к нему не чувствовала. Сейдо утешал себя этой мыслью. От одной догадки о том, что Мадо могла бы тоже любить его так же, как он еë, в его душе будто бы распускались цветы, и он чувствовал себя прекрасно, как никогда. До сих пор он не чувствовал себя настолько сильно влюблëнным. Это была не простая симпатия к однокурснице, как это было в Академии, и не чисто платоническая любовь, когда он хотел лишь счастья для неë и не просил ничего взамен. Это было довольно сильное влечение, которое нельзя было охарактеризовать даже пресловутыми бабочками в животе. Он чувствовал навязчивое желание быть с ней рядом, касаться еë снова и снова. Ему самому хотелось быть полностью в еë власти, чтобы она проникла в каждую его клетку, и это было безумно приятно. Никто не имел права у него это отнять. Это то, что принадлежало только ему, его чувства, его эмоции, он никому их не отдаст. И не позволит Амону и никому другому осквернить их. Сейдо чувствовал, что сходит с ума, что он будто бы помешался, но он испытывал от этого настоящую эйфорию. Каждый день Сейдо ждал, когда она вернëтся, воображал себе их встречу. Надо было лишь дожить до этого. Тогда он увидит еë и не отпустит от себя больше никуда. Он слишком хотел быть с ней и быть любимым ею, и от размышлений о том, что это в скором времени может оказаться правдой, сердце начинало бешено колотиться и едва не выпрыгивало из груди. В таком состоянии Сейдо встретил утро понедельника. Пришëл на работу раньше и сидел на своëм месте как на иголках. Замирал в предвкушении каждый раз, когда дверь в кабинет открывалась, но это всё туда-сюда ходил Банджо. Но тут, наконец, зашли они, и Сейдо первое время даже боялся взглянуть в сторону входа. Он думал, что сможет расплакаться от переизбытка чувств, которые всë это время не могли выйти наружу, а ситуация требовала оставаться максимально спокойным. – Амон-сан, наконец-то вы вернулись! - поприветствовал вошедших Банджо. - Как отдохнули? – Всё хорошо, спасибо, - ответил Амон. - Готовы с новыми силами взяться за работу. Они стояли спиной к нему и поначалу даже не обратили внимание на Такизаву. И, что его удивило, Мадо держала Амона под руку. Вроде бы ничего особенного, именно так и смотрятся в обществе супружеские пары. Но только не они. Они никогда так раньше не держались у всех на виду. Именно на работе нельзя было даже подумать, что они женаты, они никогда этого не демонстрировали. Всегда держали дистанцию. Но тут будто бы выставляли напоказ то, что они вместе. Сейдо, глядя на это, впервые почувствовал ревность. До этого ему всë же удавалось воспринимать их как-то по-отдельности. Да, он знал, что Амон и Мадо женаты, но они никогда не заостряли на этом внимание, что делал и он. Но сейчас, когда они смотрелись вместе как единое целое, он почувствовал смесь какой-то злобы и тоски. Мадо никогда не взяла бы так же под руку его, тем более на виду у всех. Амон обменялся ещё некоторыми любезностями с Банджо, после чего только, наконец, обернулся и заметил Такизаву. – Сейдо, здравствуй. Как ты здесь, справлялся? - обратился Амон. Судя его голосу, он ничего не знал и даже ни о чëм не догадывался. Был вполне весел и дружелюбен. – Всё нормально, - сдержанно ответил Такизава и краем глаза взглянул на Мадо, которая проследовала на своë место и не сказала ему ни слова. Выглядела она не лучшим образом. Будто бы устала ещё больше, чем была до отпуска, хотя должна была бы отдыхать. Но даже в таком состоянии она показалась ему самой прекрасной на свете и за один еë взгляд, направленный на него, он был бы готов умереть. Но Акира на него даже не смотрела, он будто бы перестал для неë существовать. Молча включила компьютер и занялась работой. – Да, я забыл тебе сказать, - продолжил Амон. - Это пока не объявлялось официально, но всё же лучше предупредить тебя заранее. Со следующей недели меня переводят в другой отдел. Так что твоим непосредственным начальником станет Банджо-сан. – Ясно, - пробормотал Такизава, уже представляя, как "весело" ему будет работать с таким руководителем. – Извини, что так получилось, такой уж приказ руководства, - проговорил Амон, и по его тону было слышно, что он правда чувствует свою вину и просит прощения. - Я бы правда хотел эти три года, что ты должен работать здесь, курировать тебя до конца. Эти обязанности любезно согласился взять на себя Банджо-сан. А вообще Акира всё ещё остаëтся здесь, и ты можешь просить помощи у неë в любой момент. Такизава ещё раз взглянул на Мадо, на этот раз не особо скрывая своих намерений, раз уж Амон сам еë упомянул. Она по прежнему смотрела в монитор и будто бы не слышала их. Сейдо не представлял, как она сможет оказывать ему помощь, если, судя по еë поведению, намеревалась игнорировать его по-полной. С другой стороны, Такизава задумался. Вдруг это был еë хитрый план. Судя по всему, она ничего не говорила Амону о том, чем они занимались в архиве, пока тот был на собрании. Возможно, она собиралась играть на два фронта. Раньше Сейдо такой расклад совсем бы не устроил, но в настоящий момент он был настолько измучен тоской по ней, что вполне согласился бы стать еë любовником, лишь бы быть с ней хоть иногда. Ради этого он даже был готов поступиться собственной гордостью. Он питал надежду, что Мадо таким образом, зная о переводе Амона, просто выжидала, когда он исчезнет из их кабинета и перестанет быть помехой для них. Тогда они смогут предаваться чувствам столько, сколько им угодно. А до этого своим демонстративным холодом Акира просто не хотела возбуждать лишних подозрений. Сейдо решил, что примет правила еë игры, и преданно ждал. Он всë надеялся уловить какое-нибудь слово, жест или даже взгляд, хоть какой-нибудь намëк, который сказал бы ему, что не всё потеряно для него. Что он для неë всё ещё что-то значит, ему надо просто подождать. Но реальность говорила об обратном. Всё поведение Акиры намекало на то, что между ними всё кончено. Она даже не смотрела в сторону Сейдо и буквально не отходила от Амона. Она больше не оставалась с Такизавой наедине в кабинете, и, если Амон куда-то выходил, она шла вслед за ним. Даже на обед они теперь ходили вместе, чего раньше не было, потому что Амон всё равно не смог бы ничего есть в человеческом ресторане. Но тут она решила упросить его составить ей компанию. Сейдо распирало от ревности в такие моменты. Его возросшие с новой силой за время еë отсутствия чувства к ней всё ещё никуда не делись и требовали какого-то выхода. По крайней мере, ему хотелось получить хоть какие-то объяснения. Хотя бы чтобы Акира прямо объявила о своëм решении, хотя бы это он заслужил. Сейдо пришлось пойти на крайние меры. Он решил дождаться, когда Акира отлучится из кабинета в одиночестве, и отправился вслед за ней, выждав перед этим некоторое время. Сейдо подумал, что она пойдëт в женский туалет, поэтому проследовал именно туда. Ему не предполагалось там находиться, да и он во всей этой ситуации ощущал себя мерзким сталкером, но он оправдывал себя тем, что ему не оставили выбора. Слишком невыносимо было находиться в неведении, переговорить с Акирой для него было жизненно необходимо. Когда Такизава зашëл в женский туалет, Акира мыла руки, стоя перед раковиной. Он встал прямо за ней. Мадо будто бы ожидала, что он придëт, поэтому особенно никак не отреагировала на его появление. Лишь взглянула в зеркало перед собой, где заметила Сейдо, и их взгляды встретились. – Такизава, ты перепутал двери? - иронично спросила она, разворачиваясь к раковине спиной. Сейдо обдало холодом от еë тона. Он ожидал, что она явно не будет рада тому, что ему пришлось еë преследовать, но всё равно почувствовал неприятный укол от столь нелестного приëма. – По-другому к тебе и не подобраться, ты далеко не отходишь от Амон-сана, - ответил Сейдо довольно раздражëнно. - И не делай вид, что не знаешь, что мне нужно от тебя. Акира всë это время будто бы прятала взгляд, но сейчас она посмотрела на него. Она выглядела измученной и уставшей, и от еë вида сердце Сейдо смягчилось. Он словно в один миг перестал злиться на неë, даже наоборот, его начала переполнять какая-то нежность и желание оберегать. – Я скучал по тебе, - совершенно внезапно для себя пробормотал он. Акира ничего на это не ответила, лишь выжидающе смотрела на него. Сейдо подошëл ближе, чуть склонил голову и несмело коснулся губами еë губ, как бы сомневаясь, имеет ли на это право. Акира не сопротивлялась, но и не оказывала активного согласия, что Такизаву совершенно не устраивало. Он хотел почувствовать то же, что и тогда, в архиве, когда Мадо сама желала этого. Снова ощущать себя любимым ею. Но сейчас было что-то не то. Что-то изменилось в ней. Сейдо почувствовал мягкие прикосновения к груди от еë ладоней. Разорвав поцелуй, он вопросительно взглянул на неë. – Такизава, давай оставим это, - проговорила Мадо. Сейдо ожидал, что так оно в итоге и случится, но его снова окатило волной холода, а грудь разрывало от обиды и предательства. – Я ведь предупреждал тебя, -сдавленным голосом сказал он. - Зачем тогда ты это сделала со мной? Мадо старалась сохранить достоинство, которое в любой момент готово было рухнуть, и не выглядеть пристыженной. – Что было, то было, но мы ничем друг другу не обязаны. И я ничего не требую от тебя, ты можешь быть свободен. – Я не хочу этого! По-твоему, я здесь хожу и сплю со всеми подряд, и мне всё равно, с кем? И неужели для тебя всё это ничего не значит? Сейдо разрывало от злости и обиды, и он был в любой момент готов сорваться на крик, но ему было уже всё равно. Пусть слышит весь офис, весь Объединëнный фронт. Это не имело значения, потому что до Акиры его эмоции будто бы не долетали. Они разбивались о стену еë показного безразличия, она оставалась холодной и спокойной, словно ничто не было способно было еë задеть. – Для меня это кое-что значит, - стараясь быть как можно мягче, проговорила она, всё же будто чувствуя какую-то свою вину. - Но будет лучше всë оставить так, как было раньше. Лучше для всех нас. – Нет, так будет лучше для тебя! Ты просто чëртова эгоистка! Тебе плевать на людей вокруг, ты думаешь только о себе! Ты обманула меня, обманула Амона, и чего ты добилась? И вообще, почему это ты всё решаешь? Бесчувственная ледышка, ты ей была, такой и осталась! – Слова обиженного ребёнка, - сдержанно проговорила Акира и проследовала к выходу, словно ей надоело всё это выслушивать. – Я ненавижу тебя! Ненавижу! - прокричал Такизава ей вслед, совершенно не сдерживая себя. Похоже, это правда был конец. От отчаяния и распиравшей его злости он ударил со всей силы кулаком по стене. Образовавшиеся мелкие раны на руке мгновенно зажили, чего нельзя было сказать о настенной плитке, которая от удара растрескалась. – Что здесь происходит? - в туалет с деловым видом, словно ей до всего есть дело, зашла Икару. - Такизава-сан, что вы здесь делаете? Это женский туалет. Сейдо проигнорировал секретаря, сейчас ему было совершенно не до неë. Даже если бы сейчас зашëл сюда сам Цукияма, ему было бы всё равно. – Портите имущество Объединëнного фронта? - поинтересовалась Икару, заметив трещины на плитке. - Я доложу руководству, чтобы вам это вычли из зарплаты. – Да плевал я! - прокричал Сейдо и быстрым шагом проследовал к выходу, громко хлопнув дверью. Ошеломлëнная Икару лишь недоумëнно смотрела ему вслед. Такизава, не сбавляя темп, направлялся к выходу из офисного здания. Возвращаться в кабинет, где сейчас сидели Амон и Мадо, не было никакого желания. Совершенно не хотелось видеть ни его, ни еë. Один вид их "счастливой семьи" вызывал в нëм отвращение. – Такизава-сан! Такизава-сан! - Сейдо услышал, как кто-то зовёт его сзади. Судя по голосу, какая-то девушка. Он подумал, что это Икару, преследует его, чтобы дальше отчитывать, поэтому предпочëл игнорировать попытки позвать его. – Такизава-сан! - зовущая не собиралась отставать от него, наоборот нагнала и тронула за руку сзади в попытке остановить. Подобная наглость разозлила и вывела из себя. – Чего тебе? - довольно грубо выпалил Сейдо, развернувшись, и тут же умерил свой пыл, увидев перед собой испуганное лицо Фуегучи Хинами. Тут же стало стыдно, он совсем не хотел, чтобы она попадала под его горячую руку. Судя по еë виду, она уже сто раз пожалела, что решила позвать его, но, видимо, ей действительно что-то от него требовалось. - Хина-чан? Ты что хотела? – Это насчëт завтрашнего дня, - пролепетала Хинами. - Вы ведь помните - завтра день открытых дверей в приюте. И у вас там лекция. – Да, я помню, - проговорил Сейдо. На самом деле мысль об этой лекции совсем вылетела у него из головы. Что-то он набросал, и в сыром варианте его речь была готова, но он вряд ли хотел бы в в итоге выступать именно с таким текстом. Но крайний срок, как оказалось, подкрался незаметно, и исправить написанное уже особо не было времени. – Не могли бы вы мне прислать на электронную почту текст своей лекции, я его просмотрю. – Да, я пришлю, - сказал Сейдо, заранее мысленно прося прощение у Хинами, потому что присылать ей он ничего не собирался. Он собрался идти дальше, куда намеревался, но Фуегучи его снова остановила. – Такизава-сан, у вас всё в порядке? - обеспокоенно спросила она. – В порядке, - ответил Сейдо, несколько смешавшись. Опять ему пришлось соврать, ведь на самом деле он был совсем не в порядке. Но нужно было как-то объяснить своë нервное состояние. - Меня просто бросила девушка. – Мадо Акира?! - воскликнула Хинами, как показалось, слишком громко, что все находящиеся рядом могли бы услышать, особенно гули с их обострëнным слухом. Такизава тут же вспыхнул и был готов прибить еë на месте, несмотря на то, что она продолжала смотреть на него своими большими невинными глазами. – Нет, с чего ты взяла? - сдавленным голосом проговорил Сейдо. Хотя он понимал, с чего она могла так решить. Хинами ведь была на базе Козы и видела, как он сидел у постели Мадо, пока она была без сознания, как преданный пëс, и не отходил от неë ни на шаг. Глядя на это, Фуегучи могла сделать соответствующие выводы и была, в общем-то, права. - Будто бы, кроме Мадо, нет больше других девушек. И вообще это тебя не касается, Хина-чан. – И-извините… - пробормотала Хинами, поняв свою ошибку, и тут же залилась румянцем. Действительно, не стоило ей в это лезть. – Хинами, ты идëшь? - задал вопрос Киришима Аято, появившийся рядом, и сразу же смерил Такизаву недобрым взглядом. Ещё со времён Аогири они не были в ладах, поэтому Сейдо предпочëл удалиться сразу же, не провоцируя лишний раз неприязнь друг в друге. Аято проводил его взглядом, затем взглянул на Хинами. - Он что, наорал на тебя? Мне разобраться с ним? – Нет, не надо, - испуганно проговорила Хинами. - Всë в порядке. Они направились дальше по коридору, Сейдо же наоборот покинул офис Объединëнного фронта, думая о том, что больше сюда не вернëтся. *** Акира вернулась в кабинет, стараясь сохранять спокойствие и делая вид, что ситуация в женском туалете совсем еë не затронула. Она старалась убедить себя, что всё сделала правильно, что так и нужно было поступить, по-другому было нельзя. А Такизава - он всегда был неуравновешенным ребëнком, им же он и остался, глупо было ожидать, что он поступил бы как-то по-другому. Она надеялась, что он найдëт в себе силы и сможет пережить их разрыв. Она же смогла. Но в глубине души ей всё же было ужасно больно. Хотелось просто лечь и от души разрыдаться, но она не могла позволить себе такую роскошь. Мадо села на своë место, и тут на неë накатила просто ужасная усталость. Она не смогла справиться с собой и положила голову на сложенные перед собой руки. Видимо, ей всё же нужно было время, чтобы прийти в себя. В последние дни еë часто одолевало какое-то физическое недомогание, и Мадо не могла понять его причину. – Акира, с тобой всё в порядке? - обеспокоенно спросил Амон. – Нет. Я думаю, что я заболела. Кажется, у меня поднялась температура. – Температура - это серьëзно, - испуганно проговорил Амон. - Как бы тебе совсем не слечь. – Я хочу отпроситься на сегодня. – Да, конечно. Я передам Банджо-сану. Тебе лучше пойти домой и отлежаться, если ты плохо себя чувствуешь. Послезавтра суд, и тебе было бы лучше выздороветь к этому дню. – Да, конечно, суд, - проговорила Акира, задумавшись про себя. Вроде Амон ничего такого не сказал, но подсознание будто бы само искало повод обидеться на него. Оно шептало ей, что ему плевать на неë, что для него важно лишь то, чтобы она присутствовала на заседании в суде. Раньше Акира легко отмела бы эти мысли, она даже не задумалась бы об этом, но сейчас она словно оказалась у них в плену и затаила обиду. Быстро собравшись, она отправилась домой, надеясь, что хотя бы вести машину она сможет. *** Акира лежала на кровати и могла полностью погрузиться в свои мысли, не отвлекаясь ни на что. Дома было спокойнее. К тому же с ней рядом легла еë любимая кошка, что усиливало ощущение уюта. Температуры у Акиры не было. Она скорее использовала это как повод, чтобы уйти с работы и не вызвать подозрений. Но насчëт физических недомоганий она не соврала, и это было действительно то, что беспокоило еë больше всего в настоящий момент. Эта непонятная усталость, которая накатывала словно из ниоткуда в самый неподходящий момент. Постоянное желание спать. И не только это. Ко всему прочему добавилась задержка менструации почти на неделю. Сначала Акира думала, что это из-за стресса. Как-то много всего навалилось в один момент. Проблемы на работе, этот предстоящий суд. Холод в отношениях с Амоном, к тому же она ещё спуталась с Такизавой, что ещё больше всë усугубило. Но сейчас это могло оказаться именно то, о чëм она так боялась подумать и что, как она считала, было невозможно. Акира хотела иметь детей. Когда мама еë родила, той было двадцать восемь, и примерно с этого возраста начались еë попытки забеременеть. Ей повезло, что с ней рядом в это время уже был мужчина, с которым она могла бы это сделать и с которым еë желания совпадали. Сейчас Акире было уже тридцать два, и за это время никаких детей у неë так и не появилось. Она начала сильно сомневаться в том, что они у неë вообще могли бы быть. В конце концов, она сама убедила себя в том, что с ней что-то не так и что беременность в еë случае была чисто физически невозможна. Она уже успела смириться с этим, с тем, что у неë никогда не будет детей, и пыталась жить своей жизнью, не задумываясь об этом. Но всë равно каждый раз еë преследовало чувство собственной ущербности при виде людей с детьми. И казалось дико нечестным, что у многих они получаются будто бы случайно и незапланированно. Поэтому в настоящий момент мозг отказывался верить в то, что после стольких бесплодных попыток что-то, наконец, могло бы выйти. Но это нужно было проверить. Акира направилась в ванную. Она помнила, что где-то у неë завалялся тест на беременность, ещё с тех времëн, когда она делала их каждый месяц в надежде увидеть положительный результат, который никогда не появлялся. Тогда Акира решила, что больше не будет заниматься подобным, это всё равно еë только расстраивало. Тест действительно оказался на месте, и он даже не был просрочен. Для более точного результата его лучше было бы делать утром, но сил ждать до утра уже не было. Хотелось проверить свою догадку как можно быстрее. Тест выполнялся довольно просто, и Акира делала это уже много раз. Нужно было лишь отобрать пробу мочи, опустить тест-полоску и ждать. И Акире не пришлось ждать слишком долго - довольно яркая вторая полоска, расположенная чуть ниже контрольной, проявилась практически сразу. Акира не могла поверить своим глазам. Было бы неплохо проверить ещё раз, но Мадо понимала, что в этом не было особого смысла. Скорее всего, результат был бы точно таким же. Но это всё же были всего лишь домашние тесты. Лучше было бы пойти ко врачу и сдать кровь на анализ, так можно было бы убедиться точно. Акира легла обратно на кровать, пытаясь понять, что она чувствует. Положила руку на живот, и он был таким же, каким и обычно. Совсем ничего не изменилось. Почему-то она думала, что беременность ощущается как-то по-другому, но сейчас она будто бы и не чувствовала ничего особенного. Наверное, если бы это случилось ещё месяц назад, Акира была бы рада, узнав об этом, но сейчас она была скорее в смятении. Всё это произошло совсем не вовремя. Иронично, что события, которые так долго приходится ждать, происходят совершенно не тогда, когда ты этого хочешь, и в каком-то извращëнном варианте. Конкретно в этом случае Акира понятия не имела, кто был отцом этого ребëнка, и ни одна диагностика не могла бы ей точно ответить на этот вопрос. Вероятнее всего, отцом был Амон. Чисто статистически, с ним Мадо вступала в половую связь гораздо чаще, особенно когда они были вдвоëм в отпуске. По сути это был их медовый месяц, которого у них в своë время не было. И Акира, будто бы подсознательно чувствуя свою вину, старалась быть особенно ласковой со своим мужем, несмотря на то, что еë скорее коробило от его прикосновений, а на его месте время от времени представлялся совсем другой человек. Всё же было ощущение, что после еë измены что-то сломалось между ними, и их отношения больше не смогут стать такими, как раньше. С другой стороны, чтобы забеременеть, достаточно было и одного раза, хоть это и маловероятно. И по вероятности зачатия более благоприятным был тот последний день перед отпуском. И почему-то Акире вспомнилась фраза Такизавы, брошенная им, когда они сидели и в машине у дома Фуджиты. О том, что тот доктор, который сделал им операции, называл Амона дефектным. Насколько Акира слышала, действительно, тот доктор признавал лишь два своих образца удачными. Одним был Такизава, вторым - Канеки Кен. До этого Мадо как-то не задумывалась, насколько гулефикация могла повлиять на фертильность. Но она знала, что у Канеки Кена точно был один ребëнок, и на подходе был второй. Значит, у Такизавы тоже, по идее, не должно было быть с этим проблем. Но, вполне вероятно, они были у Амона, о чëм Акира до этого даже не задумывалась, обвиняя в отсутствии у них детей только себя. Но точно о том, кто всë же был отцом еë ребёнка, сказать всё равно было нельзя. Им мог быть как один, так и второй мужчина. Размышления привели Акиру к случаю в женском туалете, который произошëл в этот день. И снова она вернулась к мыслям о Такизаве и о том, как больно она ему сделала, да и самой себе тоже. Такизава. Если подумать, только из-за него и ради него она совершала самые безумные поступки в своей жизни, которые никак не вязались с еë характером и жизненными принципами. Она не остановила его во время операции по уничтожению Совы в двадцатом районе, когда он ослушался приказа и куда-то отправился по собственной воле, хотя должна была. Она решила защитить его от удара на Русиме, когда он был уже опасным гулем, которого ей приказано было уничтожить. Она не доложила начальству о том, что он избил их подопечного гуля во время служебного выезда, хотя опять же должна была. Всё это время она поддавалась каким-то необъяснимым чувствам по отношению к нему, которым она также полностью отдалась тогда, в архиве. И эти чувства, вероятно, зародились уже давно, когда они ещё учились в Академии. Этот парнишка, который всегда будто бы соперничал с ней, ещё тогда смог еë заинтересовать. Остальные еë однокурсники казались ей бледными тенями, но Такизава выделялся на фоне остальных. И это не только потому, что в навыках он не сильно ей уступал и был почти с ней на равных. Наверное он был единственный, кто видел в ней не продукт еë родителей, не дочь известных следователей, а именно еë. Когда он называл еë Мадо, он думал ни о еë отце, ни о еë матери - он их не знал, а именно о ней. Наверное среди всего еë окружения только он видел еë такой, какой она была на самом деле, и она ему не нравилась. Этот факт ранил Акиру в самое сердце - она должна была это признать, хоть и никогда не показывала это открыто. Тщетно она старалась сблизиться с ним. Акира совсем не ожидала, что это желание ещё надолго останется с ней и не пропадëт даже тогда, когда она станет совсем взрослой и выйдет замуж за другого мужчину. Акира не жалела о том, что произошло между ней и Сейдо. Гораздо больше она жалела бы в том случае, если бы ей удалось сдержать себя и следовать правилам, как и всегда. Она даже думала, что это всё равно произошло бы рано или поздно. Не известно, сколько ещё она смогла бы сдерживать свои эмоции. В той ситуации неожиданное признание Такизавы пробудили в ней невероятную нежность по отношению к нему. Она словно оказалась в своëм прошлом, где Сейдо вместо того, чтобы отвернуться от неë, поворачивается к ней, где они смотрят друг на друга, и всё понимают. Они больше не соперничают, не язвят, они не скрываются за своими масками и не прячут свои чувства. И словно не было всех этих лет, они просто два влюблëнных подростка, которыми управляют гормоны. Безумно приятно было раствориться в этом процессе, но у любого решения есть последствия. От реальности нельзя было никуда деться, и пришлось снова стать взрослой. Акира не ожидала, что Такизава будет настолько рьяно что-то требовать от неë. Она понимала, что у него была своя правда, но у неë были свои причины так поступить. Она могла бы объяснить их, но ненавидела оправдываться. К тому же она действительно чувствовала себя какой-то виноватой перед Сейдо, будто бы правда что-то была должна ему. Но она не могла просто взять и уйти от Амона в одночасье. Не могла стереть те шесть лет, что они прожили вместе, и всё то, через что они вместе прошли. Не говоря уже о том, что это убило бы Амона, а он успел стать для неë по-настоящему родным человеком. Ближе него у неë никого не было. Амон оказался рядом с ней в тот момент, когда она больше всего нуждалась в ком-то. А где тогда был Такизава? Он просто ушëл, и Акира тогда почувствовала некоторую обиду на него. Он оставил еë одну, даже не попрощавшись, когда она рискнула ради него жизнью. И всё же при мысли о нëм еë сердце разрывало от тоски. Правда была в том, что она не хотела его оставлять, не хотела разрывать отношения с ним. Она хотела, чтобы он был рядом. "Что же я наделала?" - подумала Акира и, наконец, дала волю слезам. Она довольно редко плакала, но каждый раз, когда еë всё же прорывало от эмоций, она плакала от души, навзрыд, пока полностью не закончатся слëзы. Дома никого больше не было, так что можно было не сдерживаться. Должно было стать легче. Правда была в том, что она любила их обоих, и Такизаву, и Амона. Но нельзя было усидеть на двух стульях, и нужно было выбирать, что было мучительно и болезненно. И вот вроде бы она выбрала Амона, но она совсем не счастлива и совсем не рада. Нет никакого покоя в душе. В голове только слова Такизавы о том, как он еë ненавидит. Она правда всё разрушила, и его жизнь, и свою собственную. В груди больно сдавило, там будто бы разорвался ещё один комок рыданий, и слëзы из глаз полились пуще прежнего. Когда с работы вернулся Амон, она уже несколько успокоилась, лишь тихонько всхлипывала время от времени. Но всё равно он успел застать еë в таком состоянии, чего Акира совсем не хотела. Она лежала на кровати к нему спиной и радовалась тому, что он хотя бы не видел еë лица. Кошка Марис Стелла, заметив в комнате нового человека, тут же спрыгнула с кровати и начала тереться об ноги Амона, требуя еды и внимания. Хозяйка совсем забыла еë покормить. Амон игнорировал кошку, его жена вызывала в нëм гораздо большее беспокойство. – Акира, у тебя всё хорошо? - обеспокоенно спросил он и сел на край кровати. Он хотел дотронуться рукой до еë плеча, но передумал, увидев, как Акира раздражëнно словно сбросила с себя его невидимую руку, будто бы уже зная, что он собирается сделать. – Всё нормально, - проговорила Мадо, стараясь сохранять спокойствие, но еë голос предательски дрожал. - У меня нет температуры, я здорова. Но мне завтра утром нужно сходить в больницу, передай Банджо, что я приду позже. – Да, конечно, - сказал Амон, задумавшись над тем, зачем Акире нужно было в больницу, если она была здорова. И от него не ускользнуло то, что она, похоже, плакала, причëм весьма долго. Он довольно редко видел еë плачущей, даже, можно сказать, что практически никогда. Но такие моменты всегда ставили его в тупик. Он совершенно не знал, что делать в таких случаях. Вот и сейчас он не знал, как было бы лучше поступить: поинтересоваться, что случилось, или просто уйти. Недолго думая, Амон всë же рискнул проявить участие. - Акира, у тебя что-то случилось? – Прошу, оставь меня, - сдавленным голосом проговорила Мадо. Амон не на шутку испугался. Похоже, действительно что-то случилось, и что-то серьëзное. Акира никогда не плакала по пустякам. – Ты точно не хочешь ничего рассказать? - предпринял ещё одну попытку что-то выяснить Амон. – Нет… Я же попросила оставить меня. Чтобы показать, что разговор точно закончен, Акира спрятала голову под подушку. Закрывшись таким образом, она поставила Амона в ещё больший тупик. Некоторое время он раздумывал, стоило ли всë-таки к ней коснуться, чтобы попытаться поддержать хотя бы так, но всё же решил подчиниться еë требованию и уйти. И наверное Акира лучше знала, что ей больше необходимо было сейчас. Лучше было бы спросить еë, что произошло, когда-нибудь потом, когда она успокоится. А сейчас он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.