Отмеченная

      Месэйуки с затаённым дыханием самостоятельно ослаблял узел у виска ребёнка, пока тот не развязался до конца и лента исписанной ткани не накрыла его ладони.       Было раннее утро, Мэсэйуки тихо вернулся после тренировки с катаной. Глава их клана разрешил снимать повязку с глаз на время от двух до пяти часов максимум, чтобы ребёнок привыкал к окружающему миру, исследовал его глазами, не только слухом и осязанием.       Конечно же подобная мера не избавляет её от ношения повязки, так как Шаринган у ребёнка активен на постоянной основе, что небезопасно в таком возрасте, но в случае с Рай и её несколько странной системой чакроканалов это сулит только хронической усталостью и мигренями, если не ограничивать в разумных пределах.       Мужчина слабо погладил спящую малышку по редким, но уже колючим волосам, которые стояли торчком, а не спокойно лежали как у его жены или самого Мэсэйуки.       Дети действительно выглядят беззащитно, когда спокойно спят в своей люльке и редко причмокивают от набегающих слюней. Их действительно хочется защищать и любить, быть рядом и переживать вместе их взросление.       От своих размышлений мужчина слабо улыбнулся и спрятал повязку за пазухой серого кимоно.       Ну либо так хочется поступить только ему, Мэсэйуки редко когда замечает сильную привязанность шиноби отцов их клана к детям шиноби. Может потому что те могут в любой момент помереть от рикошета куная на тренировке, прыгнуть выше возможностей возраста и слечь от переутомления и разрыва каналов, молчаливо ходить за старшим в семье тенью, глазами выпрашивая поддержки в освоении нелегкого пути ниндзя. На это мужчины их клана скупы и в некотором роде черствы. Все свои чувства они незаметно для себя отдают женщинам, ведь те при каждой встрече излучают тепло и заботу, негатив взваливают на Сенджу в очередных битвах между страной-противником и страной-союзником. И из-за такого бешенного ритма военной жизни крохи неловкой заботы снопом редких искр озаряют их воюющего ребёнка, что уже с их стороны такого и не ждёт, а замыкается в себе и уходит с головой в тренировки.       Как проницательный человек, отец Рай прекрасно понимает к чему вся эта ширма с «божественным ребёнком» ведёт. К пути шиноби.       На плечо мягко опустилась маленькая ладонь, жена сонно смотрела в люльку дочери и прикрывала рот кимоно, тихо зевала.       — Не просыпалась ещё? — хрипло интересовалась Камэ, трогая лобик малютки, рассматривала чёрные подрагивающие ресницы младенца.       Мэсэйуки медленно качнул головой и мягко забрал ладонь жены со лба их дочери, переплёл пальцы рук и прислонил к щеке, мимолётно прикрыв глаза. Такие моменты имели своё волшебное подспорье.       Ребёнок слабо дёрнулся и бездумно открыл глаза. Через секунду те расширились, а брови взлетели вверх, руки Рай неловко дёрнулись к глазам, пытаясь нащупать повязку и, вероятно, заметив человеческие силуэты, повернула голову к родителям.       Ребёнок хмурился и молчал, а когда Мэсэйуки аккуратно взял на руки и посадил на сгиб локтя, девочка как-то устало выдохнула и уткнулась лицом в шею, прикрыв глаза.        — Явна с глзми что-т не то, — неохотно проговорила малышка.       — Она так забавно о чём-то говорит, — шёпотом сказала Камэ и надавила пальцем в щёку ребёнка. Не оправдав ожиданий матери, ребёнок подсуетился и зарылся в длинную шевелюру отца, скрываясь от активной Камэ.       Женщина разочарованно опустила руки, когда муж криво улыбнулся. Не такой реакции они ждали.

***

      Долго молодая замужняя пара не хандрила, ближе к обеду к ним пришли родственники со стороны обоих родителей. В преддверии первого дня рождения по традициям нужно украсить дом, а это прекрасная возможность встретиться с родными и провести время вместе за полезной и творческой работой.       Маленькая Рай кочевала из рук в руки по кругу, родственники в первую очередь смотрели ей в глазах, и смотрели неприлично долго, так как алый блеск клановой техники глаз завораживал и настораживал каждого. Дети, пришедшие с родственниками, реагировали на Рай по-разному, маленькие шиноби в большинстве отводили глаза от Шарингана и поджимали губы, маленькие леди интересовались ребёнком первые полчаса, а потом уже присоединялись к заботам взрослых.       Второй раз вернувшись к отцу на руки, Рай крепко вцепилась в темно-синее кимоно, этим жестом показывая, что больше ни на какие другие руки она свою попу не усадит, а при аккуратных попытках Мэсэйуки ребёнка передать очередным родственникам, та начинала рычать и нарочно брызгать слюнями. Работало без исключений на всех, кто попал под линию атаки. Народу рядом с отцом поубавилось и стало гораздо тише. Рай вернулась к меланхолии и разглядывала окружающих её людей, каждого она детально запоминала и с закрытыми глазами могла по голосу и лёгким шорохам от движений определить их примерное положение в пространстве и позу тела. Это давило на мозги, а глаза в такие моменты пощипывало до появления мелких слезинок, которые она спокойно вытирала об одежду отца. Тот пристально наблюдал за её движениями и замер, когда ребёнок, уперевшись руками в его плечи, чуть отдалился от лица, чтобы подробнее рассмотреть Мэсэйуки. Запятая в глазу вычертила круг и остановилась внизу красной радужки. Перед ребёнком стоял уставший с мешками под глазами мужчина, как понимала она — это её отец и зовут его Мэсэйуки. Он брюнет, как и все в этой комнате, глаза темные, ресницы густые, а волосы засаленные и собраны в низкий хвост, только чёлка слегка покачивалась при передвижении.       Кажется она в каком-то средневековье и в какой-то азиатской стране. Из плюсов её жизни здесь: вроде как здоровые отношения между родителями, обоюдная любовь к своему ребёнку, то есть Рай, и доступ к лекарствам, потому что повязка, что обычно покоится на глазах, явно чем-то пропитана. При её носке зрение отрубает к чертям. Будто её глаза погрузили в кому, оставив слух и осязание.       Прошлась ручками по щекам отца, замечая, они не просто худые, а впалые, и глаза немного посажены вглубь, что делало их более выразительными и хищными. Рай неаккуратно нажала ладонью, растопырив пальчики, в нос мужчины и соскользнула вверх на складку между бровей, мизинцем медленно разглаживала, пока не заметила микроскопические морщинки на расслабленном лбу. Перевесилась через плечо и подтянула низкий хвост отца ближе к себе, закинула ему на плечо и, отделив необходимые пряди, медленно плела косу, параллельно оглядываясь назад в поисках знакомой мордашки матери.       Мэсэйуки с интересом следил за всеми её действиями и подмечал новые факты, так же присмотрелся к занятым людям, в одном углу девушки спорили о цвете ткани, которую они планируют подвязать под потолок, другие составляют список блюд на праздничный стол и прикидывают количество необходимых продуктов. Мужчины переносят тяжелые элементы декора под чутким контролем жен.       Если бы не его дочь, он бы так же суетился вместе с ними и изнывал от скуки. Боднув малышку головой и благодарно улыбнувшись, он мягко клюнул ее в лобик и удалился вглубь дома. Через коридоры они добрались к комнате, где обычно спала малышка в обед, переодел ее, частично обмыл, уложил в люльку и ушел в поисках жены и еды.       На обед у малышки была вода и овощная каша, кажется из цукини. Водянистый и негустой обед надолго в тарелке не остался, обычно кормили Рай всегда на кухне, но из-за скопившихся там женщин, решили перенести процесс приема пищи в комнату. Как только ребенок допил воду, отец достал на свет из недр своих одежд знакомую вещь, от которой дочь скривилась и закрыла голову руками. Отец вынужденно огладил кисти дочери, опустил их вниз, установил зрительный контакт.       — Малыш.       Дочь не отреагировала на обращение и отклонившись в бок, легла в позу эмбриона, открыла глаза и подозрительно рассматривала отца.       Мэсэйуки поднёс повязку к дочери.       — Смотри, это вещь будет при тебе всегда!       Рай поджала губы и высунула язык, захныкав.       — Да всегда, но её ведь можно не только на глазах носить. Сейчас ты просто поспишь в повязке, чтобы тебе не мешали собственные глаза. Потом я ещё на часок смогу дать тебе исследовать всё глазками. Я понимаю, что… — Мэсэйуки начал от нервов вертеть повязку в руках, завязывать в узлы и развязывать. Эта нервозность передалась Рай, и она недобро оскалилась от противного комка внутри сердца. — Тебе неспокойно, когда ничего не видишь, но Таджима-сан позволил тебе, — с этими словами, он аккуратно подтянул несопротивляющуюся дочь за ножки к себе и взял хмурое лицо малышки в руки. Дочь икнула, хмыкнула и расслабилась, позволяя надеть на себя повязку.       Отец с виноватой улыбкой и грустным взглядом в очередной раз перекрывал свет своего ребёнка.       — Пора спать, Рай. Хорошенько отдохни.

***

      Рай было ску-у-чно, невыносимо скучно. В этом доме она слышала многое, видела мало, но чувствовала больше, чем ничего.       Что-то творилось, но явно семейное, такое количество людей у них в доме не наблюдалось достаточно давно. Было так же странно мыслить в том направлении, что она вновь мелкая сопля. Но не будем о прошлом, она будет честна, давно убивалась по заботе и покою.       Родственники в забавных слоёных одеждах кружили возле неё с отцом в зацикленном хороводе и что-то постоянно говорили. Рай знала значение некоторых слов, точнее догадывалась, смогла даже недавно урвать какое-то чёрное словцо из уст Мэсэйуки и, как особа жадная до знаний, докинула его к своему крошечному словарному запасу японского. Её жизнь стала маскарадом, потому что в её времени носили не такую старомодную традиционную одежду.       Мать.       Рай нужна была мама, её охладевшее сердце жаждало присутствия обоих родителей, так как в такие моменты оно успокаивалось, её тревоги несколько утихали, потому что никто не знает её. Она не знает их. Они знакомятся и притираются. Медленно друг друга познают.       Склонившись к уху Мэсэйуки, ладонями сделала узкую щель куда тихо сказала: — То-сан, хочу к Ка-сан. Вместе, — и медленно отстранившись, рассмеялась, разглядывая ошеломлённого отца.       Что произошло дальше Рай было сложно описать и принять, отец ненавязчиво, как-то даже боязливо прижал её к себе. Глаза зафиксировали быстрое перемещение из одного конца комнаты в другой прямо под удивлённые очи её матери.       Тогда Рай поняла, что отец у неё со странностями, но на эти странности никто особо не реагировал.       — Дорогая, тут наша Рай сказала слова, — он аккуратно развернул их дочь лицом к Камэ.       Камэ с прищуром посмотрела на мужа и аккуратно взяла дочь на руки.       Рай быстро смекнула к чему была наступившая тишина и устало прикрыв глаза сказала: — Ну допстим, я скжу эт ещ раз, — мотнула головой и мило улыбнулась. — Ка-сан! То-сан!       Отец Рай расплылся в улыбке и обнял свою жену и дочь, пряча лицо, за высокой причёской Камэ. Рай подбадривающе хлопала отца по плечу, пока тот сдерживал слёзы. Такая нежная любовь со стороны этих двух, пробуждала те забытые за ненадобностью чувства.       Рай слабо ухмыльнулась и откинула голову на плечо матери, мгновенно засыпая. Устала она что-то за третий день какой-то бурной подготовки родственников.       Верно, забота и любовь не спасала от пыток в Аду. Наоборот, действовала как самый сильный и жгучий яд. Всё действовало против тебя. Везде и всегда. Но кое-кто после, долго убеждал её в обратном.