Ешь моё сердце

Перебирая все возможные свитки и записи, Кенджи оставалось лишь тяжело вздохнуть, пока мигрень острой болью пульсировала в висках, заставляя неприятно поморщится. Он уже как несколько дней сидел заперевшись в кабинете матери, перебирая свитки и документы лежащие там, в свободные от дел клана время. Недовольно потерев лицо, глава клана Сенджу со вздохом оглядел комнату. Просторное помещение, в которое попадало большое количество света из широких оконных рам, хорошо освещало комнату. Но Кенджи не боялся что за ним станут подглядывать, ведь в стеклах стояла особенная печать не позволяющая недоброжелателям это сделать, печать так же делало стекло прочнее, не давая той легко сломаться даже от удара напитанного чакрой. В середине кабинета стоял большой дубовый стол, со множеством ящиков разных размеров и вместительности, а на столе уместилась аккуратная фотография в рамке, а стояла ваза, чуть выцветшая, в которой раньше каждый день меняли цветы. Но, перестали делать это уже вот, 18 лет. От этой мысли сердце мужчины сжалось, а мысли летали в былых временах. Кабинет в который он раньше часто заглядывал еще ребенком вместе с сестрой, раньше переполненный звуками угля по шершавой бумаге, что-то напевающим голосом матери и спокойным басом отца, а также их веселыми, детскими голосами. Просторный кабинет, что в детстве чудился яркими красками, сейчас казался Сенджу пустым и блеклым, таким одиноким, будто все цвета давно покинули её вместе с хозяином. Поднявшись с пола на котором тот раньше сидел в окружений макулатуры, Кенджи подошел к столу и протянул руку к раме с фотографией, на которой были изображены двое маленьких детей сидящих у террасы, свесив маленькие детские ножки. Темноволосый мальчик сидел обнимая сестру за плечи, пока на его лице прищурив глаза, сияла радостная улыбка, в то время как малышка рядом с ним раззадорено сверкала такими же как у брата большими, серыми глазами. Кожа у мальчика была загорелая от долгих игр на солнце, и контрастировала рядом с «белоснежной» сестрой. Они казались полными противоположностями друг друга, и лишь одинаковые глаза, подобно камню муассанита, давали понять что перед ними родственники, а точнее брат и сестра. Потерев большим пальцем стекло фотографии, и оставив след отпечатка, мужчина заметил слой пыли на столе от долгого не пользования мебелью. Именно это место, больше всего на свете напоминало ему и его младшей сестре о погибших почти что в один год родителях. Они оба являясь сильными, если не сильнейшими шиноби в их деревне, были примером и легендами для подрастающих поколений, а для него, тогда еще совсем мальчишке, который только-только становился юношей, они были матерью с отцом. Мать что лишь одним взглядом могла успокоить и приструнить как его, так и разбалованную Шинджу, но так же одной улыбкой заставляла их оттаять и бежать с объятиями к ней, кутаясь в теплоте рук и утыкаясь лицом в мягкий мех что та носила в виде воротника или перекидывая через плечо. А широкие, жаркие ладони отца в моменты когда он трепал его по волосам за любое его достижение, неважно большое оно или нет, отец радовался каждому шагу вперед сделанное им. И столько всего, подобных этим воспоминаний бушевали в этой комнате, каждый раз всплывая в сознании и царапали душу подобно вредной кошке, заставляли хотеть забиться в углу, запереть дверь и начать протяжно плакать пока не начнешь задыхаться. Глаза каждый краснели, а влага в уголках предательский собиралась, он уже столько лет не был в этой комнате, и если бы не нужда в записях находящихся здесь, Кенджи бы еще долгое время сюда не заходил, убегая от болезненных воспоминаний. Глубоко вздохнув, Кенджи почувствовал что в сторону кабинета топал его маленький четырехлетний сын, и стал ждать направив взгляд в сторону входной двери. В общей сумме дверей здесь было две, первая, входная, и вторая, дверь в склад где находились как разные материалы и минералы, так и наборы холодного оружия, с которым любила экспериментировать прежняя хозяйка кабинета. Дверь распахнулась и явила мужчине маленького сына, что стоял с босыми ножками в темных штанишках и серой кофте, пока его детские руки упирались в его бока а улыбка растягивалась от уха до уха. — Папа! А я пришел тебе помочь! Звонкий детский голос ворвался в утопавшую до этого в холодной тишине комнату, из-за чего Кенджи вдруг показалось что былые краски детства сново вспыхнули в этом одиноком кабинете, оживляя его, сново делая его теплым и уютным. Если не считать конечно пыль покрывшую уже три девятый слой комнату. Усмехнувшись своей мысли, Кенджи подошел к сыну что уже стоял вытянув к нему руку, и поднял его на руки. — Неужто мой маленький герой решил помочь своему папе? А я думал что ты уже бросил нас с мамой, обосновавшись в доме своей тетушки. — удобней посадив сына на изгибе правой руки и другой ущипнув его за нос. Кенджи начал подкалывать ребенка, заставляя ребенка недовольно морщится, схватив большую руку отца своими обоями детскими узкими ладонями. Что-то пробурчав себе под нос, Киоши потирал пострадавший орган чувств, пока его отец смотрел на него как довольный кот наевшийся сметаной. Повернув взор обратно в сторону кабинета, Кенджи создал в руке сгусток воды, начиная убирать десятилетний слой грязи копившейся здесь, а после постил небольшой ветерок желая проветрить комнату, но так чтобы литы на земле не разлетелись подобно напуганным голубям. — Папа, почему здесь так грязно? И почему эта комната была заперта? — морщась на потемневшую от грязи и пыли воду, Кио дергал отца за футболку. — Потому что мы с твоей тетей решили запереть ее еще очень давно, — чтобы сохранить все так как оставила там все мама, добавил в мыслях мужчина и продолжил. — И здесь никто не убирался все это время, вот грязно. — А почему вы её заперли? И почему открыли только сейчас? — детские глаза излучали любопытство, а брови взвыли вверх. — Какие мы любопытные сегодня. — вновь щелкая по носу ребенка произнес Сенджу, опуская ребенка уже на чистый пол, давая тому со всей присущей ему любопытством посмотреть и порезвиться. Мальчик бегал от одного шкафа к другому, рассматривая полки и вещи на них, бегая то к свитку то к коробке, и вдруг остановился у стеллажа с безделушками бабушки. — Пап, а что это? Там что-то странное! — обратив внимание отца на себя, взгляд Киоши был взволнован тыкая пальчиком на аккуратную и небольшую коробку цвета кобальта. Подойдя к сыну мужчина присел рядом с ним на корточки, и взяв в руки злосчастную коробочку по хмурый взгляд ребенка, почувствовал чакру. Даже скорее сжатый сгусток чакры. Острый, холодный, подобно холоду металла. Удивившись что его четырехлетний ребенок почувствовал то, что он ощутил лишь взяв на руки, глава клана Сенджу поддев пальцами крышку, поднял её. Внутри было ожерелье с белым камнем, переливающееся синим, фиолетовым и даже розовым, обмотанное черной веревкой. Оно было выглядело волшебным. Оно было камнем из чакры. — Какое красивое! — возглас Киоши вырвал мужчину из мыслей. Обратив внимание на ребенка стоявшего прислонившись к нему, чьи синие глаза сияли, а лицо пылало от восторга. — Нравится? — хмыкнул темноволосый Сенджу. — Очень! — Тогда отдам тебе его когда поступишь в академию. — потрепав сына по волосам, обратно закрыл коробку, вернув на прежнее место. — Правда?! — на детском лице отражался полный восторг граничащий с нетерпением и обожанием. — Правда-правда. — потрепав волосы до нового гнезда для птиц, мужчина направившись в царство макулатуры на полу, уселся обратно перебирая бумаги с посерьезневшим лицом, пока на его лице от напряжения ложатся первые морщины. На цыпочках подойдя к отцу и усевшись с краю не желая помять бумажки, поддев одну пальцами берет в руки в попытках что либо понять. Точнее прочесть, но не может. Как я папе помогать буду, если читать не умею?— пронеслось в голове расстроенного ребенка, пока тот не отвлекся на звуки из коридора. Звуки шагов и появившаяся в дверном проеме фигура, явила двум Сенджу женщину с шоколадными волосами, аккуратно собранными синей лентой на затылке, пока её челка была красиво уложена. На светлой коже, маленькая родинка на левой щеке контрастом бросалась в глаза, придавая особый шарм, а тонкие черты лица и пухлый губы цвета клубники вместе с синими глазами делали из женщины писанную красавицу из сказок. Весь её вид всегда излучал доброту и нежность, заставляя людей оборачиваться на нее на улицах и замирать, но не сейчас. Густые брови были сведены к переносице отложив тоненькую складку между ними, пока улыбчивое лицо суровело и темнело в недовольстве, а губы поджимались в полоску, в то время как в руках жалобно скрежетал поднос с перекусом. Вздрогнувшие от такого вида Айяно, отец с сыном замерли на месте пока их спины взмокли от холодного пота под звуки плача металической пластины с ручками. Открывшего уже было рот для оправданий Кенджи прервал красноречивый взгляд и женский голос, тон которого казалось мог заморозить извергающийся вулкан. — Какого черта вы сидите на полу, будто в этом доме больше сидеть негде? — синие глаза сверкнули подобно айсбергу замораживая на месте двух представителей сильного пола, приковав их к паркету не давая и шелохнуться. — Эмм. м-милая, — голос Кенджи дрогнул, пока его лицо обливалось гладом соленой жидкости, а глаза бегали туда-сюда желая зацепиться за спасательную солому. — Какого черта вы еще не встали с места? — подскочившие будто ужаленные прямо в копчик мужчины вытянулись по струнке, словно армейские солдаты. — Давай помогу милая, наверное тяжело? — Стоять. — припечатала на месте уже сделавшего шаг в ее сторону мужа, Айяно не спешим шагом подошла к столу положив на него поднос отмечая что на первый взгляд комната чиста, но все же в некоторых уголках можно было заметить узоры паутины и слой пыли. Вздохнув, и мысленно поставив себе галочку хорошенько прибраться здесь, Аяно повернулась к мужу с сыном. — Отомрите уже несчастные. — Дорогая… — уже чуть расслабленно направившегося к жене Кенджи, сейчас до жути напоминал маленького нашкодившего песика, благо красивая внешность и живая мимика позволяли. Замершая от падкости на красоту мужа, Айяно сжимала мелко подрагивающую руку, борясь с желанием сдаться и потрепать мужа по волосам, пока тот нежно обнимал её за талию с милейшим выражением лица. — У-угомонись, — отвернувшись от искушения и поджав губы, мысленно плача и кусая пальцы, госпожа Сенджу негодовала от хитрости и манипуляций мужа, пока не заметила сына. Маленький Киоши видимо пока родители были заняты своей мини борьбой в искушение и выдержку, подошел к одному из стеллажей напряженно замерев словно перед ним стоял ящик Пандоры, содержание которой было ему неизвестно. И вроде хочется открыть и посмотреть, а вроде и боязно. Взглядом указав на сына мужу, Аяно ловко выпуталась из кольца мужских рук и направилась к ребенку присев рядом с ним подминая юбку. — Кио, все хорошо? — мягкий голос матери заставил мальчика обратить на неё внимание, пока в его лице отражалась не уверенность, а глаза бегали то к лицу женщины, то на свиток на полке. — Там… — не дав сыну закончить, Кенджи берет в руки злополучный свиток под ужас ребенка замершего от действий родителя, но не решившегося что либо высказать дальше. Размотав бечевку, и открыв изумрудный рулон бумаги, Кенджи стал пробегаться глазами по вязью чернил изучая написанное. Замерший уже от шока неверия мужчина начал заново с начала перечитывать написанное, но сколько бы он это не делал содержание свитка не менялось. Настороженная действиями мужа женщина лишь приобнимает сына, который точно так же сдержав дыхание наблюдал за отцом. — Киоши, ты знаешь что это за свиток? — присев на один уровень с сыном и положив руку ему на плечо, Кенджи напряженно смотрит муассанитом в напряженные сапфиры. Киоши отрицательно мотает головой не отводя взгляд. Вздохнув, мужчина лишь прижимает сына в объятиях, пока на него начинает медленно наливаться свинцом усталость, от беспрерывных рабочих дней и напряжения. Чуть отстранившись и взяв в широкие ладони маленькое личико сына, целует его в лоб и произносит. — Благодаря этому свитку у нас есть шанс помочь очень многим нашим родственникам сынок. — удивленный детский взгляд позабавил мужчину и тот улыбнулся уголками губ. — Благодаря тебе теперь у твоего папы на одну работу меньше, молодец, герой. — треплет мягкие детские волосы, пока Киоши довольно жмурится от ласки и похвалы от отца, довольно улыбаясь окрашивая щеки в милый румянец. Довольная от представшей перед ней картины, Айяно любуется двумя главными мужчинами в её жизни пока не вспоминает про поднос с едой на столе. Распространившийся холод по комнате заставил вновь поежиться двух представителей сильного пола, окоченевших в той же позе, предвещая новой кары. — Встали оба. Идите мыть руки и пошли кушать. — Так точно мэм! — сказав хором и отсалютовав шокированной женщине оба убегают в ванну что аж пятки сверкают. Вздохнув от посмеявшись от проказ мальчишек Айяно встав с места и забрав поднос, направляется к выходу пока на глаза не падает всякая ювелирия в одном из шкафов. Вещи свекрови. Айана знала от мужа что её свекр любил дарить разные подарки жене, и как либо ее радовать охватывая любовью. Развернувшись от шкафов жена главы клана Сенджу продолжила свой путь на кухню, чтобы нормально поесть уже там, слишком многими вещами переполнена эта комната.

***

Поглядывая на пришедших четверых людей, Киоши лишь любопытно сверкает глазами, но не перебивает разговаривающих сейчас с бабушкой взрослых. Трое высоких, и сильных на вид мужчин переговаривающихся и видимо отчитывающихся перед бабушкой Мито, выглядели невероятно внушительно для ребенка. У них не было ни одного лишнего движения или вздоха, что создавало для четырехлетнего мальчика ореол крутости сияющий вокруг них, заставляя глаза блестеть звездочками. Чувствовавшие себя не в своей тарелке от подобного внимания и восхищения, трое мужчин лишь неловко поглядывали то друг на друга, то беспомощным взглядом на свою пожилую химэ, на что Мито лишь ехидно улыбалась лишь молча наблюдая за страданиями сокланевцев. Это были Узумаки Шоичи, Узумаки Хаджимэ и Узумаки Тору — трое ответственных за безопасное прибытие Кушины в Коноху, и тайную передачу данных и послания своей принцессе. Это были мужчины возраст которых варьировался от двадцати, до двадцати пяти. Один из них, самый старший, имел статус джоунина — капитан команды, а остальные двое помладше были токубецу джоунинами специализирующихся на печатях, но это им совсем не мешало в бою и подобных заданиях. На самом деле все трое имели статус Анбу Водоворота. Все прибывшие так же имели характерные для их клана насыщенно красные волосы, главную отличительную черту их клана. — Добро пожаловать, Кушина. — протянув руку к маленькой девочке, будто приглашая не только к себе, но и в деревню, по доброму улыбнулась женщина, смотря на малышку. Забившись в сторонке подобно потерянному и напуганному детенышу, та нерешительно но все протянула в ответ свою руку то поглядывая на своих сопровождающих, то на семью Сенджу стоявшую неподалеку и приветливо ей улыбающихся. Цунаде сейчас была на затяжной миссии по разведке на границах, в то время как Наваки сейчас находился в академии, это был его последний год обучения и через пару месяцев он должен был выпускаться, поэтому старался изо всех сил на занятиях не желая ударить лицом в грязь в выпускном экзамене. — Должно быть тебе не уютно с нами, так еще небось устала во время дороги. Киоши, будь добр, проводи нашу гостью в её комнату. — направлением руки повернув девочку в сторону мальчика сказал Мито. — Хорошо бабушка! — крикнув и подбежав к девочке под удивленные взгляды союзных шиноби, мальчик протянул руку. — Меня зовут Сенджу Киоши! Рад познакомиться Кушина! — и по конец взгляд и улыбка полная радости и энтузиазма. Опешившая от подобного напора девочка сначала замерла, а после взяла мальчика за руку и ответила. — Я тоже рада познакомиться, даттебане! — а после ойкнув, замерла прикрыв свободной ладошкой рот, следя за реакцией мальчика. Но тот никак не отреагировал будто это было само собой разумеющееся, что так и должно быть, а после потащил её наверх щебеча и рассказывая что-то о деревне или клане. — Этот ребенок, Мито-сама… он же ведь потомок Сенджу Тобирамы и Ямамото Мэдоки? — взглядом сопроводив исчезнувшие фигуры детей, спросил Шоичи, стоявший ближе всех к детям. — Да так и есть, Киоши их прямой потомок. — кивнула пожилая женщина, вспоминая своих ушедших из жизни близких. Что-то мне подсказывает, что он подстать своим предкам будет страшить весь мир шиноби в будущем.— лишь пронеслось в голове мужчины мысль, которую от тут же отбросил возвращая взгляд в сторону присутствующих. Их ждет тяжелый разговор. — Это твоя комната. — распахнув дверь гулким стуком прямо перед девочкой, Киоши пропустил Кушину вперед. Перед уставшей от долгой дороги и напряжения маленькой девочки предстала просторная и уютная комната. Большие окна выходили в сад, открывая чудесный вид на прудик находящийся в нем окруженный декоративными камнями и скамеечкой. Большой письменный стол прямо перед окном, справа от которого расположилась кровать с красивыми узорами. Вместительный шкаф с такими же узорами как и на кровати, расположился по левую сторону от стола. Мебель была изготовлена из дерева. — Вещи выбирали бабушка Мито с моей мамой, они говорили что это только на первое время, и если захочешь то сможем так же докупить или заменить вещей. — все так же стоя в дверном проеме не входя сказал мальчик следя за реакцией собеседницы. — Понятно. — буркнула Узумаки. — А ты почему не входишь? — Так это же твоя комната, и ты не говорила что я могу входить. — удивленно раскрытые яркие синие глаза смутили девочку, как и тот мальчика, будто он говорил что-то само собой разумеющееся. — Входи уже. — Спасибо! — радостно забежал в комнату мальчик подходя к столу. — Здесь есть карандаши и листики. — открыв перед девочкой ящик указал мальчик на аккуратно сложенные в ряд карандаши и стопку листов рядом с ними. — Мама сказала, что весной ты поступишь в академию шиноби. Я тоже буду туда поступать, но не знаю когда. Поэтому можно я иногда буду с тобой учиться или спрашивать о чем то? — смущенно сжав футболку в руках спросил Киоши, что лишь больше смутила девчушку. — Я помогаю лишь своим друзьям! Если ты станешь моим другом, то буду. — скосив взгляд в сторону, с пылающими щеками сказала девочка поглядывая на мальчика перед ней. — Буду! Давай дружить сестренка Кушина! — протянув детскую ладошку девочке, воссиял мальчик подобно солнцу. — Давай, Киоши. — приняв руку мальчика уже второй раз за день, девочка в кои то веки расслабилась улыбаясь первому другу в новой деревне. — Кио. Так меня называют моя семья. Ты тоже зови, хе-хе. — рассмеявшись вместе с подругой, произнес мальчик задористо улыбаясь. — Сестренка Кушина, а ты умеешь читать? — Ага, ты нет? Мотает головой лохмача волосы. — Тогда давай я тебя научу? Я все равно буду поступать в академию только весной. — улыбаясь младшему заверила юная Узумаки, взяв того за руку. — Правда?! Спасибо! — сияние радостных детских глаз был ответом Кушине.