Дракона подавать холодным

      — Зайдём сегодня к Хосоку после работы? — спросил Юнги у Чимина во время короткого перерыва, пока они пили кофе. — У него выходной.       Парень засиял нежной улыбкой и кивнул. Ему было очень приятно проводить время с Юнги, а Хосока хотелось увидеть не за барной стойкой и пообщаться с ним ещё.       — Может быть, удастся уйти пораньше, — мечтательно сказал Юнги. — Не хочу прийти в гости и уснуть.       К теплу невероятно быстро привыкаешь. Не только Сокджин тянулся к нему, это было взаимно в каждый момент. И ночью на диване Юнги смотрел на небо за окном, думая о том, что если встать, выйти и постучать в соседнюю дверь, то его обнимут руки, способные дать столько тепла, что этого хватит до утра. Но он остался на месте. Сначала они должны были поговорить втроём.       Хосок, которого они предупредили перед приходом, успел накрыть на стол в ожидании, а пропустив гостей в квартиру, обнял их по очереди и ласково поцеловал обоих.       — Что-то я так соскучился, будто мы несколько лет не виделись, — посмеялся он, усаживая парней за стол. — Как у вас дела?       Чимин расплылся в улыбке, пробуя приготовленный для него коктейль — он ведь ничего не заказывал, а Хосок порадовал его очередным ярким и необычным по вкусу напитком.       «Вкусно?» — немного коряво, но довольно понятно «произнёс» Хосок руками, отчего Чимин нежно рассмеялся и кивнул.       — О, ты правда меня понял? У меня получается?       — Ты быстро учишься, — заулыбался Юнги. — Мы виделись только вчера, когда ты успел соскучиться, солнышко?       — Так это было на работе, — фыркнул Хосок. — Кстати, я хотел с вами кое-что обсудить, — он подал Юнги его напиток — на основе кофе, конечно, от алкоголя там был разве что только аромат. — Особенно с Чимином. Так что очень хорошо, что вы пришли.       — Спасибо, — тот блаженно прикрыл глаза. — Вкусно. Что ты хотел обсудить?       — Как минимум — диагноз этого котёнка, — мягко, как можно мягче сказал Хосок, отпив из своего бокала. Все три напитка у них сегодня были очень разными, но всем было вкусно. — Чимин, ты… Его знаешь?       Парень растерял улыбку и на пару секунд зажмурился, сосредоточившись на вкусе, а потом отрицательно мотнул головой.       — Может быть, — продолжал Хосок, дотянувшись до его плеча, — стоит узнать? Вдруг это можно исправить? Нам так нравится слышать твой голос…       Юнги привлёк Чимина ближе; ещё слабо осознаваемая, но сильная по своей сути потребность защищать его заставляла делать это каждый раз, когда тот переставал улыбаться.       — Очень нравится, у тебя чарующий голос, — мягко подтвердил он. — Можно найти хорошего врача здесь или на материке, это рядом. Хотя бы проконсультироваться. Если ты захочешь.       Чимин посмотрел на них обоих по очереди, в задумчивости и лёгкой нервозности покусывая краешек губы, но в итоге кивнул и ткнулся в плечо Юнги носом. Хосок переставил свой стул поближе к ним, чтобы обнять уже обоих.       — Мы пойдём с тобой вместе. Я и Юнги или оба сразу, чтобы тебе не было страшно, — обещал он Чимину. — Ничего страшного, если не получится, ты всегда останешься прекрасным вне зависимости от результата! Правда, Юнги?       — Ты уже прекрасен, Чиминни, — добавил Юнги, целуя того в волосы. — Ты прекрасен. Но если это может тебе помочь, сделать твою жизнь легче, приятнее — давай попробуем?       Чимин потянулся к его губам, нежно коснулся их, а затем повторил то же самое и с Хосоком. Ему пришлось перебраться к Юнги на колени, удерживаясь за его плечо.       — А ещё, — Хосок улыбался им обоим, — мы бы хотели поговорить о том, что между нами происходит. Между нами троими.       — Давайте я начну? — Юнги усадил Чимина удобнее, придерживая его бедро. — Вы оба — совершенно фантастические, прекрасные, замечательные парни. И вы мне оба нравитесь. К каждому из вас меня влечёт. Вы совершенно разные, но рядом с вами в сердце рождается особенное чувство. И я не хочу потерять ни одного из вас.       — И мне тоже, — поддержал Хосок. — Вы нравитесь мне оба. По-разному не в плане степени. Я вообще не знаю, как так вышло, но вы мне оба нравитесь, — он взял одну руку Юнги в свою и Чимина — в другую. — И я бы не хотел, чтобы случившееся было между нами лишь каким-то случайным баловством, чтобы мы просто общались и делали вид, что ничего не происходит. Поэтому я должен спросить, Чимин, тебя устраивает такой вариант? Что ты нравишься сразу двоим. И мы с Юнги нравимся друг другу. Тебе не решать за троих, а только за себя самого. Комфортно ли тебе в такой ситуации и условиях?       Наверное, сейчас у Чимина было самое сильное желание заговорить, но он не мог. Не мог перешагнуть через собственную неуверенность и неумелость, не мог смело пообещать себе, что у него получится. Но одного кивка или жеста тут точно было недостаточно, поэтому он потянулся за телефоном.       «Это очень необычная ситуация», — честно признался он буквами на экране. — «Но я не чувствую себя в ней некомфортно. Вы тоже нравитесь мне оба. Мне очень приятно находиться рядом с вами, слушать вас, обнимать и целовать. Поэтому пусть будет так, пока всем троим хорошо».       С Юнги он гораздо чаще виделся на работе и общался с ним, но ведь это всего лишь вопрос времени. Хосок был первым человеком в жизни Чимина, кто спросил у него про диагноз, даже Тэхён не спрашивал, а Хосок — казалось бы, ну кто он ему? — спросил. И так правильно, что Чимину хотелось раздвоиться, чтобы прижиматься собой не только к Юнги, но и к Хосоку.       — Ты прав. — Юнги погладил губами хрящик аккуратного уха Чимина, от чего парень тихонько охнул, но тихо замурчал. — Главное, чтобы всем троим было хорошо. Чтобы не было сомнений в том, что мы все друг другу нравимся, что нас притягивает друг к другу. Чтобы нам было комфортно в этих отношениях.       Он нежно сжал пальцы Хосока в своей руке, вскидывая на него взгляд, словно спрашивая: «Верно? Ты согласен?».       — Мне стало гораздо спокойнее, — тот кивнул и заулыбался. — От того, что мы можем это обсуждать втроём. Но мы не всегда сможем видеться втроём, — тут же обозначил он. — Надеюсь, это не станет неразрешимой проблемой. Хотите, переместимся на диван? Можно что-нибудь посмотреть.       — Но постараемся как можно чаще, да, Чимин? — Юнги поднялся с парнем на руках. — На твоём диване мы ещё не сидели, — заулыбался он. — А между прочим, хороший диван, мы на нём чай пили. Хосок иногда готовит мне чай для хороших снов, — объяснил Юнги Чимину.       Тот крепко держался за его шею по дороге, что была совсем недолгой, а потом заинтересованно посмотрел Юнги в лицо, когда они снова сели и Хосок перенёс их напитки на низкий столик перед телевизором.       — Но не уверен, что это помогает, у него всё равно всегда сонный вид, — хохотнул последний и взял пульт. — Есть какие-то предпочтения? Я сам люблю мюзиклы и комедии.       — Нормальный у меня вид, — мягко заворчал Юнги. — Драмы для первого вечера точно будут лишними. Мне нравятся мюзиклы, я вообще люблю музыку. Чиминни, что думаешь?       Тот закивал с улыбкой. Ему понравилась эта идея, он тоже любил мюзиклы, там были красивые песни и голоса.       Хосок устроился рядом с Юнги на диване и обнял за плечи, перебирая список фильмов на экране.       — О, это вроде не совсем мюзикл, но там точно есть танцы и музыка, — он остановил свой выбор на фильме с названием «Билли Элиот» и вспомнил, что давно хотел его посмотреть. — Давайте попробуем? Описание интересное…       Юнги согласно кивнул и подождал, когда Хосок запустит фильм, и устроил голову у него на груди, прижимая к себе Чимина. Вот так было тепло. Правильно и тепло со всех сторон. Фильм, наверное, был замечательным, но не прошло и десяти минут, как Юнги сладко спал рядом с дорогими ему парнями.       Хосок сделал звук чуть тише, но они с Чимином досмотрели фильм до самого конца, переглядываясь и чуть улыбаясь друг другу.

***

      У Ким Намджуна была масса причин, чтобы не особенно любить этот день — день, когда он родился, — но самое главное заключалось даже не в том, что он родился не в той семье, где его ждали и готовы были любить.       Намджун не особенно праздновал по причине отсутствия людей, с которыми можно было бы устроить нормальный, человеческий праздник. Сотрудники — не друзья, должна оставаться какая-то грань между начальством и подчинёнными.       Но выходной он им всё равно устраивал. Заказывал еду, чтобы не приходилось никому готовить, закрывал ресторан, доставал несколько бутылок шампанского… Должно же хоть кому-то быть хорошо в день его рождения?       А чтобы «гости» не слишком скучали, разрешал им приводить и своих гостей — их родных и близких. В толпе проще затеряться и в результате тихо исчезнуть прямо посреди праздника.       — Чонгук, я тебя жду у своего дома, — оповестил Тэхён в трубку. — Ты скоро?       — Три минуты, я в пути, — отозвался тот.       Вскоре он был на месте и взял Тэхёна под руку.       — Ты такой красивый сегодня. Хорошо выспался? — Вчера они гуляли допоздна, купались в океане, дурачились в воде, а потом долго обнимались перед домом Тэхёна.       — Спал почти до обеда, — довольным тоном отозвался парень. — И проспал бы, если бы ты не позвонил. А ты подготовил поздравительную речь? Или тебе нужна моя помощь? — подразнил он как всегда — ласково и дерзко.       — Нет, я думал, ты это сделаешь, — отозвался Чонгук, стараясь не смеяться. — От лица нашей поварской команды. Кто самый красивый, тот и речь произносит. Но у тебя ещё есть время её придумать, пока мы будем идти.       — Это что за правила такие? — зафырчал Тэхён, сдерживая смех. — Кто самый… Талантливый, тот и произносит!       При всей своей одержимости выступать на сцене, парень страшно боялся толпы, внимания, направленного только на него. Может, поэтому и проваливался на прослушиваниях, теряя все свои способности от волнения.       — Ты старше, я не смею лезть вперёд, — заспорил Чонгук. — Старший и должен произносить.       — Да всего-то на несколько месяцев! — возмутился Тэхён. — И наш босс тебя обожает, поэтому речь за тобой!       — Ты произнесёшь красивую, чувственную речь, и он начнёт обожать тебя, — посулил Чонгук. — Не отвлекайся, придумывай!       — Да не смогу я, Чонгук! — Тот сильнее сжал его руку в своей. — Придумать смогу, а сказать — нет! Не при всех…       — Придётся мне и следующий год быть любимцем босса, — заключил тот, нежно поглаживая пальцы Тэхёна. — Только не волнуйся, ладно? Мы идём на праздник. Я не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь. Если, конечно, речь не идёт о том, чтобы вставать на работу вовремя.       Голос Чонгука был мягким и поддразнивающим, очень ласковым.       — Я стараюсь вставать вовремя, — негромко отозвался Тэхён. — И у меня почти что получается, не занудствуй.       Возле ресторана они встретились с Чимином — это был очень хороший повод познакомить их, наконец, с Чонгуком, только Тэхён и понятия не имел, что на этот праздник Чимина позвали двое — и Хосок и сам Тэхён.       — Привет, — заулыбался последний и представил парней друг другу. — Рад, что у тебя получилось выбраться, Чимин.       Кондитер тепло улыбался, прижался к Тэхёну, обнимая, а затем протянул его парню руку.       — Рад с тобой нормально познакомиться, — просиял Чонгук. — Тэхён много о тебе рассказывает.       «Интересно, что именно», — «произнёс» Чимин, и они с Тэхёном оба засмеялись.       — А чего вы на улице стоите и не занимаете лучшие места? — спросил подоспевший к ним Хосок, поздоровался и притянул к себе Чимина, никого не стесняясь. — Ты один? Где твои коллеги? — шепнул ему на ухо.       «Юнги работает», — показал парень максимально просто, но у Хосока было такое непонимающее лицо, что Тэхён ему тут же это озвучил вслух.       — Очень жаль, — вздохнул бармен. — Чимин, ты очень красивый сегодня.       — Вы знакомы? — аккуратно уточнил Чонгук. Иногда ему нужно было, чтобы слова подтвердили то, что он видит своими глазами. — Вы с Чимином?       Хосок так обнимал его, что никаких ответов не требовалось, но он всё-таки сказал:       — Да, мы недавно познакомились. И подружились.       — Они собираются втроём, пьют и гладят каких-то котов, — напомнил Тэхён. — С Юнги.       Чимин несдержанно прыснул Хосоку в плечо.       — Вполне достойное времяпровождение, — неуверенно предположил Чонгук, потому что ощущение, что он чего-то не понимает, не оставляло. — Хосок, у тебя есть кот?       — Да нет у меня никакого кота, — тот тоже не выдержал и рассмеялся. — Пойдёмте уже сядем, чего на улице стоять?       — Юнги приносит кота с собой? — шёпотом спросил Чонгук на ухо Тэхёна.       — У него тоже вроде бы нет кота, — со сложным выражением на лице отозвался тот, пропуская двоих парней вперёд. А потом его внезапно «осенило». — А-а-а… А-а-а? — и он посмотрел на Чонгука, как будто тот мог что-то объяснить. — Ой, забудь, это шутки, наверное, такие. В любом случае здорово же, что они знакомы и подружились!       — Ну, мы могли бы погладить кота вместе? — тихо сказал Чонгук. Всё же его коллеги — ужасно скрытные люди, у кого-то из них есть кот, которого собираются гладить целыми компаниями, а их даже не позвали.       — Ой, забудь, тебе вообще больше собаки нравятся! — Тэхён усадил его за стол (они как раз заняли его вчетвером) и только потом заметил, что босс сегодня разошёлся.       Столы были накрыты разнообразными закусками. На каждом стояло по бутылке шампанского, вина и сока, а всё, что не поместилось на столах, стояло на барной стойке, в том числе и мармиты с горячими блюдами.       — Ничего себе…       Тэхён застыл, сколько лет здесь работал, никогда такого не было.       — У босса же не юбилей? — уточнил Чонгук, глядя на великолепие вокруг. — В прошлом году всё гораздо скромнее было.       — Мне пора, иначе опоздаю. — Сокджин, переодевшись, спустился вниз. — Я нормально выгляжу? Ты здесь справишься?       — Я справлюсь, — отозвался Юнги, помешивая партию соуса. Поднял голову и присвистнул.       — Нет, Джин, «нормальным» я бы это не назвал. Ты выглядишь красиво как дитя морского дракона, поднявшееся из пены, и сексуально как… Не могу подобрать эпитетов. Иди уже, конфеты не забудь.       Сокджин посмотрел на своё отражение в оконной витрине. Да, брюки красиво облегали ноги. Рубашка была очень красивая, Сокджин ещё ни разу её не надевал, но не смог не купить, увидев в магазине, лента на ней ему очень нравилась. Вместе смотрелось неплохо. Юнги, как всегда, преувеличивал.       «Восьмёрка» встретила его шумом голосов и изрядным количеством людей, Сокджин завертел головой, ища в этой толпе хозяина праздника. Тот заметил его раньше, сидя как раз у него за спиной. Прямо у входа вдоль больших панорамных окон стояли удобные диваны, один из которых Намджун и занял — он знал лучшее место в зале и то было не по центру.       — Господин Ким, — бархатно позвал он и улыбнулся ему. — Очень рад, что вы пришли.       — Господин Ким, — в тон ему отозвался Сокджин и подошёл к дивану. Учтиво поклонился и двумя руками протянул коробку.       — С днём рождения. Желаю вам долгих и счастливых лет.       — Благодарю вас, — Намджун поклонился в ответ, принимая подарок. — Это конфеты? Очень интересно! Спасибо вам. У нас тут сегодня самообслуживание, есть разнообразные блюда. Пойдёмте, возьмём что-нибудь, потом я быстро скажу пару слов, и мы сможем нормально поесть.       — Хорошо, — улыбнулся Сокджин.       Они наполнили две больших тарелки, которые он унёс за столик к дивану, оставляя возможность Намджуну обратиться к своим сотрудникам.       Тэхён с любопытством вертел головой по сторонам, пока Хосок разливал за их столиком напитки.       Парень заметил Сокджина через несколько столов от них и улыбнулся ему, а потом вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос Намджуна из динамиков.       Хозяин «Восьмёрки» взял микрофон и остановился с ним в другом углу зала прямо под большим экраном, на котором обычно крутили всякие атмосферные клипы, чтобы гости не скучали в ожидании еды, а когда работало «окно», там показывали Чонгука.       — Добрый вечер, — сказал Намджун, почти смущённо кашлянув в сторону. — Я благодарен вам за то, что вы пришли сегодня сюда, чтобы поздравить меня. Возможно, те, кто работает со мной не первый год, заметили, что сегодня всё несколько иначе, чем обычно. Просто в этом году я внезапно понял, что мы никогда с вами не отмечали день рождения нашего ресторана. Сложно сказать, когда нам стоило бы его отмечать, потому что открытие несколько раз переносилось из-за каких-то внезапных препятствий, я обычно всё документирую и запоминаю даже незначительные детали. — Он покрутил шнур от микрофона в руке. — Но в то время всё было очень нервно, так что я сомневался, когда у нас с вами день рождения. Я говорю «у нас», потому что «Восьмёрка» — это не я, это вы. Люди, которые поверили мне и остались со мной. Которые каждый свой рабочий день делают всё, что могут. Делают это хорошо, грамотно, профессионально. Без вас, без всех вас, без каждого, кто сейчас здесь, ничего бы не получилось. Поэтому — это ваш праздник. Я совместил его со своим днём рождения по одной простой причине: именно в этот самый день шесть лет назад я сидел в ужасно унылом кафе в здании напротив, где, как вы знаете, сейчас уже не гостиница, а новый ресторан, в котором, кстати, изумительные морепродукты, десерты и даже мясо там умеют готовить.       Намджун негромко хохотнул, отчего по залу раздалось эхо — кто-то тоже посмеялся.       — Тогда я сидел там, в кафе при гостинице, и в моей голове родилась безумная идея. Наверное, это не совсем день рождения, скорее уж «зачатия», простите мне мой странный юмор, — в зале снова посмеялись, — ведь потом были долгие месяцы попыток эту идею воплотить в жизнь, но давайте будем считать, что день рождения «Восьмёрки» — сегодня, в мой день рождения, для меня это будет лучшим подарком. И то, что сегодня вы здесь не как работники, а как гости — это мой вам ответный подарок за ваш труд. Мой способ выразить уважение, признательность и надежду в то, что впереди у нас с вами ещё много лет стабильности, процветания и успеха. Наслаждайтесь этим вечером, ещё раз благодарю за то, что вы пришли.       С этими словами он низко поклонился, под дружные аплодисменты положил микрофон на стойку и вернулся к Сокджину. Одна из сотрудниц включила музыку.       — Нет, я точно не пойду произносить какую-то речь, — Тэхён хлопал глазами, пребывая в шоке, босс сегодня просто был в ударе.       — Даже я в себе засомневался, — отозвался Чонгук, проводив Намджуна взглядом. — Никогда в один день от него столько слов не слышал.       — Очень хорошая речь, — с чувством сказал Сокджин, подвинувшись на диване, чтобы освободить место. — Очень искренняя и хорошая. Уверен, сотрудники очень уважают и ценят вас.       — Спасибо, — Намджун тяжело выдохнул. — Надеюсь, я не слишком вспотел? Ужасно волновался.       Сокджин достал платок, бережно промокнул его лоб и виски.       — Вот и всё, никаких следов волнений.       Намджун мягко взял его за руку и галантно поцеловал тыльную сторону ладони.       — Давайте поедим. Должно быть вкусно.       — Не сомневаюсь в этом, выглядит и пахнет очень аппетитно, — подхватил Сокджин. — Надо же идея родилась в день вашего рождения? Это так символично, Намджун, и так хорошо, что вы осуществили эту идею, создали целую систему с фермой и рестораном. Это колоссальный труд, и я восхищён тем, как вы смогли это организовать.       — Если честно, когда всё получилось, я был настолько вымотан, что хотел продать всю эту систему, но вряд ли нашёл бы покупателей. Тогда в нашем районе туристов было не так уж и много, это могло обернуться сплошными убытками. Первые годы мы держались буквально копейка к копейке, всё очень чётко, я ничего не зарабатывал. Потом, постепенно и медленно, чаша весов прибыли опускалась вниз, но без фермы мы бы точно не выжили. Многие владельцы стали покупать у нас мясо и овощи, что, наверное, меня и спасло.       Намджун как-то запоздало уточнил, спохватившись и отложив приборы:       — Что вам налить? Шампанское, вино, сок?       — Шампанское, — попросил Сокджин, старательно отгоняя мысли о том, продержится ли он сам.       Для этих мыслей было своё время, а сейчас, на празднике мужчины, который ему нравился, Сокджин собирался думать о нём.       Намджун наполнил его бокал и свой — из той же бутылки.       — Давайте выпьем за то, чтобы мы однажды посидели так же на вашем празднике, Сокджин.       — Это было бы чудесно, — тот отсалютовал бокалом. — Но всё же первый тост должен быть за ваш день рождения.       Гости пили, ели, общались и смеялись. Самые смелые выходили к микрофону и говорили боссу приятные слова поздравления, отчего тот всякий раз смущённо улыбался.       Чимин слушал Тэхёна, о чём-то хихикал с Хосоком, когда показывал ему на пальцах простые слова, оглядывался на Сокджина и очень жалел, что с ними нет Юнги.       Всё было прекрасно, но чувство, что кого-то не хватает, всё равно присутствовало.       Сестра Чимина в тот день работала, но, может, и к лучшему… Она не видела, как её брат обнимается с парнем, а Тэхён — со своим Чонгуком.       У Чжухён появился свой парень, но всё-таки иногда лучше не возвращаться мыслями к человеку, который когда-то разбил тебе сердце. Тем более, когда он стал ещё краше, чем прежде.       — Да не пойду я, — фыркнул Тэхён в очередной раз, когда Чимин указал взглядом на микрофон. — Это вообще не так-то просто! Что я скажу? «С днём рождения, босс, желаю счастья!». Нелепо как-то…       — А ты ему спой, — посоветовал Чонгук, поглаживая его руку. — Ты вчера что-то так славно напевал…       — О, да, у нас же там есть караоке! — подхватил Хосок. — Давай, придумай, какую песню найти?       Тэхён как-то странно моргнул, сжал руку Чонгука и обернулся к бармену.       — Mad about you, — попросил он.       — Ничего себе, это ж вообще не праздничная пес… — начал было Хосок, но замолчал ещё до того, как Тэхён вновь попросил его это сделать. — Понял, сейчас организую.       Тэхён мог поклясться, что стук его сердца слышали все в зале, когда он выходил к микрофону в повисшей тишине. Ему казалось, что стихла не только фоновая музыка, но и все до единого разговоры. Казалось, что все на него смотрят — даже из соседних зданий сквозь большое окно ресторана, да из соседних галактик…       Но никто, кроме соседей по столу на него не смотрел, пока он не присел на высокий барный стул, не открыл рот и не запел, даже не глядя на экран с текстом.       Никуда не глядя, потому что прикрыл глаза, чтобы никого не видеть, не ошибиться, не сбиться, не опростоволоситься в очередной раз.       От чистоты его пения сейчас ничего, по сути, не зависело, от достоверности эмоций, от степени «пропускания» песни через собственное нутро…       Неважно, насколько хорошо он споёт…       Но Тэхён просто не мог сделать это плохо под взглядом Чонгука.       И оказалось, что петь он умеет превосходно. Тягучий, томный голос на низких нотах обволакивал и увлекал за собой в путешествие, а «наверху» на самой тонкой грани превращался в страдальческий, драматичный плач. Тэхён не просто пел — он прожил эту песню как отдельную жизнь за неполные четыре минуты.       Он закончил в полной тишине зала, разговоры стихли, приборы перестали стучать о тарелки. А когда последние звуки его голоса растворились, присутствующие разразились аплодисментами, громкими и несмолкающими.       Чонгук, невесть как оказавшийся рядом, протянул Тэхёну руку, помогая спрыгнуть со стула, и тут же крепко обнял за плечи.       — Ты хочешь свою минуту славы или сбежим в цех, чтобы ты мог отдышаться? — едва слышно спросил он.       — Сбежим, — отозвался Тэхён, цепляясь за него и глядя такими глазами, будто он что-то натворил, что-то такое, за что его будут наказывать. — Пожалуйста…       Чимин ещё долго сидел с приоткрытым ртом, даже, когда Хосок отмер и вернулся за стол, вновь включив музыку.       А Намджун всю песню сжимал руку Сокджина под их столом, она продолжала звучать в его голове, закончившись.       — Кажется, я слишком мало знаю о своих сотрудниках, — заметил он, возвращаясь в реальность из тех глубин, куда его погрузил такой неожиданный подарок от Тэхёна.       — Какой же он потрясающе глубокий парень, — тихо, очарованно сказал Сокджин. — И впрямь звёздное дитя.       — Вы наелись, Сокджин? — спросил Намджун, переплетая их пальцы. — Не хотите ли прогуляться со мной? По набережной. Или можем подняться ко мне, взяв с собой что-нибудь из закусок.       — Вы хотите уйти со своего праздника? — тот округлил глаза. — Вам не нравится? Конечно, я погуляю с вами, если вы хотите уйти.       — Я всегда ухожу со своего праздника, — Намджун как-то грустно улыбнулся. — Не очень хорошо переношу всё это. Точнее, не могу долго делать вид, что мне комфортно. Но сегодня я хочу побыть с вами наедине, попробовать ваши конфеты и… поцеловать вас без пристального наблюдения. Так где вам больше понравится: на пляже или в кабинете?       — У вас прекрасные, понятные аргументы, Намджун, им трудно что-то возразить. Лучше на пляже, — Сокджин нежно гладил его ладонь большим пальцем. — Отличная погода для прогулки. Если вы достаточно хорошо себя чувствуете.       Он обвёл зал взглядом, вновь мимолётно остановившись на Чимине рядом с Хосоком. Возможно, у Сокджина были вопросы, но он оставил каждый из них при себе.       — Я вернусь через несколько минут и буду готов идти, — пообещал он. — Возьмите нам чего-нибудь перекусить в пути.       — Хорошо, я вас подожду, — кивнул Намджун.

***

      Чонгук плотно закрыл за ними дверь и обнял Тэхёна ещё крепче, обхватил руками, успокаивающе поглаживая по спине.       — Ты так здорово поёшь, ведьмочка, — восхищённо выдохнул он. — Так красиво. У тебя удивительный голос, пробирающий насквозь. Всё, всё, не надо дрожать, не волнуйся, Тэхён, хороший мой. Ты прекрасно спел, каждое слово как стрела…       Он поднял одну руку к волосам Тэхёна, чтобы нежно запутаться в них, а потом погладить бархатную щёку и провести подушечкой пальца по верхней губе.       Они уже целовались раньше: прикасались к губам друг друга коротко, но чётко. Но сейчас этого было мало. Сейчас Чонгук бы, наверное, умер прямо в этом цеху, если бы не приласкал неспешно губы Тэхёна, не разомкнул их своим языком, касаясь их внутри, не застонал едва слышно прямо в этот новый для обоих поцелуй.       Ещё дрожащие от волнения руки (словно концентрации хватило лишь на выступление, а потом всё сжатое в кулаках вернулось с лихвой) обвили шею Чонгука. Губы Тэхёна поддались его губам и языку, жарко ответили им, обхватили, обласкали — страстно, почти безумно.       Дрожь сходила на нет, уступая место совсем другому по вкусу и интенсивности волнению. Очень приятному, тянущему изнутри.       То ли вихрь, то ли высокие волны, поднимающиеся от этого поцелуя вымывали, выметали из Тэхёна все мысли о том, что он только что выступал перед коллегами, их родными и боссом. Ему было уже не до них, когда он так полно чувствовал своего парня.       Думал ли Тэхён когда-нибудь, что их первый подобный поцелуй с Чонгуком случится прямо на рабочем месте? Нет, не думал, даже не мечтал.       Но если каждая исполненная им песня будет приводить к чему-то подобному, Тэхён готов петь для Чонгука целыми днями. Потому что целоваться с ним вот так — значило познавать его с новой, неизведанной стороны и позволять узнавать себя. Горячего, сладкого, терпкого, как бокал глинтвейна в холодную ночь.       — Спасибо, — выдохнул Тэхён, прижимаясь лбом ко лбу. — Спасибо, Чонгук… Ты так хорошо целуешься! Даже и не скажешь, что католик!       Да, ему совершенно точно стало легче, раз он снова дразнил.       — Так католик же, а не монах, — невозмутимым тоном заявил тот, ласково поглаживая под челюстью, легко, едва касаясь, но очень отчётливо. Но глаза пришлось прикрыть, в них всё ещё бушевал шторм, торнадо, жажда снова коснуться. — Ты тоже… хорошо целуешься. Так же прекрасно, как поёшь.       — И хорошо, что не монах, — тут же нашёлся Тэхён, — как бы мы с тобой тогда работали? Монахи не работают в ресторанах.       Он хохотнул и потянулся к прикрытым глазам губами. Поймал ими самые кончики ресниц, оставил поцелуй на переносице и даже на кончике носа, а только потом спросил:       — Как думаешь, босс оценил? Всё-таки это правда не очень праздничная песня, но она мне всегда нравилась. Я тренировался её петь.       — Не то чтобы я на него смотрел, — признался Чонгук. — Я от тебя глаз отвести не мог. Но когда мы выходили, он выглядел явно впечатлённым. Пусть песня не праздничная, но очень хорошая. И, мне кажется, она очень, — парень задумался, подбирая слова, прежде чем сформулировать, — сильно в нём отозвалась. Есть такое ощущение.       — Надеюсь, он меня за это не уволит, — засмеялся Тэхён и внезапно взлохматил волосы Чонгука обеими руками — совсем развеселился и расслабился. — Пойдём обратно, пока парни без нас всё не съели.       — Я уйду за тобой, помнишь? — тот приобнял его за талию. — Я всегда уйду за тобой, Тэхён.       — Помню, Чонгук-и, — проворковал тот и снова его поцеловал. Еда и коллеги могли ещё немного подождать.

***

      — Позвольте, я прихвачу с собой кое-что, — попросил Сокджин, направившись к своей машине. Достал с заднего сиденья аккуратно свёрнутый плед, сунул его в лёгкий рюкзак оттуда же и забросил на плечо. — Можно будет продолжить на берегу.       Он улыбнулся, взяв Намджуна за руку, и переплёл с ним пальцы — естественным, ласковым, привычным жестом.       Намджун взял с собой небольшую сумку, которую закинул на плечо. В ней была закупоренная бутылка шампанского, два бокала, заботливо завёрнутых в бумагу, чтобы не разбить, закуски в контейнере и полученные от Сокджина конфеты. Именинник намеревался если не полностью съесть всю коробку, то хотя бы попробовать, понадкусывать, и поделился бы ими разве что с Сокджином — сотрудникам «Восьмёрки» и так угощений хватит.       — Вот здесь, по-моему, очень неплохо. — Пройдя по песку какое-то не слишком большое расстояние, Намджун остановился недалеко от кромки воды. Ресторан и набережная остались позади, здесь же было очень уютно и тихо.       — Недавно мы устраивали свидание в ресторане. — Сокджин ловко расстелил плотный и мягкий плед прямо на песке. — Во втором зале, который мы доделываем. Зажигали там свечи и гирлянды. У нас, конечно, не свидание, вместо гирлянд — звёзды, да и свечи…       Те не были настоящими: маленькие светильнички в виде широких оплавленных свечей, что работали на крошечных батарейках. Но свет, что от них шёл, был тёплым и ровным. Сокджин выставил их по пледу, слегка его подсвечивая.       — Зато можно не бояться, что у нас что-то загорится, — сам себе сказал он.       — О, я даже не знал, что у вас планируется открытие второго зала, — Намджун улыбнулся, раскладывая еду.       И помог Сокджину присесть, подав ему руку. После этого опустился сам в центре пледа, прислонившись плечом к плечу.       — Очень красиво получилось! Вы подготовились, да? Знали, что я вас приглашу на берег? — В тусклом свете его ямочки всё равно было очень хорошо видно. — Распакуйте, пожалуйста, бокалы, а то я боюсь их разбить.       — На самом деле, нет, — смутился Сокджин. — Плед всегда в машине, Юнги часто там засыпает. А светильники я купил несколько дней назад домой, но так и не забрал из машины рюкзак. Слишком усталый приезжал последнее время, просто забывал про него. Думал, как раз в ванной поставить или в спальне перед сном.       Он бережно развернул бумагу, извлёк бокалы и поставил их на плед.       — Если честно, я никогда не знаю, что вы сделаете в следующий раз, Намджун. И не стараюсь предугадать. Просто радуюсь моменту.       — Я тоже не знаю, — признался Намджун, откупоривая бутылку.       Пробка под сильными пальцами выстрелила в воздух, но шампанское чудом не пролилось на мягкий плед — только на пальцы Намджуна. Он успел отставить руку в сторону, а затем наполнил один бокал и протянул его Сокджину. И второй — уже для себя.       — Но и не хочу знать. Не хочу ничего предугадывать или планировать. Это не бизнес. Спасибо вам, что вы сегодня снова со мной. Возможно, у меня поменяется отношение к этому дню в календаре.       — Мне приятно, что вы пригласили меня, — бархатно глядя на него, откликнулся Сокджин. — На свой праздник и сюда. Что вы сочли меня достаточно… — он запнулся.       Достаточно важным? Достаточно близким?       — Достаточно хорошей для вас компанией.       — Вы добры ко мне, умны, красивы, — Намджун заулыбался, отпив из своего бокала, взял свободную руку Сокджина в свою, тепло и ласково. — Лучшей компании и представить невозможно.       Под сияние звёзд и тихий шум волн было гораздо правильнее и приятнее снова коснуться его губ, привлекая к себе ближе. Возможность целовать того, кто нравится в свой день рождения — это был очень хороший подарок Намджуну от вселенной.       — Можно… — Сокджин слегка задыхался от поцелуя, его сердце билось громко и сильно. — Вы позволите мне кое-что сделать, Намджун?       — Конечно, — отозвался тот, не отстраняясь, не нарушая эту близость даже голосом — очень тихо спрашивая: — Что для этого нужно сделать мне? Только позволить? Я позволяю…       Тёплые пальцы легли на гортань, обласкали её подушечками пальцев и ослабили галстук, чтобы расстегнуть две верхних пуговицы.       Сокджин коснулся своими мягкими ласковыми губами уже шеи, под челюстью. Медленно скользнул вверх, чтобы прихватить мочку уха. Неторопливо спустился вниз, к ямочке меж ключицами.       — Спасибо, — горячо шепнул он прямо в кожу. — Мне очень этого хотелось.       Ещё на первой секунде таких приятных, будоражащих прикосновений, что тоже воспринимались как подарок — подарок небес, не иначе! — Намджун отставил в сторону свой бокал. Очень старался поставить его ровно, чтобы не пролить содержимое. Но, кажется, тот всё-таки завалился на бок, прямо в песок, на что Намджун не среагировал, прикрывая глаза и обнимая Сокджина обеими руками.       — Пожалуйста, продолжайте… — попросил он хрипло, глухо, словно сдерживал что-то более глубокое, чем мягкий шёпот.       Но и этого шёпота хватило, чтобы слова ударили Сокджина прямо в грудь, где билось сердце, свернулись в нём напряжённой, горячечной пружиной.       Он подался ближе всем телом, отчего Намджун просто опустился на спину, утягивая за собой, и тогда Сокджин опёрся одной рукой на плед возле головы Намджуна, чтобы вплести вторую ему в волосы, и снова поцеловал шею горячо, томительно, остро.       Кажется, его шампанское тоже впиталось в песок. Но шея Намджуна — красивая, сильная мужская шея, и запах — это пьянило куда больше.       — Сокджи-ин, — тот не знал, слышал ли этот мужчина своё имя таким тягучим, томным, но сам точно произносил его так впервые.       В принципе, впервые так кого-то называл — с отзвуком стона в окончании имени, с благодарностью, с нетерпением, с наслаждением.       Руки Намджуна сжали сильнее, притянули ближе. Он обхватил тонкую талию и уложил всего Сокджина поверх себя. Тот не казался лёгким, но Намджуну уже довелось испытать на себе тяжесть его тела, а сейчас это ощущение было почти жизненно необходимо, чтобы осознать, что всё это происходит в реальности. Что Сокджин — реальный человек, а не выдуманная Намджуном сказка в бреду бизнесмена-одиночки.       — Что же ты со мной делаешь? — поражённо прошептал он, скользя ладонью по широкой спине. Вверх, до самого затылка, чтобы приподнять голову и приникнуть уже самостоятельно к изгибу шеи, попробовать её на вкус, вдохнуть этот густой, неповторимый запах, не выдыхая, жадно проглатывая его, чувствуя, как он заполняет рот, лёгкие, сердце…       Словно запахом можно напиться, словно вкусом чужой кожи можно наслаждаться, как изысканным блюдом, словно не было ничего прочего вкусного в этом мире.       Настолько вкусного — никогда не было и не будет.       — Я-а? — жалобно выдохнул Сокджин.       Сильный, упрямый, независимый, сейчас он покорно, как мягкая глина, льнул к рукам Намджуна, ко всему Намджуну.       Сейчас он потерялся между рукой на своём затылке и губами на шее, пытаясь плотнее почувствовать ласку.       Это заставляло его задыхаться и дрожать ресницами.       — Это всё ты… Ещё!       Сокджин выдохнул последнее требовательно и умоляюще, закусывая собственные губы.       Никогда раньше Намджун не жалел, что у него всего лишь две руки, но сейчас их было катастрофически мало. Хотелось ласкать ими Сокджина, гладить, сжимать, чувствовать. Выражать прикосновениями всё, что происходило в нём самом.       Но развязывать ленту и расстёгивать пуговицы на рубашке Сокджина зубами он так и не решился, слишком красивая была рубашка, слишком легко было её испортить (всё-таки стоило быть осторожнее).       Потребовалось несколько секунд — и губы Намджуна приникли уже к тонкой, беззащитной ключице, где от ощущения взаимной дрожи Намджун едва не зарычал, уткнулся носом в шею и мягко уронил Сокджина на спину, нависая над ним.       — Весь мир придуман для тебя. И ради тебя, — совершенно неосознанно проговорил он, проваливаясь в бездну чужих глаз вернее чем в ту, что раскинулась над ними.       — Ещё, — беззвучно приоткрылись губы Сокджина, прежде чем он смог выдохнуть громче. — Мир подождёт. Ещё, Намджун. Прошу…       Он поцеловал сам — так, словно это был последний поцелуй в его жизни, и Сокджин хотел взять от него всё. Тягуче, как густая карамель, остро, как кайенский перец, жарко, как сердцевина запечёного яблочка.       И дрожь, и стон Намджуна были такими яркими, словно Сокджин играючи вынул у него из груди его пылающее драконье сердце, держал в ладонях и не торопился возвращать.       Намджун целовал его глубже, напористей, жёстче, до той самой грани, когда всё-таки зарычал, но не как безумное чудовище, не угрожающе, не дико.       Даже драконы умеют рычать сладко.       Напрасно он решил, что шея Сокджина, к которой он вернулся, отпустив манящие губы, поможет ему хоть немного унять самого себя.       Впрочем, Сокджин забирал себе в руки не только сердце, но и мозг — Намджун просто не мог сейчас мыслить здраво. Не сейчас, когда ласки между ними становились всё смелее, когда его собственные руки забрались Сокджину под рубашку на боках.       Сладкий рык обласкал существо Сокджина изнутри, он задрожал, не сдерживая стона, и запрокинул голову, подставляя шею под губы Намджуна. Если бы он зажёг этим вечером настоящие свечи, они бы уже горели, оба, в настоящем пламени, но, кажется, оба бы не заметили этого. Маленькие светильники лишь раскатились в стороны.       Сокджин дрожал от того, что между ними происходило, что между ними рождалось, от огня, полыхнувшего внутри. Но рука, которой он прижал затылок Намджуна, поглаживая и направляя, была спокойной и уверенной, как и его губы, которыми он выгладил ключицы Намджуна.       Галстук развязался и затерялся в складках пледа. Рубашка Сокджина была растёгнута почти полностью.       Намджун перекатился на бок, буквально рванув пуговицы на своей — её было не жалко, обычная классическая рубашка, даже не слишком дорогая, таких сотни, но прикоснуться к Сокджину обнажённой кожей хотелось куда сильнее, чем думать о судьбе собственной рубашки. Он сам был тяжёлым и не рисковал Сокджином, не хотел раздавить собой, но так сильно прижал его к себе, что между ними совсем не осталось воздуха. И заглянул ему в глаза, обнимая ладонью затылок.       — Останови меня, — звучал он требовательно. — Останови сейчас, пока я ещё могу тебя слушаться.       Сокджин растерянно моргнул затуманившимися глазами и пробежал языком по своим губам. Сдержал внутри стон и выдохнул.       — Остановись, — попросил он голосом мягким, но полным силы над Намджуном. — Остановись сейчас. Нам обоим нужно остановиться.       Намджун обнял его рукой, словно крылом, и молчал, пока их сердца, соревнующиеся друг с другом в скорости, не начали стучать тише и ровнее.       — Просто полежим вот так? Тебе удобно? — спросил он, медленно поглаживая Сокджина по спине.       — Сейчас, — тот перекатился на спину, хоть и пожалел тут же об утраченном прикосновении, и притянул голову Намджуна на своё плечо. — Так хорошо?       Сокджин медленно коснулся его волос, перебирая их, бережно, осторожно, очень успокаивающе.       — Я не буду извиняться за произошедшее, — хрипловато сказал он несколько минут спустя. — Это было прекрасно. Незабываемо.       — Зачем тебе извиняться за то, что было прекрасно? — Намджун улыбнулся, устроившись, неосознанно обнимая Сокджина ещё и ногой — но к нему хотелось просто прирасти всем телом, за это он тоже не думал извиняться. — Меня никогда раньше не привлекали мужчины, но с тобой… Всё вообще не так, как я привык.       — Никогда не привлекали? — растерянно переспросил Сокджин и, чуть помедлив, пообещал: — Тогда я постараюсь быть деликатнее.       — Почему?       Намджуну хотелось поднять голову, чтобы вновь посмотреть ему в глаза, но он послушно лежал рядом, лишь только рукой бездумно то поигрывал с лентой на рубашке, то касался груди ладонью.       — Я же не хрупкий мальчик, — он широко улыбнулся. — Да и невинностью от меня тоже не пахнет. Впрочем, я не буду тебе рассказывать про свой сексуальный опыт, там ничего интересного и тем более — привлекательного. Могу сказать только то, что «не привлекали» — это не значит «не было».       — Дело не в невинности. — Сокджин поймал ладонь Намджуна и прижал её к груди. — Дело в восприятии и знании. У меня не слишком обширный опыт, но на этом поле ты передо мной безоружен. И я не буду этим пользоваться, не должен этого делать.       — Тебе просто хочется считать меня безоружным? — Намджун негромко хохотнул, ласково и негромко. — О каком восприятии и знании ты говоришь, поясни, пожалуйста? Я постараюсь понять. Даже несмотря на то, что в моей голове сейчас так блаженно пусто.       — Ох, это непросто, — пробормотал Сокджин. — В моей голове тоже пусто. Считай, что я обещаю не соблазнять тебя. Это если отбросить объяснение и сразу перейти к выводам.       — Не понял, — Намджун всё-таки приподнял голову, — как ты пришёл к такому выводу? Ты думаешь… Нет, подожди, Сокджин, — он слегка встряхнулся, и взгляд стал более цепким. — Ты имеешь в виду до какой-то определённой поры? Просто я не согласен с тем, чтобы ты меня не соблазнял. Мне понравилось, как ты это делаешь…       Сокджин вернул его голову обратно, на своё плечо и низко предупредил:       — Молчи, умоляю. Не говори ни слова. Я даже не начинал этого делать. И не собираюсь. Я не соблазнял тебя, Намджун, я поддался своим желаниям. Между этими понятиями пропасть.       Тот выдохнул как-то недовольно в грудь Сокджина, но послушно замолчал, пока в голове мелькали лишь обрывки мыслей. Скорее изумлённых, чем отчётливых и ясных.       — Я хочу много больше, чем просто соблазнить тебя, — тихо сказал Сокджин. Так тихо, что голос едва угадывался за волнами. — От тебя. С тобой. И мне кажется, тебе тоже будет мало одной-двух ночей вместе. Я же не ошибаюсь, Намджун?       Волнение всплеснулось внутри, отразилось во взгляде, заставило Сокджина крепче сжать его руку.       — Кажется, мне будет мало целой жизни, — отозвался тот очень серьёзно, не чувствуя себя безнадёжным романтиком, скорее реалистом, ведь для того, чтобы понять Сокджина, ему потребуется немало лет.       И ещё столько же, чтобы он понял его самого.       — Ты совершенно точно не ошибаешься, — добавил Намджун уже мягче и переплёл их пальцы — это единение рук было очень приятно.       Облегчение в ласковом выдохе ему совершенно точно не послышалось. Сокджин прикоснулся губами к его волосам и потянулся сесть и поправить на себе одежду.       — Ты попробуешь конфеты? — как-то застенчиво спросил он. — Я не хочу настаивать, но мне правда хочется, чтобы они тебе понравились.       — Моему мозгу сейчас точно не помешает глюкоза. — Намджун поднялся следом, не стесняясь своего вида — рубашка была распахнута, и даже лёгкий ветерок, холодящий кожу, не доставлял неудобств. — Чёрт, мы испачкали бокалы, — а вот это Намджуну не понравилось.       Он стряхнул с них песок и отложил подальше, потянулся к сумке, открыл подаренную коробку, положив её себе на колени, запустил конфету в рот и заулыбался.       — Очень вкусные! И что-то напоминают… Как они называются? — коробка была простой, без названия.       — У нас их называли просто «деньрожденные конфеты», — засмеялся Сокджин, пытаясь салфетками спасти бокалы, благо, внутрь песок не попал. — В той провинции, где я вырос, их всегда готовили на день рождения.       Готовили как угощение родным людям и самым близким друзьям. Каждая конфета — пожелание, количество чётко регламентировано. От города к городу, от хозяйки к хозяйке рецепт мог незначительно меняться, добавлялось что-то своё, но основа оставалась неизменной.       — Вспомнил, — сказал Намджун, запустив в рот ещё одну, прожевал и сделал глоток прямо из горлышка бутылки, а то воспоминания были не самые радужные. — Ты… их сам сделал?       — «Деньрожденные конфеты» не заказывают, не покупают. Их делают сами. Это же традиция, — Сокджин легко улыбнулся, наливая немного шампанского в свой бокал. — Ты их пробовал раньше?       — Всего один раз. — Намджун подставил второй бокал, который Сокджин наполнил игристым напитком. — Приятель угощал, когда ему подарили на праздник. У меня не было родных, какие уж там традиции. Спасибо, Сокджин, — он и сам улыбнулся, пряча лёгкую грусть на самом дне. — Мне безумно приятно. И они очень вкусные.       — Я помню твой рассказ, Намджун, — тот прижался плечом, придвигаясь ближе. — Поэтому и решил приготовить их. Но, знаешь, что интересно? Если тебе доводилось их пробовать как угощение, мы, вероятно, примерно из одних и тех же мест. А это довольно далеко отсюда. Удивительно, правда?       — Удивительно, что мы встретились только здесь, а не там, — Намджун притянул его к себе, прямо к своей обнажённой и надёжной груди. — Но при этом и хорошо, что здесь. Там я бы тебе точно не понравился. Спасибо, что сделал мне такой запоминающийся подарок, — повторил он, поцеловал Сокджина в висок и потянулся за очередной конфетой, было так вкусно, что не оторваться. — Ты сам ещё не проголодался? Хочешь? — кивнул на коробку.       Сокджин потянулся к нему и взял конфету губами прямо из его пальцев.       — Там я бы тебе тоже не понравился. Сначала я был мелким и самодовольным, а потом мелким и несчастным. Всё происходит тогда, когда оно должно происходить, Намджун. И я рад, если они тебе понравились.       — Силы небесные, почему я это вижу? — вопросил шелестящий голос из тьмы, а потом из неё выступил и его обладатель, с двумя парнями рядом. — С днем рождения, господин Ким. Намджун, — поправился Юнги.       Он окинул взглядом смятый плед, шампанское, обоих мужчин и открытую коробку.       — А я предлагал Джину добавить в них цианид золота. Вижу, он не стал этого делать, — хохотнул он. И повёл носом. — Но, судя по всему, идея вас отравить ему понравилась. Джин, запах твоих бобов, должно быть, чувствуется даже на материке.       — Это очень приятный запах, — с достоинством сказал тот, пока его пальцы теребили распущенную ленту на рубашке.       Хосок прикусил кончик языка, чтобы ничего не воскликнуть, увидев эту романтическую обстановку, а вид босса в распахнутой рубашке перебивал всю романтику.       У Чимина было очень задумчивое выражение лица. Он смотрел больше на Сокджина, чем на Намджуна, а когда Юнги заговорил — тогда уже смотрел на него с лёгким непониманием.       — Спасибо, господин Мин, — Намджун поклонился, не вставая. И даже руку от Сокджина не убрал. — Мне нравится этот запах. Правда, сначала я думал, что это просто шоколад.       — Ну просил же подождать! — за спинами троих раздался недовольный голос Тэхёна, тот тянул Чонгука за собой, а потом, обойдя троицу, резко затормозил и застыл на месте.       Ну не каждый день такое увидишь, конечно.       — Ой…       Щёки Сокджина залил румянец, но голос был дружелюбным и ласковым, как всегда.       — Вы хотите присоединиться к нашим тихим посиделкам? — улыбнулся он.       — Мне кажется, мы вам помешаем, — задумчиво сказал Чонгук, не зная, куда смотреть. — Мы лучше пойдём, да?       — Идите, мальчики, — отпустил их Сокджин. — Идите.       — И не возвращайтесь, — страшным шёпотом продолжил за него Юнги, вместе со своей компанией огибая этот прибрежный ночной пикник.       Обернулся и спросил:       — Тебя домой ждать? Или вдвоём придёте?       Намджун посмотрел на Сокджина, негромко спрашивая:       — Хочешь остаться сегодня у меня?       — Да, — тот прикусил губу, но кивнул. — С удовольствием.       — Нас не ждать, — оповестил Намджун и широко, открыто заулыбался. — Кстати, Тэхён, спасибо за песню! Очень красиво получилось.       Тот чуть не споткнулся на ровном месте.       — Пожалуйста, босс, — и растерянно кивнул. — Хорошего вам праздника. Идём, Чонгук?       — Доброй ночи, — пожелал тот. — Извините, что помешали. Идём.       Юнги криво улыбнулся, освободил на миг руку, чтобы помахать на прощание, и вновь обнял Хосока.       — Позвони мне утром, чтобы я не проспал, — попросил он напоследок. — Хорошего вечера.