Лютик света в Тёмном царстве

Кадагар укрыла ночь… слабая вьюжица игралась со снегом, хаотично кидаясь сгустками белых хлопьев и заставляя вековые сосны стонать, точно раненых зверей. Изредка в ночи раздавался лай собак и окрики воинов, несущих ночной дозор. Напряжённый, но покой… Свет жаровни слабо освещал бревенчатые стены. На шкурах, сложив лапы, сидел гитраш… его глаза цвета синеватой стали были нахмурены, а губы приподняты в тревожном оскале… глядя на разложенные карты, он взялся за голову и тихо прошептал слова молитвы. Положение было аховым… и князь это прекрасно понимал. Два государства против одного… если бы это был не Кадагар, он пал бы в первую же ночь. Крылья и боевые топоры были достойно встречены клыками и арбалетами… меч против молота и ювелирных весов. Но долго ли продержится меч?.. Война затянулась… уже десять лет детей Тьмы потихоньку, но теснят к их столице… играет на руку то, что пегасы с их массивными крыльями не могут полноценно сражаться в лесах, коими покрыты все земли гитрашей и в коих дети Волка чувствуют себя прекрасно. И зимы, холоднее чем в Арниме, тормозят союзное войско… единорогов можно в расчёт не брать — они почти не появляются на полях и используют детей Полумрака как таран, только после приходя в захваченные ими города… а захвачено с каждым месяцем всё больше и больше. Всё больше и больше детей Мрака убито и захвачено торговцами головами. Всё становится хуже и хуже. Помощи ждать неоткуда. Дикири пал. Ги надо защитить, ведь Мирагон не чурнётся вновь попытаться устроить резню среди келпей, отказавшихся воевать… а Кимн сам гибнет. Сколько это продлится и чем закончится — одним Высшим известно… Князь Кадагара откинул морду назад, массируя лоб и тихо рыча от накатившей головной боли. О Симфор, почему твои дети так жестоки?.. Откуда в их сердцах столько дыма, что они готовы душить им других? Кадагар едва перестал быть горстью острых песчинок, сплотившись и вставая на ноги, как оказался под угрозой смерти… за что… за что же… — …отец… — в дверь заглянула юная гитрашиха лет десяти. Косы с металлическими бусинами, чёрная туника, подпоясанная ремнём… и отцовские хищные глаза цвета хмурого неба. — Лютик? Почему не спишь? — князь оторвался от мрачных мыслей и улыбнулся дочери, приветливо махнув хвостом и разводя для объятий мощные шерстистые руки, исполосованные старыми шрамами. Гитрашонок подошла к отцу, садясь на его колени и мягко прижимаясь щекой к его груди. Разбойничий князь тихо посмеялся, с нежностью прижав дочь к себе и потеревшись мордой о её голову. — Так чего не спим? Тебе нужны силы для нового дня. — Сон не идёт… слишком много мыслей. А ты почему не спишь? — Не могу, доченька. Много дел. — он тяжело вздохнул, опуская уши. — Батька бы и рад поспать, но нельзя — я должен знать обо всём, что происходит и принимать решения. — …ты боишься? — Что?.. — этот вопрос поставил князя в ступор. Он чуть отстранился, чтобы поймать взгляд дочери, и переспросил — О чём ты, Лютик? — Ты учил чувствовать страх… я знаю, тебя что-то напугало. Когда я пришла, я прочитала в тебе отчаяние и страх. Это из-за войны, да? — Легко ты раскусила старика… — гитраш горько усмехнулся, вновь прижимая к себе наследницу и утыкаясь мордой в её плечо. — Да… из-за войны. Всё плохо и становится ещё хуже. Они завоевали ещё один город… выжившие устроились на оборону в лесах, но вряд ли долго продержатся. Союзные войска превышают нас в числе во много раз… и не только в числе. Я устал, доченька… как же я устал… Гитрашонок сочувствующе вздохнула, обнимая отца за шею и поглаживая его тяжёлую косматую голову. Князь Разбойников, Отец Кадагара, грозный непобедимый воин, вдруг совершенно обмяк в объятьях дочери, вздрогнул… и тихо разрыдался, дрожа всем телом. Слёзы ручьями текли по его морде, пропадая в его косматой бороде и волосах гитрашонка. Оба молчали, и повисшую тишину нарушал лишь гул жаровни и тихие всхипы и рыдания сына Мрака.