То, чего не хватало

Доктор Лиланд со всей деликатностью намекнула, что проследит, чтобы некая запись из комнаты Джона не попалась прессе, но попросила впредь избегать появления подобных. Брюс поблагодарил её и принёс свои извинения. Ему было всё равно, что напишут в газетах, но меньше, что ему хотелось — это доставлять проблемы Джону и персоналу лечебницы. На самом деле, этот разговор помог ему поднять тему, которая его очень волновала последние две недели. Есть ли вероятность, что её подопечный сможет провести Рождество в поместье Уэйнов? Доктор некоторое время размышляла об этом и попросила ещё неделю прежде, чем дать свой ответ. До Рождества оставалось меньше месяца. Альфреда беспокоили его отношения с Джоном, было более, чем понятно, что при их первой встрече Джокеру удалось оставить о себе довольно смешанное мнение. У них даже завязалось несколько диалогов, но оправданная осторожность Альфреда не дала ему в полной мере проникнуться обаянием собеседника. Но всё же Брюсу удалось уговорить его дать Джону второй шанс. Следующая встреча планировалась на Рождество. Возобновлённое общение с Харви дало Брюсу новое дыхание. Теперь он был готов по-настоящему помогать Готэму новыми путями. В одном из разговоров они мельком вспомнили о плане по улучшению жизни города. Он был составлен ещё до начала самой предвыборной кампании и охватывал довольно долгий отрезок времени. Только пункт про реформирования Аркхема сейчас был в процессе выполнение, но список был действительно выдающимся. Так и появились первые ростки нового полностью благотворительного ответвления Уэйн Интерпрайзерс. Оставалось только получить согласие Совета. Это было не сложно, всё-таки последнее время им многое приходилось делать, чтобы восстановить репутацию компании. Последние дни Брюс проводил много времени с Харви, обсуждая один из их планов по благоустройству окраин Готэма и более личные темы: — Последнее время в газетах поубавилось заголовков о вас с Джоном. Хорошо, хоть про ваш поцелуй никто из санитаров не рассказал, поднялась бы вторая волна. Мужчины сидели на кровати, вокруг них были разбросаны свежие выпуски газет. — «Самый желанный холостяк Готэма предпочитает мужчин?», «Брюс Уэйн и Харви Дент — бывшие тайные любовники?», «Брюс Уэйн открыто подтвердил свои постоянные посещения Аркхема и свою восстановленную дружбу с Харви Дентом — бывшим мэром Готэма…» — посетитель пропустил часть «и опасным преступником» — Зато количество раз, когда твоё имя появляется заголовках теперь не сильно уступает временам выборов. — Хорошо хоть я пока не видел подобных заголовков с леди Аркхэм или Пингвином. — пациент засмеялся, хотя этот смех, определённо, не был искренним. Взгляд помрачнел лишь на секунду, но тут же снова просветлел, когда устремился на Брюса — На самом деле, я хотел бы сказать спасибо за то, что ты тогда был там. Имею в виду дебаты. Я так тебя за это не поблагодарил. За спасение. Не Бэтмена, а тебя. Я очень хотел чтобы ты, присутствовал на той конференции. Был рядом. Меня всегда успокаивало твоё присутствие. То как ты видишь во мне кого-то действительно достойного, даже когда я сам этого не вижу. Чёрт, без твоей поддержки у меня храбрости не хватило бы, чтобы бороться за пост мэра. — Харв, ты бы баллотировался даже без моей поддержки. Ты бы не оставил Готэм на растерзание Хиллу. — Вот об этом я и говорю. Когда ты так меня описываешь, я начинаю чувствовать себя, способным преодолеть любое испытание. — Нет, дело не в том, как вижу тебя я, а в том, как ты видишь себя. Харв, ты один из самых выдающихся людей, которых я когда-либо встречал. И я всё ещё вижу твоё искреннее желание делать Готэм лучше. Это восхищает меня, всегда восхищало. Но ты не видишь и половины того насколько прекрасен. Ты всегда ставишь себя ниже других, и я никогда этого не понимал. Ты намного лучше, чем думаешь. Закончив свой монолог, Брюс посмотрел на Харви. Собеседник лишь пялился в ответ, распахнув свои карие глаза. А затем он начал слегка наклоняться в сторону посетителя, от чего тот стал медленно отползать к стене, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию. Брюнет мог поклясться, что чужие губы слегка приоткрылись, когда широкая рука легла на его шею. Уэйн упёрся в стену. Ладонь перешла на плечо, заключая Брюса в медвежьи объятия и кладя вторую руку на его спину. Мужчина слышал, как бешено бьётся сердце Харви. Это было плохо. Ещё хуже было то, что сердце билось немногим медленней. Посетитель сидел, словно окаменевший, но в его мыслях сейчас разверзлось самое настоящее торнадо. Прозвучал дрожащий голос: — Я так рад, что после всего, ты всё ещё видишь меня таким. Брюс, я действительно хотел бы быть таким. Уэйн услышал всхлипы у себя под ухом. Он аккуратно обнял друга в ответ, поглаживая по макушке. — Харви, ты и есть такой — твёрдо, но заботливо сказал посетитель. Всхлипы прекратились, казалось, что Дент хотел что-то сказать, но снова уткнулся в чужое плечо. Они просидели так, не говорят друг другу ни слова несколько минут, пока Брюс не услышал: — Он всегда рядом, шепчет мне. У меня получается сдерживать его физически, но он все равно всегда рядом. Говорит, какой я жалкий, подстрекает на ужасные вещи. Доктор Янг говорит, что мне нужно научиться принимать себя, и тогда он не будет иметь надомной власти. Но я не могу этого сделать. — Харви сделал паузу, отстраняясь друга — Если честно я тебе всегда завидовал. Тому как ты всегда умеешь идеально держаться. Как ты со всем справляешься лучше, чем я. Я совершенно не такой хороший друг или человек, как ты описываешь. — Харв, это нормально. Я тоже тебе завидовал. Твоему умению располагать к себе людей. Без тебя на всех этих торжественных вечерах я бы, просто, стоял в углу и ждал окончания. Ты делал все эти встречи сносными. По правде, с тобой там иногда даже было весело. — Брюс… Послышался стук в дверь, а затем: — Харви Дент, ваши адвокаты вас ждут — оповестил санитар, открывая дверь. — Уже?! — досада явно читалась в его голосе — Брюс, прости, я и не заметил, что уже так поздно. Тебя, наверное, Джон уже заждался. — Все в порядке, — заверил посетитель, встав с кровати и, направившись к двери, добавил — Увидимся завтра. Мужчина обошел санитара, приветственно ему кивнув.

***

Мужчина заперся в туалете для посетителей. Впервые за последние месяцы, он чувствовал себя настолько жалко. Осев на пол, Уэйн пытался успокоить свое сердцебиение и собраться с мыслями. Это было плохо, очень плохо. То как его тело горело в местах соприкосновения с Харви, даже сквозь несколько слоев одежды, вызывало у Брюса отвращение к себе. Когда в юношестве, Уэйн понял, что любил Харви не только, как друга, он зарекся хоть как-то показывать это, понимая, что его друг абсолютно гетеросексуален. Поощрять эту влюблённость было бы безнадежно и испортило бы их, вполне устраивающие Брюса, отношения. Сейчас он любил Джона — в этом не было сомнений, как в том, что прикосновения Харви вызывали трепет на каждом дюйме его кожи, которую сейчас захотелось содрать, лишь бы этого не чувствовать. Брюс пытался оправдать это долгим отсутствием близости, но это была ложь. Если бы дело было в этом, он ты испытывал подобное и от объятий Джона, но этого не было. Когда его обнимал Джон, не было этого тревожаще-будоражещего чувства, от которого слабо подташнивало. Когда его обнимал Джон, он испытывал умиротворение и любовь. Ему хотелось обнять друга в ответ, поцеловать, быть настолько нежным, чтобы Джон начал таять в его руках. Брюс вспомнил их недавние поцелуи. Первый — оголодавший, неумелый, но такой желанный. Ранка от укуса еще не успела зажить, за последующие поцелуи Джон успел несколько раз лизнуть ее, пока она еще кровоточила. Ему нравился вкус крови или это было инстинктом, зализывать раны? Брюс не был уверен. Второй — теперь вел Брюс. Один короткий поцелуй сжатыми губами, перешедший в третий — более интимный. Его пальцы играми с зелеными волосами у уха, чужие ладони осторожно легли на его бедра, пока их владелец смотрел оппоненту прямо в глаза, безмолвно прося разрешения. Язык мягко прошелся по тонким губам и слегка надавил, проникая внутрь без малейшего сопротивления. Брюс исследовал желанный рот, не заходя слишком глубоко, скользнул по зубам и принялся за еще неподвижный язык партнера. Джон не сразу понял, что нужно было делать, он издал милый полу стон полу вскрик и принялся отвечать. Поцелуй все ещё был очень жадным, хотя Брюс и пытался уравновесить это. У него плохо получалось, он сам еле сдерживался чтобы не перейти черту. В движениях Джона чувствовалось желание взять инициативу, и Брюс этому поддался. Четвертый — опасно граничащий с интимностью. Джон сел на его колени, руками опираясь на широкую грудь, в которой бешено билось сердце. Он нежно взялся за чужую ладонь и прислонил ее к своей груди. Брюс и без этого мог слышать его бешеный ритм, но даже так по его телу пробежала волна возбуждения, которую Джон легко мог ощутить, если бы с ним сейчас не происходило тоже. Оставив, чужую руку, поглаживающую сквозь ткань место, где биение ощущалось особо сильно, пациент лизнул кровоточащую ранку у припухших губ и начал слегка посасывать, затем проникая внутрь и добавляя горячей полости кровяной привкус. Джон вел себя, как ребенок дорвавшийся до чего-то запретного, неизвестного и очень желанного. Он действовал неумело, даже грубо, но очень увлеченно, будто вовсе позабыл о камере, охватывающей своим взором большую часть комнаты. Брюс сам бы хотел о ней позабыть и полностью отдаться желанию партнера, но не мог себе это позволить. Поцелуй прекратился, когда у Джона уже начало темнеть в глазах. Прервать возлюбленного пришлось Уэйну, когда он заметил, как мужчина начал оседать на нем, все ещё пытаясь продолжать. Пятый — последний. Дав пациенту отдышаться, посетитель оставил почти невесомый поцелуй сначала на пылающей щеке, а затем на порозовевших от ласк губах. — Думаю, пока хватит — прошептал он, прижимая возлюбленного в объятья и зарываясь носом в его плечо. Джон не хотел заканчивать, но все же повиновался, огорченно опустив глаза и получив теперь точно последний поцелуй уголок губ. Вспоминая об этом, Брюс смог успокоиться, хотя это было довольно неподходящее слово. Осознав ситуацию, ему пришлось остаться в туалете еще на некоторое время, давая возбуждению пройти.

*** Он случайно вошел без стука, о чем сразу пожалел. Похоже он прервал Джона от чего, чего ему не стоило видеть. — Б-брюс! — воскликнул пациент, пряча фиолетовый клочок ткани в щели между кроватью и стеной и быстро захлопнув свой дневник. Это было совершенно не подозрительно. Выровнив голос, мужчина продолжил — Ты же знаешь, что нужно стучаться прежде, чем зайти в чью-то комнату. Не забывай об этом. — Да, прости, я… — Уэйн понял, что совершенно не знает, что сказать. Ему не хотелось врать, ему об этом вообще говорить не хотелось. Что он должен был сказать? «Я перевозбудился от объятий Харви, а затем перевозбудился еще сильней, вспоминая, как мы с тобой целовались»? — Брюс не выдумывай и пытайся найти слова, просто скажи — недовольство Джона сменило волнение, даже страх — Я перенесу это. Брюс сделал глубокий вдох. — Я был у Харви, у нас был довольно эмоциональный момент, он меня обнял и… Я не уверен, что чувствую из-за этого. — Ты хочешь забрать свои слова назад? — слова звучали со странным принятием. — Мои слова? — Что ты любишь меня. Не скажу, что я этого не ожидал, но не думал, что это произойдет так скоро — голос Джона становился все более поникшим. — Нет, Джон, я не забираю свои слова. Я все еще тебя люблю и только тебя. Рядом с тобой все кажется таким правильным, пусть даже таковым не является, — Брюс прервал зрительный контакт, он не мог смотреть в глаза Джона, говоря это — но с Харви все сложно. Я был влюблен него когда-то давно, но понимал, что у меня нет шансов и похоронил это в себе так глубоко, как только мог. За столько лет эти чувства должны были исчезнуть, но что-то осталось. Это не любовь и я не могу сказать что. Я чувствовал лишь тошноту, отвращение к себе и… Прости, Джон, больше я не могу сказать. Не хочу быть в твоих глазах еще более ничтожным. Брюс держал взгляд на полу, боясь встретиться с зелеными глазами. — Я понимаю, — слова разрезали давящую тишину — Если бы это сейчас случилось со мной и Харли, я бы испытал что-то похожее. На самом деле, может если бы мистер бывший мэр прижал меня к себе, у меня бы тоже сердце забилось быстрей. Но это лишь мысль приятная или нет. Я не хочу, никого кроме тебя. А ты? Пациент коснулся чужой руки, вынуждая посетителя рефлекторно посмотреть на него. — Мне тоже не нужен никто кроме тебя, Джон. — Вот так, — Джон мягко чмокнул его морщины между бровей, растягивая рот в широкой улыбке — Хороший мальчик. Зеленоволосый замолчал на несколько минут, задумавшись о чем-то явно неприятном, судя по выражение его лица, а затем сел на бедра возлюбленного. Прижимаясь всем телом, он заключил его в объятья. — Джон, камеры — напомнил ему Брюс, от чего мужчина недовольно цыкнул отстраняясь. Санитары уже привыкли к тому, как часто камера в комнате Джона была накрыта наволочкой. Они не делали ничего запрещенного, им, просто нужно было немного уединения. Их уже перестали прерывать из-за этого, хотя доктор Лиланд и не была в восторге. Перекрыв обзор камеры, к счастью, звук камеры не записывали, Джон вернулся на оставленное место, на колени Брюса. — Я, правда, так считаю, но все равно злюсь. Хотя я даже права на это не имею, сам ведь так и не дал тебе ответа, а теперь ревную будто ты мне что-то должен. — Джон, я же обещал, что дождусь твоего ответа, и я собираюсь выполнить это обещание. — Я знаю, и я ценю это, Брюс. Было бы проще, если бы я мог залезть тебе под кожу и остаться там навсегда. Если мы станем парой, все изменится и я не хочу все испортить. — пациент раздраженно вскрикнул, упираясь лбом в широкое плечо — Почему все так сложно?! — Джон, мы ведь два взрослых человека? Если что-то будет не в порядке, мы всегда можем поговорить. Тем более я не хочу идеальных отношений, это было бы ужасно скучно. — Иногда мне кажется, что я тебя выдумал — Джон слабо хихикнул, прижимаясь к Брюсу всем телом. — И ты уверен, что это не так? — усмехнулся брюнет, зарываясь пальцами в, щекочущие его шею, волосы. — Брюс, у меня, конечно, богатая фантазия, но… — на секунду Джон замешкался — Но это ведь не так? — Я предполагаю — Брюс прозвучал не слишком уверенно, но похоже Джону этого хватило. — Нет, я принимаю прописанные таблетки, поэтому галлюцинаций быть не должно. Миллиардер уже начал привыкать к своеобразному умору возлюбленного. Его рука мягко поглаживала зеленую макушку, пока Джон не начал ластиться своей щекой о его. — Я люблю тебя, Брюс, и я хочу быть с тобой. Если твое предложение еще в силе, я готов рискнуть… в меру рискнуть — пациент опять стукнул свой лоб о чужое плечо — Черт, я чувствую, что это опасно, но мне так этого хочется: быть рядом с тобой, прикасаться к тебе, шептать о том, как я тебя люблю. Я так тебя люблю, Брюс. Что мне делать? — Это решать только тебе, Джон, тут я ничем не помогу. Я уже решил для себя, когда признался тебе, теперь твоя очередь. — Ну спасибо, приятель, помог. Я у тебя спрашиваю, как раз по тому что сам не знаю — это звучало скорее отчаянно, нежели раздраженно. Джон сделал глубокий вдох и продолжил — Ладно-ладно, я готов… наверное. Нет, определенно готов. — Уверен? — Я, блин, наконец, решился, и ты тут же пытаешься меня отговорить. Может это не мне нужно лечение? — Джон вскочил, все еще оставаясь на чужих коленях. — Ты дрожишь, как небоскреб в землетрясение. — мужчина невесомо погладил бледную скулу костяшками пальцев. — Неудивительно, чувствую я себя также. Брюс бы нервничал, если бы не взбудораженное лицо собеседника: знакомые фейерверки в глазах и кривая, но радостная улыбка. Лишь опущенные брови говорили о скрытой тревоге. Мужчина нежно погладил бледную щеку, ощущая, как Джон начал осторожно ластиться о его руку, довольно промычав. — Как думаешь, мы могли остаться сидеть вот так до конца наших дней? — промурчал Доу, касаясь губами чужой шеи. Брюс ощутил, как всасывают чувствительную кожу, оставляя вероятно довольно яркий засос. Худые пальцы начали медленно приподнимать низ его рубашки. — Джон, не думаю, что это самое подходящее место и время — Уэйн мягко оттолкнул возлюбленного. — Я, просто, хочу взглянуть, не бойся, приятель — голос Джона звучал более взволнованно, чем ему бы хотелось. Он напряженно сглотнул, открывая взору один из самых свежих шрамов. Шрам оставшийся после сквозной раны от арматуры — Он у тебя после того взрыва на крыше? Я был так занят Уоллер, что даже не пришел к тебе на помощь. — в его голосе слышались подступающиеся слезы. Брюс ничего не сказал, тогда это действительно его задело. В тот раз его спасла Селина, даже после отказа от сделки с Уоллер. Он определенно не заслуживал ее любви, но она была рядом, несмотря на весь риск. Брюс мог только радоваться тому, что после спасения своей жизни Уоллер все же выполнила его просьбу и освободила Селину. Но Уэйн не винил Джона, и его сильно кололо из-за вины, которую испытывал друг. Брюнет нежно сплел их пальцы, в привычном ободряющем жесте и коснулся губами шрама от бэтаранга. Они друг друга стоили. Джон взглянул в глаза Брюса со странным осознанием. Поднявшись с чужих коленей, он уселся на пол прямо между ними. Погладив пугающий шрам пальцем, он оставил на его поверхности нежный поцелуй. По телу посетителя пробежала волна мурашек. Притягивая посетителя ближе, Доу сплел свои руки вокруг его талии, прижимаясь лицом к животу, будто пытаясь слиться с Уэйном. Брюс мягко гладил его голову, а затем отстранился и сел на колени перед зеленоволосым, заключая в очередные объятья. — Мы можем остаться так навсегда? — Про «навсегда» не могу ничего обещать, но у нас еще два часа до твоей терапии. — Звучит как план. Так они и провели оставшееся время, обнявшись на холодном полу, шепча друг другу глупые нежности, пока их не прервала доктор Лиланд.