Вороньи дети

      Можно ли было представить, что город останется позади, а она продолжит путь в компании рыцаря?       Город просто оказался на редкость паршивым, одно название. Делать там нечего. Зато учиться управляться с мечом оказалось на удивление интересно.       Исхиль никогда не интересовалась оружием. Как и войной в принципе. Она была бесконечно далека от любого насилия, даже голову курам сворачивали братья. Исхиль была начитанным и сообразительным по меркам ремесленников, но бестолковым по части реальной жизни "нежным цветочком", как шутил отец. У Цитаэр же не только внезапно нашлось применение природной смекалке. Нежданно она обнаружила немалый интерес и даже способности к бою. Как будто что-то сдвинулось, переломилось в ней то ли в лесу, то ли в деревне.       Очередная поляна, на которой разбили лагерь, была надёжно спрятана в чаще, в стороне от дороги. Озеро, к маленькому заливу в котором спускался высокий крутой берег, исходило по вечерам густым туманом, доползавшим даже до лагеря. Вокруг стояла удивительная тишина, какая всегда предшествует осеннему равноденствию даже в городах. Птицы кричали тише, деревья шумели нежнее. Воздух становился всё прозрачнее.       Взмах мечом получился тяжёлым и некрасивым. Килан покачал головой. — Похоже, но не надо всем корпусом двигаться. Здесь участвуют руки, понимаешь?       Цитаэр неуверенно кивнула. Руки уже сводило, потому она и попыталась довести движение хоть как-то. В разговор вмешался сэр Реймонд. — Хватит на сегодня. Цитаэр выдохлась. Очень уж быстро, нам нужно уделить больше внимания общей подготовке. Завтра подумаем над этим, а сейчас давайте сообразим ужин.       Она с готовностью кивнула. Помогать с мелкими вещами вроде готовки было даже в радость. Плата за доброту — и такая небольшая.       Конечно, готовить на костре было чуточку сложнее, чем в очаге, а потрошить добытую мужчинами дичь Цитаэр себя заставить так и не могла, но в целом она справлялась. По крайней мере, никто не жаловался. Хотя и терпение у сэра Реймонда было, конечно, поистине бесконечным.       Рутина словно бы возвращала домой. Заставляла почувствовать землю под ногами, вспомнить себя. Простые движения, запах огня и еды. Можно чуть слышно бормотать какую-нибудь рабочую припевку. Главное — не ловить себя на странной мысли о том, что нож врезается в мясо почти без усилий, и это так завораживает.       Нет, просто нож хорошей заточенной стали — ценность, какой дома не водилось. Всего-то. Неизвестная выпотрошенная птичка над огнём вовсю благоухала жареным, и вот это действительно важно.       За ужином, когда на небе над деревьями зажглись звёзды, сэр Реймонд вдруг спросил: — Так всё же, как ты сюда попала?       Цитаэр рассеянно пошевелила палкой угольки, вывалившиеся из костра, и попыталась подобрать ответ. Не правдивый, не грубый, но отбивающий все следующие вопросы. А потом сдалась. — Когда мы с семьёй покинули родину, мы не хотели задерживаться в Кэлле. Но рядом с границей на нас напали разбойники. Не помню, как всё происходило, но очнулась я уже одна. Никого так и не нашла и отправилась искать помощь, но нашла не то. Знаете, я видела что-то... Там был форт. В нём иллаты и два пленника, может быть даже, те, кого вы шли спасать. Я была далеко, правда видела слишком много, но успела сбежать. Потом набрела на деревню, ну а дальше вы знаете.       Сэр Реймонд кивнул. — Меня интересовала та часть, где ты попадаешь в Кэллу. Хотя если ты действительно видела повелителя, это удивительно. Скажи, а почему вы покидали родину? Бежали от чего-то?       Цитаэр задумалась. Как много она может рассказать? Едва ли в Кэлле знают о том, что творится в Горисаде, и всё же разговоры опасны. Но ведь восстания происходят постоянно, правда? Ещё до Герсланда в Горисаде помнили Кровавый День: бунт тридцатилетней давности. — Мы бежали, это правда. На родине стало опасно, там поднялось восстание, никто не был в безопасности, даже если не поддерживал ни одну из сторон. Поэтому мы собрались и уехали. — Вот оно что. А твой шрам появился до побега или после? И, главное, от чего? Мирных жителей обычно режут, но не вешают. Без особых причин. — Шрам?       Она растерянно хлопала глазами, пытаясь понять сказанное. Потихоньку доходило: Цит нервно ощупала горло. Под пальцами ощущалась неровная борозда. И этого следа абсолютно точно не было, когда повозка покидала Горисад. О. Сэр Реймонд принял её за преступницу? А сама она так и не видела своего отражения все эти дни. Если только в воде... но вода всегда была неспокойна, наверное, рябь мешала рассмотреть. А Цитаэр ведь и не вглядывалась.       Постепенно картина складывалась. Разбойники. Может, поэтому её и бросили. Может, поэтому она и не помнит ничего. Оставалось неясным только, почему молчал сэр Дарон. Но ведь он нашёл её в деревне, захваченной иллатами, верно? Это объяснимо. А вот почему ничего не спросили до этого времени ни Килан, ни сам сэр Реймонд?       Наверное, выражение лица у неё менялось очень красноречиво. — Я о нём даже не знала. Его не было до нападения на мою семью. Наверное, разбойники... наверное, они думали, что убили меня. И бросили. А я не умерла. — А где тогда верёвка? Забрали? А где все остальные? Почему ты говоришь, что не смогла найти дорогу, по которой вы ехали?       Теперь тон сэра Реймонда был суров и холоден. Но он сидел неподвижно. — А почему вы меня взяли с собой? Если думаете, что я преступница?       Он задумался ненадолго. — Я не думал. След от удавки — это странно. Твоя история с иллатами и сэром Дароном — тоже. Но выглядела ты, честно говоря, довольно жалко. Как очень невезучая девчонка. — Вроде, я как была ей, так и осталась... — Ты очень быстро учишься держать меч для порядочной домашней девочки. Будто даже не учишься, а вспоминаешь.       Она удивлённо покосилась на рыцаря. Вот уж кто бы мог подумать! — Получается, я не совсем доверяю вам, а вы не совсем доверяете мне. — Получается, так.       Килан, до того молча наблюдавший за разговором, шумно засопел и пересел так, чтобы быть между ними. — Я глупый оруженосец, который ничего не понимает, но вот что. Сэра Реймонда, Цит, я знаю давно, и твои подозрения оскорбительны. А Цит, сэр Реймонд, я знаю, конечно, недавно, но по-моему, она просто из тех, кто родился с даром к мечу. Учится как обычный человек. Поэтому зачем пытаться друг друга в чём-то обвинить? — Про глупого оруженосца ты подметил очень верно, — медленно и жёстко ответил сэр Реймонд.       Но тут же смягчился. — Мы все начали с недоверия. И тем не менее, Цит не осталась в городе. Хотя хотела. — Мне уйти? — Тебе нужна хорошая легенда. Говоров в Кэлле правда великое множество, кто разберёт, где какой. Идея с девчонкой с окраины неплохая, но надо кое-что усвоить. В первую очередь, ты попалась на богах.       Переход оказался неожиданным и выбил из колеи. Цитаэр неуверенно кивнула. — Вера — важная часть жизни в Кэлле. Здесь могут отличаться традиции, обычаи и даже божества сами по себе. Но среди них, вне зависимости ни от чего, везде, во всех провинциях, более всего чтут богов Огдоады или Великой Восьмёрки. Этих богов восемь, как ты понимаешь. Каждый сам решает, чьё покровительство выбрать. Но для воинов обычно главным богом становится Аликари: покровитель справедливой войны и законной власти, великий ворон. У него везде довольно много храмов, святилищ и алтарей в часовнях Огдоады. — Вы не подозревали меня всерьёз, да? — Интересно, что бы сделал действительно виновный? — Схватился бы за нож. Или за меч.       Ответ пришёл сам собой, без раздумий. Будто бы это нормально: убивать кого-то. Цитаэр прикусила язык — но поздно. Сэр Реймонд неопределённо хмыкнул. Непонятно было: удивила его эта реакция, или нет.       Он словно бы знал больше, чем должен был, и это сводило с ума. Почему? Откуда? И, самое главное, что именно он знает? Сонм крутящихся в голове вопросов разбивался о каменное спокойствие рыцаря, ворошащего угли в костре. — Я бы рекомендовал придерживаться Аликари. Миара, богиня сострадания, покровительствует лекарям. Бог мира мёртвых Гайра, владыка душ, в основном близок служителям кладбищ и тайной страже, иногда палачам. Но им обычно ближе Эйка, приносящий в мир и уносящий из него души. Он же покровитель заупокойных культов и крепких союзов, в том числе брачных. Хм, женщины часто поклоняются богине плодородия и плотской любви, Кенме, как и земледельцы, но ты, всё-таки, держишь в руках меч, вряд ли это уместно. Есть ещё покровительница домашнего очага и странников Редага, но путь твой с мечом, опять же. Бог времени, перемен, памяти и забвения Леаг ещё дальше. Ну, конечно, Веллах, покровительница магии, мудрости, тайн, всего сокрытого и непознанного, тем более. Мы тут не маги.       Он выжидательно замолчал, а Цит усердно пыталась осмыслить и запомнить услышанное. Итак. Восемь богов, это понятно. Аликари, Миара, Гайра, Кенма, Веллах... ещё три не запомнились. Но раз воинам помогает Аликари, значит, надо придерживаться его — это сэр Реймонд повторил дважды. Значит, Цитаэр будет верить в этого Аликари. Правда, не очень понятно, когда она успела стать слугой меча. — А я что, воин? — эта мысль зацепила сильнее всего. — Мне показалось, тебе это по душе. Когда ты тренируешься, так глаза горят.       Цит потупилась. Действительно, меч в руке уже не казался чем-то чужеродным. И пусть пока её научили только самым простым стойкам и движениям, они получались. Не с первого раза, но ведь и не со сто первого. Каждый новый успех, к тому же, сопровождался восторгом. Будто это то, чем она мечтала заниматься всю жизнь.       Цитаэр вздохнула. — Ладно. Ваша правда. Меч мне и правда по руке, хотя откуда бы. Значит, Аликари?       Большие поленья костра успели прогореть до половины, пока она постигала премудрости кэлльской веры.       В отличии от горисадских богов, Огдоада имела вполне человеческие черты характеров, много абстрактных сил и даже семейные отношения. Сквозь эти сплетения продраться было сложно, особенно из-за пространных и обстоятельных объяснений сэра Реймонда, но самое важное для себя Цит уяснила. Во-первых, был вороний бог справедливой войны Аликари, хранитель столицы империи, Анодала, со всеми окрестными землями, божественный покровитель повелителей и верных им воинов. Во-вторых, никаких сложных ритуалов для поклонения не требовалось, даже молиться вслух было необязательно, хотя слова этой молитвы выучить всё-таки придётся. Наконец, служить ему полагалось, главным образом, собственным благородством в бою и преданностью законному правителю.       Не так сложно, если подумать. Но голова всё равно закипает.       Боги Горисада не были... личностями. А здесь будто бы приходится знакомиться с человеком. Но ничего совсем уж страшного, и то хорошо.       Утро встретило, во-первых, новым увлекательным упражнением: висеть на руках на ветке, пока не упадешь, как спелое яблоко, — а во-вторых, повторением молитвы. Скорее, попытками её выучить. — Custede ne ab omni... — из последних сил цепляясь за сук бубнила Цит. — Custeda na ab omne ilaai. Попробуй ещё раз, со временем получится. — Custeda ne omni a... не то. Ай!       Руки разжались внезапно, и приземление вышло неудачным: прямо на задницу. Килан, наблюдающий со стороны, согнулся от смеха. Сэр Реймонд терпеливо помог Цитаэр подняться. — Сильно? — Да нет, ничего. Обидно только. — Хорошо. Тогда немного отдохни и попробуй сказать правильно.       Она набрала воздуха, сосредоточилась, вспоминая, и выдала скороговоркой: — Custeda na ab omne ilaai, Magne Alikaari! — Ну вот. Начало положено, — удовлетворённо кивнул рыцарь и окликнул Килана. — Ты вроде достаточно бездельничаешь, мой мальчик. Собирайся, возьми топор. Видишь, на том холме сухое дерево? Пойдёте и принесёте оттуда три больших сука.       Оруженосец мученически скривился, а Цит в ужасе вперилась взглядом в вершину, откуда торчали сухие ветки. Зачем так далеко? Туда же идти пол-дня! Но Килан молча сопел, подпоясываясь, и она не стала расспрашивать. Судя по нему, это одна из тех вещей, с которыми нужно просто смириться.       Топор взял Килан, Цит тащила верёвку. Не успели они отойти от лагеря, как их остановил грозный оклик: — Возьмите мечи! Мы в лесу, а не в городском саду.       Цитаэр свой меч за неимением ножен затыкала за пояс, что теперь, когда лезвие наточили, стало несколько сложнее. Но она приспобилась, хотя походка была неровной: теперь гарда неудобно упиралась в тело.       Холм, кажется, вообще не приближался, а заросшие тропинки всё петляли и петляли в густой сумрачной тени деревьев. Тянуло похожей на горький дым сыростью, землёй и прелой листвой, хотя жёлтые прядки в кронах появились совсем недавно. Солнечные лучи косо падали на редковатую траву и грязно-белые шляпки поганок: почему-то съедобных грибов они нашли всего ничего, зато поганок и мухоморов было в избытке.       Дорога, хоть и дальняя, казалась лёгкой и спокойной. На развилках они оставляли небольшие метки, чтобы вернуться назад, а разок даже нашли печальную яблоню-дичку. Плоды были ожидаемо мелкими и кислыми, но всё равно вкусными. По крайней мере, Цит такие любила.       Килан рассказывал байки из своих путешествий с сэром Реймондом. Например, про убитого ими огромного старого медведя или про болотные огни — души, которые не смог забрать со дна болот бог Эйка, из мести уводящие в трясину.       Люди на тропе появились внезапно. Кажется: откуда им взяться в такой глуши? Тем не менее, в узкой полоске солнечного света неслышно оказались трое. Два с тронутыми ржавчиной огромными ножами и один — с палкой, утыканной то ли гвоздями, то ли ещё чем. Вид у всех был мрачный и недружелюбный: рябые лица нахмурены, руки с оружием — у одного вместо трёхпалой правой — левая, напряжены.       Разбойников не смущали даже мечи. А может быть даже именно мечи их и привлекали. Троица приближалась, растягиваясь полукольцом. Цит схватила Килана за руку и хотела развернуться, чтобы сбежать, но позади вдруг оказался ещё один хмурый детина.       Килан вытащил меч, пытаясь держаться лицом к нападающим и загораживая собой Цитаэр. Все противники были в простой одежде, без брони, но места было катастрофически мало, едва-едва хватило бы для замаха. Оборванцы с ржавым мусором внезапно оказались в выигрышном положении. Да ещё и превосходили числом.       Всё происходило в абсолютном молчании, под шелест листвы и щебет птиц, отчего казалось ещё более нереальным. Позади, в десяти шагах, был огромный ствол поваленного дерева, через который не перелезешь, не потеряв драгоценное время. Всё было продумано? Запланированная засада или удачно услышанный злодеями шум разговора?       Цит неуверенно извлекла из-за пояса собственный меч. Разбойник с калечной рукой мрачно хохотнул, а Килан цыкнул. — Лучше ищи возможности сбежать. Тут даже мне будет непросто.       Напали без предупреждения. Цитаэр даже не сразу поняла, что произошло, только Килан крутанулся, и о его меч что-то коротко ударилось. Четвертый разбойник, с простой дубинкой, замешкался: от удара меч застрял в деревяшке, — и Килан успел воткнуть ему в руку кинжал, который прятал за спиной. Лезвие вошло глубоко, разбойник взревел, отступая на пару шагов, но тут же в бой включились остальные.       Килан держался неплохо даже среди плотно стоящих деревьев, а вот оттесняемая от него Цит совершенно растерялась, не зная, что делать. Ей в противники достался покалеченный четвёртый, на ходу пьющий мутную жижу из маленького пузырька, и один разбойник с ножом.       Бежать было некуда, да и бросать Килана не хотелось, но что делать? От длинных взмахов меча разбойники поначалу отскакивали, и это позволяло держать их на расстоянии, но совсем скоро меч ожидаемо воткнулся в дерево, и Цит осталась безоружна. Безоружным был и четвёртый, рана которого стремительно затягивалась, но он был крупным мужчиной, к тому же, с напарником. Правда, тот занялся извлечением брошенного меча, но и одного четвёртого хватало с лихвой.       Уворачиваясь от ударов (он собирался придушить её голыми руками?), Цит лихорадочно пыталась придумать что-нибудь. Хоть что-нибудь, что её спасёт. Оружия нет, наверх по гладким стволам не забраться. Что у неё есть?       Верёвка. У неё есть верёвка, заранее завязанная с одного конца на скользящий узел. Надо только постараться зайти со спины. А это непросто. Что ещё?       Неведомо откуда, ещё из случайно подслушанного в Горисаде, всплыла мысль: колени несложно сломать. Всё, что нужно, как следует ударить. Но сможет ли она?       Выбора не было.       Она остановилась, спиной упираясь в дерево, сжимая верёвку, висящую на плече, двумя руками и отчаянно дрожа. Четвертый осклабился. Но стоило ему подойти ближе, как перепуганная девчонка, жмущаяся к осине, вложила всю силу в резко выпрямленную ногу.       Нога разбойника выгнулась в обратную сторону под новый вопль. Не давая себе времени на раздумья, Цит отскочила в сторону, разматывая веревку, и накинула петлю ему на шею, заходя за спину. Упираясь ногой ему в спину, она рывками затягивала петлю, изо всех сил стараясь не упасть: разбойник хрипел, брыкался и сопротивлялся. Где-то недалеко был ещё один, но о нём Цит позабыла, сосредоточившись на этом. Наконец, после очередного рывка верёвки, раздался мерзкий хруст, и тело на земле обмякло, только подергивались конечности.       Сзади кто-то взвизгнул, и Цит пришлось увернуться от собственного меча. Это вернулся второй её противник, а оружия не осталось. Цитаэр лавировала между стволами, стараясь держаться ближе к ним, перепрыгивая корни и кочки, практически спиной вперёд, чтобы не терять из виду разбойника. Она так увлеклась, что врезалась в кого-то. Сердце оборвалось, но это оказался всего лишь Килан, твёрдой рукой отодвинувший её в сторону, чтобы броситься на врага, но тот, затравленно оглядываясь, вдруг бросил меч и припустил куда-то в чащу. — Где последний? — М... мёртв.       Килан удивлённо моргнул. — Ты его убила?       Цитаэр кивнула, медленно, через силу, чувствуя, как тело наливается тяжестью. — Кажется, да. А остальные?.. — Ранены и сбежали. Не ожидали от нас такого отпора, — он самоуверенно фыркнул, расправляя плечи. — Предлагаю вернуться. — Но ветки... — Брось, вдруг там ещё больше этих? Только надо забрать верёвку. Ох, даже меня потряхивает. Четверо против двоих, жуть. Ты чего?       Отступая на несколько шагов назад, Цит мотала головой и поджимала губы.       Сейчас её в полной мере нагнало осознание того, что она сделала. С иллатом всё вышло случайно, а здесь. Здесь она хладнокровно убила человека, не задумавшись, не сомневаясь. Ужас и стыд подкатили к горлу тугим комом, воздуха перестало хватать.       Цитаэр пошатнулась и осела на землю, закрыв лицо руками. Она. Убила. Человека. — Эй, — Килан потряс её за плечо и присел рядом. — Ну ты чего? Из-за разбойника? Верёвка ещё там? Ты не бойся, мёртвый он тебя больше не тронет. — Я убила его! Я убила. Убила.       Вслух это звучало ещё ужаснее. Сердце колотилось с невероятной силой, в висках стучало. Звуки леса совсем затихли, будто уши заткнули плотным слоем валяной шерсти. Обхватив колени, Цит скрюченно сидела на холодной земле, ощущая себя самым ужасным из всех чудовищ.       Она убила человека. Своими руками. Держала, пока жизнь не покинула его. Она.       Килан поднял её рывком. На плече у него висела та самая верёвка, и Цит в ужасе шарахнулась в сторону, споткнулась, была поймана в падении и тут же получила подряд две сильные пощёчины и встряску.       Боль слегка отрезвила. Ужас со стыдом не прошли, но паника поутихла, хотя пришлось посидеть ещё немного, глотая слёзы, пока наконец появились силы идти.       Килан придерживал её, прижимая к себе за плечо, когда у Цит вновь подкашивались ноги.       В лагерь вернулись уже далеко за полдень.       Сэр Реймонд, до того перебиравший что-то из снаряжения, смерил их коротким взглядом и тут же вскочил на ноги.       Цитаэр вновь стало стыдно, в этот раз ещё и за слабость, и она встала ровно, впившись ногтями в ладони и избегая прямого взгляда. — Что с вами произошло? — Разбойники. Четверо. Трое сбежали, из них двое ранены, но у них есть лечебное зелье. Один мёртв. Его прикончила Цит и, вроде как, переживает из-за этого.       Сэр Реймонд кивнул и, взяв Цит за плечо, подвёл к костру, заставив сесть.       Она молча подчинялась, бездумно переставляя ноги, мыслями всё ещё в той драке. Как странно: она быстро отошла и от пыток в форте, и от резни в деревне. А тут всего-то мёртвый разбойник. Но хруст шеи не шёл из головы. А впридачу к нему, словно в насмешку, действительно стали приходить видения горящего человека, плещущей крови, женщины, раздираемой на куски. Губы задрожали.       В руки ей вложили дымящуюся кружку, одуряюще пахнущую горячим вином. — Пей, — серьёзно сказал сэр Реймонд, гладя её по макушке. — Станет легче, поверь мне. Я тоже переживал после первой битвы, первого убийства. Сам был противен себе. Это Килан у нас непробиваемый, не поймёт. А ты пей, сейчас переживёшь это всё, станет лучше.       Вино обожгло горло и ударило в голову почти сразу. Страшные мысли никуда не делись, но ощущения от них притупились, уступая лёгкому туману. Стало немного спокойнее. Каждый новый глоток по чуть-чуть возвращал к жизни.       Если сосредоточиться на питье, на том, чтобы не обжечься, на ощущении кружки в руке и звуках вокруг, то ужас отступал. Не сразу, не целиком, но голову уже не заполнял, становясь только зловещим фоном.       Солнце уже понемногу клонилось к горизонту, когда сэр Реймонд вновь обратился к ней. Протягивая меч, про который Цит совсем забыла, он негромко сказал: — Можно бояться сколько одно, можно трястись и убегать: спасать свою жизнь не постыдно. Но никогда, ни при каких обстоятельствах, воин не должен бросать свое оружие. Это самый верный товарищ и самое ценное, что у тебя есть. Поняла?       Цитаэр слабо кивнула и вцепилась в меч.