And even if I run away And give my heart a holiday
— Клянусь, в другой раз я не стану церемониться, — Тэмин по-прежнему до скрежета зубов зол, когда они вместе возвращаются в квартиру, встречающую их тишиной и полумраком. Хёнджин еле дышит, а широкая горячая ладонь старшего на его запястье ощущается стальными кандалами. Он слишком вымотан, слишком разбит и потерян. Ли нетерпеливо стаскивает с младшего куртку, всем своим видом выражая нетерпение и нервозность, после чего подталкивает его в сторону гостиной, где одним испепеляющим взглядом заставляет сесть на диван в ожидании казни. — Я внимательно слушаю тебя, Хёнджин. Поясни, что происходит, — Тэмин надзирателем устраивается напротив, складывает руки на груди. — Феликс попросил подменить его на практике, я собирался домой и... — голос предательски дрожит. Неподходящий день для выяснения отношений. — Не думай уходить от ответа. Ты прекрасно понял, о чем я. — Что ты хочешь услышать? Тэмин шумно выдыхает и в пару шагов оказывается рядом с младшим, присаживается у него в ногах на корточки, руки уложив на острые колени. И смотрит так пристально, что чувствуешь себя под микроскопом. Ли молчит долго, пытаясь рассмотреть что-то на лице Хёнджина, после чего спрашивает то, о чем порывался узнать еще у студии: — У вас что-то было, Хёнджин? Перед глазами все плывет от внезапно скопившейся в уголках век влаги. В голове не укладывается. Старший сжимает пальцами руки голень Хвана в попытке завладеть всем его вниманием, потому что уловил в выражении лица напротив ускользающее внутрь сознание. Хёнджин опускает глаза в пол, то ли в надежде не разреветься от навалившихся переживаний, то ли стремясь спрятаться. Что у них могло быть? Он едва его знает, видел всего несколько раз, еще меньше — разговаривал с ним. Минхо так и остается туманным образом, о котором неизвестно ровным счетом ничего. И неизвестность эта норовит свести с ума. Потому что он непозволительно близко, под кожей, заполняет все мысли, комфортно обустроился на руинах чужих внутренних крепостей, словно нашел лучшее место на земле, чтобы поселиться. Словно пустота внутри Хёнджина ждала только этого, заполнившись с чужим появлением до краев. Но в то же время Минхо так далеко от Хвана, что между только тысячи световых беспроглядной тьмы и холода. — Скажи, что ты несерьезно. — Серьезней некуда, Джинни, — сразу же отвечает Тэмин и поднимается на ноги. Ему больших усилий стоит сейчас не кричать, чтобы не пугать еще сильнее. Он только протягивает руку, бросив "Дай свой телефон", и ждет. Сопротивляться сил нет. И смысла, в общем-то тоже. Сейчас любое усилие сохранить личное пространство будет восприниматься враждебно, еще больше подорвет дрогнувшее доверие и заставит свято убедиться даже в самой абсурдной мысли о том, что Хёнджина и Минхо что-то действительно может связывать. — Не стоило мне просить его подвезти тебя, когда я задерживался, — Тэмин парой нажатий на экран стирает так и не записанный номер Минхо, занося его предварительно в черный список, но телефон владельцу не спешит возвращать. Он недолго копается там, хмурится. Хёнджин не хочет думать о том, что Ли пытается найти в его записях или коротких переписках ни о чем с немногочисленными друзьями. Он только прячет ладони под бедра и старается не дрожать. Внутри снова все покрывается инеем. — Не хочу, чтобы ты понял меня неправильно, Джинни. Просто Минхо не самая подходящая компания для тебя. Будет лучше, если ты станешь держаться от него подальше, договорились? — Хёнджин только кивает коротко и бросает взгляд на свой телефон, который лежит теперь рядом на диване. Держаться подальше не доставит проблем. Пару часов назад Хёнджин был уверен в том, что Минхо его погибель, нездоровое влечение к которой точно когда-то приведет к тому, что он голову потеряет. Теперь же он уверен, что тонкая нить между ними натянулась и разорвалась, не успев даже толком сформироваться. Хван эту нить ощущал петлей на шее, которая стягивает и врезается в кожу каждый раз, когда их взгляды встречаются. Но теперь этого сжимающего поперек горла ощущения нет, казалось бы, дыши свободно. Только вот звонкая пустота внутри снова разрывается вакуумом, что вдоха не сделать, придется выплюнуть легкие. — Ложись спать, — звучит следом. Тэмин кладет руку на его макушку и слегка взъерошивает отросшие темные волосы. Жест, полный своеобразной нежности, воспринимается хозяйским снисхождением, как к неразумному котенку, который все же разбил любимую вазу, но выглядит так жалко и одновременно мило, что злиться долго на него не получается. Хёнджин снова безропотно кивает и плетется в их спальню, чтобы упасть в постель и забыться сном хоть на несколько часов. Тэмин к нему так и не приходит.***
Хёнджин открывает глаза ближе к полудню следующего дня. В комнате темно из-за задернутых плотных штор и душно. Хочется выйти на балкон. Но во всем теле ощущается такое угнетающее изнеможение, что даже приподняться на локтях получается с трудом. Тот вид утомления, который копится в каждой клеточке так долго, насколько возможно, чтобы потом обрушиться лавиной, которая придавливает к полу и стискивает со всех сторон. Скинув одеяло в сторону, Хван тянется к его заботливо оставленному старшим на зарядке телефону, чтобы затем снова упасть головой на подушку. На экране сообщение от Тэмина: *На кухне завтрак, обязательно поешь. И оставайся сегодня дома, тебе нужно отдохнуть. Я вчера вспылил и мог тебя обидеть. Надеюсь, ты простишь меня, как и всегда. Люблю тебя.* Хёнджин смахивает уведомление и отбрасывает телефон на вторую половину кровати. От его сообщения в груди начинает отчаянно саднить, и приходится приложить немалые усилия, чтобы снова не заплакать. А в голове смешались последние несколько дней. Все это ранит и тревожит. Хёнджин совершенно не понимает, какого черта он продолжает это терпеть. Несколько дней пролетают практически незаметно, сливаясь в бесконечный мыльный поток рутинных событий: он на автомате выполняет дела по дому, после чего ужинает с Тэмином, переговариваясь о чем-то совершенно неважном, затем ложится спать и повторяет все то же самое на следующий день. Хёнджин только раз говорил с Сынмином, чтобы извиниться, что пропал и сообщить, что едва ли появится в студии до нового года. И этот двухминутный разговор стал большим событием, после которого еще почти неделя проходит в сокрушающей прострации. Внезапный звонок в дверь разрывает тишину квартиры вечером, в момент, когда Хван сидит на кухне, сверля дыру в чашке с остывшим чаем. Сперва даже думается, что это звон ему кажется, но кто-то за дверью снова давит на кнопку, от чего по квартире разносится резкое щебетание. Хёнджин никого не ждет. Тэмин открыл бы дверь своим ключом. Парень торопливо направляется к двери, на мимолетное мгновение допустив абсурдную мысль, что настойчивым гостем может оказаться Минхо. Но быстро ее отметает — старшему тут делать нечего. — Ну наконец-то, — первым делом слышится вздох, когда Хёнджин все же открывает дверь спустя несколько долгих минут. В растерянности он даже не сразу запускает друга внутрь, так и вцепившись похолодевшими пальцами в дверную ручку. — Феликс? — Ага, пришел тебя отблагодарить, — Ли поднимает перед собой пакет и трясет содержимым, лучезарно улыбаясь. Хёнджин отступает в сторону, пропуская в прихожую Феликса, который заносит с собой ворох снежинок и уличный холод. Хван помогает ему стянуть куртку, вешает ее на крючок и достает гостевые тапочки. — Как прошла поездка домой? — лепечет парень, пока Ликс ярким всполохом несется на кухню, не забыв прихватить презент. — Я сделал то, что нужно было. Думаю, родители разберутся дальше без меня. — У них все в порядке? — Искренне интересуется Хёнджин, пока достает из посудомойки чистые чашки и нажимает кнопку на чайнике, чтобы вскипятить воду. — В общем, да. Просто небольшие проблемы с ремонтом, ничего серьезного, — отмахивается Феликс и внимательно смотрит на хёнджинову напряженную спину. Тот чувствует необъяснимую нервозность, пока делает чай и выкладывает в конфетницу печенье, найденное в ящике. Обыденный визит друга ощущается надвигающейся бурей, хотя раньше они могли пропадать друг у друга в гостях по несколько дней. Насколько раньше, правда, вспоминается с трудом. Хёнджину кажется, что прошла целая жизнь. Хван ставит перед другом чай и сладости, сам садится напротив и сразу цепляет пальцами свою чашку, аккуратно подносит к губам, чтобы сделать глоток, когда Ли огорошивает его вопросом: — Ничего не хочешь мне рассказать? Хёнджин замирает на несколько секунд, не поднимая глаз. Этот вопрос за последние сутки точно звучит поразительно часто. Феликс выжидает минуту, после чего нападает снова: — Ты же ругался с Тэмином, разве нет? — С чего ты взял? — Минхо рассказал мне, что вы виделись в студии. Парень ставит горячий чай на стол, чтобы не опрокинуть его на себя, потому что его начинает мелко потряхивать. Почему-то все вокруг знают больше, словно понимают, что происходит, но ответов почему-то требуют именно от него. Хёнджин был бы рад разобраться в том, что творится вокруг и у него в душе, только сам ни черта сообразить не может, сколько бы ни пытался. Он посылает Феликсу ответный непонимающий взгляд. — Не знал, что вы общаетесь, — голос Хёнджина звучит так глухо, что не похож на его. — Он весь вечер с вашего приезда помогал мне усмирять пьяного Джисони, а потом узнал, что я занимаюсь танцами, и мы разговорились, я даже дал ему запасной ключ от одного из залов, — Феликс удивляется невнимательности друга (Хёнджин помнит, как изо всех сил старался не смотреть в сторону Минхо тогда), но тут же возвращает диалог в нужное ему русло, — он не особо хотел рассказывать, что там произошло, поэтому я решил спросить у тебя. — Ничего не произошло, Ликс. — Оно и видно, — язвит Ли в ответ и сдвигает брови к переносице недовольно, — ты когда последний раз в зеркало смотрелся, умник? Прозрачный скоро станешь, а лицо как у мученика. Хёнджин не нравится то, что он видит в зеркале, поэтому он действительно старательно избегает своего отражения. А еще он почему-то был почти убежден, что ему только видится вселенская скорбь в его глазах, что другие этого заметить просто не смогут. Но сейчас так очевидно, что это заблуждение. — Тэмин решил, что меня и Минхо что-то связывает. — А разве нет? — Вопрос этот вызывает внутри волну раздражения. Хёнджин смотрит в глаза друга, пытаясь высмотреть там осуждение, неодобрение или разочарование. Но ничего нет. Хотя должно быть. — Да ты издеваешься... — Хван подскакивает на ноги и отходит к столешнице, упираясь в нее ладонями. В попытке собраться с мыслями он устремляет взгляд в окно, за которым снова непроглядная тьма. Снег не прекращает. — Нет, просто все, о чем я говорю с Минхо, это танцы и ты. Хёнджин смотрит на Феликса через плечо и даже не знает, что сказать. Он безоружен перед таким признанием. Какого черта? Хёнджина будто ледяной водой окатывает. С каждым днем в голове вопросов только больше. И все они крутятся вокруг одного человека. — Мне нет до этого дела, — на грани грубости бросает Хван и поворачивается наконец к другу всем корпусом. Тот выглядит огорченным, смотрит на него с сожалением и глушит в себе порыв ободряюще погладить Хёнджина по плечу или обнять. Феликс видит, как его друга трясет, как он силится не заблудиться в колючей метели собственных переживаний, но уходит только дальше в глубь, обнимая себя за плечи в защищающем жесте. — Мне пора, а то Джисон будет волноваться, — тихо говорит Ли и также неслышно покидает его квартиру, напомнив про подарок. Хёнджин, оставшись снова один, заглядывает в крафтовый пакет, выуживает оттуда контейнер с брауни, на котором записка "Спасибо за помощь, дорогой :*". Под контейнером оказывается сверток. Парень аккуратно развязывает тонкую серебристую ленту, распаковывая пару темно-фиолетовых варежек, и смотрит озадаченно, пока из одной из них не выпадает небольшой картонный квадратик. На квадратике аккуратным почерком выведены буквы, каждая из них впивается кинжалом прямо в его доверчивое сердце. Хёнджин читает послание несколько раз прежде, чем обнаруживает себя рассыпавшимся на тысячу мелких осколков. "Чтобы зима была теплее. М.".