Рождение убийцы

Готфилд внимательно смотрел в окуляр оптического прицела и все больше убеждался: ему очень повезло. Хотя, можно ли так говорить о том, что было со стороны противника самым логичным и предсказуемым шагом? Конечно, они тебя недооценивают - и кто угодно на их месте, имея соответствующий набор данных, поступил бы также. В одиночку укреплённых лагерей с гарнизоном в несколько сотен человек не берут. Так, теперь главное - точность. Один меткий выстрел - и дело пойдёт. Фффф… Джереми начал осторожно выдыхать, палец мягко лёг на курок. Да, пойдёт... Оставив позади ребятишек, Готфилд продвигался по неубранному хлопковому полю. Даже будь на нем полноценный маскхалат в тон джунглей, здесь, среди массы белых пятнышек, он оказался бы бесполезен. Его прекрасно видно любому потенциальному наблюдателю. Теоретически скрытности можно было попробовать добиться, перемещаясь ползком, но это бы стало слишком большой потерей времени. Выручить могло только то, что издали сходу идентифицировать Джереми, как врага было едва ли возможно. Человек на поле... Здесь могут быть рабочие, надсмотрщики, да мало ли кто! Вряд ли даже после того, как Флоришку получит информацию о случившемся, он сразу даст команду стрелять по всему, что движется. Ну, во всяком случае, на это можно надеяться. Хммм... По большому счёту, конечно, если тут у Джереми и было какое-то преимущество, то очень скромное и непрочное. В реальности все решит одна простая вещь: кто кого заметит первым. У противника лучше точки обзора - вышки по периметру. Вдобавок, наверное, и на зданиях виллы есть наблюдательные пункты. Их много - а значит просто математически шансы у врага выше. Единственное, что точно лучше у Готфилда - это его оптика. Если у неприятеля - бинокли, а скорее всего и вовсе только то зрение, которым наградила их природа, то Джереми располагает профессиональным снайперским оружием с дистанцией эффективного наблюдения в пару тысяч метров. Гипотетически - если для наблюдения нет никаких естественных преград. А вот их как раз было предостаточно. Сам хлопок на полях уже здорово мешал Готфилду, а разрезающие делянки небольшие древесные рощицы и вовсе почти не просматривались насквозь. Но все равно он то и дело вскидывал на ходу винтовку и в два плавных движения туда и обратно окидывал взором доступный горизонт. Как только цель окажется в поле зрения, Джереми должен будет в ту же секунду ее снять. Для обычного бойца такая тактика оказалась бы недоступной: оружие весило весьма прилично, так, что непрерывно поднимая и опуская его, даже Готфилд не мог не ощущать некоторой усталости. У человека и без того подрагивают руки, когда он держит на них, вытянутых, нечто на весу, а уж после подобных упражнений тремор и вовсе неизбежно появится очень приличный. Все стрелки-специалисты работают только с упора - а на такой дистанции это важно особенно. Джереми надеялся, что его самоконтроль позволит снизить негативный эффект до минимума и мгновенно произвести прицельный выстрел, хотя до конца уверен он не был. Первому обнаружить врага. Раньше него открыть стрельбу. Максимально быстро очистить пару соседних вышек. И как можно скорее изобрести следующий ход, потому что тут его с позволения сказать план оканчивался. Готфилда очень беспокоила стена. Ее толщина, высота. Будет ли на ней колючая проволока? Все это давало или отнимало ту или иную из потенциальных возможностей. Скажем, если будет кирпич и сантиметров 30-40 толщины, то можно надеяться, открыв шквальный огонь из штурмовой винтовки в какую-нибудь компактную область, а потом ударив со всей силы ногой, пробить отверстие, в которое получится пролезть, не складываясь вчетверо. А если это окажется полметра - или больше... То же - с высотой и прочим. В худшем случае все могло выйти очень скверно. У Джереми нет ни инструментов, ни подрывных зарядов. А застрять под стеной... чревато. В реальности же вышло вот как. Очередная роща давала возможность наблюдать только за крохотными оконцами между листвой. Когда же она осталась позади, то перед Готфилдом открылось разом все: и вышки, и забор, и ворота. И именно в это мгновение створки распахивались! Быстро сориентировавшись, Джереми не стал сразу же стрелять по часовым, благо те его пока не видели, и демаскировать себя шумом. Массивные металлические двери тем временем окончательно разъехались в стороны и выпустили группу вооруженных людей, окружавших пикап. Сперва Джереми не понимал, что к чему и даже предположил: уж не самого ли это дона Флоришку вывозят из поместья? Но очень скоро Готфилд сообразил-таки, в чем суть. Ведь все же очень просто! Это отряд, посланный на его поимку. Джереми знает о себе, насколько он в действительности опасен. А барон... Что видел сбежавший боец? Нечто странное, напугавшее его - за счёт полной неожиданности и суровой кровавости расправы. Но он точно заметил, что нападавший был один. Естественно Флоришку и те, кто организуют его охрану, не слишком встревожились. Злость, что кто-то смеет вот так щёлкать здешнего повелителя по носу на его территории, любопытство - да. Но ничего такого, что заставило бы экстренно вооружать всех и каждого и гнать гарнизон на стены, как при осаде замка. Усиленный патруль должен прочесать окрестности, в идеале – найти наглого нарушителя спокойствия, а как минимум - разобраться и оценить обстановку на месте. Пара дюжин людей с автоматическим оружием и автомобиль с тяжелым пулеметом, закреплённым в открытом кузове. Для любого другого этого бы действительно было достаточно. Если не чтобы выловить, то уж отогнать - точно. Но только не для Джереми Готфилда! Замысел родился мгновенно. Дорога тут одна - и они пойдут по ней. Значит, он точно может предсказать маршрут. И сделать засаду! Медленно подползти поближе и сместиться в сторону для лучшего обзора. Главная цель - водитель. Хотя машина и вооружена, стекло у неё явно не бронированное, к тому же калибр и огневая мощь его винтовки, впрочем, и это бы преодолели. Убить наповал. Самый сильный и маневренный козырь группы сразу окажется выбит. Враг растеряется, заляжет. Ненадолго, но Джереми и не нужно много. Возможно сразу - второй выстрел для острастки. Затем - перенести огонь на периметр виллы, уничтожить двух ближайших наблюдателей на стенах - и тут же короткими перебежками к автомобилю. Вылетев из зарослей хлопка, Готфилд сразу перейдёт в ближний бой, на ультракороткую дистанцию - и там у противника шансов не будет. Когда-то он зачистил полный солдат Ордена Черных рыцарей вертолёт, безоружным запрыгнув туда на ходу из другой летящей машины. Справится и здесь. Следом - сесть за руль. Разворот, разгон. Он вынесет тараном ворота. И наконец, выскочив из машины и пользуясь всеобщим замешательством, Джереми заберётся на вышку, чтобы зачистить все, до чего сможет дотянуться, пулеметным огнём. Да, вот это - план! Готфилд на корточках пробрался через хлопчатник, нашёл хорошую позицию между двух стволиков, чуть прикрытую сверху листьями. Подождал немного. А теперь... Ффффф... И - огонь! Да! Точно в голову. В кровавое месиво! Второй - в стрелка в кузове. Не насмерть - в правое плечо. Пусть упадёт навзничь, пускай деморализует товарищей криком. Опыт испытания в роли «кукушки» в темной комнате не прошёл даром. Таааак... Есть! Беспорядочная пальба! Все попадали в придорожные канавы и в пыль. Отлично! Теперь поворот почти на 90 градусов. Вот и первый наблюдатель на посту в вышке - крутит головой, как филин - пытается понять, разглядеть. Значит, бьем в сердце! …Готов. Теперь второй - плавно перенести чуть правее винтовку. А этот... кажется, видит! Проклятье! Раз! Над ухом!!! Два! ...Свалился! Да! Свалился вниз!!! Великолепно! Теперь - бегом.... Джереми понёсся через растительность, пригнувшись и на ходу пытаясь разобрать и сложить назад в рюкзак снайперку. Не выходит! Дьявол! Слишком мало времени! И ему нужны свободные руки под под штурмовую винтовку и пистолет. Придётся бросить - все равно теперь сражение переходит в ближний и средний регистр. Готфилд очень пожалел, что у него нет гранаты - иначе все бы было совсем просто. Но и так он сумел появиться и вступить схватку на достаточно выгодных условиях. Могучим прыжком сразу из зарослей Джереми полетел низом под капот машины, благо высокий клиренс позволял сделать это без риска разбить себе голову, попутно стреляя во все стороны с двух рук по ногам стоящих и головам все ещё лежащих врагов. Сколько в минус? Пока неясно. Но... Да! Первый же противник, совершил именно ту ошибку, которую Готфилд ждал: вместо того, чтобы просунуть ствол и палить, он наклонил голову, пытаясь разглядеть, что и как там под капотом - и тут же получил пулю точно промеж глаз. Джереми же с мощным толчком выкатился прочь на противоположную сторону, попутно сбив кого-то с ног. Чудесно! Сильным пинком Готфилд отправил очередного врага отведать на вкус оконное стекло в автомобильной двери. Машина прикрывала его от огня тех, кто остался с той стороны — даже если бы они были готовы попутно расстрелять и своих, оказавшихся слишком близко от цели, если бы их пули сумели прошить насквозь весь пикап, они просто не видели, куда им бить. Сейчас против Джереми только те, что здесь. Ненадолго — не больше, чем на десять-пятнадцать секунд, или около того, пока самые храбрые и расторопные не обогнут препятствие. Но ему хватит! Пинок позволил оттолкнуться снова, усилив инерцию. Готфилд проехался до самой обочины на спине — пересчитав все мелкие камушки, что было довольно болезненно, но зато это позволило поднять руку с оружием и тремя выстрелами из пистолета прикончить ещё одного. Здоровенный детина! Так бы зацепить и следующего, который левее, но он всё перекрыл своей тушей! Это было последнее, что Джереми успел подумать до того, как головой вперёд съехал в канаву. Как Готфилд и предполагал, он тем самым вышел из зоны прямой видимости. Множество пуль, срывая здесь и там хлопковые пушинки и дырявя листья, пролетело существенно выше. А вот дальше надежды Джереми не оправдались. Он думал, что его наглость обозлит противника, а всё ещё громадное численное превосходство придаст тому достаточно храбрости, чтобы сунуться за ним в заросли. Там, действуя быстро и бесшумно, Готфилд буквально передушил бы всех поодиночке, посворачивал бы врагам шеи, как он это уже сумел когда-то проделать во тьме. Однако, видно неприятель на сей раз оказался слишком дисциплинированным — или скорее робким, а потому рассредотачиваться не желал, но по-прежнему держался кучно у машины. Это было плохо. Глупые, испуганные, неумелые — не важно. 10-15 ещё живых и боеспособных бойцов могли создать такую плотность огня вокруг себя, что неминуемо зацепили бы Джереми, вздумай он попытаться повторить атаку. Тем боле, что теперь им известно, с какой стороны его ожидать. И, если у них есть рация… Да в любом случае — из логова Флоришку не могут не видеть, что отряду, только что вышедшему из ворот, приходится туго. Пока сориентируются в обстановке, отдадут приказы, да и вряд ли прямо там за стеной стоят в готовности люди, но всё равно очень скоро здесь появится подкрепление. Много. Очень. Достаточно, чтобы задавить Готфилда числом, тем паче, что патроны у него не бесконечны. Надо действовать — а он даже подняться пока не может из-за их сумасшедшей пальбы! Эх, вот была бы у него граната — и всё разом сделалось бы очень просто. Может кто-то сделает такой подарок и метнёт одну сюда, давая Джереми шанс тут же возвратить посылку отправителю. Это точно или убьет, или разгонит большинство противников — и тогда Готфилд легко… Чёрт! Нет, не подходит! Машина! Она нужна ему целой, а предельно близкий взрыв может пробить бензобак и уж как минимум продырявит все шины на колёсах! Но как же ему…? Джереми до того погрузился в размышления, что едва не упустил момент, когда сверху над гребнем ската показалась пара рук, боком держащих штурмовую винтовку. Враг стрелял, не высовывая головы, а значит, не целясь, но был так близко, что Готфилд не пострадал лишь чудом. Две или три пули выбили маленькие фонтанчики земли прямо перед его носом, сверху на него упал срезанный хлопковый побег. Миг спустя по обеим сторонам от стрелявшего уже в полный рост показались ещё двое бойцов барона Флоришку. Любой, кто высовывался над краем канавы, мгновенно превращался в прекрасную мишень, но и Готфилд оттуда должен был быть виден как на ладони. Он может попытаться снять всех троих одной очередью, но не факт, что сумеет зацепить самого дальнего, а тот в свою очередь получит шанс выскочить внезапно из-за спин убитых товарищей и дать ответный залп. Даже если его собственная участь окажется при этом незавидной, Джереми он ранит уже почти наверняка. Скрыться? Сменить позицию? Вставать в полный рост было всё ещё нельзя — те, кто остался у машины, по-прежнему контролировали огнём пространство сверху, а откатиться прочь мешала растительность, так что Готфилд почти лишился спасительного манёвра, оказался статичен. А раз так, то его сила — в меткости и скорости реакции! Джереми решил, что действовать нужно по-другому, тем более он заметил на бедре одного из нападавших гранатный подсумок — и у него появился план. Готфилд выстрелил из пистолета всего два раза. Первый - в ногу ближайшего, с таким расчётом, чтобы тот начал падать на пути у своих товарищей. И второй — между всё ещё торчащими руками скрытого врага, надеясь, что пуля должна будет просвистеть у него точно над головой, и это заставит его дёрнуться в сторону. Есть! Вся троица столкнулась друг с другом и, продолжая по инерции двигаться вперед, рухнула точно к Джереми в кювет. Готфилд встретил их щедрой автоматной очередью — времени на дальнейшую борьбу уже не было, так что лучше не жалеть боеприпасов, но зато быть уверенным, что противник дейстивительно мёртв. А потом он лягушкой прыгнул в сторону трупов, стараясь как можно ниже пролететь над поверхностью земли. Как назло гранаты, похоже, были только у одного врага — и именно его придавило в самом низу. По прежнему лёжа, а значит на одних руках, почти не помогая себе корпусом, Готфилд приподнял и отбросил сперва верхнего, истекающего кровью из пяти или шести ран сразу, затем другого и, наконец… да, вот и подсумок! Три гранаты, отлично! Теперь главное — точность. Выдернуть чеку из первой — и метнуть так, чтобы её осколки точно не повредили автомобилю, но всё же и не настолько далеко, чтобы неприятель вообще не услышал разрыв из-за собственной пальбы. …Тааак! Ещё одну — для верности. Или приберечь? Ладно! Лучше сразу! Из второй гранаты Джереми намеренно не вытащил чеку — и в этом была вся суть. Де факто у него вышел муляж, пугач, но враг просто обязан купиться и кинуться врассыпную раньше, чем разглядит детали. И тут — не зевай! Готфилд не видел ничего, кроме поросшего травой бугорка прямо перед собой и коченеющей руки убитого чуть правее, он метал вслепую, ориентируясь только на звук, составляя по нему объёмную картину поля боя. Иииии… пошла!!! Времени проверять, оправдался ли его рассчёт, у Джереми не было. Требовалось молниеносно выскакивать — чтобы, если идея не сработала, тут же получить порцию свинца сразу из полудюжины стволов и с леденеющими глазами ухнуть назад, в грязь. Умереть в чёртовой бразильской канаве! ...Арррргх, к дьяволу в зад! Не думай! Вперёд! Пошевеливайся!!! Работая буквально всеми четырьмя конечностями, Готфилд взлетел по маленькому склону и, оттолкнувшись ногами, подпрыгнул, стараясь развернуться так, чтобы можно было вести прицельный огонь. Вышло не идеально, но он успел подстрелить одного, лежащего и закрывающего руками голову — точно в затылок. Падение! Штурмовую винтовку едва не выбило из его рук, да и вообще тряхнуло Джереми прилично, но нужно было сейчас же сориентироваться в обстановке. Первый противник оказался почти прямо перед ним — и это, пожалуй, даже хорошо, потому что избавляет от необходимости размышлять, или, по крайней мере, оглядываться. Готфилд сразу же рванул вперёд, нанося удар кулаком в живот. Враг согнулся — и получил апперкот впротивоход: такой, что у него нечто хрустнуло, а из горла с кашлем и стоном вышел воздух. Джереми добил его выстрелом в подставленную грудь, уже разворачиваясь на носках к следующим целям. Кто-то поднимался с земли, вставая на одно колено и пытаясь вскинуть оружие, но Готфилд не позволил неприятелю закончить движение, пнув его в прыжке и добив ударом другой ноги по затылку. Дверь машины оказалась совсем рядом. Так соблазнительно было попытаться сесть и тронуться немедленно, но Джереми вместо этого, стреляя не глядя из штурмовой винтовки в ту сторону, в которую он ещё не успел ни разу посмотреть после своего приземления, брал разбег в ожидании, что кто-то незамеченный вот-вот откроет по нему огонь. Он пронёсся три или четыре метра, чтобы съехать в противоположный прежнему кювет, но уже не до дна, как в первый раз, а чтобы можно было стремительным движением высунуть край головы и оценить обстановку. И по необходимости — вновь стартовать на второй заход. Готфилд трижды глубоко вдохнул и выдохнул. Он готов! Но второго раза не потребовалось. Враги были мертвы. Джереми только теперь смог оценить масштабы побоища, которое сам же и устроил. Посреди схватки всё распадается на отдельные картинки-эпизоды, мчится вскачь в попытке обогнать Костлявую и показать ей нос. Но теперь Готфилд видел. Изломанные фигуры, искаженные страхом физиономии, будто орех молотком расколотый череп — этот, очевидно, скончался сразу. А вон тот полз, оставляя длинный алый след. Но нет времени на очередные размышления! За руль! Скорее! Джереми подмывало взглянуть через бинокль (хотя, пожалуй, даже и без него главное было бы ясно) в сторону ворот: вдруг оттуда уже движется ему навстречу громадная живая масса – и тогда его замысел заранее обречён на неудачу? Но он нарочито концентрировался только на том, что находится прямо перед ним. Пять быстрых шагов до дверцы, попутно подхватив на ходу ещё один подсумок с гранатами – лишним не будет. Открыть… Чёрт! Не выходит! Хотя, а чему ты удивляешься? Водитель внутри – он убит в машине, и ключи где-то там, с ним. Готфилд ухватился обеими руками за ручку, упёрся ногой, потянул… Наверное, ему бы хватило силы на то, чтобы сломать замок, хотя точно тут, конечно, не скажешь. Но к счастью на втором рывке Джереми сообразил, что есть вариант куда прощё. Вышибить стекло! Собственно, с одной стороны, оно уже выбито башкой одного из бойцов противника. Осталось только добить сколы стекла прикладом, чтобы не посечь руки и ноги – и можно лезть. Совсем убрать острые осколки не получилось, так что протискиваться на пыльное сиденье оказалось ужасно неудобно. Готфилд вертелся, стараясь избежать порезов, а сам думал при этом, что его время буквально тает на глазах. Вот сейчас может раздаться первый выстрел! И попадёт он ему точно в спину, в основание позвоночника, а это верная гибель. Так и застрянешь в оконном проёме попой кверху – чего вообще можно придумать унизительнее? А и поделом – за тугодумие и самонадеянность! Но вот, наконец, Джереми преуспел. Разворачиваясь из положения вверх тормашками, он едва не обнялся с трупом, а после вымазался-таки в крови, когда открывал противоположную дверь, чтобы вышвырнуть мертвеца. Ну же, ну! Ключ зажигания… на месте! Поворот! …Машина затарахтела, заурчала – и больше ничего не произошло. Готфилд грубо выругался, попробовал снова – с прежним эффектом. Он страшно испугался, что мотор не заведётся совсем, поскольку нечто важное в автомобильной мехнике всё же успело фатально пострадать за время боя. Только не это! Нет!!! Джереми уже прикидывал свои возможности в том случае, если он возьмётся за закреплённый в кузове пулемёт и будет до упора, пока патроны не выйдут, бить из него в одну точку в стене, а потом попытается рывком добраться до потенциального пролома и расширить его вручную. Со всех точек зрения выходило не очень. Но тут новая попытка заставила двигатель взреветь. Гип-гип ура! От счастья у Готфилда аж руки задрожали, да так что, разворачиваясь, он наехал на чьи-то останки, и его едва не занесло, но обошлось. Машина выправилась, встала как нужно, а следом Джереми надавил на газ до отказа! Он твёрдо решил, что не свернёт, чего бы там ни ждало впереди, но, конечно, любопытство, как кот, разом ласкаясь и когтя, так и бурлило в нём. Готфилд, оторвавшись от руля, благо теперь путь лежал строго по прямой, взглянул в глаза судьбе. И едва не расхохотался – кажется, в крепости барона не изменилось вообще ничего. Джереми надеялся, конечно, что если он будет действовать с максимальной быстротой, то опередит противника, но на такое, откровенно сказать, не рассчитывал. На практике, впрочем, после первого всплеска радости вид строгого забора и сомкнутых металлическиз створок стал напротив всё сильнее нервировать Готфилда. Если бы враг выходил, или уже был здесь, то это бы было понятно. Опасность? Да. Явная. А что там, за стеной? Вдруг они уже ждут? Или там какая-то дополнительная преграда? Бетонный блк? Железный ёж? Пулемёты и автоматические пушки со всех сторон, нацеленные на вход, благо он единственный с этой стороны поместья? И главное – вдруг автомобилю не хватит сил выбить ворота? Такая глупость: столько усилий предпринять, всё на это поставить – и, в конце концов, оказаться неспособным предолеть самую простую, элементарную преграду, буквально лоб об неё разбить! Межу прочим, а ведь если створки устоят, то ты, скорее всего, превратишься в лепёшку – и никакие скрытые способности и силы тебе не помогут… До цели оставалось где-то 50 метров. Готфилду отчаянно захотелось свернуть, не испытывать судьбу. Сжав зубы, он по-прежнему вжимал педаль в пол. 40 метров. По телу волнами стала ходить туда и сюда мелкая дрожь. Монолитность препятствия создавала иллюзию, что это – скала, сквозь которую ничему не пройти, хотя бы её таранить танком. Хм. Иллюзию ли? 30 метров. Джереми понял, что сейчас – последний шанс. У него есть ещё возможность выпрыгнуть. Это будет больно, вероятно не обойдётся без переломов, но хоть как-то… Он вспомнил о своём найтмере. Вот там – да. А это разве скорость? Но там ты всегда знал, что можно катапультироваться… 20 метров. Кончено. Поздно. И… тут внезапно раздался первый выстрел! Ха! Только то!? Один единственный? И слава богу, что кто-то успел его сделать. Он помог, как ничто другое. Возвратил концентрацию на деле. Готфилд пригнулся. Ворота больше не видны. Он знает, что там всё по-прежнему – но просто возможность не видеть уже оказалась подарком. 10 метров – наверное? Джереми сгруппировался и отпустил педаль – теперь инерции хватит с лихвой. Сейчас… Удар!!! И створки просто распахнулись! Готфилда тряхнуло и приложило плечом о барадчок, но, хотя толчок и вышел очень чувствильным, это ни в какое сравнение не шло с тем, чего Джереми боялся. Он жив! Цел! И он внутри! Но… неужели эти олухи просто не потрудились, позабыли запереть…? Новая непредвиденная серия ударов заставила Готфилда высунуться, чтобы хоть примерно уяснить себе, что же творится вокруг. Увиденное его просто поразило. Он летел сковзь толпу. Лица людей мелькали, как в каком-то странном немом фильме, комедии из тех, что были в моде на заре киноискусства. Кто-то шарахался в сторону, кто-то прыгал прямо на капот, кто-то не успевал сделать ничего – и оказывался под колёсами. Множество вооружённых людей с искажёнными страхом гримассами, которых Джереми в своём автомобиле расшвыривал, будто кегли. Только тут до него дошло, в какой степени ему благоволит госпожа Удача. Он влетел на территорию поместья Флоришку ровно в тот момент, когда собрался и приготовился к выходу ударный отряд, призванный зачистить поле от незваного гостя! И ворота открыли именно по этому – чтобы их выпустить, а запереть назад уже не успели. …Так-так-так, работай, голова! Это хорошо само по себе, но не только. Управление утрачено, все в панике, людей буквально расшвыряло, однако в целом колонна всё ещё относительно компактна – и если добраться до пулемёта на вышке, то Готфилд срежет их всех точно косой. Но есть и минус – Джереми застрял прямо посреди них, словно муха в супе. Автомобиль уже явно подтормаживает. Как только он окончательно остановится… Впрочем, первые выстрелы могут раздаться и раньше. Готфилд принял решение. Он выдернул чеку из одной из своих гранат, выкинул её сквозь выбитое окно – и в то же мгновение открыл дверь так сильно, как только мог, чтобы даже неизбежный удар об очередное тело не сумел захлопнуть её обратно. А после – выскочил вон из машины. Штурмовой винтовкой пришлось пожертвовать – скорость всё ещё была велика, и Джереми не мог позволить себе иметь занятые руки. Пистолет же он успел сунуть под ремень. Последнее означало, что, хотя в принципе у него ещё осталось кое-чего, но в первые секунды после приземления Джереми окажется безоружен. Готфилд врезался в кого-то бомбой, очень больно ударившись костяшками указательного и среднего пальца левой руки не то о пряжку, не то обо что-то ещё металлическое, но зато враг рухнул как подкошенный, а в целом его живот и бёдра оказались всё же мягче земли. Джереми удалось вскочить почти мгновенно, однако неизбежное ощущение моряка, чей корабль вторые сутки не выходит из шторма, заставило его потратить некоторое время на то, чтобы унять головокружение и собрать в кучу глаза. Вышка была рядом, буквально рукой подать. И туда можно добежать очень быстро. Но лестница – на ней он окажется просто подсадной уткой. Вокруг царла какафония криков – и если большинство орало из-за травм, то среди прочих различима была уже и пара голосов, пытавшихся отдавать какие-то команды. Загремела первая очередь, но это оказался кто-то из уцелевших в первых рядах почти у самых ворот, и он, вероятно не заметив, что Готфилда уже нет внутри, с остервенением обстреливал машину. Больше нельзя терять даже доли секунды! Джереми метнулся в цели. Уже в каком-то шаге от вышки перед ним словно из-под земли вырос бородач с пистолетом. Готфилд тут же ударил его ребром ладони по шее и одновременно коленом в пах. Этот больше не помеха – но, пусть на чуть-чуть, он Джереми всё же затормозил. Несколько пуль просвистели над его головой. А эти мерзавцы уже неплохо сориентировались! Готфилд понял – не выйдет, не успеть! Если попытаться подняться, то его пробьют сразу трое или четверо. Бетонное основание! Он метнулся за него, преследуемый выстрелами и осыпаемый серой крошкой осколков. И что теперь? Огляделся. Мдаа. Кругом совершенно открытая местность – и стена. До ближайшего строения метров сто. Минимум - восемьдесят. Здесь его подсекут, будто дичь на охоте. Ждать? И получить с фланга пару десятков человек через три или пять минут – и уже негде будет тогда прятаться? Гранаты! Обе вместе, чтобы заставить залечь как можно больше врагов. А потом... Да, это - единственный шанс! Джереми выдернул чеку у первой, а затем и второй круглой спасительницы, швырнул их разом, другой рукой вытаскивая пистолет. Грянули парные взрывы. Готфилду захотелось перекреститься. При всём том, что он успел уже навидаться всякого и делал массу удивительных и недоступных никому другому вещей, то, что Джереми теперь задумал, даже по его мерке казалось форменным безумием. Готфилд выкатился из-за укрытия, ринулся к подножию лестницы, но не поставил ногу на ступень, а подпрыгнул что было мочи вверх, хватаясь рукой сразу за металлическую перекладину, располагавшуюся метрах в трёх над землей. Да, одной единственной рукой! Другая все ещё сжимала оружие - в этом и была суть. Молниеносное движение головой - а гранты сработали неплохо. Встают с земли только четверо. Джереми сделал два метких выстрела - и тут же отвернулся обратно. Настал черёд для самого трудного: не просто подтянуться, но подбросить себя вверх! Он сконцентрировал всю волю и внимание на мускулах: бицепсе, трицепсе и плечевой кости. Прочувствовал их, словно бы перебрал каждое отдельное волокно. Рука уже напряжена, времени на то, чтобы лучше подготовить сверхусилие, тоже не было. Спортсмены берут высочайшую планку, подводя себя к заветному дню и часу по полгода, а по существу - всю свою карьеру. Готфилд после того, как на автомобиле прошиб ворота, чувствовал себя крепко избитым, да и в целом был не в форме. И чему тут удивляться, если вспомнить, что он ничего не ел со вчерашнего дня, а ночь вместо сна прошла в невообразимой скачке по лесным веткам, чтобы почти сразу же смениться новыми приключениями? Организм ясно сигнализировали Джереми: полагаться на него сейчас нельзя, он может не выдержать. Порвать же хоть одну мышцу совершенно недопустимо. Даже если Готфилд не свалится тут же вниз, разжав от боли хватку, он повиснет на лестнице, как груша. И – все. Едва ли он успеет даже по-настоящему пожалеть о собственной ошибке. Тем не менее, нужно было решаться незамедлительно. И он отдал приказ мускулам сжаться так резко и полно, как это только возможно... Джереми выдернул себя вверх - но радости не ощутил. Движение почти сразу отозвалось болью - и через неё его пришлось продолжать. Разжимая пальцы, Готфилд испытывал разом два страха: рациональный и дурацкий, глупый, но именно поэтому даже более мощный, чем первый - почти до паники. Один - что мышца все же повреждена, и, стоит ему попробовать опять ухватиться за металл ступеньки, как он беспомощно соскользнёт, не сумеет, не выдержит... А второй - что сконцентрировавшись до самого конца на одной лишь руке, Джереми утратил способность адекватно действовать всеми прочими органами восприятия: они остались как собаки-поводыри без хозяина-слепца, которого им надлежит вести - и теперь Готфилд банально и позорно промажет, или вовсе не сумеет зацепиться за лестницу. Каждая десятая, а может и сотая доля секунды казалась ему громадной пропастью и отверзала перед ним свой зев. Накапливаясь, эффект усиливался, так что в самое последнее мгновение у Джереми возник ещё и третий страх: что прежде, чем он долетит до заветной точки, его сердце разорвётся, и Готфилд достигнет ее уже мертвецом. А потом пальцы сцепились, обхватив металлическую перекладину! Готфилда тряхнуло, он больно ударился коленом. Джереми не был уверен, что сможет повторить свой подвиг, а чтобы добраться до вершины, это нужно было сделать ещё минимум дважды. Но он висел и держался твёрдо! Это было... как кончиком пальца в прыжке дотронуться до облака! Настоящее счастье. Когда Готфилд вновь разворачивал голову, чтобы прицелиться и убить ещё пару-тройку людей, лицо его сияло улыбкой ребёнка... Ужас прошёл. Все органы чувств опять включились в дело. По Джереми стреляли издалека - ниже, чем требовалось, не успевая перенести огонь вслед за целью. Кто-то кричал прямо у основания вышки - странно, Готфилду казалось, что в прошлый раз он бил насмерть. Стоящих было теперь уже шестеро, но двое, кажется, почти не опасны. Один прижимал руку к собственному окровавленному животу, а другой, судя по всему, был контужен. Три выстрела. По ближайшим. Два в грудь и один точно в основание шеи. Эти не поднимутся. Иииииии - новый скачок! Он сделал это! Опять! Но понял, что третий раз будет последним. Джереми видел это так точно, словно математическую выкладку, где из суммы уравнений с абсолютной однозначностью следует вывод. Тогда он бросил пистолет. Вторая рука легла на ступеньку, левая нога, кажется, тоже нащупала твёрдую опору (странно, почему только она одна). Зарычав, как тигр, Готфилд, воображая себя самого пулей, выстрелил своим телом вверх... и, едва не ударившись головой о крышу вышки, приземлился коленями на платформу, втянулся поглубже, царапая ногтями борта. Да!!! Он здесь!!! И чёрный, блестящий пулемёт стоял перед Джереми наградой более ценной, чем любые золотые и серебряные кубки. Дальше была бойня. Не сразу, потому что ему просто не давали высунуться. Палило разом человек десять - и счастье, что брус был достаточно толстым, чтобы ограждение не пробивало насквозь. Кто-то метнул гранату, но она, не долетев до цели, описала дугу и взорвалась где-то внизу. Видимо задев своих, потому что тут же раздался громкий возмущённый крик, и больше кидать уже никто не пробовал. А потом Готфилд все же сумел вырваться. Можно бы сказать «преодолев страх», вот только его как раз уже и не было. Он сильнее их. Каждого по отдельности и всех вместе взятых! И теперь... Первая пулеметная очередь была словно начальный аккорд ведущего музыкального инструмента в классическом этюде. Потом трижды крест-накрест - расчищая пространство и укладывая всех вниз. А после - как придётся и понравится, быстро отыскивая и давая укорот самым смелым противникам, ещё пытавшимся рваться к лестнице. Он расстреливал их будто мишени в тире: стоящих, лежащих, ползущих, бегущих. Метко. Затейливо. Беспощадно. Он добил столь хорошо послуживший ему автомобиль - на всякий случай. Тот так и не взорвался, на что Джереми надеялся, хотя он и добился сразу нескольких попаданий в бензобак. Ну да это уже было неважно. Крупнокалиберными пулями Готфилд отсек ногу одному, второму - голову, превратил в кровавый студень спину третьего, ещё пытавшегося поднять пистолет. Он кружился на месте, догоняя выстрелами улепётывающих прочь. Не уйдёшь! Не выйдет! Не уйдёшь!!! Не то чтобы на огонь Джереми вообще не отвечали. Пули несколько раз проносились рядом с ним, но оставляли невредимым как самого Готфилда, так и его ощущение превосходства. Единственный раз он слегка занервничал, когда по вышке Джереми стали палить с другой, расположенной через одну справа, бойца на которой он не снял заранее из снайперской винтовки. Стрельба из-за приличного расстояния оказалась неточной, но весьма плотной, и Готфилду пришлось на некотороевремя развернуться в сторону новой угрозы, полностью на ней сконцентрироваться. Впрочем, в соревновании глазомеров и твердости рук он достаточно быстро одержал уверенную победу - первой же ответной очередью вражеский пулемётчик был убит. В остальном же Джереми чувствовал себя словно бы косарем - не зря саму смерть так часто изображают в подобном облике. Шла не столько борьба, сколько просто требующая определенного труда и сноровки работа. Жалости он не испытывал. Воодушевление постепенно улеглось. На место бурной радости пришло нечто похожее на какую-то кошачью, урчащую и довольную сытость. Можно больше не бегать и не суетиться - охота прошла успешно. План воплощён в жизнь. Готфилд, не отвлекаясь от процесса дальнейшего истребления, начал было считать трупы, но дважды сбился на начале второго десятка и бросил это дело. Последнего пытающегося спастись противника, который забавно размахивал руками на ходу, Джереми прикончил на дистанции метров так в 250 - и чувствовал, что способен прицельно бить и на вдвое большую дистанцию, благо территория поместья, по крайней мере, в этой его части, была ровной, как стол. Итак, кончено. Не осталось никого. Иными словами, Готфилд был в безопасности, он уверенно контролировал огнём все подходы к вышке, и, если только у Флоришку нет в загашниках бронетехники, сам черт его отсюда не выкурит, пускай позицию Джереми штурмует хоть целый батальон! Всё так. Отлично! Просто превосходно! Можно заслуженно гордиться собой! Но... а что дальше? Не то чтобы Готфилд не верил, что сумеет зайти так далеко, однако за пределы захвата вышки его планы нашли. Да оно, в сущности, и не удивительно: придумать нечто большее, находясь по ту сторону стены, было нереально. Ну а потом, после того, как Джереми протаранил ворота, размышлять ему уже было совершенно некогда. Ну хорошо, ты здесь. И что теперь? Готфилд был вынужден признаться самому себе, что представления не имеет, где находится барон Флоришку. Это была первая и, в общем-то, основополагающая проблема: он здесь не для того, чтобы завоевать поместье и прикончить всех, кто в нём находится. Его цель - полковник. Ну и выбраться отсюда потом, однако что-то подсказывало Джереми, что после того, как он отсечёт змее голову, скрыться не составит труда. Только как его отыскать? Перспектива проверять последовательно строение за строением на всей чертовски обширной - глаз не хватает окинуть - территории поместья, мягко сказать не вдохновляла. Собственно, чего уж там, это идея откровенно гибельная. Ну а какие есть альтернативы? Выманить его? А как? Чем? Требовать переговоров? На них никто не пойдёт. Барон, скорее всего, даже после учинённой внезапно появившимся убийцей бойни уверен, что преимущество в силах на его стороне, а значит в дипломатии нет нужды - ведь Готфилду нечего предложить. Больше того, им вообще не о чем говорить. Кем Джереми может представиться? Что потребовать? Да ты даже португальского не знаешь! Ничего не выйдет - ему просто не поверят. Фиктивные переговоры отпадают. ...Что Флоришку сейчас может делать? Одно из двух: либо барон пытается поскорее сбежать отсюда, либо со всех сторон, откуда только можно, подтягивает людей к тому месту, где оказался заблокирован. Допустим, верно второе. Но где он, черт возьми!? Можно попробовать действовать методом исключения - это явно не какая-то хозяйственная или специальная постройка. Если бы ещё полковник узнал о нападении заблаговременно, и его намеренно прятали, то... А так. Человек со статусом Флоришку явно будет находиться не у каких-нибудь прачек в хозблоке. Джереми попытался прикинуть, соответствует ли какое-то из зданий, которые он видит, его представлениям о подходящем месте обитания для такой важной птицы. И он нашёл! Метрах в пятистах от вышки, если взять направо и в глубину, располагался трехэтажный дом с зеленой террасой на крыше. Кажется, Бэзил говорил в своё время, что у барона есть отдельные флигели для гостей, но этот явно крупноват - даже при всём богатстве хлопкового магната. Не второй Лувр же он тогда лично для себя отгрохал! Это - основной корпус усадьбы. И значит именно там... Да ни черта! Флоришку может быть где угодно! Вдруг перед ударом Джереми хозяину всей здешней роскоши захотелось поиграть в свой любимый теннис, поплавать в бассейне, или на лошадях покататься? Да просто пройтись после завтрака!? Вероятность... пошла она к дьяволу! Чутьё Готфилда говорило, что барон там, а логика этому не только не противоречила, но даже давала известные шансы на успех по сравнению с хаосом альтернативных предположений. Кроме того, Джереми показалось, что он заметил ещё кое-что. Нечто весьма существенное и важное. Машину. Она стояла сбоку от здания и была очень похожа на ту, которой воспользовался уцелевший спутник Кремового пиджака, когда удирал с поля. Возможно, ему просто чудится - на такой дистанции сказать уверенно очень трудно. Возможно, даже скорее всего, такие автомобили здесь - стандарт, они все одинаковые. Но если нет, и машина та самая, то это - точнейший маркёр. Именно здесь сидит самое высокое начальство. Флоришку. Готфилд твёрдо решил, отправиться туда и выяснить все на месте. Даже если догадка ложная, и придётся продолжить поиск где-то ещё, все равно разумнее всего начать именно отсюда. Только вот обнаружилась одна проблема. Ровно на полпути к цели находилось другое здание - барак, судя по всему игравший роль казармы. Джереми уже успел заметить до этого, что многие из бегущих от его огня врагов стремятся добраться именно туда. Теперь же он понимал: кто-то вооружённый и готовый к бою там точно все ещё остаётся. Когда по Готфилду открыл огонь противник с другой вышки, ему показалось, что его поддержал и некто ещё. Теперь Джереми был уверен на 100% - стреляли из окна того самого барака. Казалось бы, не стол велика беда, вот только пространство между вышкой, бараком и особняком оказалось абсолютно пустым. Всего пара чахлых деревьев, а в остальном - ровная поверхность. Идеально простреливаемая. Пойти в обход, кругом? Гипотетически возможный ход, но есть шанс наткнуться на что-то куда более опасное, чем максимум десяток или дюжина бойцов, засевших в этом распроклятом домике. Например, на Готфилда мог неожидано выехать очередной пикап с пулеметом, и вот тут дело могло обернуться очень нехорошо... Прокрутив все эти мысли в голове, Джереми попытался заблаговременно подавить неприятеля огнём. Где-то минуты три он остервенело бил по казарме, пока не понял, что у его пулемёта рискует перегреться и выйти из строя ствол. Но, как видно, идея оказалась не такой уж хорошей. Во-первых, уже после того, как он сам пекратил стрельбу, Готфилд явственно услышал, что кто-то попытался вести из барака ответный огонь. Неизвестный в очередной раз сильно промазал - что, в общем, не мудрено на такой дистанции, особенно если стрелять из пистолета. Но если Джереми подберется намного, гораздо ближе... И в любом случае, даже если бы выстрелов и не было, до тех пор, пока целы стены казармы, и Готфилд неспособен заглянуть внутрь, у него нет и быть не может уверенности, что он сумел вывести из строя всех врагов до последнего. Нужно решать проблему иначе. Но как? Он так и сяк вертел вариант со скрытностью, но ничего не выходило. Прятаться было негде. Обмануть, ввести в заблуждение... Опять же, а каким образом? За счёт чего? Переодеться в вещи одного из убитых? Они это заметят. Да и в любом случае отсюда уже не ждут живых. Хотя бы со страху они лучше пальнут для верности, благо у наемников редко в чести боевое братство. Нет... Скорость? Даже Джереми не мог рассчитывать преодолеть 250 метров до казармы и ещё столько же до усадьбы так быстро - пулю не обогнать никому. Машина... может это и сработало бы, хотя, конечно, не факт. Только где ж ее взять? Сбоку от ворот догорал какой-то небольшой грузовик - вероятно из-за близкого взрыва гранаты. А свой автомобиль ты сам же и расстрелял, олух несчастный! Пускай побитый, он мог бы ещё очень хорошо тебе послужить. Что ж, остаётся сила. Отсюда врага из постройки не выкурить - это Готфилд уже понял. Прокрасться и поджечь? Так ты подберись сначала. То же самое вообще с любой попыткой штурма. Найти чем прикрыться? Что-то вроде щита... Возможно. Но жалко времени! Пока ты доползешь со своей импровизированной бронезаслонкой до барака, враг успеет дважды организовать контрудар, а главное - Флоришку уйдёт. Может он уже сейчас сбегает! Надо придумать более темповый вариант. Идея, родившаяся в уме у Готфилда, была сразу оценена им как плохая, но постепенно методом исключения осталась просто единственной. И в очередной раз все - на грани травмы, через ненормальные и нездоровые, безумные нагрузки. Пулемёт. Только его можно использовать, чтобы по пути эффективно прикрывать самого себя огнём. Причём залегать будет нельзя - стрелять придётся из положения стоя, а ещё точнее - на бегу. Уже адски сложно. Но ещё более серьезным испитанием было то, что оружие нужно сперва отодрать от прикреплённой к вышке станины. Джереми ухватился за пулемёт обеими руками и потянул, раскачивая. Эффекта не было. Он наддал... Сколько продолжалась его безмолвная схватка с железом? Трудно сказать, потому что одно ее мгновение и для сознания, и для тела шло за тысячу. Готфилд надеялся, что станина будет постепенно гнуться, а потом переломится по этой уже ослабленной линии. В реальности казалось, что перемен не происходит вообще. Джереми приходилось улавливать их по каким-то мельчайшим не чувствам даже, а намекам на них. В большей же степени - убеждать самого себя. И это при том, что от страшной натуги хотелось не думать, а умереть. Он воображал себя быком или волом, у которого нет выбора, нет мыслей и иных целей, кроме как тащить, волочь, боронить плугом землю. Ему даже захотелось замычать, надсадно и тяжко, но он все же не стал, чтобы не расстроить дыхание. Все решилось, когда Готфилд уже почти готов был отступить. Он чувствовал, как вздуваются вены на шее, как не бьется, а скорее уже дёргается его сердце. Хрустело в спине, а руки будто бы стали эластичной пластмассой и вытягивались сами вместо того, чтобы тащить пулемёт. А потом что-то кракнуло, и оружие разом отделилось от станины, да так резко, что Джереми едва не запустил его вверх, а сам откинулся назад, ударившись копчиком о доски. Было больно, а схлынувшее напряжение создавало такое чувство, будто он не то только-только вышел из обморока, не то вот-вот туда упадёт. Но Готфилд смеялся. Тихо, потому что мышцы груди не желали опять работать. Сидел и хихикал, счастливый и почти безумный... Ему пришлось выждать минут семь-восемь, несмотря на всю ценность времени, чтобы прийти в себя. Он страшно устал. Тело не желало и просто отказывалось служить ему дальше в подобном режиме. Джереми мутило, ломало, словно бы он заболел разом гриппом и чем-то желудочным. Готфилд уже не приказывал, а упрашивал свои собственные органы, мускулы, суставы, как доктор, который уговаривает больного пройти через необходимую, но изматывающую и опостылевшую процедуру. С сочетанием нажима и мягкости. Наконец, Джереми не без труда, потому что приходилось держать под мышкой тяжелый пулемёт (сбрасывать его сверху он все же не решился - а вдруг погнётся ствол, или заклинит), спустился с вышки. Он был почти изумлён тому, что кругом все ещё стояла во всех смыслах слова мертвая тишина. Не происходило ровно ничего. Готфилда не контратакуют волнами со всех сторон при поддержке минометов, а то и чего покрепче. Может Баз все же преувеличивал силу здешний обороны? Проверить можно было только на себе, а потому делать это не особенно хотелось. Нужно спешить. Хотя организм Джереми усиленно намекал хозяину, что лучше бы сделать паузу хотя бы в полчасика, лучше - час, ну а совсем хорошо - день, бунтовать он больше не пытался. Тем не менее, Готфилд задержался ещё немного, чтобы осмотреться в поисках вещей, которые могут оказаться полезными. Джереми подобрал пару пистолетов и несколько гранат, попытался было оценить получше обстановку на предполагаемом маршруте, используя бинокль, подобранный с одного из тел, но окуляры у него оказались треснутыми и заляпанными засохшей кровью. Ну... Пошёл! Обхватив получше пулемёт обеими руками, Готфилд, все ускоряясь, побежал по направлению к главному корпусу усадьбы. Метров через сто стало тяжело дышать - и не столько даже от тяжести, хотя она и была приличной, сколько от напряженного ожидания, сковывающего грудь: когда раздастся первый вражеский выстрел? Джереми принципиально решил не стрелять первым, чтобы потом ошеломить противника мощью своего огня и за счёт этого успеть преодолеть как можно большее расстояние в относительной безопасности, пока тот будет оправляться от шока. Теперь он засомневался в правильности своего расчёта: что если у тех, кто засел в бараке, хватит выдержки подпустить его поближе, без помех прицеливаясь и приноравливаясь, а потом первым же выпущенным патроном отправить на тот свет? И пулемёт тогда окажется совершенно бесполезен. Но и раньше времени вступить в боевой контакт означает, что потом, без эффекта внезапности, продираться вперёд станет куда труднее. Очередь, раздавшаяся вдруг со стороны казармы, устранила все колебания. Готфилд, искренне радуясь, что можно не целиться, поскольку при такой отдаче это потребовало бы адского труда, нажал на спусковой крючок и трижды прошёлся огнём вдоль всей деревянной стены туда и обратно. Если калибр достаточен, чтобы дырявить и прошивать насквозь доски, а на это похоже, то эффект должен быть опустошительным! В реальности по Джереми вновь начали молотить - и даже ожесточенней, чем прежде - куда раньше, чем он ожидал. Ему пришлось ещё больше нарастить скорость, попутно стреляя в ответ. И это не могло не сказаться на маневренности. Готфилда так дергало, что он то и дело рисковал упасть, а потому бежал почти исключительно по кратчайшему, прямому маршруту. Сам понимая всю уязвимость собственного положения при такой тактике, Джереми пытался все же вилять, когда ситуация допускала возможность прекратить на время почти непрерывную ответную пальбу. Но загадывать заранее здесь было ничего нельзя. Для Готфилда вообще не существовало противника - только здание. Тем более он не мог засечь, кто и когда открывает огонь, а потому то и дело дергался, силясь хоть примерно навести на цель своё громоздкое оружие. Кончилось всё так, как и должно было: когда в очередной раз Джереми рванул было левее, пули засвистели у него прямо над головой, заставляя резко развернуться. Пулемёт он задействовал практически машинально, не подумав, и даже удивился, когда от мощного толчка одна его нога заплелась, подвернулась, а потом... Он прокатился кубарём - и застыл: на самом виду у неприятеля! Ближайшим укрытием было одинокое дерево, до которого ещё надо было добираться метров 15. Вылетевшее же из рук оружие лежало ровно в противоположной стороне и на схожей дистанции. Готфилд бросился к покрытому светло-коричневой корой стволу, едва не схлопотав себе попадание в затылок - с него даже срезало волосы пролетевшей пулей. Ошалелый и испуганный, Джереми спрятался за деревом. Облегчённо выдохнув, он, однако, очень быстро понял, что совершил ошибку. Дерево закрывало его едва-едва - и при этом служило великолепным ориентиром. С каждым следующим выстрелом враг бил все точнее, а Готфилд вообще ничего этому противопоставить не мог. Не было и речи о том, чтобы, по крайней мере, высунуться и попытаться воспользоваться пистолетами, тем более - промчаться махом 30 метров за пулеметом. Это ловушка. Достаточно хотя бы одному бойцу обойти Джереми с фланга - и все будет мгновенно решено. Убежать? Невозможно. Стоит хоть немного выйти из-под защиты ствола, чуть отклониться от прямой линии позади него - и можно не сомневаться в том, что получишь как минимум стреляное ранение. Сдаться!!? Ради чего? Чтобы помучали ещё перед смертью, силясь пытками извлечь информацию, или просто вымещая злобу? Можно попытаться обмануть... только они тебя все равно не услышат и не поймут! Готфилд в отчаянии взглянул на пистолет, заткнутый за пояс. Не здесь ли единственное решение? Нет, лучше уж к пулемету попытаться проскочить: не так гадко умирать - вроде бы борьба, а не суицид. Хотя по смыслу... А ну ка постой! Гранаты! Он умудрился почти забыть о них! Хотя... все равно не добросить - слишком далеко. Но разум хватался за них, как утопающий за соломинку, стремительно прокручивая варианты и ходы. Бросить не слишком далеко вперёд, чтобы попытаться создать нечто вроде дымовой завесы из пыли – и рвануть-таки из западни? Нет. Перелёт – тогда все бессмысленно, ты по-прежнему виден. Недолёт - самого посечет осколками. Взорвать гранату в чем-то гулком, чтобы громким звуком отвлечь внимание? Нет. Это не решение. Туда, к ним... Но как!? А если… Бред! Но... Если все равно... Праща! Всего-то нужно - палка и кусок материи. Вот прямо перед тобой упавшая ветка - подобрать, приспособить. Оторвать кусок от одежды. Или вытащить из обуви и связать вместе шнурки. Черт, но ты же никогда в жизни не... Проклятье! Готфилд очень ровно и аккуратно наклонясь вперёд, подтащил к себе ветку и, обломав отростки, получил более-менее ровную палку. Сделать это было легко, поскольку дерево оказалось довольно трухлявым. Сомнительное преимущество. Что если ты начнёшь раскручивать, а она сломается прямо у тебя в руках? Все было ужасно и со всех точек зрения ненадёжно. Джереми так и не решился пожертвовать шнурками, поскольку это означало отказаться и от ботинок - времени на то, чтобы зашнуроваться обратно, у него точно не будет. И, хотя опыт действий босяком у Готфилда уже был, повторять его не в помещении с ровным полом, а здесь, на неизвестной толком местности, ему совершенно не хотелось. Не без проблем удалось оторвать и пустить в ход кусок рукава. Вместе с палкой они создавали ощущение не оружия, а какого-то мусора, или в лучшем случае импровизированного инструмента, вроде тех, какими иногда орудуют мальчишки и бездомные. Но именно в этой связке концентрировались сейчас все надежды Джереми. Он ещё раз прикинул расстояние: ух и далеко же, дьявол раздели! Чека извлечена, граната положена в петлю, затем то же самое - со второй. Времени на то, чтобы раскрутить пращу как следует, минимум - гранаты грозят взорваться от соударения, а одной все же мало. Да и по рукам Готфилду могут попасть. Так что разом - ииии... Он сделал всего три оборота и метнул на выдохе, тут же целиком скрывшись за деревом, буквально слившись с ним. А когда послышались взрывы, не глядя на цель побежал изо всех ног точно к пулемету. Джереми схватил его - и если бы не требовалось немедленно действовать дальше, то обнял бы, а то и поцеловал. Он развернулся к бараку. Кусок стены покосился - отлично! А теперь получите ещё град свинца, уроды! ...Так! Сильно не расходиться! Первая очередь - тоже лишь прикрытие! Готфилд вскочил с земли и ринулся вперёд на врага. Двадцать метров! На землю! Перекат! Прицел! И до упора!!! Джереми стрелял, пока у него не вышли все патроны, метя то в окно, то рядом с ним на уровне живота и груди, то в зону около выходов. Потом достал два пистолета, и будто пират, идущий на абордаж, с криком и руганью понёсся к казарме. Узнать наверняка! Добить! Вот он уже почти у стены здания! Да! Почти... Встал сбоку от оконного проема! Резкий поворот, стрельба с двух рук и... чувство глубокого разочарования. Враги лежали мертвыми на полу или у дверей - все пятеро. И это вот на них ты потратил столько времени и усилий!!? Готфилду захотелось спалить проклятый домик дотла. Возможно, он так бы и сделал, но тут внезапно услышал... рокот моторов? Может ему почудилось, и все было только в его голове, но Джереми явственно вообразил себе сразу несколько броневиков с пулеметами, едущих под густым пехотным прикрытием по его душу. Или это Флоришку с эскортом устремляется прочь из поместья? В любом случае ноги сами понесли Готфилда к особняку. Скорее, скорее, скорее! Он долетел туда птицей, выбил ногой первую попавшуюся дверь, ведущую внутрь, которая оказалась незаперта - и едва не огрела Джереми по спине обратным качанием. Мда, хорош был бы грозный воин, который врывается в логово врага - и тут же падает носом вперёд, получив удар по заднице! Готфилд ждал, что ему немедленно придётся отбиваться от врага, и вот-вот развернётся новое противоборство. Увидев ближайшую колонну, он метнулся к ней, затем выскочил, готовый атаковать - и только тут понял, что драться просто не с кем. Джереми попал... в столовую, наверное: длинный стол и множество стульев прямо по центру помещения, большая довольно низкая люстра, несколько массивных картин на стенах. На самой крупной - натюрморт и какая-то пестрая снедь. По бокам - веселые пейзажики с пастушками и прочей пасторалью. Кругом тишина, все нетронуто. После всего, что Готфилд пережил, добираясь сюда, подобная обстановка смотрелась просто как издевательство и даже мешала думать. Все казалось настолько фальшивым, что было ощущение, будто только мигнёшь - и прямо из-под стола начнут выскакивать один за другим хорошо вооруженные люди. Так, Джереми, не глупи! Ты внутри – вот и хорошо. Все пока тихо - это тоже к лучшему. Где искать барона? ...Он или в гараже - ждёт, когда будет подан сигнал, что можно безопасно смыться, или в том месте дома, которое сочтёт самым защищённым по сравнению с другими. Скорее всего - в подвале. И как здесь туда попасть? Готфилд закрутил головой и внезапно обнаружил, помимо больших двустворчатых дверей с резным узором и ещё пары поменьше у дальный стены скромную, почти незаметную скромную дверцу в левом углу. Такие могут вести только в технические помещения. Например... Джереми, кажется, начал действовать даже быстрее, чем вполне закончил мысль. Готфилд бесшумно подкрался к нужному месту, аккуратно провернул ручку, чуть заметно приоткрывая дверь, а затем широко распахнул ее, врываясь внутрь. Он хотел прокричать что-то вроде «Ни с места!», или «Сдавайтесь!», но так и не нашёл эквивалента, который бы был в равной степени понятен носителю другого языка, а потому решил довести мысль о бесполезности сопротивления через страх. Памятуя о куске металла в собственном лбу, Джереми решил изобразить эдакую непреклонную машину. Он не шумел, но твёрдо вознамерился предупредить выстрелом любую попытку движения - так, чтобы пуля прошла буквально в миллиметре от смельчака. Вот только на практике этого не потребовалось. Готфилд влетел... на кухню: с блестящими и не очень кастрюлями, несколькими стоящими рядом раковинами, мешком, в котором угадывались очертания картофеля, а на разделочной доске лежала пучеглазая рыба со вспоротым брюхом. В первый момент Джереми показалось, что здесь тоже никого нет, но потом, когда он перевёл взгляд ниже... Двое сидели рядышком на корточках у духового шкафа: мужчина и девушка в белых поварских халатах. Они явно приняли такое положение до того, как к ним вошёл Готфилд - видимо боясь, что если начнётся перестрелка, то их может задеть случайной пулей. Вид у обоих был совершенно безобидный. Парочка была «вооружена», но так, что у Джереми это вызвало скорее смех. Мужчина сжимл крупный разделочный нож - наверное, он так и остался у него с тех пор, как он колдовал над рыбой, а девушка обеими рукам стискивала сковороду, причём держала ее точно перед собой, так что для того, чтобы увидеть Готфилда, ей приходилось выглядывать сбоку. Несмотря на всю комичность сцены Джереми злился - кухня была совершенно не тем, что ему нужно. Если отсчитывать от того момента, когда он проник за ворота поместья, прошёл уже, наверное, час. Ему надо срочно убить Флоришку, или тот сорганизует-таки своих людей и те покончат с ним. Не особенно веря в успех, Готфилд от безысходности попробовал все же задавать вопросы работникам черпака и сотейника. Он говорил по-английски, но медленно, с расстановкой, артикулируя каждое слово, а главное очень громко. Ну и с нажимом, конечно, чтобы было ясно - от них требуется ответ. Джереми спрашивал про барона и где тот находится, о том, как попасть в подвал, но эффект был строго нулевой. Парочка только дрожала у себя внизу. Тогда Готфилд стал произносить одно-единственное слово, которое они обязаны были знать - Флоришку - и тыкать кистью туда и сюда, как бы в поисках направления. Он даже попробовал было изобразить из руки некое подобие знака вопроса - очевидно безуспешно. Наконец, Джереми все окончательно осточертело. Он решил бросить возню с зашуганными остолопами и самостоятельно исследовать дверь, находившуюся с противоположной стороны от той, где Готфилд вошёл в кухню. Она тоже явно ведёт не в представительные залы, а значит, возможно, там все же отыщется проход... Обходя какие-то корзины и уже готовясь взяться за дверную ручку, Джереми, острастки ради провёл ребром ладони по горлу. После этого он собирался приложить палец к губам: мол, молчите, или будет плохо. Но не успел... С абсолютно безумным криком мужчина-повар вдруг подскочил, словно бесёнок из табакерки с секретом, силясь насадить врага на свой несуразный клинок. Все, что тот успел сделать, это отпрыгнуть боком и открыть ураганный огонь навстречу опасности. Когда Готфилд вновь обрёл равновесие, перед ним уже лежала пара трупов. Да, два - девчонка тоже. У более возрастного мужчины лицо превратилось в мешанину, а вот ей пуля пришлась в грудь и пробила ее очень ровно, оставив только небольшое отверстие в красной кровавой окаёмке. Она была довольно миленькая - не красивая, а именно задорно-симпатичная: пухлые щечки - ещё бы при работе на кухне, густые каштановые волосы, открывшиеся после того, как спал колпак, зелёные с искоркой глаза. И стремительно уходящий румянец. Джереми сделалось на редкость противно. Он пытался отбиваться от этого чувства недоумением, вопросами. Почему повар попытался его убить? Рискуя собой - это и ему должно было быть очевидно. Ради этого жирного червяка - полковника? Вот он, Флоришкиу, способен внушить такую преданность!? Очевидно, что едва ли. Но тогда... Покойный - не воин, не боец, здесь не спишешь всё на рефлексы и принцип «враг подставился - бей». Готфилд не сделал этим двоим ровно ничего плохого. Неужели все дело в страхе? Загнанная в угол крыса. Джереми успел заметить, что атаковавший его человек весь трясся от ужаса. И он поставил на кон жизнь, только бы его больше не испытывать. До такой степени он боялся тебя, Джереми Готфилд, чудовище и убийцу, хотя ты и пальцем его не тронул. Мерзко. Готфилду отчаянно захотелось закончить все побыстрее, убраться отсюда - с кухни, из здания и вообще из имения барона Флоришку. Внутри у Джереми происходила какая-то странная метаморфоза. Он и прежде хотел скорее добраться до цели, подгоняемый чувством, знакомимым всякому охотнику, да и прагматическими соображениями тоже. И из них же медлил, когда было нужно. Теперь его заставляли нестись по комнатам вскачь неуверенность в смеси со злобой. Неприятное дело. Не славное, не отважное, а гадкое. Как чистить дерьмо. Его нужно кому-то делать, без этого не обойтись, но вони от таких умозаключений меньше не становится. Убирая дрянь, нельзя не запачкаться. Золотарь поневоле пропахнет своим ремеслом - и, наверное, будет все время хотеть вымыться, да потщательнее, почище. В точности как Готфилд сейчас, мечтающий оказаться в ванной. Горячей, даже обжигающей. И закрытой на щеколду. Одному! И там смыть с себя, налить в уши воды и вытряхнуть из них и из памяти образ невезучей девчонки в белом поварской халате. А Готфилд мчится через комнаты и коридоры - без системы, но не сказать, чтобы просто на удачу. Джереми прочешет всё, этаж за этажом. Кто-то встанет на пути? Убьёт. Ведь он и есть машина смерти. Точно, быстро. Сразу - в гроб. Без мучений. Никто даже испугаться не успеет - ни враг, ни ты сам. Гобелены, огромные стеллажи с книгами, какие-то двое автоматчиков, которых Готфилд положил не останавливаясь. И снова люстры из хрусталя, чучело ягуара, короткая схватка, окончившаяся тем, что Джереми застрелил четверых, а пятого сбросил вниз головой с небольшой балюстрады точно на громадный глобус, который тот пробил, став новой осью планеты между параллелями и меридианами. Готфилд бежал... Он слышал где-то, что у спортсменов, которые соревнуются на длинных дистанциях, иногда под самый конец открывается второе дыхание, и финальные пять или шесть сотен метров они проходят тем же темпом, что и первые, а то и быстрее. Да, достигнув заветной черты, порвав ленточку, атлет рухнет, едва ли не бездыханным, но не теперь. Нет! Не теперь! Джереми ворвался в гараж случайно и неожиданно - оказалось, что туда есть проход из бильярдной. Десяток автомобилей - современных и раритетных, стояли в два ряда. Полковника и его взволнованной свиты здесь не было. Зато во главе группы из нескольких человек обнаружился какой-то китаец или другой азиат с блистательной скоростью реакции: когда Готфилд расстрелял почти всех его подручных, тот умудрился зайцем прыгнуть за чёрный бок ближайшей машины, а затем, вылетев из-за неё, вновь избегнуть пули и сразу перейти в ближний бой. Наверное, это был один из тех «специалистов», о которых рассказывал Бэзил. Азиат знал какие-то боевые искусства и дрался отчаянно. Но Джереми Готфилда нужно было уже не только убить, но ещё и повалить. Его тело как бы поверило в обещание скорого конца изнурительной гонки, а потому было податливо для воли и разума хозяина. Китаец оказался проворен, но все же не мог здесь сильно превзойти Джереми, а мастерство Готфилд компенсировал силой и выносливостью. На три удара врага он отвечал двумя. Но если тот редко мог вырвать из груди соперника стон, то каждое удачное попадание Джереми приводило к тому, что враг практически отлетал в стену. Наконец, забыв про правила честного поединка, которыми, видимо, прежде руководствовался, азиат извлёк откуда-то нечто острое, больше всего похожее на шило. Он метил Готфилду в глаз - и едва не добился своего. Джереми отклонил удар. Потом заслонился - и шило вонзилось в его левую руку чуть ниже локтя. Он запретил себе боль, неповрежденной правой приложил противника сбоку в голову, потом по запястью, вырывая и буквально в себе унося оружие. Готфилд извлёк шило уже почти неспешно, видя, что моральная победа - за ним. Враг с расширенными глазами наблюдал за происходящим, попятился - и... получил проникающий тычок точно в шею. Джереми не остановился на этом, а провернул и с громадной силой повёл не заточенное с боку шило вверх к самому подбородку. Кровь хлестнула фонтаном. Готфилд ушёл, не оборачиваясь, на ходу обрывая уцелевший рукав на бинты. На второй этаж он поднялся с руками, обнаженными почти до плеч - на левой ткань в своё время пошла на пращу, а на правой оказалась потрачена сейчас. Повреждения были неприятными, но все же пользоваться он мог обеими конечностями, Впрочем, пожалуй, сейчас ему бы хватало даже одной. Он походя, не задумываясь, прикончил семь или восемь врагов - потому и не мог быть уверен, сколько же точно их было. Одному Джереми ударом в живот, кажется, порвал брюхо. Вроде это невозможно, но тот упал, и ведь появилась же откуда-то кровь... Готфилд, напевая веселую праздничную песенку «Он просто отличный парень», метнул в кого-то бюст, изображающий, кажется, одного из французских просветителей, раздробив противнику ногу, а потом воткнул в грудь лежащему нож. …Где Джереми его взял? Или это все ещё было шило? В ту комнату он прошёл так же, как и в остальные. Убил двоих - первого выкинул в окно, предварительно вышибив ногой зубы, а другого просто застрелил - и только в этот момент задумался, что парочка была не в хаки, а в чёрных костюмах. Он не стал бы особенно ломать над этим голову, но что-то слегка затормозило его. А потом Готфилд увидел девочку - и догадался, понял... Она выглядывала из-за шторки, отделявшей от прочего пространства эдакий альков. Не из прислуги - слишком загорелая и чумазая, да и одета иначе. Она... с поля! Та самая!? Или нет? Не важно. Если она здесь, то тут и Флоришку. Джереми выкрикнул это имя, требовательно и громко, как вызывают обвиняемого в суде. И малышка вдруг показала пальцем на дверцу шкафа. Готфилд открыл ее и извлек на свет толстое, вислоусое и по-кротовьи щурящееся существо с лоснящимися волосами ненатурально чёрного для его лет цвета. И... что теперь? Он добрался, дошёл до финиша! Только это занимало Джереми, а теперь… Всё? С этой мыслью как с триггером, силы стали стремительно покидать его. Он сумел! Чемпиона в первые мгновения не волнует его кубок. А Готфилд недоуменно смотрел на только что вытащенного из шкафа Крота, силясь вспомнить, что же ему от него было надо? Увидеть его лицо? Вот оно. Страх? Сколько угодно. Флоришку обмяк в руках Джереми и не сопротивлялся. Урок... Пример... Месть... Все быстро уходило песком между пальцев, теряло смысл. Просто злой старик - и только. Вот что оказалось в конце. Он даже не хнычет, как Кремовый - до того скован испугом. А ведь, будь схватка в комнате чуть иной - и Готфилд мог бы случайно застрелить его, так и не разобравшись. Не заметив. Смешно. С-м-е-ш-н-о... Совсем не его ты хотел поймать. Другой! Его взгляд - побеждённого, находящегося в твоих руках и власти, ты так желал увидеть. Теперь Джереми понял это разом и полностью, как кубок до дна осушил! Зеро – вот имя твоей финишной черты! Только он! Зеро… Из прострации его вывела девочка. Она крикнула что-то на испанском - и барон задрожал, затрясся его подбородок. Он протестовал. Она отвечала, плача и размахивая руками - и тут Готфилд заметил на них крупные свежие кровоподтеки. И вспомнил о самом гнусном из преступлений полковника Флоришку. Он посмотрел в глаза малышки, затем - своей добычи, будто устанавливая связь. А после поднял пистолет и выстрелил мерзавцу прямо в натужно сопящий нос. Внимательно наблюдая за лицом барона, чтобы успеть уловить в последнем гаснущем взгляде... Но Джереми Готфилд не увидел там ничего - кроме собственного мутного отражения. Тело дона Флоришку грузно упало на пол. - Всё хорошо. Не бойся, всё хорошо. Джереми знал: девочка, скорее всего, не понимает его слов, потому, что не знает английского, но доброжелательную интонацию она должна была уловить. Кажется, это в какой-то степени подействовало: малышка почти перестала дрожать и плакать, но по-прежнему, сжавшись, стояла в своём углу у шторки. Готфилд, чтобы закрепить успех, толком не глядя, что именно он берет, запустил руку в вазу с фруктами, которая стояла на столике рядом с мертвым бароном, и кинул улов ребенку, сопроводив это понятным носителю любого языка словом «Хоп!». Девочка встрепенулась испуганно, но угощение поймала и… слегка улыбнулась Джереми. Только тут он заметил, что фруктом, выуженным им наобум, оказался большой и дразнящий в своей красно-оранжевой яркости апельсин. Что!? Апельсин!? Медленно поднимаясь откуда-то из глубины, от диафрагмы - нет, будто бы даже ниже, от самого пупа, Готфилда разобрал демонический смех. Апельсин! Апельсин!!! Джереми только и мог беззвучно повторять это, думая, что сейчас спятит. После всего, всех немыслимых вещей, которые с ним произошли, после того, как он сделался… Опять апельсин!!? ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ!!? Девочка рыдала, а Готфилд икал и с трудом держался на ногах после пережитой короткой, но мощной истерики. Он хотел уйти, да и пора бы уже это делать… но, вместо того, подошёл к несчастной крохе и властно, но осторожно забрал злополучный фрукт назад, другой рукой ласково поглаживая ребёнка по голове. Джереми взирал на апельсин, похожий на драгоценную золотую державу, из тех, что раньше были одним из символов власти королей. Поверчивал его в руках – чуть шероховатый, упругий. Что общего между ним и тобой? Ничего! Тут нет ни знака, ни смысла - голая издёвка судьбы - и он беспомощен... После всего! По-прежнему беспомощен! В злополучном фрукте - вся тяжесть безнадежности. Он столько претерпел, так много отдал - и ничего не обрёл. Добежал до конца дистанции, но оказалось, что это был круг. Ха! Именно! Круг! Яркий и оранжевый! Все зря! И было, и есть, и будет! Или… Когда они встретились в первый раз, то Зеро понадобилось... Впрочем, нет. Не так. Его сила давала ему полный карт-бланш, у него было множество разных способов избежать преследования. Ему просто захотелось продемонстрировать собственные возможности, свою изощрённость. Это бодрящее, пьянящее чувство от осознания могущества, которым ты обладаешь - Джереми оно с недавних пор отлично известно. Зеро решил, что одной короткой фразой, судя по всему, первым, что взбрело ему на ум, он в состоянии уничтожить, стереть чью-то биографию. И как будто бы Зеро преуспел. Пущенный меткой рукой апельсин ударил Готфилда в лоб, вышиб из колеи, брызнул едким соком в глаза окружающих, которые стали видеть вместо смелого и ретивого офицера не то самого бездарного на свете шпиона, не то просто посмешище. Но на этом дело не окончилось. Апельсин, этот оранжевый бильярдный шар покатился дальше, расталкивая другие шары-события, и в итоге попал-таки в лузу. Ни Зеро, ни, пожалуй, ни один оракул на всем свете не мог бы предвидеть последствий. Тогда, в момент их первого пересечения, Джереми Готфилд был абсолютно не страшен обладателю гиасса. А вот теперь всё изменилось! Не прозвучи тогда заветного слова, не затронь Зеро этой струны, не унизь он походя едва ли известного ему британца – и сейчас не существовал бы на свете убийца, который непременно придёт по душу вождя Чёрных рыцарей, отыщет его и уничтожит. Тот, кто ныне гораздо сильнее. Во всех отношениях: претерпев массу испытаний и боли, Готфилд закалился, стал выдержан и крепок. Он мало чего теперь боится, повстречавшись с такими, как ВВ, и имея кусок чужеродного металла в собственном черепе. Джереми натренирован, собран. Он обладает ислючительными физическими способностями. А главное - сила Зеро против него, единственного на планете, попросту бесполезна! И теперь, когда встреча их состоится вновь, а это будет - чуть-чуть позже, ещё немного подождать, но оно непременно свершится, обязательно произойдёт - великий магистр Ордена едва ли обманывает здесь своего ценного помощника. ВВ сдаст тебе Зеро. И вот, когда их пути вновь соединятся, скрестятся, как клинки, то окажется, что роли совершенно переменились. В первый раз Джереми Готфилд, неинформированный и да, признай это, обыкновенный, заурядный человек, столкнулся с могуществом, которое было выше его понимания. Теперь Зеро вступит в схватку с восставшим из могилы мстителем, чьи возможности будут для него полным сюрпризом. И уже он будет обычным. Нет, не то даже - ещё слабее обыкновенного. Потому что прежний Джереми не полагался ни на что особенное, а Зеро, уверенный в себе, вдруг, внезапно обнаружит, что беспомощен. И вот тогда, возможно проводя клинком по его горлу - медленно, спешить будет некуда - Готфилд вручит своему врагу, достав из внутреннего кармана, такой же золотой, шероховатый, приятно пахнущий апельсин. Сладкий плод возмездия. Снова улыбнувшись девочке, убийца очистил апельсин и вручил ей дольку, а сам закинул в рот другую. Он жевал, смакуя, не торопясь, хотя и слышал, что на улице, приближаясь к зданию, нарастает гул голосов. Убийца уже знал, как будет уходить. И что никто его не остановит...