Рождение убийцы

Всё произошло совершенно внезапно – и в то же время было для узника странной кельи по-настоящему долгожданным событием. А как иначе? Откуда-то с неба, из так и не обнаруженных динамиков, голос (и сам взволнованный) сообщил: «Великий магистр ВВ прибыл. Сейчас он спустится и будет говорить с вами – приготовьтесь». И – взрыв лихорадочного возбуждения! Как мало теперь ему казалось прошло времени, прежде чем он услыхал приглушённые шаги, повороты ключа. Вот дверь скрипнула, отворилась. Гость – впрочем, нет, Хозяин, вошёл внутрь... Если бы не опыт с Ахмедом, то Джереми решил, что его обманывают, пытаются обвести вокруг пальца. Но теперь он знал, на своей шкуре убедился, что детская внешность может быть обманчивой, а потому пригляделся к вошедшему внимательнее. ВВ был совсем юн на вид – буквально лет десять, а то и меньше: тонкий, вытянутый, с худосочными ручками и ножками, по-детски светлыми русыми волосами. Даже его походка, движения были совершенно типичными для маленького мальчика. Но стоило всмотреться внимательнее… Например, те же волосы. Они были длинными. Очень – почти до пола. Джереми не был в этом уверен твёрдо, но ему казалось, что за десять-одиннадцать лет такие просто невозможно отрастить, даже если не стричься вовсе. Грация ребёнка, да, но отдельные непроизвольные жесты – взрослого мужчины. А главное – глаза. Джереми не смог бы сказать, сформулировать точно почему, но он чувствовал – на него обращён взгляд старика. Почему так? Это было что-то неосознанное, но считываемое организмом – возможно движения век, ресниц, или бровей? Или что-то ещё более глубокое? Но в любом случае… Чем дольше длилась молчаливая пауза, чем больше Джереми примечал таких вот чуть заметных несоответствий, тем больше мурашек бегало у него по спине. Под конец ему и вовсе сделалось попросту жутко. Настолько, что захотелось трусливо, будто сам – дитя малое, отвернуться и не смотреть. Когда-то давно Готфилд не то слышал от сослуживца, не то читал, что самый большой страх у человека вызывают не какие-нибудь клыкастые и шипастые твари, и не ходячие мертвецы, которых обычно показывают в фильмах ужасов, а вещи, поначалу кажущиеся нормальными, обыкновенными, привычными. Они как бы проходят неузнанными через фильтр восприятия, поскольку не смотрятся угрожающими, а потом... Приглядишься поближе, чуть дольше побудешь рядом, и понимаешь – нет, тут что-то неправильное. Ненормальное. Нечто просто притаилось, нацепило личину, а само выжидает, готовится… В этом вошедшем ребёнке (ребёнке ли?) было нечто дьявольское. Его милое, невинное почти до приторности фарфоровое личико, на котором застыла совсем не детская угрожающая полуулыбка… Это казалось порочным, непристойным. Перед мысленным взором Джереми стоял не то адский демон, не то колдун – омерзительный, высохший, скукоженный до размеров карлика уродливый старик, который как тесное платье натягивал на себя мальчишечий образ – и надел-таки его, да только про предательски выдающие с головой глаза позабыл. Готфилд не удивился, если бы пришелец начал говорить хриплым, шепеляво-беззубым голосом, а может вовсе шипеть, или рычать. Но нет. Первые слова ВВ зазвучали маленькими колокольчиками чистого голоска совсем ещё юного парнишки. Пожалуй, такого взяли бы даже петь в какой-нибудь церковный хор. И, в то же время — взрослые, деловые интонации: - Здравствуйте, сэр Готфилд. Я давно уже хотел побеседовать с вами. Заочно мы знакомы, но вы тогда были… неразговорчивы. Прошу прощения, что заставил ждать. Вы ведь извините меня? Он смолк, явно ожидая ответа на свой очевидно неуместный вопрос. Джереми, впрочем, решил лишний раз не злить ВВ, который с любой точки зрения был хозяином положения: - Да. Конечно. Я благодарен вам за своё спасение, и то, что вы меня вылечили. Отдельные неудобства – мелочь, по сравнению с этим. - Вот как? Превосходно. Но только я слышал, что вы пытались вырваться отсюда силой – не так ли? Джереми приготовился было снова отвечать, но в этот раз ВВ сразу продолжил сам: - Ахмед рассказал мне всё. Умный мальчик – он далеко пойдёт. К слову, вам ничего в нём не показалось… необычным? Не задавались вы вопросом: каким способом, за счёт чего ему удалось вам помешать? Великий магистр лукаво улыбнулся, а Джереми отчего-то стало смешно… На самом деле он понимал – это долго-долго копившееся нервное напряжение грозит обернуться совершенно ненужным ему сейчас приступом истерики. В итоге Готфилд, с трудом подавив смешок, не смог отказать себе в удовольствии ответить вопросом на вопрос: - А что же, господин ВВ, разве вы сами не знаете? - Знаю. Но мне любопытен ход ваших мыслей. Какие догадки? - Ровно никаких. Джереми не знал, лучше ли ему лгать, или быть откровенным, а потому решил просто побольше помалкивать. Совершенно точно он не собирается признаваться этому типу, что ещё пятнадцать минут назад всерьёз сомневался в здравии собственного рассудка, а, тем более, распространяться про версию с предсмертным бредом. Маленький посетитель нахмурился, и Готфилд решил чуть откорректировать свои слова: - Во всяком случае, я не придумал ничего такого, что было бы по-настоящему правдоподобным. Убедительным. Ничего, заслуживающего упоминания. - Не стоит, не стоит, - произнёс ВВ немного рассеяно, - Вы не желаете мне открываться, хотите, чтобы я поменьше знал о вас. О том, как работают ваши мозги. И это вполне естественно с учётом положения, в котором вы находитесь. Я мог бы настаивать… Но не буду. Я и сам таков. Делиться информацией без цели, без отдачи, просто так, тем более ценной – не в моих правилах. Однако, так уж вышло, что нам с вами необходимо прийти к соглашению. Нужно, чтобы вы совершили осознанный выбор. А он никак не может быть таким, если вы вовсе не будете хоть примерно понимать, что происходит, и чего от вас хотят. Я стану отвечать – и одновременно задавать наводящие вопросы. Так будет и быстрее, и точнее – не придётся ни вам чрезмерно напрягать голову, ни мне произносить ничего лишнего. А начнём мы с того, что вернёмся к вашему неудачному побегу. Вы – физически развитый мужчина, боевой офицер, это уж не говоря о новых ваших дарованиях, а остановил вас наш маленький Ахмед. Вы спросите: как? Я отвечу – при помощи гиасса. Вы спросите меня… - Что такое гиасс? – Джереми произнёс это вслух, сам того не желая. - Да…, - ВВ смолк, выдержал паузу, - Итак, если сказать предельно обще и кратко, то гиасс – это возможность разума одного человека оказывать прямое влияние на разум другого. Причём особенное. Имеющее для того, кто подпадает под его действие, силу категорического императива. Именно в этом – в неотвратимости гиасса, его принципиальное практическое отличие от гипноза и прочих форм внушения. Не удивительно, что Орден, исследуя этот феномен, в числе своих основных приоритетов задался целью разработать средство, нейтрализующее данный эффект. Найти способ сопротивления. Сделать каким-либо путём человека резистентным, невосприимчивым к гиассу. И именно по этой причине нам понадобились сейчас вы и ваше сотрудничество. - Но почему…? - Подождите, сейчас я всё объясню. Нашими учёными – а у нас, поверьте, превосходные научные кадры, имеющие высочайшую квалификацию и специализирующиеся в самых разных отраслях знания, была предложена масса вариантов. Естественно, подтвердить или опровергнуть гипотезу может только опыт, практика. Суммарно мы провели тесты на более чем двухстах испытуемых. В ход шло всё – от хирургического вмешательства до практик йогов и монахов-отшельников, от химических препаратов до особым образом подобранных речитативов и музыки. Но… В конечном итоге все наши старания обернулись крахом. Ничто не могло быть признано одновременно достаточно надёжным и безопасным. Химические препараты давали эффект, но в 90% случаев приводили к смерти подопытных – и, как мы ни старались, снизить показатель ниже 70% не вышло. Операции тоже работали, пациенты теряли восприимчивость к гиассу – равно как и вообще способность здраво рассуждать: необратимые повреждения когнитивных способностей, деменция, слабоумие. Вырезая из мозга участки, ответственные за уязвимость к гиассу, мы непоправимо калечили разум. Ну а большая часть принятых мер вообще не давала никакого эффекта, поскольку лежавшие в их основании предположения оказались откровенными ошибками. Тогда за дело было решено приняться всерьёз. Один специалист, имя его вам знать не обязательно, после долгих и сложных расчётов пришёл к выводу, с которым позднее согласились и остальные: наиболее верным и надёжным решением задачи было бы создание специального аппарата, который направленными электрическими импульсами компенсировал бы воздействие гиасса на мозг. Чудесно! Но оставалась проблема: контакт с полушарием должен быть прямым, иными словами, устройство необходимо вживить, имплантировать. Мы сделали 10 попыток. Первая провалилась на стадии хирургии. Остальные… Машина была успешно присоединена к мозгу испытуемых. Она работала. Гиасс больше был этим людям не страшен. Вот только их организм… одним словом, он отказался принимать имплантат, у всех началось мощное отторжение. Последствия были… неприятными. Вкратце — масштабное воспаление быстро превратило их лица в изуродованные куски разлагающейся плоти. Можно сказать, что головы у них буквально сгнили заживо. Мы почувствовали себя оказавшимися в тупике. Это было крайне досадно. Орден уже приготовился признать, что на современном этапе средство защиты от гиасса получить невозможно, но тут появились вы. Ну а теперь подробнее о вашей роли, сэр Готфилд. Нам известно, что в результате работы группы, руководимой адмиралом Бартли, вы после удачного эксперимента обрели определённые возможности. Пожалуй, теперь только вам изо всех людей позволено сказать, что вы действительно владеете своим телом. Опытные бойцы, тренированные атлеты, обладатели редких врождённых особенностей организма — все они радикально уступают Джереми Готфилду. Вы можете отдавать осознанные команды любому своему органу. Повлиять на любую точку в собственном организме. И, в том числе, вы должны быть в состоянии отдать мысленный приказ иммунной системе не запускать воспалительный процесс. Не убивать свои же ткани на якобы угрожаемом участке. Вы можете, пусть и есть некоторый риск, но наши расчёты не дают оснований счесть его высоким, успешно пережить как саму операцию, так и, что важнее, её последствия. Именно этого Орден хочет от вас, сэр Готфилд. С этой целью мы вас спасли и выходили. - Постойте, довольно! Вы – а я даже не знаю, о ком говорю, что это за Орден такой, какие у вас цели… Что вы вообще? Масоны, оккультисты? Ну да это не важно даже! Вы просто так предлагаете мне добровольно сделаться уродом? Превратиться во Франкенштейна на новый лад с куском металла вместо половины лба? Причём в лучшем случае, если мне повезёт, ваш расчёт окажется точным, и я не умру в муках? Даже не знаю, как благодарить вас за такую честь, огромное вам спасибо! Но что-то не хочется. - Мы можем произвести операцию насильственно. Вы полностью в нашей власти. Мы кормим вас. Видим все ваши передвижения… Господи, да мы даже свежий воздух сюда подаём! В общем, совершить необходимые действия можно бы было и помимо вашей воли. Но вот дальше… Какую команду отдавать своему организму можете решить только вы сами – и тут мы никак не способны обойти вас. Конечно, нужно обладать поистине потрясающими упорством, самоконтролем и очень сильно желать нам досадить, чтобы сознательно избрать мучительную гибель, но мы не хотели бы идти и на такой риск. Потому, собственно, сэр Готфилд, я и здесь, беседую с вами. Поскольку намерен воспользоваться пряником, а не кнутом. Уговорить вас. Нам совершенно ни к чему быть врагами. Напротив, только мы, единственные во всём свете, можем оценить вас по достоинству. - Постойте. Я… понимаю, что вы хотите сохранить конспирацию, но мне нужно знать больше. Гиасс. Я понял про него. Удивительный талант, поразительная способность одного ума подчинять другой и… Зеро! Только тут до Джереми дошло. Ну конечно же, Зеро! Вот оно – объяснение того, что произошло в тот проклятый вечер, когда он возглавлял конвой арестованного Куруруги! Ответ на самый главный, мучительно важный вопрос, который Готфилд задавал самому себе. Этот Апельсин…! Конечно, у него не было никаких секретных соглашений с Зеро, да и как можно бы было договориться с тем, кого не знаешь и никогда не видел прежде? Но почему же он тогда позволил ему сбежать, дал уйти!? Джереми тогда ещё не сомневался в крепости собственного рассудка, а потому досадовал на свою нерасторопность, несообразительность, придумывал какие-то другие столь же бессмысленные, фальшивые объяснения-костыли, фиговые листы, но в глубине души понимал – дело в чем-то совсем другом. И теперь – вот он, ответ! Выходит, его принудила сила гиасса! Он раскрыл, обнаружил главное оружие негодяя! Всё стремительно начало становиться на свои места. Все невообразимые достижения Зеро стали вполне объяснимыми, если помнить про эту, в общем, конечно, тоже поразительную способность. И… Джереми неожиданно, как бы случайно, хотя взгляда он и не отводил – просто настолько погрузился в собственные мысли, заметил, с каким лукавым, откровенно смеющимся прищуром глядит на него его малорослый собеседник! Так, выходит, этот ВВ знал! Может быть, даже с самого начала! Великий магистр Ордена поспешил подтвердить его догадку: - Да, Зеро – обладатель силы гиасса. Именно благодаря ей он едва не сокрушил британское владычество в Одиннадцатой колонии – и с её же помощью унизил и опозорил вас. Последние слова были произнесены многозначительным, подчёркивающим тоном. ВВ умолк, но невысказанные слова легко читались на его лице: «Хотите отомстить ему? Сделаться для Зеро неуязвимым?». Это, Джереми не мог отрицать, было… заманчиво. Но цена… А ВВ ,похоже, наслаждался игрой. С видом напускного, явно фальшивого равнодушия он совершенно по-детски накручивал кончик локона на указательный палец. Готфилд хотел сказать что-то… Нечто определённое, важное. Но не мог – фразы в его голове выходили какими-то полудохлыми, не то чтобы робкими, а просто несущественными. Бесполезными. Нужно было твёрдо отказывать, или соглашаться. При мысли как о первой, так и о второй перспективе Джереми прошибал холодный пот. Наконец, тишину нарушил голос ВВ: - Вы не можете решиться? Это… объяснимо, но давайте рассуждать логически. Произведём, так сказать, небольшой мысленный эксперимент. Вы – здесь. Но вообразим, что у вас есть возможность загадать желание, как у Алладина в сказке. Правда возможности вашего джинна чуть более скромные. Он способен только перенести вас в любую точку Земного шара. Всякую, какую вам будет угодно. Итак, представим, что вы закрываете глаза, затем открываете их – и оказываетесь там, где хотите. Мы вам совершенно не угрожаем. Вы свободны и вольны распоряжаться собой. Так вот, меня очень интересует следующий вопрос: а что же дальше? - В смысле? – Джереми не поспевал за ходом мысли собеседника. - В самом прямом. Что бы вы стали делать дальше? Куда подались бы? Чем занялись? Неужели вы сами себе не задавали этого вопроса? Постойте, не отвечайте. Позвольте, я прежде напомню несколько фактов. Первое: благодаря действиям Зеро ваше имя опорочено, а на военной карьере можно ставить жирный крест. Апельсин… Оригинально. Не знаете, почему он вас так назвал? - Нет, - сказал Джереми лаконично и угрюмо, хотя мысленно этот вопрос отозвался как внезапно обострившаяся ноющая зубная боль. Черт бы его побрал! Но ведь, в самом деле, – почему!? Ничто в жизни и облике сэра Джереми Готфилда не напоминало об апельсинах! С другой стороны: а был бы это, скажем, Лимон, или нечто ещё – разве от этого что-то изменилось бы? - Забавно, – ВВ улыбнулся и даже издал тоненький смешок, - я тоже. Хотя вообще информирован о деле Зеро довольно хорошо. Но пойдём дальше. Вас, строго говоря, должны были отдать под суд, или, как минимум, выгнать вон со службы, однако, спасибо принцессе Корнелии, дали возможность частично реабилитироваться. В бою у Нариты вы действуете храбро, но неосторожно – и оказываетесь под ударом Алого Лотоса. Ваш найтмер сгорает. Ваш мундир сгорает. Ваша кожа сгорает. То, что вы не погибли на месте – это просто чудо. Да… Но, как и во всякое чудо, в него будет не так-то просто поверить, а для всех ваших бывших сослуживцев и командиров вы мертвы. Формально Джереми Готфилд считается пропавшим без вести, но все понимают – это просто потому, что не удалось идентифицировать останки. Так что же вы сделаете? Попробуете вернуться в армию? Как думаете, кем вас тогда сочтёт любой непредвзятый наблюдатель? Я подскажу. Дезертиром. Трусом. В лучшем случае. Но куда вероятнее – предателем. Перебежчиком на сторону Чёрных рыцарей, который теперь, после их краха, выжил и решил вернуться. И Апельсин сюда тоже ложится просто превосходно. Вас арестуют, осудят и казнят. ВВ умолк, как бы давая Джереми время пораскинуть мозгами самому, свыкнуться с мыслью. Готфилд отчаянно пытался придумать, чем бы опровергнуть слова великого магистра, но только всё больше убеждался, что тот прав. Дьявол! Чёрт бы побрал! Будь ВВ проклят, но он прав! Крыть было нечем. У Джереми нет никаких доказательств, нет ничего! Его старые связи, роль неформального лидера пуристов в войсках Одиннадцатой зоны – всё это теперь ничего не стоит. Наоборот, прежние товарищи будут первыми, кто захочет с ним поквитаться. Ему всё ещё памятен тот вызов на дуэль сразу от пяти противников. Тогда Готфилда выручил случай, чудо в лице принцессы Юфемии. Иначе... Впрочем, даже если бы ему тогда и удалось победить, суть не в этом. Никто из сослуживцев сейчас, появись он внезапно живым и невредимым, ему не поверит. Пожалуй, даже Виолетта. - Что ещё? Ах да, наш дорогой адмирал. Он, поделюсь небольшим секретом, вёл ваш проект без санкции на то своего непосредственного начальства. Ха-ха… Он вообще у нас шалун-экспериментатор, хотя так и не скажешь на первый взгляд. Не так давно Бартли крупно проштрафился, допустил очень серьёзный промах. Во многом весь кризис с Зеро и Чёрными рыцарями – последствия этого провала. Вас хотели сделать эдаким подарком-оправданием – но всё пошло не по плану. Сейчас Бартли у разбитого корыта: лаборатории нет, большей части учёных — тоже, он снова облажался – и на этот раз даже помощь весьма влиятельного и благодарного за оказанные прежде услуги друга едва-едва спасла его от очень неприятных последствий. Ситуация переменилась. Теперь адмиралу ни в коем случае нельзя сделать достоянием гласности факт самовольной и тайной работы. Пойдете к Бартли? Он будет просто счастлив – и прикончит вас, как только придумает безопасный для себя способ это сделать. Но что же я всё обращаюсь к прошлому? Старое – кончено. К нему нет возврата. Перед вами лежит весь мир, а уж с такими возможностями можно брать от жизни всё, не так ли? Кем вы сделаетесь? Наёмником? Киллером? Начальником службы охраны какого-нибудь толстопузого банкира? Или нет? Вы, конечно, пойдёте в пекари? В нянечки? Джереми Готфилд, вам повезло оказаться в уникальной ситуации. Вы сейчас табула раса. Волей случая вам дано начать жизнь с чистого листа. Но на этом ваша удача не исчерпана, потому что вы оказались у нас. Я не люблю излишней патетики, но могу сказать совершенно точно: никто на свете не предложит вам больше, чем мы. И, тем паче, не даст большей свободы. Самое важное для нас – сам эксперимент, его принципиальная успешность. Во вторую очередь – да, мы были бы очень благодарны, если бы с вашей помощью нам удалось разобраться с рядом проблем. К слову, одна из них – Зеро. Нам казалось, что поквитаться с ним для вас важно. Зеро! Это он виноват во всём! Он уничтожил – и тут проклятый ВВ прав, всю прежнюю жизнь Джереми Готфилда. Сжег все мосты к отступлению, так что теперь ему, в самом деле, некуда возвращаться. И – Зеро жив! Проклятье!!! Джереми надеялся, что он будет первым, кто схватит мерзавца за горло, кто сорвёт маску, кто увидит ужас на лице… Не получилось. Но, выходит, его вообще так никто и не взял!? Он ускользнул? …А ведь ВВ, похоже, знает, кто скрывается за блестящим стеклом. Откуда? Не важно! Видимо Орден для этого достаточно могущественная организация. Как бы повернуть сюда разговор, выпытать…? - Но оставим пока его – мы говорим о вашем будущем. И желаниях. Чего вы хотите, сэр Готфилд? Денег? Они будут для вас безлимитны. Власти, влияния? Вы станете кинжалом в правой руке самой могущественной структуры, которая в скором времени перевернёт мир. Все люди хотят, чтобы их ценили. Вы для нас бесценны, мы признаем это открыто. Что ещё? Женщины? Пожалуйста! Причуды? Фетиши? Мы их удовлетворим. Хобби? Увлечения? Всё что угодно! Слава? Не сразу, да, но, если это важно для вас, Орден найдёт способ и это желание исполнить без вреда для дела. Вы не просто сидите в подземной камере – это Пещера чудес! Всё, что вам нужно – только назвать, сформулировать свои преференции. И, конечно, дать согласие. Джереми слушал и поражался – так всё это было похоже на старинную картину, где принявший необычную личину Дьявол разными способами на все лады искушает святого. Только вот Джереми Готфилд не был святым. Не считал он себя и трусом – но боялся. То, о чём ВВ с такой лёгкостью говорил: насильственные опыты на людях, которые могли обезуметь, умереть более или менее мучительной смертью... Он рассказывал об этом с такими интонациями, будто речь шла даже не о лабораторных мышах, а вообще о чём-то неживом. Всё это было страшно. И, тем не менее, Готфилд сумел набраться храбрости и спросить: - А если я откажусь? Выражение лица ВВ молниеносно изменилось. За мгновение до этого он весь лучился радостным оживлением, как бы предвкушая обоюдовыгодную сделку. Теперь же великий магистр будто окаменел. Его и без того смахивающие на фарфорового куклёнка щечки сделались совершенно белыми, а тоненькие черты – неподвижными. Когда ВВ заговорил, то голос его, хоть и тихий, будто эхом отдавался где-то внутри у Джереми: - Если вы откажетесь? О, дорогой сэр Готфилд, нет-нет. Вы не откажете нам. Я мог бы попросить Ахмеда прийти сюда и наглядно продемонстрировать, как больно нам чувствовать, что вы отвергаете нас. Или пригласить и других, не менее талантливых девочек и мальчиков. Либо прибегнуть к более традиционным способам – огню, железу, ядам, насекомым… Вы знаете, человечество за свою историю изобрело поразительно много способов пытки... Но… Я не стану этого делать. Ваше тело – оно слишком ценно, чтобы фатально испортить его. А главное я убеждён, что никому не дано пытать человека лучше, чем его собственному разуму, одиночеству и неизвестности. Орден располагает временем. Мы можем себе позволить сохранять вас в качестве нашего гостя и месяц, и два, и год… Уверен, что настанет такой момент, когда вы, по зрелом размышлении, пересмотрите свою позицию. Или, напротив, мы сочтём, что вы исчерпали для нас свою полезность, а ненужного здесь не держат. И, конечно, главная мысль и надежда любого узника – побег! Я… пожалуй даже не стану предостерегать вас от него. Скажу так: здесь достаточно и дверей, и стражей, чтобы мы могли быть спокойны. Эта келья, камера, как ни назови, выдолблена в цельной скальной породе – сами можете оценить перспективы успешного подкопа. Но, предположим, вы каким-то немыслимым чудом смогли справиться со всем этим. Выбраться. Вы – на поверхности! Вы… в пустыне. Здесь нет постоянного человеческого населения, минимум животных и растений, почти отсутствует вода. Даже со всеми возможностями вашего организма… Может быть, стоит даже попробовать – если вы продолжите упорствовать. Организуем такой вот экстремальный тест для вашего тела. Отправим группу специалистов на вертолёте. Дадим им оператора с камерой, чтобы не пропал ни один кадр вашего храброго движения вперёд – и последующей агонии. Потом, когда силы вас окончательно покинут, мы спустимся с неба, предварительно для надежности и безопасности вколем транквилизатор – и назад. Хотите? Ну же, соглашайтесь! Редкий тюремщик предлагает сам организовать побег своему узнику! Джереми хотел было ответить какой-нибудь резкостью, а может и попросту крепким ругательством, но ВВ неожиданно переменил и тему, и тон. - Нам известно, где сейчас находится Зеро. Пока что я не могу вам этого раскрыть. Ордену необходимо кое-что, и для достижения цели бывший глава Чёрных рыцарей нужен нам живым. Но это временно, а после – он ваш. Делайте с ним что пожелаете. Нам безразлично. Всё, что только сможет изобрести ваша фантазия. - Я не садист, - сказал Готфилд довольно грубым тоном, - и не вижу удовольствия в том, чтобы кого-то мучить. Даже такого, как он. - Вот как? Правда? – произнёс ВВ глумливо, как школьник, насмехающийся над одноклассником, - Тогда не поделитесь со мной секретом, отчего вы не уничтожили вертолёты Чёрных рыцарей во дворе дворца генерал-губернатора? Почему не взорвали их вместе с Зеро? Сделай вы это – и сколько проблем вы решили бы! За какое множество людей воздали! - Я не успевал… - Полно! Вам хотелось взять его живым! И не нужно отнекиваться – я всё равно не поверю. Вы гнались за ним, чтобы прикончить его, глядя в лицо. Чтобы он знал перед смертью, кому обязан! Джереми молчал. Он в очередной раз мог лишь поразиться сатанинской, сверхъестественной осведомленности своего собеседника. ВВ говорил так, будто лично присутствовал тогда в Новом Токио! Словно видел всё своими глазами! И даже больше – будто читал то, что было тогда у Готфилда на душе. Может быть… это и в самом деле демон? - Не хотите – не отвечайте. Чего я точно не собираюсь делать, так это вас стыдить. Нет. Я задам один единственный, простой вопрос: вы хотите встретиться с Зеро снова? Быть сильнее, чем он? Вы хотите отомстить? Джереми решил быть честным – в первую очередь перед собой. Он точно в омут заглянул себе в душу, увидел ответ – и извлек его. Как есть, ничего не прибавив и не отняв. - Да, я хочу. - Вот и прекрасно! Если вам удобнее так, то воспринимайте всё происходящее через эту призму – отмщения. Кары для Зеро. Он разрушил вашу жизнь! Он – не мы. Он уничтожил всё то, кем вы были, чем жили, на что надеялись и что ценили! Он пожалеет. Если…, - ВВ сделала паузу, не договаривая того, что и так было ясно обоим. - Что конкретно со мной проделают? И каким я в итоге стану? - Не думаю, что вам так уж интересны хирургические подробности. Что до внешности… Небольшое металлическое включение будет обрамлять левый глаз, часть лба и левой стороны головы чуть меньше, чем до затылка. Заметно, конечно, но на самом деле не так страшно. Если хотите, мы сделаем внешнюю сторону похожей, скажем, на карнавальную маску, инкрустируем её чем-нибудь. Волосы – это, конечно, да – их там, где будет имплантат, сохранить не получится. Но вполне можно отрастить и зачёсывать их с другой стороны. Лицо – то, что составляет его основу: глаза, нос, линия губ и подбородка, скулы – всё это останется нетронутым. Так должно быть, если заживление пойдёт успешно. - А если нет? - О, тогда возможна масса вариантов – один неприятнее другого. Но тут уже всё зависит исключительно от вас. Джереми будто со стороны наблюдал за самим собой. Это правда он? Британский офицер, рыцарь Королевского бронекорпуса? Обсуждает детали того, как именно ему снимут кусок черепа и заменят даже не просто железкой, а специальным прибором, чьи принципы работы ему неизвестны, и который он никак не будет контролировать. Между прочим, скорее уж будет наоборот. Они – Орден, ВВ и его присные — станут контролировать Готфилда при помощи этой штуковины. Джереми не сдержался и, хотя и понимал, что правды ему не видать, озвучил эту мысль вслух: - А что мешает вам кроме вашего аппарата вставить мне прямо в голову ещё и, скажем, взрывчатку, или капсулу с ядом, которую вы сможете открыть по радиокоманде, а может даже каким-нибудь кодовым словом? ВВ улыбнулся, как показалось не без некоторой искры уважения в глазах: - А вы не так просты, сэр Готфилд. Совершенно верно, ничто не мешает. Но спросите себя: если это так, то отчего мы уже не поступили соответствующим образом? Почему вы столько времени бесцельно не только для себя, но и для нас, провели здесь – и никто не покушался на вашу голову? Ведь вы вполне могли бы очнуться уже с имплантатом – и с той самой миниатюрной бомбой тоже. Так почему же его нет? - Я не знаю, - ответил Джереми честно. Он устал от этих игр, тем более, что уже смекнул: ВВ не даром великий магистр – обхитрить собеседника у него не получится. - Всё просто. Я уже говорил, и был совершенно искренен – а вот вам доказательство этого, что мы хотим действовать пряником, не кнутом. Мы желаем добиться вашего расположения и добровольной готовности сотрудничать с нами. Не из доброты и чистого альтруизма, врать не буду, но так шансы на успех эксперимента становятся много выше. Джереми отдышался. Его слегка мутило. Взгляд ВВ, пытливый, ждущий, просто выпивал из него все соки. - Погодите. Мне… нужно время подумать. - К операции всё уже готово. Теоретически, мы могли бы взяться за дело сегодня же – но я войду в ваше положение. Спешка, действительно, не уместна. Так что обдумывайте всё столько, сколько сочтёте нужным. Джереми провёл пальцами по лбу, отерев пот. ВВ по-прежнему глазел на него, и под этим взглядом Готфилд совершенно не мог сосредоточиться. Наконец он, разозлившись, хотел было открыто потребовать, чтобы великий магистр ушёл – и именно в эту секунду он встал сам. - Я покину вас на время. Когда примите решение, просто позовите меня – вы ведь в курсе того, что здесь установлены системы наблюдения? Я не заставлю себя долго ждать. С этими словами ВВ подошёл к двери, постучал по ней, и, когда она открылась, вышел вон, оставив Джереми наедине с самим собой. И что теперь? Думай – время есть. У тебя же такой богатый выбор! Протухнуть в этом каменном мешке, отказывая им. Исчерпать их терпение настолько, что они прибегнут к пыткам, или насилию. Либо согласиться. Последнего, несмотря на все щедрые посулы ВВ, а может быть даже в чём-то как раз из-за них, ужасно не хотелось. Джереми отчётливо понимал, что, приняв предложение Ордена, он поступит на службу к чудовищам. Что такое вообще этот ВВ? Мальчик? Конечно, нет! Но что? От самых приблизительных предположений кровь стыла в жилах, равно как и вообще от того диссонанса, который производило нежное личико с дробными чертами и голос, взгляд… суть. Впрочем, к чёрту ВВ! Кем ты, Джереми Готфилд, станешь, если согласишься? Они обещают свободу, уважение, но что им стоит обмануть? Слукавить? И что мешает им всё же поместить нечто в твою голову? Такое, которое заставит тебя быть покорным. Ты здесь совершенный профан и ничего не знаешь об этой науке… как бишь тут правильнее будет… наверное, нейробиологии? Ещё меньше – о возможностях Ордена. Судя по всему, они на переднем краю мирового прогресса в этой области. Вдруг у них есть что-то – химический ли состав, некое устройство, не важно, которое подавляет, или даже незаметно «подправляет» желания и волю? Невозможно? А вдруг!? Или проще - в голове у Джереми появится нечто вроде автоматического Ахмеда, которое будет окатывать его от макушки и до самых кончиков пальцев такой болью, что скоро он превратится в дрессированную, послушную болонку, только бы не испытывать её. Или что-нибудь ещё… Впустить внутрь себя невероятно жестокое, скрывающееся под чужой личиной и всё равно явное зло — вот что такое согласие. А отказ? Такие люди, как те, с которыми он имеет дело, явно не отступятся. Сколько они могут держать его здесь? Если верить ВВ, то практически неограниченно долго. Может он лгать? Да, конечно. Но зачем? Джереми, тебя действительно не ищут. Никто не хватится пропавшего Готфилда по прошествии лишнего месяца, или нескольких. Ты уже мёртв для всех, кто тебя знал. Не нужно иллюзий. Ты мёртв, чёрт подери! Сбежать, судя по всему, у тебя тоже не выйдет. Ты не прошибёшь лбом базальт и не прокопаешь ногтями гранит. За дверью – Ахмед и кто знает, какие ещё чудеса и угрозы? Впрочем, уже и одного только мальчишки тебе достаточно. За тобой непрерывно наблюдают, любое движение, которое покажется тюремщикам подозрительным, может вызвать жестокий и быстрый ответ. И им даже не нужно будет для этого входить сюда: достаточно подать, скажем, нечто усыпляющее вместо воздуха – не зря ВВ упомянул, что они и его сюда закачивают, и всё, при всей своей силе Готфилд — беспомощная игрушка у них в руках. Попытаться взять в заложники великого магистра, когда он в следующий раз спустится к нему? Пригрозить сломать его тощую шею, если они не выпустят немедленно Джереми из темницы? Пожалуй, это единственный вариант, который хотя бы теоретически может сработать. А на практике? ВВ умён – и очень хорошо информирован. Он отлично знает, что может его узник – поэтому, собственно, его и держат здесь. Наверняка какие-то меры предосторожности великий магистр принял. А ещё – возможно, он тоже обладатель какой-нибудь особенной способности, гиасса, и применит его в случае опасности… Неужели всё, что остаётся, это терпеть и ждать? А чего? Чуда? Неограниченно долгое и заведомо безнадёжное ожидание… А ведь ВВ прав – мало какая пытка будет более действенной. Здесь не каторга, даже не тюрьма. Тут нет прогулок, нет работы, нет сокамерников, пусть даже и мерзких, но живых людей. В какой-то момент Джереми буквально начнёт сходить с ума от безделья. Насколько хватит его выдержки и терпения у надзирателей, а, особенно, у тех, кто отдаёт им приказы? Что, если они произведут-таки эту операцию без спросу, без ведома? Если внезапно он очнётся на той же постели – и всё уже будет сделано? Что тогда? Сознательно выберешь смерть? Не станешь даже пытаться? Так, может быть, лучше не ждать? Придумать способ, сделать что-то с собой в камере – всё равно не так мучительно и гадко, как гниение, как гангрена. Только нужно проделать всё быстро, чтобы никто и никак уже не мог вытащить Джереми Готфилда с того света назад. Так… И как именно? Когда-то, во время службы в Одиннадцатой зоне, ему доводилось слышать о самураях, которые в безвыходных ситуациях, когда их лишали оружия, или даже связывали, сковывали руки и ноги, откусывали себе язык, чтобы не достаться врагу живым. Говорят, способ надёжный. Джереми попробовал представить себе это: взять, просунуть язык между челюстей, раскрыть их, а затем резко сжать. И – захлебываться собственной кровью. Он попытался сделать это, вернее пока только продвинуть вперёд язык, но тот словно прирос к нёбу. Мгновенно появилась подлая, предательская мысль – а что если то, что было действенным века назад, теперь устарело? Непрошенная помощь придёт очень быстро. Может быть, конечно, недостаточно – но что если они успеют? Единственное, чего он добьётся тогда, это сделает самого себя немым! Разбить с разбегу голову о стену? Или затылок – об угол шкафа? Проткнуть крюком вешалки самому себе глаз? Все эти способы казались, как будто, более верными — но до чего омерзительными они были! Тем не менее, Джереми пошёл неспешными, вымученными шагами к шкафу, раскрыл дверцы, протянул руку вперёд. Да, сейчас он возьмётся за такое банальное, привычное, совершенно не зловещее орудие собственной смерти. Наверное, крюк стоит сперва немного распрямить рукой, чтобы глубже входило. Он представил себе это очень ясно и наглядно – погнутый металл вешалки, мощное движение руки, собственный крик, вытекающую из места прокола глазную жидкость вперемешку с кровью. И… понял, что не сумеет. Готфилд не был трусом – он не хвалился, не убеждал самого себя, Джереми это знал и проверил в бою. Дело было скорее в непреодолимом ощущении гадливости и отвращения. К его горлу подступил ком. Внезапно и резко Готфилда затошнило. Он попытался было сдержаться, но не смог, и его вырвало прямо на висящие в шкафу рубашки. Тщетно он взывал к мужеству, сжимал и разжимал кулаки. Вид и запах блевотины, мысль, что сюда и он сам упадёт в агонии, не давала, воспрещала, останавливала его руку. А ведь там уже наверняка заметили, что с ним что-то неладно. Да, они помалкивают. Наблюдают. Но, если действительно возникнет для Ордена риск потерять свою птичку в клетке, то, Готфилд был в этом совершенно убеждён, они мгновенно окажутся тут. Он пытался сжиться с мыслью о суициде. Медленно, стараясь унять сердцебиение и дыхание, воображал себя умирающим. Он пытался запугать самого себя, пристыдить – и напротив подбодрить. И… Нет! Ничего! Пот большими, холодными каплями стекал по его лицу. Он зло ударил кулаком о стену, поняв окончательно – нет, не сумеет. Его мутит от мыслей о смерти. Он хочет жить. Тогда что же – выход один? Сделка? Пакт с сатаной? Нет, не так – единственный шанс на спасение! Он перевернул доску, сменил угол зрения. Почему ВВ обязательно должен лгать во всём!? Да, Джереми не знает до конца его мотивов. Да, он определённо темнит. Да, Готфилд для великого магистра – точно такая же подопытная крыса, как все те несчастные, погибшие до него. Но с одним исключением – уникальная. Ценная крыса. Будем опираться на факты. Первый, неоспоримый – ты всё ещё жив. А значит – на самом деле им нужен. ВВ явно не подставное лицо. Выходит, что с пленником действительно общалась одна из самых больших шишек Ордена, если не его глава. В самом деле, сколько может быть великих магистров? Один? Несколько? Совершенно точно – немного. Ему рассказали не всю правду – во всех смыслах. Но всё равно явно многовато для обычного подопытного, человека, мнение которого им совершенно не важно. Факт второй – ты в своём уме, здоровый, целый, на тебе нет следов хирургического вмешательства. Да, теоретически, ты возможно не всё ощущаешь, видишь и знаешь – но, если бы они могли достигнуть своей цели, не приводя тебя в чувство, то так бы они и сделали. И ВВ бы не приходил. Не уговаривал бы, потому что ты и так бы стал покорной живой машиной. Выходит, у них нет средства, которое позволило бы надежно подчинить человеческий разум. Или, как минимум, сделать это, не разрушая безвозвратно личности. Им нужен не безмозглый зомби, а Джереми Готфилд – потому, что у его разума стараниями адмирала Бартли появились теперь совершенно особые возможности. Выходит… Что там ВВ говорил? Риск в 50%? То есть его шансы один из двух – не так уж и плохо. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в случае, скажем, попытки побега. Внешность… То, что он описал, конечно, уродство – но не настолько фатальное, чтобы из-за него вообще и полностью оказаться вне общества. Джереми никогда не был нарциссом и не считал внешний облик самым важным в себе. Нет, положим, он достаточно привлекателен, хотя и далеко не красавчик, чтобы все сходили с ума. Конечно, просто так он не пошёл бы на то, что собирался осуществить теперь, скрепив сердце и собравшись с силами. Но в его нынешнем положении… Зато в случае успеха операция давала в руки Готфилда два сильнейших козыря, которые сразу кардинально меняли его статус. Во-первых, ценность Джереми для Ордена, и так немалая, возрастёт в разы. А во-вторых, что даже важнее, они сами и по своей воле сделают Готфилда неуязвимым для того единственного оружия, которому ему сейчас совершенно нечего противопоставить — гиасса. И тогда ни Ахмед, ни кто-то вроде него, уже Джереми не остановит. Следовательно, станет возможным бегство! У него нет плана, но тогда он что-нибудь непременно придумает, потому что будет обладать совершенно другими возможностями. Понимает ли ВВ, что своими руками усиливает человека, который едва ли может испытывать к нему что-либо, кроме ненависти? Определённо. Готовит ли он на этот случай какие-то сдерживающие меры? Вероятнее всего. Но, даже с учётом этого… И ещё – Зеро! Джереми трудно было сказать почему, но теперь, когда он окончательно отказался от замысла свести счёты с жизнью, в нём крепла уверенность, что где-то, когда-то, при обстоятельствах, которые ему сейчас не удастся и вообразить, они обязательно встретятся. Готфилд и человек, который всё у него отобрал. И тогда, если сейчас он сумеет набраться достаточно смелости и хитрости, чтобы обойти все рифы, Зеро будет абсолютно беспомощен. О, это отдельный пункт в меню мести – тот момент, та секунда, когда привыкший повелевать обнаружит своё бессилие! Но хорошо, пусть ты отомстишь. Что дальше? Как жить? Чем заниматься? Куда податься? Этот маленький чёрт прав: ты словно только-только родился – нет ничего, никаких зацепок. Твой прежний мир теперь – сон. Эта мысль – одновременно такая простая и тяжкая, как чугунная гиря, упала в сознании Джереми, словно нож гильотины на шею приговорённого – окончательно, бесповоротно. Новая жизнь… Какой она будет? Главное, чтобы у тебя было время и возможность выбирать! Значит всё? Он решился! Да? Решился? Сдался! Ну что, Джереми Готфилд? Всё кончено? О, нет! Всё только начинается!