Путешествие Лапочки

      Собака-Солнце аккуратно кралась к горизонту, находящемуся позади неё, когда Лапочка побрела дальше, её лапы болели при каждом шаге. Небо впереди потемнело до серовато-голубого цвета, но света всё ещё было достаточно, чтобы видеть эти ужасные раны на земле.       Лапочка держалась как можно дальше от них. Её шерсть вставала дыбом, а сердце бешено колотилось, когда она замечала их. Шрамы находились глубоко в земле, некоторые из настолько уходили в неё, что Лапочка не могла видеть, где они заканчивались. Они были зазубренными и ужасными, словно какое-то чудовище вонзило свои когти в землю и вырвало из неё внутренности.       И чудовище, сделавшее это — Лапочка осознала — являлось Большим Рыком, принёсшим все эти раны.       «Бедная Собака-Земля. Она наверное так страдает…»       Ноздри Лапочки дёрнулись. До неё донесся запах старых, потухших костров. Он был похож на остатки лесного пожара, но более слабый. Ей оставалось только двигаться дальше, но теперь она шла гораздо осторожней, вглядываясь вперёд, в сгущающиеся сумерки. Запах старой золы не был единственным, который она ощущала. Чувствовался запах Длиннолапых, сильный, но уже слабеющий.       Все чувства были начеку, каждый мускул готовился бежать, Лапочка подкралась ближе к источнику запаха.       «Я должна пересечь это место. Нет другого способа найти собаку-бегунью.»       Она отпрянула назад, шерсть на загривке встала дыбом, когда Лапочка чуть не наступила в глубокую яму. Сморщив мордочку, она обнюхала её. Почерневший пепел и обугленные бревна, холодные и мёртвые. Оглядевшись вокруг, Лапочка заметила ещё несколько небольших ям и деревянные доски, поднятые на ножках. Место, где обычно сидят Длиннолапые. Но зачем Длиннолапым разводить маленькие костры в лесу?       Однако не было ни следов, ни звуков Длиннолапых. Только их затухающий запах, такой приторный, что она заставила себя идти дальше сквозь темнеющий вечер. За линией деревьев Лапочка увидела слабый отблеск света на металле и остановилась, чтобы попробовать воздух.       Она поняла, что это были клетки-гремелки — огромные, с неподвижными чёрными резиновыми лапами, заросшими травой. Не было никакого запаха огненного сока, которым Длиннолапые кормили гремелки. Почувствовав себя намного увереннее, Лапочка прокралась вперёд и проскользнула между двумя огромными клетками.       Не было никакого движения. Сбоку от неё распахнулась металлическая створка, скрипящая на лёгком ветерке.       Собравшись с духом, Лапочка осторожно поднялась по стальным ступенькам, ведущим к дыре, и просунула голову внутрь клетки. По-прежнему никаких признаков жизни. В клетке-гремелке пахло Длиннолапыми; их шкуры были разбросаны по сиденьям и висели на крючках, чувствовался лёгкий аромат еды. Не особенно приятный аромат для Лапочки, которая тыкалась носом в зияющую дверь. Это ей напоминало городские мусорные ящики, воняющие разложением. Длиннолапые, должно быть, устроили себе логово в этой клетке.       «Что за странные существа эти Длиннолапые…»       Она вздрогнула. Здесь не было ничего для неё. Лапочка лучше поохотится в одиночку, чем доверится еде, брошенной Длиннолапыми. Пятясь из клетки-гремелки, спускаясь по металлическим ступенькам, она встряхнулась и быстро рванула между двумя рядами огромных клеток. Когда Лапочка проходила мимо одной из них, знакомый запах собаки-бегуньи ударил ей в ноздри, заставив лапы задрожать.       Теперь он был сильнее. Гораздо сильнее и ужасно знакомым…       «Кэлли!»       Изменив направление, Лапочка потрусила дальше, к деревьям за клетками-гремелками. Ей нужно отыскать свою бывшую Бету. Она очень надеялась, что с Кэлли были и другие собаки-бегуньи. Будет ли рад старый враг видеть Лапочку? Она сомневалась в этом.       Шаги её лап замедлились, становясь неуверенными по мере приближения запаха. Других собак не было — и след Кэлли оставался неподвижен. Бета уже какое-то время не двигалась. Лапочка склонила голову набок, любопытная и встревоженная.       «Это был скулёж? Если Кэлли пострадала, то она не сможет мне помочь. И я, возможно, ничего не смогу для неё сделать. Мне стоит просто уйти…»       «Нет!» — поняла она, вздрогнув, — «я не такая собака. Я — собака Стаи, и члены Стаи не бросают друг друга. Несмотря ни на что.»       Это решение придало смелости. Шагнув вперёд, в тень деревьев, она увидела фигуру, лежащую совершенно неподвижно, её бока дёргались при каждом поверхностном вдохе. — Кэлли? — нерешительно произнесла Лапочка.       Собака подняла голову, выставив уши вперёд, но в глазах её светилась боль и обида. — Кэлли, это ты? — передразнила Кэлли, морщась от боли даже при малейшем движении. Затем её голос понизился до презрительного рычания, а морда скривилась: — А ты не Лапочка? Сбежавшая собака? — усмехнулась она. — Хочешь подраться, да? Уверена, теперь ты сможешь одолеть меня. Трусиха.       Лапочка перевела дыхание. Слова Кэлли были подобны когтю в животе, и она почти пожалела, что Бета не была здорова для физических нападок. Это бы ранило меньше. И боль от обвинений Кэлли была ещё острее из-за того, что собака говорила правду: в момент большой опасности для Стаи, Лапочка поджала хвост и сбежала.       Она с трудом сглотнула: — Я здесь не для того, чтобы искать драку, Кэлли. — О? В таком случае, ты могла с таким же успехом продолжать издеваться надо мной. Я больше не собираюсь драться, — Кэлли обнажила клыки. — Я и это не собираюсь делать, — Лапочка прошла вперёд и обошла Кэлли сбоку. Раненая собака-бегунья по-прежнему не двигалась, и у Лапочки перехватило дыхание, когда та увидела глубокую рану на боку Кэлли. Хуже того, что одна из её задних ног бесполезно лежала в стороне, раздавленная и кровоточащая. Лапочка моргнула, переполненная жалостью. — Не смотри на меня так, — рыкнула Кэлли.       Вернув себе самообладание, Лапочка попыталась говорить как ни в чём не бывало: — Что случилось, Кэлли? — Теперь ты зовёшь меня Кэлли? — усмехнулась собака-бегунья, — потому что я больше не твоя Бета? Была бы ты такой наглой, если бы я ещё могла двигаться? — Причина, по которой я не зову тебя Бетой, заключается в том, что нашей Стаи больше нет, — огрызнулась в ответ Лапочка, а затем снова успокоилась. От ссоры не было никакого толку. Она попыталась снова: — Что произошло?       Кэлли хмыкнула: — Я сбежала из Западни. Думаю, как и ты. Я считала, что ты умерла вместе с остальными. Прошла лес, пересекла реку — я все это преодолела. Но потом допустила ошибку, почувствовав запах еды в одной из этих проклятых штуковин.       Она мотнула голову в сторону ближайшей клетки-гремелки. — Попыталась забраться к ней в брюхо, а она потеряла равновесие и упала на меня сверху. Вот тебе и собака-бегунья, да? Я теперь никогда не смогу бегать. — Кэлли, — Лапочка опустила нос, чтобы лизнуть ухо своей бывшей Бете, — мне так жаль.       Какое-то мгновение Кэлли молчала, потом, наконец, хрипло произнесла: — Я и ходить-то никогда не смогу. Со мной покончено, Лапочка.       Лапочка уткнулась в неё носом, не в силах придумать, что сказать. — Знаешь, когда-то я была собакой-загонщицей, — задумчиво произнесла Кэлли после долгого молчания, — я бегала за Длиннолапыми. Им это нравилось — смотреть, как мы, собаки-бегуньи, гоняемся по кругу за мёртвым зайцем, якобы считая его живым и желая его поймать. Ха! Нам нравилось побеждать, вот и всё. Не думай о Длиннолапых — мы их ненавидели всё равно. Мы гонялись друг за другом. Мы были рабами Длиннолапых, но в нашей Стае у нас была честь. — Я уверена, что это так, — пробормотала Лапочка. — Они дали нам наши имена. Кэлли — сокращение от нелепого слова Длиннолапых, ты знала? Калифорнийская мечтательница. Так они звали меня. Нелепое имя. Кому оно нужно, такое длинное? Я «Кэлли» для своей Стаи, — её глаза затуманились, — это было хорошее имя. — Очень хорошее имя.       «Для хорошей собаки» — хотела добавить Лапочка, но она не знала, оценит ли это Кэлли. Бывшая Бета могла посчитать, что та насмехается над ней. Лапочка почувствовала прилив неожиданного горя. — Когда мы перестали приносить пользу Длиннолапым, то они покинули нас, — продолжила Кэлли, — вот тогда-то я и почувствовала себя счастливой.       Она хрипло рассмеялась. — У них были другие животные, делающие то же самое, что и мы — бегали кругами просто потому, что Длиннолапым это нравилось. И они поступили с ними хуже, чем с нами, когда бросили. — Какие животные? — Лапочка с любопытством навострила уши. — Лошади. Ты слышала о таких? Нет, не думаю, что слышала. Они крупнее нас, но такие же элегантные, — Кэлли бросила на свою истерзанную лапу злобный взгляд, — мощные тела на тонких ногах, свойственные лошадям. Иногда они ломали их. Тогда длиннолапые доставали свои палки-громыхалки и стреляли им в голову. — Стреляли? — Я не знаю, как объяснить, но это подходящее слово. Громыхалки выплюнули что-то, что убило их. От лошади, которая не может бегать, нет пользы. Раньше я считала, что это жестоко, — задумчиво произнесла Кэлли, — но знаешь, что, Лапочка? — Что? — Я бы сейчас не отказалась от Длиннолапого с громыхалкой. — Кэлли, не говори так! — Лапочка отчаянно лизнула её в морду. — А что мне говорить? Послушай меня, — Кэлли повернула голову, чтобы взглянуть в глаза Лапочки, — я больше никогда не смогу бегать. Никогда не смогу ходить. Ты однажды уже сжимала мою шею своими челюстями, Лапочка. Закончи то, что начала. Вонзи мне зубы в глотку, и покончим с этим.       Лапочка вздрогнула и попятилась, тихо поскуливая. — Я не могу этого сделать, Кэлли. Я никогда бы не пошла на такое. — Почему нет? Разве ты не ненавидишь меня? — Я никого не ненавижу! — отчаянно рявкнула Лапочка, пятясь назад. — Ну вот, опять ты за своё, — Кэлли скривилась, показав клыки, — убегаешь от проблемы.       Лапочка заколебалась, затем приблизилась обратно к Кэлли. Она легла, стараясь не задевать ужасную рану на боку собаки. — Кэлли, я не убью тебя. Но и не сбегаю. Видишь?       Кэлли вздохнула, опустив морду на передние лапы. — Вижу-вижу. Я не считаю тебя такой. Ты хорошая собака, Лапочка. Не смейся. Я всегда знала, что ты хорошая собака. Гораздо лучше меня. — Не говори… — но Лапочка замолкла, когда Кэлли мучительно заскулила от боли, — Кэлли?       Кэлли втянула в себя воздух, её бока вздымались. Это лишь сильнее открыло рану, и Лапочка почувствовала, как по боку собаки потекла новая тёплая кровь. Потрясённая, она нежно лизнула рану Кэлли. Затем отодвинулась, боясь причинить ей боль. — Ты не могла бы лечь с другой стороны? — гавканье Кэлли стало едва слышным, — прижмись ко мне там. Мне холодно.       Лапочка легла к другому боку Кэлли, и она больше не могла видеть лужу крови, растекающуюся рядом с телом её старой Беты. Она лежала, прижавшись к Кэлли, и услышала, как собака-бегунья тихо зарычала в знак благодарности. — Кэлли? — тихо позвала Лапочка, нежно прижимаясь носом к плечу собаки.       Но в ответ не было ни звука, хотя бока Кэлли ещё некоторое время шевелились под неглубокими вдохами. Кэлли больше ничего не говорила, и Лапочка едва уловила момент, когда незаметное движение её грудной клетки полностью исчезло.