***
Спустя пару дней на уроке литературы преподаватель решил порадовать школьников интересным заданием. Это задание обрадовало некоторых учеников, но многих очень расстроило. Джеки, Флоренс и Нэд, который в тот день сидел неподалёку от девочек, относились к классу расстроенных. — В смысле выучить наизусть любимое стихотворение? — поражённо спросила Джеки, не скрывая своего расстройство. — Я ж не знаю никаких стихотворений. Я только прозу читала. — Да неважно, читала или нет. Самое сложное — запомнить! — возмущался Нэд, у которого, как поняли Барнс и Норман, была очень плохая память на стихотворения. Они просто не задерживались в его голове, он, на самом деле, даже обычные фразы не запоминал. Как он запомнил числа, было для девушек большим секретом, но тексты ему действительно не давались. — А я просто не хочу тратить своё время на эту чепуху. Ну какое любимое стихотворение? Я же терпеть их не могу! — Что, прямо все? — вклинился в разговор Флэш. — Прямо все! — расстроенно сказала Норман. — Я не люблю поэзию, никогда не попадаю в ритм и вообще… Как-то всё слишком образно, красиво, замечательно… Предпочитаю факты. — Скорее, клетки и химические элементы, — заметила Джеки и все рассмеялись. — Началось, Джеки шутит, — закатила глаза Норман. — А ещё говоришь, что не вписываешься в общество. — Это случайно выходит, — буркнула Барнс и направилась к выходу из кабинета. Фло, Нэд и Флэш направились вместе с ней: уроки у них кончились, было время обеда. — И лучше скажите, есть ли в библиотеке поэзия. — Конечно, есть, — сказал Нэд, и тут же, распрощавшись с девочками, ушёл. Джеки недоумённо посмотрела на Флоренс и Флэша; Норман пожала плечами, а Томпсон хмыкнул. — Я, знаете ли, с ним в плохих отношениях. У меня, знаете ли, родители богатые, много всего есть, а Лидс меня не понимает. Он вообще ни с кем тесно не общается. — А ты сам с кем тесно общаешься? — обыденно спросила Джеки, посмотрев на одноклассника. — Я? Да со всеми, — заметил он. — Прямо тесно? Более тесно, чем Нэд? — более настойчиво спросила Барнс. — Ну… — Флэш немного задумался, но очень быстро ответил, видимо, не желая влезать в дебри отношений с окружающими: — Да, конечно. Он неловко улыбнулся, Джеки скользнула по нему взглядом, затем посмотрела на Флоренс. — Ладно, я в столовую. До встречи, — поспешил ретироваться парень. — Врёт он, — заявила Джеки, когда тот отошёл на безопасное расстояние. — Он как Нэд. Тоже ни с кем тесно не общается. Он не может доверять ровесникам. — То, что он врёт, и мне понятно, — кивнула Фло. — Но с чего ты взяла. что он никому не доверяет? И что Нэд тоже не доверяет? — Они оба ушли быстро, не хотят, чтобы мы что-то заметили. Они просто не умеют скрывать неуверенность, и я её вижу. Он не уверены, что мы им поверим. — Что-то я тебя уже не совсем понимаю, — почесала лоб Норман. — Они боятся, что мы заметим их неуверенность, и поэтому уходят, и так показывают неуверенность? — Типа того, да, — сказала Джеки. — Я в библиотеку пойду. Поправив рюкзак, Барнс уже собиралась уйти, как Фло её окликнула. — А обед? — Я сначала в библиотеку, потом обедать. Не хочу откладывать стихи в долгий ящик. С этими словами девушка зашагала по коридору, полная решимость разобраться с выбором стихотворения прямо сейчас. Она не имела представления, сколько будет учить это стихотворение, ведь раньше тексты не заучивала. У неё были опасения, что она, как Нэд, будто просто не в состоянии выучить что-то литературное, связанное с эмоциями и образами. Она в принципе не была сильна в выражении эмоций и представлении каких-то красивых образов. К тому же она понятия не имела, где эта поэзия находится и кто из авторов сейчас в почёте. Еле найдя в библиотеке стенды с поэтическими сборниками, девушка недоумённо перебирала имена и названия этих сборников, не представляя, что ей стоит читать. Пальцы скользили по корешкам книги, то доставая, то ставя книги обратно, но никакого решения в голову не приходило. Не было знания, не было и уверенности. — Помочь? — послышался знакомый голос. Джеки тут же поняла, что за её спиной стоит Теодор Лейн, тот самый человек, который угрожал ей местью первым. В голосе парня сквозил такой холод, что Барнс замерла на месте, чуть не заскрежетав зубами: если они устроит дебош в библиотеке, её выгонят из школы в первую же неделю. Это было ей совершенно не нужно. — Не нужно, спасибо. Я справлюсь сама, — ответ Джеки прозвучал очень холодно. — Ну и что ты морозишься, а? — Теодор облокотился о шкаф. Между ними было около полутора метров, но Барнс всё равно было некомфортно. — Я не хочу сейчас с тобой разговаривать. Нас исключат. И про месть я помню. Но давай не будем местью делать исключение в первую неделю. — А почему нет? — брови парня взлетели вверх. — А почему да? Хочешь сломать мне жизнь на ближайшие несколько месяцев за один удар под дых? Или за что, за то, что я стрелять умею? Теодор промолчал. — Это тупо, не находишь? — Джеки наконец повернулась к нему и посмотрела на него немного снизу вверх. Синие глаза девушки встретились с внимательными зелёными глазами парня. Тот уже ухмылялся не так широко. — Я всё равно покажу тебе твоё место, — его голос был очень агрессивным, намного более агрессивным, чем голос Криса. Джеки почувствовала, что парень искренне желает, чтобы она сгинула; при разговоре с Крисом такой животной агрессии она не чувствовала. — Крис говорил, что вы покажете мне моё место вдвоём, а ты сейчас говоришь, что сделаешь это сам, — нарочито безразлично заметила Барнс. — Я много чего могу сделать сам, Крис просто встал на мою сторону. — И часто он встаёт на твою сторону? — Джеки склонила голову, всем своим видом показывая, что внимательно его слушала. Ей стало интересно, каковы их отношения на самом деле. — Всегда. Мы знакомы очень давно и знаем друг о друге почти всё. Он доверяет мне, а я доверяю ему. — А мне кажется, что ты сжираешь его, — заметила Джеки. — Ты похож на маньяка. — Не понимаю, как связаны эти два предположения, — Теодор оскалился. Девушка подумала, что он лишь прикидывается непонимающим, но новый выпад делать не стала. Решила покружить вокруг него, как коршун. — И что же ты делаешь в библиотеке в обеденный перерыв? — А что же ты меняешь тему? — А что же ты прикидываешься дурачком? — Не отвечай вопросом на вопрос. — Это начал ты. Не я. — Что-то случилось? — из прохода между секциями показалась библиотекарша. Школьники тут же сделали лица попроще. — Теодор помогает мне выбрать стихотворения для урока по литературе, — сказала Джеки как можно невиннее. — Верно, — согласился парень и, быстро пробежавшись взглядом по стеллажу, выудил из него книгу. — Вот, например, Роберт Фрост. Классика. Учителю обязательно понравится этот выбор. Библиотекарша оглядела обоих учеников, будто пытаясь понять, врут они ей, или нет. Не заметив никаких признаков агрессии, она кивнула и быстро исчезла из поля зрения спорящих школьников. — И я серьёзно, возьми Фроста, — сказал Теодор и сунул книгу девушке. Та схватила книгу и посмотрела на стеллаж, за которым исчезла библиотекарша. — Хорошо. А теперь пошёл прочь. Потом отомстишь. — Потом так потом, — хмыкнул Лейн, но остался на месте. Он явно хотел добавить что-то ещё, но девушка пресекла это на корню: — Угрозы свои тоже оставь на потом. Парень закатил глаза. — Хорошо. Угроз больше не будет. Месть наступит внезапно, без них. Джеки внутренне передёрнуло; она лишь кивнула, отражая этот удар. Он пусть и был ощутимым, слишком сильным ей не показался. К тому же сейчас её нервная система была намного более крепкой: девушка научилась справляться со стрессом. — Хорошо. Буду с нетерпением ждать твоей мести. — Крис тоже будет, — заметил Теодор. — Ну это же явно твоя идея и твоё влияние, — фыркнула девушка, но Лейн уже удалился. Она открыла книгу и, сев за стол, погрузилась в чтение.***
— Меня это напрягает! — Джеки ходила из угла в угол. Фло сидела на кровати Джеки и следила за тем, как темноволосая девушка нарезает круги по комнате. — Крис выглядит человеком, который находится под влиянием этого Теодора, а Теодор — вообще какой-то безумец! От него так и веяло агрессией! — Ты какая-то слишком эмоциональная. Ты всегда так реагируешь на этих двоих? — голос Флоренс казался совершенно спокойным, но её вскинутые брови и обкусанные губы говорили об обратном. — Всегда. Они всегда были странные. Флоренс задумалась. Выуживая из памяти первую встречу с этими парнями, она легла на кровати, раскинув руки в стороны. Джеки продолжала ходить по комнате. — У тебя паническая атака была в конце мая. Как раз после стрельбы. Это из-за них? — голос Фло теперь казался уставшим, будто на девушку только что уронили валун. — Ты тогда явно что-то скрыла. Джеки замерла на месте и начала судорожно искать подходящий жест. Продолжая резко то размахивать руками, то замирать, она ничего не говорила около двух минут, но в итоге решилась ответить. — Да, Флоренс, это было из-за них. Норман тут же села на кровати, чуть не вскочив и не влетев в Барнс. — И что ты молчала? Что там случилось-то? Может, полицию надо было? — Успокойся! — рявкнула Барнс. Фло замолкла, а потом сглотнула, глядя на темноволосую девушку со смесью страха и недовольства. — Полиция ни к чему была. Они просто оскорбились, что я стреляю лучше них и… — Джеки хотела сказать про пистолет, не передумала. Это была какая-то магия, либо суперспособности (во что Барнс верила больше), а Норман про существование суперспособностей знать было необязательно. — И?.. — спросила ожидающая продолжение блондинка, приподняв одну бровь. — Когда я вышла из комплекса, они набросились на меня сзади. Я успела от них увернуться. Испугалась до жути, они тогда сказали, что ещё отомстят мне за то, что я смогла избежать драки в тот день. А теперь опять эти угрозы! Если большую часть истории девушка говорила довольно спокойно, то последнее предложение опять прозвучало очень эмоционально. Почему-то неизвестность, зиявшая за спинами Кристофера Мендеса и Теодора Лейна, очень пугала девушку. Она и Тома до момента их объяснения друг другу боялась точно так же. В принципе неизвестность очень пугала Джеки. — Они явно странные, на голову больные, особенно Теодор, — заметила Барнс, и посмотрела Фло прямо в глаза. Блондинка моргнула. Потом облизала губы. Потом заметила: — Это звучит очень пугающе. — Только по тебе не видно, что ты пугаешься, — сказала Барнс. Она всплеснула руками. — Тебе вообще пофиг! — Мне не пофиг, я просто под впечатлением от того, что ты умеешь нормально проявлять эмоции. — Только проявляю я их из-за ненормальной ситуации! Джеки пнула стул. Тот перевернулся. Фло подскочила на краю кровати. — Может, к директору? — спросила Норман, решив, что это самый подходящий вариант. — Нет, — тут же забраковала идею Джеки. — Ни за что. У меня нет доказательств. Ни записей, ни побоев, ни свидетелей… — А библиотекарша? — вопросила Фло, вновь наблюдая за тем, как Джеки ходила из угла в угол. — Она думает, что Теодор мне книгу помогал подбирать, чем ты слушаешь? — возмутилась Барнс, зыркнув на Норман. — Я просто в шоке, — попыталась оправдаться блондинка. — Ну, если нет доказательств, то ничего не сделаешь. В таком случае только постфактум. — Главное, чтобы этот постфактум вообще был, — заметила Джеки. Она правда боялась, что Теодор и Кристофер, силы которых были ей неизвестны, могут оказаться куда более впечатляющими, чем её силы. В ГИДРе много всякого умеют в людей внедрять. — Будет, — сказала Фло. — Они уже взрослые и наверняка не идиоты. Их же посадят. — А вдруг они сумасшедшие? — в отчаянии спросила Джеки, глядя Норман прямо в глаза. — Так уж прямо… Теодор, возможно, просто слишком властный, а Кристофер либо разделяет его идеи, либо слишком внушаемый. Джеки вздохнула, подняла стул и села, поставив локти на колени и подперев руками голову. — Я сойду с ума, — бесстрастно заявила она, глядя на пространство бессмысленным взглядом. — Батарейка села, — грустно вздохнула Флоренс. — Эмоции кончились. С этими словами Норман откинулась обратно на кровать сестры и замолкла, глядя в потолок. Они обе молчали какое-то неопределённое время; было слышно тиканье часов. Барнс даже показалось, что она слышала, как растут её комнатные цветы. — Зря я тебе тут всё рассказала, — прервала молчание Джеки. — Не зря, — лаконично возразила Фло. — И почему я разоткровенничалась? — Потому что ты человек, — послышался с кровати не менее лаконичный ответ. — Я тебе не верю. — Веришь, просто не доверяешь. — Ну или так, — всё тем же бесстрастным голосом согласилась Барнс. — Полгода уже прошло, а ты всё волнообразная какая-то. То приближаешься, то отдаляешься; то говоришь что-то, то сожалеешь об этом… — А ты просто какая-то правильная очень. Слушаешь внимательно, логичные вещи говоришь, выводы делаешь хорошие, справедливая, честная, всегда вся такая хорошая… — А ты какая-то сломанная, — сказала Норман и смущённо замолчала. После минутного молчания она добавила: — Зря я это сказала. — Ну вот опять. Признаёшь, что зря сказала что-то обидное. Опять наступило кратковременное молчание, в котором было слышно тиканье часов и рост кактусов. — Ну, ты начинаешь мне доверять, по крайней мере, — предприняла попытку поговорить Флоренс. — Вон, эмоции при мне проявляешь. — Это случайно вышло, — смущённо сказала Джеки. — Ага, конечно, — Норман почему-то развеселилась. — Конечно, случайно. Джеки совсем стушевалась. Она и правда рассказала это всё с такими эмоциями неосознанно. Для неё это было равно случайности, но, видимо, для окружающих такое её проявление чувств случайностью не было. — Только не говори мне, что это была ошибка, — попросила Флоренс. — А то все твои сессии с психотерапевтом можно будет счесть бессмысленными. — Ладно. Возможно, это не ошибка, — сказала Джеки. А в голове её пронеслось: «Нет, всё же она права. Это что-то новое. Но не ошибка…»***
Наступил устрашающий для многих урок литературы. Джеки сидела за партой и слушала, как Флэш мучает четвёртый сонет Шекспира. Она слушала, как он немного жалобно и довольно неуверенно читает наизусть строки, и ей казалось, что он не готов рассказывать этот сонет; но одновременно с этим она видела в его глазах какое-то особенно чувство, будто он отрывает эти строки от сердца. Отчего же Флэш читает так неуверенно? От того ли, что не выучил? Или дело в другом? — Юджин, спасибо, — мягко сказала миссис Тиклс. — Но почему ты так неуверенно рассказывал? — Ну… не знаю, — смутился Томпсон. — Я знаю, что это может даваться тяжело, но мне важно понимать, что вы готовы быть честными не только сами с собой при выборе стихотворения, но и с окружающими. Я хочу видеть в тебе Юджин, и в каждом из вас, — миссис Тиклс оглядела класс. — Я хочу видеть в каждом из вас силу показать себя. Я согласна с тем, что не всем проявление эмоций даётся легко. Но достаточно будет просто уверенно нести перед собой свой выбор и своё мнение. Уважайте себя и цените себя. Любите себя достаточно для того, чтобы показывать себя настоящего или настоящую. — Я попробую ещё раз, — сказал Флэш и начал сначала: — Растратчик милый, расточаешь ты… Он пытался говорить увереннее, и у него то получалось. Джеки видела, что в его глазах прибавилось уверенности; она беспокоилась, что не сможет с первого раза выполнить просьбу учительницы, но Флэш начал развенчивать это предположение. За ним последовала Флоренс — она хотела отстреляться быстрее. Как и Юджин, блондинка выбрала сонет Шекспира, но выбрала она именно тот, который был в её стиле. Она выбрала сонет о правде. Пятьдесят четвёртый сонет. Он даже начинается со строк, которые пору было отдать Флоренс навсегда: — Прекрасное прекрасней во сто крат, увенчанное правдой драгоценной… — начала Норман как можно спокойнее. В конце концов она не смогла сдержать себя и немного распоясалась, словно слетев с каких-то внутренних катушек. Она будто поучала всех, говоря, что всем надо быть честными. И когда Фло посмотрела Джеки прямо в глаза, у той по спине пошли мурашки. Барнс не знала, что Норман умеет так смотреть. Смотреть так, что аж пробирает. — Джеки, может ты прочитаешь своё стихотворение? — поинтересовалась миссис Тиклс, как только Фло села за свою парту. Джеки сглотнула, но кивнула и вышла к доске. Она до сих пор чувствовала себя слишком обнажённой у доски. Ей казалось, что вот-вот в неё полетят насмешки, что она будет сдерживать слёзы… В голове был ворох бессвязных мыслей, но она всё же выдавила из себя слова: — Роберт Фрост. «Врасплох». Она вновь сглотнула и посмотрела на Нэда, сидящего на последней парте и мило улыбающегося Джеки. Ей стало немного легче — почему-то эта улыбка успокаивала. Джеки начала читать, как зачарованная глядя на Нэда. Она смотрела ему в глаза, не чувствуя ничего, кроме лёгкого прилива адреналина, и говорила, говорила, говорила… Договорила до строк «Застигнутый врасплох, — как человек, который разлучается навек и со стезей своей, и с белым светом», как внезапно почувствовала ком в горле. ей стало так больно, что она чуть не задохнулась. Она только сейчас поняла, что стихотворение было про неё. Про то, как она оказалась застигнута врасплох своим переездом и всей той жизнью, в которую попала. В сердце как будто заныло, но Барнс продолжала читать. Она говорила, что «царство этой оторопи белой пройдет», что «по пояс снега наметут метели», что после этого «придёт пора иная», и в голове кусочек за кусочком появлялся паззл. она уже меняется, пусть и поняла это только при чтении стихотворения, выбранного подсознательной чуйкой. В её голове уже была мысль о том, что все страдания кончатся — психотерапевт, конечно, помогла и с этим, пусть и не до конца. В мыслях Джеки появилась надежда на то, что полностью привыкнуть к новому всё же можно. И что её скрытность и нежелание доверять людям исчезнет, как начал исчезать барьер между ней и Флоренс. — О снеге вспомнишь лишь в березняке, да церковку заметя вдалеке, — закончила она. «А может, и правда, через несколько лет я буду вспоминать о своих проблемах и своём прошлом только при каких-то конкретных обстоятельствах?. И мне не придётся постоянно бороться с самой собой…» — пролетело в её голове. — Спасибо, Джеки. Очень интересно, — сказала миссис Тиклс. Барнс, в этот момент смотревшая на Флоренс, увидела, как она одними губами говорит: — И познавательно! — после этих слов Норман беззвучно хихикнула. Фло поняла, что Джеки признала своё поражение перед появлением зачатков доверия. — Скажи пожалуйста, Джеки, почему ты выбрала именно это стихотворение? — поинтересовалась преподавательница. Джеки глубоко вздохнула. Ей надо было закончить начатое и сказать всё как есть, публично сказать правду, которую хотелось скрыть. Перебарывать свой страх ей не хотелось, но, понимая, что он мешает возможностям коммуникации, она начала говорить: — Сначала я не поняла, почему решила выбрать это стихотворение. Оно просто показалось мне подходящим. Учительница кивала. Класс молчал; все слушали на удивление внимательно. Им явно хотелось узнать Джеки поближе и хотя бы немного её понять: она скрывалась от большинства учеников, но была интересной для них как новенькая ученица. — Сейчас я подумала, что оно отражает процесс, который происходит со мной сейчас. Изменения в жизни необратимы, и надо привыкать к этому. Как-то так, — в конце она смущённо пожала плечами. Ей вдруг показалось, что сейчас её осудят. Но ничего подобного не случилось. Джеки оглядывала класс, в котором видела согласие или как минимум признание её точки зрения. На лицах каждого отражалась какая-то эмоция; кто-то улыбался, кто-то задумчиво вертел ручку, кто-то кивал. Флэш опустил глаза в пол, словно не желая показываться людям, закрывшись в подсознательной пещере; Барнс его понимала, и знала, что ему тяжело признавать, что он, как и Джеки, сейчас загнан в психологический угол. Девушка взглянула на Нэда — тот был намного счастливее, показывал Джеки большой палец. Она кивнула ему. — …Садись, — закончила миссис Тиклс и девушка поняла, что всё прослушала. Решив не переспрашивать, она села на место и переглянулась с Флоренс; блондинка победно улыбнулась и одними губами произнесла: — Видишь, всё будет. — Вижу, будет, — тоже одними губами ответила Барнс. После урока Флэш подошёл к Джеки и, глядя ей в глаза, произнёс: — Спасибо. Это было сильно. — Сразу после этих слов он развернулся и ушёл. К ней подошло ещё несколько человек, чтобы высказаться о выборе стихотворения и глубине смысла. Её плохо знали, и никто не ожидал, что в седьмом классе можно сделать такой вывод на основе описания природы. Да, возможно, Джеки немного ошиблась с выводами и проанализировала текст не совсем верно, однако подобный анализ оказался большим шагом на пути к социализации — девушка заметила, что одноклассники стали смотреть на неё не как на незнакомого человека, с подозрением и ожиданием в глазах, а более тепло и приветливо, как на потенциального друга. Барнс поняла, что правда работает: она получила неплохой шанс стать частью коллектива, а не быть оторванной от него.***
— Нет, смотри, тут в коде ошибка, — Том указывал на ноутбук ЭмДжей. Девушка, не меняясь в лице, стала стучать клавишами, а парень вернулся к своему заданию. Джеки, Мишель, Том, Нэд и Флэш сидел за одним столом и готовились к заданиям декатлона по информатике. Точнее, должны были готовиться: мистер Харрингтон вышел заниматься своими делами и дал ученикам бумаги с вопросами, которые надо было повторить. Впрочем, пятёрка информатиков сочла эти вопросы слишком лёгкими для того, чтобы разбираться с ними, и стала выполнять всякие разные задания, связанные с более сложными вещами. — О, Нэд, а ты можешь для этой мини-игры картинки сделать? Ну чтобы герой катил валун? — Джеки посмотрела на пару десятков строчек в программе Нэда. — Могу, — радостно кивнул Лидс. — Почему ты ведёшь себя как концепт-менеджер, требующий что-то от подчинённого? — спросил Флэш, сидящий напротив Барнс. — Скажи, что сама делаешь? — Да какая разница, что я делаю, — возмутилась девушка, посмотрев индусу прямо в глаза. — Он теперь подумает, что ты взламываешь пентагон, — нарочито безэмоционально заметила ЭмДжей, поправляя волосы. Джеки закатила глаза. — Я просто пишу вирус. Весь стол тут же замолк и оторвался от ноутбуков. В глазах студентов была заметна смесь удивления, страха и уважения. Правда, в глазах Флэша превалировал скорее ужас. — Вирус? Ты? — вырвалось у Томпсона. — Да, Юджин, ты вживую встретил человека, который пишет вирусы, — сказала Джеки и недовольно уставилась в монитор. Через пару мгновений раздумий она начала писать вирус дальше, а Флэш никак не мог перестать круглыми глазами глядеть на новоиспечённую одноклассницу. Лишь через пару минут, когда все остальные, сумевшие побороть шок, но не радостное удивление в глаза, уже вернулись к работе над своими кодами, он заявил: — Зато я знаю, к кому обращаться, если мне понадобится вирус. С этими словами парень окунулся в решение собственных проблем, известных только ему. Однако долго молчаливый стук по клавишам не продлился. В какой-то миг Нэд, поняв, что мистер Харрингтон, видимо, решил забить на школьников и заняться своими делами, либо, просто утонув в необходимой для декатлона административной работе, спросил: — Вы уже выбрали костюмы на Хэллоуин? Секундное замешательство прервала Барнс, поднявшая глаза на полного парня и спросившая: — Что? — Костюмы. Хэллоуинские костюмы, — предвкушение обсуждения на лице Лидса сменилось лёгким замешательством. — Я буду без костюма, — бесстрастно заявила ЭмДжей и слегка улыбнулась. — Не считаю правильным участвовать в традициях, которые не принимаю всем сердцем. Это просто мой личный выбор. — Ты не веришь в духов? — удивился Флэш. У Тома и Нэда глаза полезли на лоб. — А ты веришь? — поинтересовался Том, скривившись. — Кто вообще может верить в духов? — Причём тут вообще духи? — вопросила Джеки. — Да, я верю в духов, — признался Флэш. — А если отвечать на вопрос Джеки, то костюмы позволяют смешаться с нечистью и избежать проблем. Это такой религиозный смысл. Джеки слегка приподняла брови, выражая своё недоумение. — Это так важно? — Это важно лишь для тех, кто верит в духов. Ну и для тех, кому просто в кайф наряжаться, — заметила Мишель. — Если не хочешь, можешь не наряжаться. — А я считаю, что это круто! — заметил Нэд, пытаясь вернуть позитивный настрой в разговор. — К тому же у нас будет дискотека. — О Боже, дискотека! — Том закрыл лицо руками. — Ненавижу их! Джеки перевела взгляд с Нэда на Тома. — Почему же? — поинтересовался у Уоттса Томпсон. — Потому что к нему все клеятся, имбецил, — заметила ЭмДжей. — Я хорошо помню прошлый год. По Тому сохло несколько одноклассниц, которые полезли с ним танцевать. Не удивлюсь, том, если у тебя теперь психологическая травма. У меня был точно была. — Не беспокойся, тебе это не грозит, — буркну Нэд. — Костюмы ты не носишь, на дискотеках не танцуешь, стоишь по углам и глазеешь… — Социальную жизнь надо вести, — точечно согласился Флэш с Лидсом, пусть и не очень жаловал его в остальное время. — Я иногда думаю, что мне бы надо взять пример с ЭмДжей, — заметил Том, его лицо исказилось гримасой недовольства. — За мной несколько девочек увиделось все прошлые годы. Теперь, наверное, станет хуже. Все думают, что восьмой класс — рубеж взрослости. — Ты, знаешь ли, тоже так думаешь, — заметила Джеки. — Вон какой самодовольный. Индюк. Том закатил глаза. — Я по крайней мере ни на кого прилюдно не вешаюсь, испуская томные вздохи. От этого описания Барнс передёрнуло вместе с Томом. На самом деле ей эта мысль тоже очень не нравилась: она даже не представляла, как на неё мог кто-то навалиться с предложениями потанцевать или пообжиматься по углам. От одной этой мысли ей становилось не по себе. — Ладно, не будем о грустном, — началась очередная попытка Нэда вывернуть разговор в оптимистичное русло. — Кто участвует в организации Хэллоуина? Я, например, буду помощником звукача, одного из одиннадцатиклассников. — Я пока не планировал, — заметил Том. — Возможно, впишусь во что-то, но только если будет время и мне очень захочется. Джеки посмотрела на него и заявила: — Говорю же, индюк ты! — Ты со всеми так общаешься? — спросил он, вскинув брови. — Нет, только с тобой, — бесстрастно и честно призналась девушка. — А что до помощи на празднике, я пока не знаю. Может, помогу украшать или ещё что… Спрошу у Флоренс. — Флоренс? — переспросил Уоттс уже без пафоса. — Моя сестра. Приёмная. Точнее, я приёмная. Объяснение вышло сумбурным, но все всё поняли правильно и не стали задавать неловких вопросов, за что Барнс была им искренне благодарна. Они ещё поговорили про роли на празднике и про всякую прочую Хэллоуинскую чепуху. В голове Джеки на миг появилась не до конца оформившаяся мысль про Кристофера и Теодора, но времени понять, что это была за мысль, у неё не было: в кабинет влетел всполошённый мистер Харрингтон, громко и суматошно причитая: — Ох, простите, совсем замотался с документами! Надеюсь, вы хорошо поработали! Стол информатиков зафыркал, сдерживая смех. Судя по всему, так же сдерживали смех и остальные участники клуба. Но учитель этого не заметил, сказав: — Ладно, на сегодня вы свободны. Спасибо, что не устроили дебош. После этих слов Барнс, схватив вещи, чуть не выбежала из школы: её ждал Грей, с который они за лет встречались довольно часто, но с началом учёбы почти перестали общаться. И сегодня он должен был встретить её около входа, чтобы пойти прогуляться. Быстрым шагом девушка пошла к месту встречи, надеясь, что не опаздывает: она этого очень не любила, пусть и не была фанатом планирования, как Нори. Подойдя к воротам, девушка огляделась, и довольно быстро заметила знакомую тёмно-рыжую шевелюру. — Привет, — сказала она, подходя к парню. Он улыбнулся, даже зная, что она не ответит на улыбку, и тоже ей поприветствовал, а потом поправил волосы рукой. Джеки заметила этот жест, но подумала, что он не так уж её и бесит; это было интересным наблюдением, но делиться она им не стала. Были и более интересные темы для разговора. — Ты почему не мог встретиться? — спросила она. — Я тебе писала в сентябре, ты не отвечал. — Да так, — парень повёл плечом и вновь поправил волосы. Они отправились в Ботанический сад. — Ну мне же интересно, что в той школе происходит и какую новую жертву они нашли, — заявила Барнс, а потом к ней пришло липкое осознание того, что Грей, скорее всего, и стал той самой новой жертвой: к этому были предпосылки ещё в мае. — Это же не ты? Вопрос прозвучал очень неловко и неуверенно. Грей не ответил, но выражение лица парня выразило абсолютно всё, что надо было выразить. — Мда, не стоило мне так сразу… да и не подумала… — Теперь будешь думать, — сказал Робертс. В его голосе не было агрессии и обиды, но Джеки почувствовала себя пристыженной. Он очень ей помог весной, они пытались поддерживать контакт, а тут она выдаёт что-то обидное… Всё же она не могла ещё как-то привыкнуть к нормальной коммуникации между людьми. — Это я, и надо мной действительно издеваются за то, что я, цитата, «общаюсь с сироткой Джеки». Конечно, это тяжело. Очень тяжело. Он замолк на секунду, но Барнс ничего не говорила; она молчала вместе с ним, понимая, что монолог только начинается. — Ты предлагала мне перевестись в Мидтаунскую школу. Я начинаю об этом задумываться более серьёзно. У тебя же тут нет врагов? — Ну… недоброжелатели есть, — заметила девушка, в голове которой появились лица Теодора Лейна и Кристофера Мендеса. — Но зато я не одна. Да и с классом наладились отношения. — Ну вот, ты не одна. А я один. «У тебя есть я,» — подумала Барнс, но даже не собиралась говорить это вслух. Она понимала, что это поддержит Грея, но не хотела переходить на этот новый вид связи между людьми. Она не хотела быть человеком, который бы прямо говорил о возможности поддержки; она была к этому не готова. В принципе слова о готовности помочь, как и любые слова о привязанности, дружбе и семье, застряли у неё в горле. Но Грей, казалось, их и не ждал. Он успел понять, что для девушки это больная тема даже не смотря на лечение у психотерапевта. Робертс просто заговорил с девушкой о школе, о каких-то самых обычных вещах. Рассказав про подготовку к Хэллоуину, он выслушал размышления Джеки о непонятности праздника и честно пытался сдерживать смех: для него мысли о глупости традиций были совершенно смешными. Для него эти вещи были частью жизни и то, что Барнс подвергала их сомнению, оказалось своеобразным глотком свежего воздуха. Когда они уже ходили по Ботаническому саду, Грей подскочил на месте, чуть не схватившись за голову. — Я совсем забыл! Как Флоренс? — Ты же с ней знаком дольше, чем со мной, — заметила Барнс с лёгкой иронией в голосе. — Почему я тебя волную больше, чем она? — Не поверишь, она меня тоже волнует, — буркнул Грей, а потом уже спокойно объяснился: — Просто с тобой у нас было более личное дело. Подготовка к истории это личное. А вот с Фло мы общались по каким-то общим вопросам, и встречи у нас были тоже какие-то общие, обтекаемые… Вот она и стёрлась немного за полтора месяца без напоминаний о ней. Джеки кивнула, признавая эти умозаключения. Немного запутавшись в мысли, она не стала переспрашивать: боялась, что запутается ещё больше. К тому же ей было достаточно того, что у Грея была хоть какая-то причина разграничивать их по «сохранению» в памяти, если можно было так выразиться. — Флоренс хорошо. В вязальный клуб пошла. Что-то там вяжет. — Прямо вяжет? — искренне заинтересовался Робертс. В его ореховых глазах промелькнули искорки. — Да, вяжет, — подтвердила Джеки, не переняв его искристого и заинтересованного настроения. — А ещё она в театральный клуб пошла. В принципе устроила себе творческую жизнь. Грей хмыкнул, после чего удовлетворённо кивнул. Джеки показалось, что он догадывался о том, что Норман выберет себе что-то творческое. — По ней видно, что она творческий человек? — спросила Барнс с совершенно искренним любопытством, совершенно не отражённом в голосе. — Не совсем, — парень помотал головой. — По ней скорее видно, что она очень тонко мыслит. Она очень осознанная. А осознанные люди выбирают в клубы какое-то хобби и, периодически, что-то новое. Учитывая, что хобби у женщин очень часто связано с творчеством, было несложно догадаться, какой оборот примут её клубы. — Ну, я не пошла в творческие клубы, — заметила девушка. — И это тоже видно, — Грей улыбнулся. Они продолжали идти по аллее, вдыхая запах цветов, но при этом совершенно их не оглядывая. Скользя взглядам по цветам и растениям, они лишь улавливали общую картину умиротворения, продолжая разговор. — По тебе видно, что ты не творческая, — заметил он. — У тебя отличная спортивная подготовка, спорт как будто является центром твоей жизни. Но при этом ты тянешься к добыче новых знаний и достижению если не превосходства перед другими, то хотя бы равенства с ними. И для твоего прагматичного и спортивного могла сделать это через науку проще. На декатлон пошла? Последний вопрос прозвучал с открытой иронией. Парень, приподняв одну бровь, посмотрел на Джеки, и та кивнула. — Ты прав. — Ну вот, — он радостно пожал плечами. — Я прав. Дальше разговор про клубы продолжился, однако в какой-то момент Барнс заметила красивые цветы и решила, что всё же стоит обратить на них внимание. Они с Греем начали рассматривать лепестки и бутоны, а потом Джеки даже сфотографировала их для Флоренс — той наверняка было бы интересно взглянуть на них живьём. Так встреча для обмена новостями превратилась в клуб ботаников: около часа школьники осматривали разнообразные растения. Они бы рассматривали их и дальше, но было объявлено, что сад закрывается. С сожалением, покинув тихое и вкусно пахнущее место, Грей и Джеки попрощались и разошлись по домам.