***
Джеки очнулась в камере для больных. Она не чувствовала ничего. Совсем ничего. Покрутив головой она поняла, что лежит на кушетке, а её руки, ноги и туловище привязаны к этой кушетке ремнями. Никаких капельниц и следов врачебного вмешательства не было. Впрочем, как и слуха. В ушах звенело несколько минут, а потом она услышала голоса. — Доктор Файóль, — послышался мужской голос. — Её надо срочно положить в криокамеру. Если научное руководство узнает, что мы не сделали этого, нам несдобровать. — Доктор Барга́с, — мелодичный женский голос был девочке очень знаком. Она постоянно попадала на лечение к доктору Файоль. — В таком состоянии опасно отправлять ребёнка в криокамеру. Её организм мог не справиться и уничтожить как себя, так и камеру. Это привело бы к необратимым потерям электричества. Да и ребёнка жалко. — Она уже не ребёнок! — доктор Баргас был очень недоволен. Он терпеть не мог детей-суперсолдат, и Джеки всегда избегала его. И вообще, зря её этот Зимний Солдат сюда притащил. Она всё равно не справилась с нормативом и последним заданием. Она подлежит утилизации. Джеки не двигалась, но по её жилам растёкся страх. Она боялась Утилизации. Доктор Файоль вздохнула и, помедлив, сказала: — Жаль, конечно. Но приказ есть приказ. Все дети, которые не справляются с нормативами и попадают к нам после невыполненного задания в таком состоянии должны быть утилизированы. — Я так не думаю. Открылась дверь, и Джеки услышала голос матери. Её слегка затрясло, к ней вернулось чувство собственного тела и она поняла, что каждая её клеточка подрагивает от ужаса. — Я, как глава отдела развития детей-мутантов, приказываю депортировать девочку с изменёнными воспоминаниями. Доктор Файоль и доктор Баргас затихли. Они прекрасно знали, что Джеки — дочь главы отдела развития детей-мутантов и женщина могла иметь свои причины на такой поступок. Но спорить было опасно, смертельно опасно. После недолгой паузы доктор Файоль спокойным голосом сказала: — Конечно. Мы отправим её в камеру изменения памяти. Надо будет стереть старые воспоминания и загрузить подставные. Это может занять около часа. Джеки всё ещё не двигалась и не говорила, старалась даже не дышать. Она не хотела вступать в разговор. К тому же она ничего бы не смогла сделать: её мнение было слишком мизерным и детским. В таких организациях и в таких обстоятельствах дети находятся в самом низком положении, даже ниже суперсолдат, которые, казалось бы, не должны занимать низшую ступень иерархии, но всё же занимают. Дети-суперсолдаты и прочие малолетние «суперлюди» были неприкасаемыми, на них даже не смотрели. Зачем смотреть на кусок биоматериала, если он может не дожить до тринадцати лет? — Отлично, — голос мамы был таким же бесстрастным, как голос доктора Файоль. — Когда отправите девочку на операцию, передайте мне. Я подготовлю вещи. — Что скажем девочке после подмены воспоминаний? — спросил доктор Баргас. — Она же наверняка спросит, где она. — Скажите, что она ударилась головой, когда гуляла по лесу, и попала в больницу, мы её лечили. Выведете её через чёрный ход, там город совсем рядом. Поддельные документы будут готовы через два часа. Джеки показалось, что внутри неё разливается непонятное чувство, которое она никогда не испытывала. Она понимала, что вскоре перестанет быть собой, перестанет помнить всё, что с ней случилось. Она не хотела забывать это место, она не хотела, чтобы мать, как и сотни других людей, окружавших её, стали частью забвения. Наверное, терять память — больно. Дверь закрылась. Видимо, мама ушла. — Кто сегодня в камере изменения памяти? — доктор Файоль была немного обеспокоена. — Филлис, — ответил доктор Баргас. — Филлис Кёстлин. — Ясно. Диалог был краток и скуп. Джеки слегка пошевелила онемевшей рукой, пытаясь понять, слышала ли уже имя Филлис Кёстлин. Но она не помнила её. «Главное, чтобы она была добра ко мне,» — подумала Джеки и закрыла глаза. В эту же минуту доктор Файоль подошла к кушетке и посмотрела на Джеки. Девочка каждой клеткой своего тела чувствовала, как её внимательно рассматривают. — Подслушиваешь? — спросила доктор. — Я же вижу, что ты в сознании. Дышишь неравномерно, словно дыхание скрыть пытаешься. Джеки открыла глаза и встретилась взглядом с доктором Файоль. Её глаза были очень добрые, но при этом невероятно холодного, серого цвета. — Думаю, что тебе уже можно идти на процедуру. Тебе изменят память. Джеки хотела спросить, больно ли это, но промолчала. Не стоит задавать глупых вопросов. Её отвязали от кушетки, подали чистую простую одежду и повели по коридорам. Проходящие мимо врачи и научные сотрудники даже не смотрели на неё, словно девочки вовсе не существовало. Люди здоровались с врачами, но здоровались так холодно и так формально, что всё внутри девочки превратилось в ледышку. Джеки боялась этого ощущения — ощущения ледышки — но ничего не могла поделать. Оно накатывало всегда, когда вокруг все были очень равнодушные. Равнодушие её пугало. Оно тормозило девочку, превращая Джеки в ледяной сгусток мышц. Они шли по коридорам. Джеки молчала, а Файоль и Баргас к ней не обращались. Наконец, они оказались около двери с табличкой «Не входить! Идут процедуры». Джеки словно растаяла и её начало потряхивать. Доктора остановились у двери и повернули девочку к себе лицом. — Джеки, послушай нас, — сказал доктор Баргас. — Сейчас ты пройдешь в эту комнату и тебе заменят воспоминания. Ты не будешь помнить ничего из того, что было в твоем прошлом. У тебя будут другие воспоминания и другая жизнь. — Эта процедура может быть болезненной, но с тобой ничего не случится, — сказал доктор Файоль и как можно мягче улыбнулась. — Что со мной будет? — внезапно вырвалось у Джеки изо рта. Врачи изменились в лице и удивлённо переглянулись. Потом доктор Баргас, слегка улыбнувшись, ответил на вопрос. — Тебя выведут с базы и отведут в город, в полицию. Там есть подставной полицейский, который, проверив твои документы, отправит тебя в другую страну, скорее всего, в США. Там тебя поселят в какую-нибудь семью. — То есть я буду сиротой? — Да, — согласилась Файоль. — Тебя запишут как сироту, покидающую страну центральной Америки по программе помощи сиротам. Джеки нахмурилась. — Звучит так, будто вы уже делали нечто подобное, и не раз. Врачи напряглись. — С чего ты взяла? — напрягся доктор Баргас, но Файоль ткнула его в бок. — Она всё равно забудет про это всё. Да, Джеки, такие случаи уже были. Несколько раз мы уже изменяли людям память и отправляли в США. Последний случай был год назад. Мы увезли отсюда одиннадцатилетнего мальчика, который был очень ценен, чтобы убивать. — Однако, я думаю, что вы никогда не встретитесь, — сказал доктор Баргас. — К тому же, ты ничего не вспомнишь. — А теперь иди. Доктор Файоль подтолкнула девочку к двери. Джеки постучала. — Входите, — послышался довольно низкий, но всё же женский голос. Обернувшись на врачей в последний раз и увидев в их глазах абсолютное спокойствие и уверенность в том, что ничего страшного не происходит, она вошла внутрь и увидела ту самую комнату. Она уже бывала здесь, не один раз. Аппарат, стоящий посреди комнаты, огромный компьютер, за которым всегда сидел технический специалист, тоскливая расцветка стен — всё это напоминало Джеки об уже случившихся с ней пытках. Только девочку всегда пытали мужчины — Фернандо Родригес, Джон Холл, Эдвард Люмьер. В этот раз она увидела женщину. Нет, не так. Девушку. Она была слишком молода для того, чтобы оказаться техническим специалистом. Ей было не больше двадцати семи, а выглядела она и того младше — лет на двадцать. Её длинные рыжие волосы были собраны в косы, а ярко-зеленые глаза блестели изумрудами на бледном и веснушчатом лице. — Как зовут? — спросила она, оглядев девочку. — Джеки. — Просто Джеки? — Да, просто Джеки. Девочка постаралась улыбнуться, но получилось не очень хорошо — на её лице словно появилась гримаса боли. Филлис набрала что-то в компьютере, потом удовлетворённо кивнула — видимо, нашла полное имя. Она достала пустой лист и записала на него имя. — А теперь скажи мне, сколько тебе лет и из какого ты подразделения. Джеки выдохнула. — Двенадцать лет, подразделение суперсолдат. — Родители? — Филлис записывала ответы и одновременно задавала новые вопросы. — Мать зовут Эйвери Торнхилл, она глава отдела развития детей-мутантов. Отец — суперсолдат. Кто — не знаю. Филлис дописала данные и подняла глаза на Джеки. Девочка облизала губы и спросила: — Год назад отсюда таким же способом увезли десятилетнего мальчика, который был слишком важен для утилизации. Кто он? Филлис, казалось, удивилась. Она моргнула и лишь после некоторой паузы ответила. — Это секретная информация и я не могу её разглашать. Скажу только, что его депортировали в твоём же возрасте и он был не менее любопытен, чем ты. — Он что, тоже задавал вопросы? Технический специалист поёжилась. — Зачем ты меня спрашиваешь? — Мне всё равно удалят память. Я не вспомню об этом. — Мда… — Кёстлин потёрла переносицу. — Ты действительно слишком интересный кадр. Надо бы почистить тебе мозг, да вот тогда ты не сможешь встретиться с тем мальчиком. — А я должна с ним встретиться? — Вполне возможно, что вы найдёте друг друга. У него не стёрты воспоминания, он помнит абсолютно всё. Вы могли бы встретиться. Джеки была бы рада сохранению воспоминаний… Но зачем Филлис Кёстлин сохранила воспоминания тому мальчику? Почему хочет сохранить воспоминания ей? И зачем им встречаться? — Я вовсе не имела в виду то, что вы обязаны встретиться, — сказала Филлис, старательно скрывая удивление. — С чего ты это взяла? Джеки поняла, что сказала это вслух. — Я просто вас не понимаю. Вы должны заменить мне воспоминания, а всё твердите про того мальчика. — Не забивай себе голову, — Филлис натянуто улыбнулась. — Только знай, что камеры в комнатах пыток пишут только картинку. Джеки не была глупой. Она поняла, что её отправят без изменений памяти. Только ей придётся сделать вид, что она ничего не помнит. Ей надо просто делать то, что ей говорят. Просто делать и молчать. И всё будет хорошо. Девочку посадили на аппарат и сделали час «шоковой терапии» — ужасной электрической боли. Джеки привыкла к ней и знала, что это не смертельно. Спустя час издевательств, к которым привык каждый подопытный базы, Филлис освободила девочку и рассказала ей историю про больницу и город. Джеки провели на улицу, там её вместе с рюкзаком встретил мужчина и, мило улыбнувшись, представился врачом и провёл её в город. Там девочку сдали в полицию, а подставной полицейский, покопавшись в её документах, сказал: — О! Так тебя отправляют в США, в Нью-Йорк! Удивительно, какие программы для помощи бедным сейчас делают. Джеки притворно прослезилась, сказав, что она сирота и у неё больше никого нет. Подставной полицейский притворно сжалился и сказал, что отвезёт её в аэропорт. Так девочка и оказалась в самолёте с одним единственным походным рюкзаком и подставными документами. Она не знала, зачем ей было лететь в Нью-Йорк и почему она вообще попала в такую ситуацию. Ей всегда говорили: «Если не понимаешь, почему это происходит, то тебе и не нужно понимать. Это за тебя понимает кто-то другой. Тебе надо просто делать». И Джеки просто делала.***
В аэропорту Нью-Йорка девочку встретила женщина, похожая на робота: тусклая и бледная, как моль, она была одета в серое платье и такое же серое пальто. По сравнению с остальным миром, который Джеки видела впервые, женщина совершенно терялась. Вокруг всё было очень странным и новым: огромные баннеры, громкий голос, объявляющий о вылетах, толпы пёстро одетых людей и… и счастливые дети, со смехом прыгающие и бегающие вокруг родителей. Женщина в сером шла в сторону выхода, крепко держа Джеки за руку, а девочка еле шагала за ней, потому что не могла насмотреться вокруг. Женщина, видимо, привыкшая к странным детям, не видевшим цивилизованного мира, не говорила ни слова. Лишь в машине она прекратила созерцательную часть и обратилась к Джеки. — Меня зовут Девона Мур, я — член комиссии по поиску приёмных семей для сирот. Мы с тобой поедем в дом для временного проживания сирот, там подадим документы на опеку, и в скором времени тебя заберут. Джеки продолжала смотреть в окно, разглядывая высотные дома и красочные витрины магазинов. — Ты меня слушаешь? — спросила женщина, пытаясь вывести девочку на разговор. — Да, я слышала, — отрешённо сказала Джеки. — Отлично. Где твои документы? — В рюкзаке, — сказала Джеки и женщина, открыв рюкзак, достала оттуда папку. Пролистывая бумаги, она продолжила выуживать информацию. — Как тебя зовут? — Джеки. Девона нахмурилась. — По документам… — Да, я знаю, что по документам я записана по-другому. Но все зовут меня Джеки. — Все зовут тебя Джеки, — покивала Девона. Джеки не ответила. Девона, поняв, что автомобиль попал в пробку, достала ноутбук и начала стучать по клавишам. — Я прямо сейчас подам заявку, чтобы тебе не пришлось долго ждать семьи. У нас в Доме огромная очередь на детей, все хотят взять кого-нибудь к себе под опеку. Джеки мысленно передёрнуло. Ей не нравилось слово «опека».***
— Мы бы хотели забрать её, — высокая и стройная женщина с элегантной укладкой приехала к Девоне Мур на следующее утро. — Я давно жду подходящего ребёнка. Ей одиннадцать, она говорит по английски. Группа здоровья, рост и вес, прочие данные у неё превосходные. Девона Мур кивала и молча слушала непрекращающийся монолог. — Мы несколько раз проходили комиссии, наша семья давно готовится к пополнению… — Да, я понимаю вас, миссис Норман, — Девона решила прервать поток мыслей. — Но я не уверена, что стоит отдавать девочку именно вам. Она ведь из другой страны, а у вас нет опыта в общении с детьми из других стран. Вы даже не переезжали никогда! Миссис Норман возмущённо посмотрела на Девону Мур, но сдержала своё недовольство и как можно спокойнее произнесла: — Вы просто хотите получить деньги. Наверняка вы сказали девочке, что посылаете заявку сразу потому, что хотите пристроить её в семью, а на самом деле решили загрузить её данные в систему так быстро только ради того, чтобы спекулировать недостаточным уровнем квалификации. Вы прекрасно знаете, что семьи, готовые на всё для помощи сироте, появятся в течение суток. Девона Мур слащаво улыбнулась. — Ну что вы, конечно же мы не пытаемся ничем спекулировать. Я просто отметила, что вы… — Я внимательно вас слушала. Я хочу забрать девочку. — Нам нужно провести проверку вашего дома на… — Мой дом проверялся этой ночью, я ответила на заявку спустя полчаса после её создания. Девона кивнула, подумав о том, что дополнительные деньги ей не светят. — Хорошо, — Девона формально улыбнулась. — Сейчас я приведу девочку, чтобы вы познакомились. Миссис Норман кивнула. — Приведите Джеки, — сказала Девона мужчине, стоявшему у двери и тот привёл девочку. — Здравствуйте, — сказала Джеки, встав в паре метров от женщин и пытаясь выглядеть как можно меньше и безобиднее. — Здравствуй, — миссис Норман поправила прядь волос и слегка наклонилась к Джеки. Та слегка отклонилась назад. — Меня зовут Луиза Норман, я буду твоей приёмной мамой. Как тебя зовут? Джеки нахмурилась. — Вы же и так знаете моё имя. Я Джеки. Девочке показалось, что миссис Норман была слегка удивлена, но пыталась не подать виду. — Джеки, значит. Тогда так и буду тебя называть, хорошо? Она пыталась говорить дружелюбно, но Джеки не чувствовала к женщине ничего, кроме настороженности. Миссис Норман была какая-то слишком приличная и слишком порядочная для того, чтобы ей доверять. — Хорошо, да… — Джеки всё ещё пыталась держать дистанцию и миссис Норман поняла, что не стоит подходить к ней слишком близко. Луиза сделала шаг назад. — Ты согласна жить со мной и моей семьёй? — А кто ваша семья? — спросила Джеки. Она хотела сказать про кошек, которых, возможно, Луиза считает семьёй, но не стала. Зачем зря злить человека? Вдруг, ударит? Миссис Норман спохватилась. — У меня есть муж Гэри, он ядерный инженер, очень умный и спокойный человек. А ещё у нас есть дочь Флоренс, ей одиннадцать. — Как и тебе, — нарочито радостно добавила Девона. Джеки зыркнула на Девону, но промолчала и перевела взгляд на миссис Норман. — А что Флоренс умеет делать? — Ты о чём? — казалось, миссис Норман не поняла девочку. — Ну… чем она занимается, что любит… — Джеки начала раскачиваться взад-вперёд, отводя взгляд. — А, ты об этом! — Луиза рассмеялась. — Флоренс занимается стрельбой и скалолазанием, а из школьных предметов ей нравятся естественные науки: биология и химия. Джеки кивнула. Набор странный, но полезный. — Хорошо, — сказала девочка, старательно пытаясь сделать дружелюбное лицо. — Я согласна жить с вами. Миссис Норман мягко улыбнулась девочке и протянула ей руку, но Джеки отпрянула. Миссис Норман не стала настаивать и быстро положила руку в карман брюк. Девона Мур покосилась на девочку, но ничего говорить не стала, лишь пожелала миссис Норман удачи и проводила к выходу. На улице миссис Норман в очередной раз улыбнулась Джеки и спросила: — Поедем домой прямо сейчас или хочешь сходить куда-нибудь? — Домой, — Джеки поёжилась. Странное слово. Но город ещё страннее. — А почему вы всё время улыбаетесь? Девочка посмотрела на миссис Норман с таким искренним интересом, что та не нашлась, что ответить. Она лишь недоумённо пожала плечами, не сумев подобрать нужных слов. Джеки тоже пожала плечами, но задумалась над этим жестом. Видимо, для людей улыбаться — нормально. Спустя несколько секунд девочка вынырнула из своих мыслей, то заметила впереди, метрах в трёхстах, мужчину с тёмными волосами и бородой-коробом и девочку с длинными и довольно светлыми волосами. Девочка была похожа на миссис Норман. — О, это Гэри и Флоренс, — миссис Норман старалась вести себя непринуждённо, но Джеки чувствовала её напряжение. — А я уже собиралась им звонить. Флоренс подбежала к Луизе и обняла её, а потом повернулась к Джеки. Гэри подошёл следом и улыбнулся Джеки. «Да почему они все улыбаются?» — подумала девочка. — Меня зовут Флоренс, — сказала девочка очень нежным, мелодичным голосом. У неё были блестящие светлые глаза, которые словно убаюкивали всех вокруг. Джеки перевела взгляд на Гэри и заметила, что у него такой же убаюкивающий взгляд светлых блестящих глаз. — Ты красивая! Джеки смутилась. Впервые с ней разговаривали таким образом. — А… Спасибо. Ты тоже красивая, — после паузы она решила добавить: — У тебя глаза блестящие. Флоренс как будто бы стало весело. Миссис и мистер Норман переглянулись. — Мне многие так говорят. А тебе, видимо, редко делают комплименты, — Флоренс оглядела Джеки с головы до ног. — Ты высокая, мне нравятся высокие. И глаза у тебя светлые, прямо как у меня и у папы. Будешь похожа на нас. — На самом деле неважно, похожа ты на нас или нет, — встрял в разговор Гэри. У него был драматический баритон и говорил он невероятно спокойно и дружелюбно. Джеки даже почувствовала, как его слова обволакивают её, словно мёдом. — Ты теперь член нашей семьи. Гэри не улыбался и не пытался обнять Джеки, что её успокаивало. Она кивнула ему, и он кивнул в ответ. — Думаю, нам пора домой, — сказал он. — Поехали.***
— Это твоя комната, — миссис Норман провела Джеки на второй этаж и открыла дверь в светлую комнату. — Она, конечно, не огромная, но жить можно. Джеки чуть не задохнулась от восхищения. Огромной комната, конечно, не была, но для Джеки это было, наверное, самое красивое место из всех, что она видела. Вся комната была светлой, не было ни одного тёмного пятнышка. Кровать была двуспальная, застеленная бежевым покрывалом, рядом с подушкой лежал плюшевый заяц. На столе около окна стояла современная лампа и букет гортензий в вазе. Окно выходило на парк Хайман. — Какая красота! — Джеки не смогла сдержать восхищения. Миссис Норман кивнула. — Да, тут красиво. Если хочешь, мы купим тебе живой цветок и ты будешь за ним ухаживать. — А можно? — Джеки посмотрела на миссис Норман с нескрываемым удивлением. — Конечно! — миссис Норман была очень рада. — Знаешь, сейчас ты намного больше похожа на ребёнка, чем в доме временного пребывания. — Я хочу кактус! И цикламен! — Джеки любила слушать рассказы про растения и давно знала, какие хочет к себе в комнату. Миссис Норман расхохоталась. — Хорошо, кактус и цикламен — значит кактус и цикламен. Джеки услышала, как по лестнице поднимается мистер Норман. — Что у вас тут происходит? Луиза, дорогая, почему ты смеёшься? — Потому что Джеки, кажется, уже давно решила, какие цветы хочет выращивать, — настроение у Луизы теперь был очень хорошим. Джеки перевела восхищённо-растерянный взгляд с женщины на мужчину и спросила: — Что я такого сказала? Гэри посмотрел ей прямо в глаза. — Ты просто впервые за время нашего знакомства позволила себе показать себя настоящую. Это всегда делает людей счастливее. Джеки задумалась ненадолго, а потом, будто сменив ход мыслей, встряхнула головой. — Вы странные, — сказала она безличным голосом, не смотря на Луизу и Гэри. — Надо, наверное, рюкзак разобрать. — Конечно, — Луиза, смутившись переменам в девочке, стала говорить более отрешённо. — Ты можешь разобрать вещи прямо сейчас, а потом спускайся вниз, на кухню. — Мы расскажем тебе о том, как мы живём. — Вот это другое дело! — кивнула Джеки в пространство и посмотрела на своих приёмных родителей. — Я скоро спущусь. Она подняла рюкзак с пола в коридоре и прошла в комнату и закрыла дверь прямо перед носом Луизы и Гэри. Вновь оглядев пространство восхищённым взглядом, она села на кровать и издала тихий вздох — кровать была настолько мягкой, что девочка чувствовала себя сидящей на облаке. Мысль об облачке позабавила девочку, но она даже не показала своей радости. Открыв глаза и забыв про блаженство, она принялась выкладывать вещи из рюкзака. Несмотря на то, что рюкзак был огромен, там было не очень много всего. Всего две пары обуви, — и те кроссовки, — несколько простых футболок, джинсы, несколько пар спортивных штанов и всякие стандартные скучные вещи. Там даже была зубная щётка и капа для исправления прикуса (про которую Джеки хотела забыть как можно быстрее, но совесть не позволяла). С каждой новой вещью девочка постигала новые части комнаты: открывала шкафы, ящики стола и даже заглянула под кровать, чтобы убедиться, что там нет никаких ящиков. Спустя несколько минут рюкзак был почти полностью пуст, оставалась лишь одна вещь. И эта вещь Джеки очень удивила. — Это ещё что? — Джеки достала со дна рюкзака коробочку из непонятного материала. Вроде, коробочка была металлической, но такого металла она в руках ещё не держала. — И для чего мне эта шкатулка? Джеки подумала, что уже видела подобный металл, но в очень маленьких количествах. Покрутив шкатулку в руках ещё несколько секунд и осознав её лёгкость, девочка попыталась её открыть. Поняв, что не выходит, она решила оглядеть коробочку ещё раз, чтобы удостовериться, что открываться она должна именно так. Но всё было верно. Просто шкатулка была заперта. Девочка сразу стала продумывать планы вскрытия и оглядывать комнату в поиске подручных предметов, но её взгляд упал на настольные часы. — Мне надо вниз, в столовую! Девочка подскочила на месте. Она не могла так долго задерживаться в комнате. Сунув шкатулку в ящик тумбочки, девочка вышла из комнаты и бесшумным бегом спустилась по лестнице.