Forget Everything

— Милая моя, ты что вчера учудила? — притворно вежливо и с натянутой улыбкой на лице спросила девушка у своего собеседника. — Вроде ничего сверхъестественного, — Лена отвечала спокойно, мерно вышагивая по «Площади революции». Чекистка была не очень удовлетворена ответом, хоть и продолжала улыбаться. Спартанка внимательно ее осмотрела. Зеленая рубашка, фуражка, черные брюки и кожаная куртка с красной повязкой на левом плече. Светлые волосы до плеч собраны в аккуратный низкий пучок. За последние четыре месяца, что она тут живёт, очень сильно похудела. Пропали щеки. Но все равно, даже в таком виде для Лены Аня оставалась самой прекрасной. Романова слегка печально улыбнулась и отвела взгляд. — И все же, — продолжала Громова. — Мне даже интересно, чем ты его так зацепила, что он весь день выглядит, как ребенок, к которому никто из друзей на день рождения не пришёл. Осуждения не было в ее голосе, даже наоборот. В какой-то степени она была этим восхищена, потому как знала, что Лена никогда не была в восторге от любовных интрижек, особенно с представителями других фракций. Особенно с такими, как Морозов. Ему подобных она чуяла за километр и старалась обходить стороной. Да и в целом, Романова была человеком зацикленным на службе и работе, ее не привлекало больше ничего, если не считать попоек с сослуживцами. В этот раз, очевидно, произошло что-то из ряда фантастики. Да даже от Морозова она такого не ожидала, хоть и знала его не так долго. Уже было понятно что отношение к службе у него не хуже, чем у Лены. Но было у них одно значительное различие: он был зависим от противоположного пола! Он просто не может долго пребывать без женского внимания, в то время как Романова старалась лишний раз ни с кем не взаимодействовать, если это не касалось работы. Аня пристально смотрела на сестру, лицо которой уже было скрыто под тканевой полумаской, и знала, что под ней она прячет абсолютно красные щеки. — Что ж, это уже явно не мои проблемы, — Громова действительно впервые слышала, что-то подобное от своей младшенькой. — Надо же, в ком-то проснулась стерва, — усмехнулась Аня. Когда они подошли к приграничным камерам хранения, где в любом случае у их разговоров были бы свидетели, девушки перешли к обсуждению более философских тем и стали обращаться друг к другу на «вы». Это было для них привычным делом. Все псевдонимы друг друга они помнили наизусть, знали, о чем можно говорить, а о чем нет. Аня наблюдала за тем, как спартанка собирается, и внутренне ей завидовала. Уже очень сильно хотелось вернуться домой, поесть, выпить с ребятами, обсудить с сестрой все, что произошло за это время. Девушки дошли вместе до края платформы, где в сторону Полиса собирался выезжать караван. Они долго смотрели друг на друга молча, сдерживая в себе желание обняться и зная, что нельзя. — Хорошей дороги, товарищ посол, — произнесла тихо Аня. — И вам всего хорошего, любезная, — Лена коротко отсалютовала ей, устраиваясь поудобнее на дрезине, когда та уже начала свое движение. Снова на Красную Линию ее занесло по приказу Мельника. Он сказал, что красные активно мобилизуют армию, а на поверхности постоянно встречаются их разведгруппы и разведгруппы рейховцев. Это значило только то, что скоро начнется война. Он, конечно, доложил обо всем в Совет, но те предложили лишь провести переговоры. Поэтому Мельник доверил Лене доставить повестки Москвину и Соловьеву, а сам приступил к подготовке своих войск. Лена спросила у одного из челноков папиросу и подкурила своей зажигалкой. Она сморщилась от неприятного горького привкуса во рту. Давно пора было привыкнуть к тому, что мало-мальски удачное курево попадается только у ганзейцев. Выпустив струйку дыма изо рта, она погрузилась в размышления. Пугающие мысли о предстоящем грандиозном кровопролитии в случае неудачных переговоров, сменялись мыслями о красном майоре. Он и правда так сильно загрузился из-за нее? Лена слегка ухмыльнулась про себя, затягиваясь самокруткой. Очень интересно. Может, если бы они не были по разные стороны баррикад, она могла бы сменить Аню здесь и, изменяя своим принципам в отношении работы, продолжить эту мелодраму. Громова бы точно ее не поняла. Хотя это могло очень хорошо помочь и в службе. У влюбленного фанатика не может быть секретов от любимой. Но такая идея ей совсем не нравилась. А нравилось думать о том, что она его действительно зацепила. Лена вспоминала рассказы Ани о нем. Безудержный оптимист, любитель постоянных подколов и подкатов, бабник. Она знала многих подобных ему. Взять того же Лёху Власова. Такой же ходок до злачных мест вроде «Цветного Бульвара» и «Театра», от которого она столькое о последней станции и узнала; даже такой же лысый. Лена знала и о «клише» общения, которым пользовался каждый уважающий себя бабник. У них на лице написано, что единственное, в чем они заинтересованы, – это секс. Однако, возможно, ей показалось, что красный майор вел себя иначе с ней. Даже взгляд какой-то другой был. Да и интерес его был вполне здоровый. Он позвал ее к себе именно с целью помочь, а не переспать. Он не приставал к ней и лишний раз старался даже не прикасаться. Лена была удивлена количеству книг в его доме. Обычно такие, как он, чтением не очень-то увлекаются. Но он был другим. С ним было интересно просто пообщаться. Да и целовался этот Павел хорошо, хоть и недолго. Впрочем, вряд ли они когда-нибудь снова пересекутся. Да и, наверное, это к лучшему. Ей нельзя думать ни о чем другом, кроме службы. Девушка потушила папиросу о ржавую жестяную пластину, служившую стенкой дрезины, и выкинула окурок на пути. Челноки продолжали рассказывать друг другу сплетни и байки обо всем, что происходит в метро. Где они их берут только? Сами придумывают? Да до такого еще додуматься надо. Она слушала в пол уха, и даже это вызывало у нее смешки. — Помнишь, у Генки Селиванова брат был? — спросил рассказчик у сидевшего рядом с Леной мужчины. — Ну… — он нахмурился, усиленно пытаясь вспомнить. — Это который Данилы Иваныча зять, — рассказчик не успокаивался, видя напряженное лицо своего собеседника. — Тёть Лиды муж, которая еще на рынке рыбой торгует. Понял? — Ну… — Ну что «ну»?! понял или нет? — Ну понял… — Так вот. Женька-то, который Селивановский брат, пропал, говорят. В туннели они с Генкой ходили… — Зачем? — Да кто ж их знает? Говорили, что вроде гул какой-то там постоянно был, будто рельсы гудят. Проверять пошли. Что бы там ни было, а Генка седой вернулся. И один, — рассказчик проиллюстрировал повествование поднятым вверх указательным пальцем. — Идут, а в туннеле-то рельсы так и блестят, как до Войны когда-то блестели. А потом, подальше чуток, заметили мужика с молотком здоровым и фонарем. Генка, как заметил, сразу на рельсы грохнулся, руки за голову. Женька вот не успел… до сих пор не нашли тело. Тёть Лида сказала, Генка вторую неделю уже не спит почти из-за кошмаров. Все его Черный Обходчик навещает. — Жуть какая-то, — слушатель нахмурился, почесывая короткий ёжик волос. — Так это… А Женька-то который? — Тьфу! Как, скажите, в такой обстановке можно работать? — этот вопрос, очевидно был адресован Лене. — Молча, — ответила девушка строго. Рассказчик, немного скривился, качая головой. — Злой вы человек, товарищ рейнджер. Неужели вам не жалко наших Женьку с Генкой? — Лена усмехнулась. — Странный вопрос. — Ничего вы не понимаете, — обиженно высказался челнок. Романова же наоборот немного порадовалась. Майора высадили снова в «Библиотеке». Тут она уже не медлила. Ей предстояло добраться до «Пушкинской» (ныне «Шиллеровской») по поверхности. Туннель до туда был крайне опасен тем, что мог обрушиться от одного неверного вздоха. Лена так осторожничать не очень любила. Получив нужную экипировку, она поплелась в сторону гермоворот. Дежурившие там ребята предупредили, чтобы девушка торопилась, потому что скоро должен начаться ливень с грозой, что затруднило бы ее передвижения и было банально опасно для здоровья и жизни в условиях гололеда. Лена покивала им в ответ и принялась упаковываться. Она спрятала косы под полумаской и воротом тельняшки, поверх которой был натянут комбинезон с облегченным бронежилетом и укороченная накидка химзащиты. Девушка поправила шапку на голове, натянула противогаз и закрепила всю эту конструкцию капюшоном, который затянула шнурками у подбородка. Вот за ее спиной и загремела громада гермоворот, отрезая от населенной станции. Лена вздохнула, подходя к эскалатору. Тут он был еще более-менее хороший, хоть и ступени его страшно скрипели даже от сквозняков. Но по крайней мере можно было не бояться за то, что в самый напряженный момент, когда тебе срочно нужно попасть на станцию, одна из таких ступенек провалится – нога застрянет в механизме. Выбраться несложно, но на это нужно время, которого может не быть. А это, в свою очередь, может стоить жизни. Впрочем, сейчас ей это не грозило. Лена поднималась осторожно, прислушиваясь к скрипам. На всякий случай она приготовила «Калаш», зарядив его полным рожком. Со входа на станцию ничего не было слышно, но черт знает, что может произойти на улице. Выбираться из московского подземелья Лене всегда было в удовольствие. Давили ли на нее стены бесконечных туннелей и постоянная темнота, нарушаемая лишь искусственным светом фонарей и ламп, или же виды Москвы пробуждали в ней приятные воспоминания и какие-то совершенно фантастические надежды, – точно сказать не мог никто, даже сама девушка. Но все же для нее это было неким таинством. Каждый выход для нее был чем-то таким волнительным и будоражащим, как для ребенка первый спуск с горы на санках. О, она помнила и это ощущение. Несколько детских лет, проведенных с родителями в глубинке были для нее прекрасными. Конечно, их бесконечные ссоры омрачали картину, но это было только дома. На улице она всегда была совершенно свободна и предоставлена исключительно самой себе. А зима была временем совершенно невероятным. Лена любила вспоминать, как они с друзьями поздним вечером лежали в снегу и делали ангелов, размахивая руками и ногами, в то время как на лицо падали огромные снежинки, которые, казалось, светились, отражая свет старенького фонаря. И все вокруг сияло. И даже ночью было светло. Она вспоминала, как часто начинало биться сердце, как захватывало дух. Казалось нет больше ничего и никого вокруг: ни городского шума, ни криков, ни детского сада, ни бесячих девочек со двора. Только улица, фонарь, снежинки и она. А этот запах морозной свежести. Лена бы многое отдала, чтобы снова это все испытать. Пусть не с тем же детским восторгом, но хоть ненадолго вернуться в то время, когда можно было вдыхать свежий воздух полной грудью, для нее было заветной мечтой. Сейчас же была весна. Точнее, какая-то странная на нее пародия. По календарю тоже должна была быть весна. Везде все таяло, по дороге часто встречались лужи коричнево-зеленого цвета, которые стоило обходить стороной, и ещё местами под ботинками приятно хрустели снег и лед. Но полного ощущения приближения тёплого времени года не было, так как по прежнему было жутко ветрено и холодно, а обугленные деревья не покрывались листвой, из-за чего Москва выглядела мертвой круглогодично уже на протяжении двадцати одного года. Можно было, конечно, надеяться и бесконечно верить в то, что когда-то что-то изменится, радиоактивный фон вдруг пропадет, все твари вымрут, и человек в скором времени сможет вернуться в свой бывший дом, но с каждым прожитым годом все эти надежды постепенно превращались в прах, подобно руинам бывшей столицы когда-то великой, огромной и могучей страны. Лена подошла к двери и прислушалась. Придя к выводу, что в ее экипировке она не услышала бы и артобстрел, девушка навалилась всем телом на тяжелые двери. Они не поддались. Лена отошла немного назад и разбежалась, врезаясь в них плечом. На сей раз все прошло успешно – удалось немного отодвинуть преграду. Оказалось, что дверь прижало двумя совсем свежими трупами. Девушка осмотрелась и, не обнаружив поблизости никаких источников опасности, перевернула одного из них. Мужчина лет пятидесяти на вид, без противогаза, в груди и животе несколько огнестрелов, много крови – стреляли в упор; лицо в крови и побоях, но на виске она заметила знакомую синюю татуировку с двуглавым орлом. Из касты Кшатриев. Его маска была отброшена в сторону и разбита. Лена поджала губы и посмотрела на жетон. Этого вояку она знала мельком и то, когда еще училась: он был в комиссии во время ежегодных переэкзаменовок. Интересно, кто же его соперник? Около тридцати лет; осколки линз противогаза ГП-6, очевидно, лишили его зрения; бронежилета нет, простая химзащита поверх облезлого ватника и гимнастерки цвета хаки. Самопальный пистолетик в руках, в кармане – пилотка со звездочкой. Красный. Здесь? Волшебно. Лена отряхнула перчатки и зажала кнопку на рации. — Призрак Базе, ответьте! Приём! — на другом конце послышалось шипение. — База на связи, Призрак! — прозвучал искаженный мужской голос. — Два жмура у «Библиотеки», один из наших и красный! — Принято, спасибо за информацию, конец связи! Девушка осмотрелась вновь и, приготовив «Калаш», двинулась на север. Все было на удивление спокойно. Она обошла библиотеку и достаточно быстро (если не учитывать пару-тройку падений на льду еще не до конца оттаявших луж) преодолела несколько кварталов, отделявших ее от заветной многоэтажки. Приподнятое настроение из-за удивительного спокойствия на улице прибавило ей энтузиазма, во время подъёма по лестнице. Сдулась она ближе к пятому этажу и проклинала себя за такую наивность. С горем пополам и с запотевшим стеклом противогаза Лена все же добралась до последнего и обнаружила замок на решётчатой двери. Его тут никогда не было. Это она точно помнила. Этот день не перестает ее удивлять. Девушка немного отошла и одиночным выстрелом избавилась от преграды. Последний лестничный пролет и наконец заветная дверь на крышу, которая спокойно открылась. На крыше не было ничего и никого, а с нее открывался прекрасный обзор на округу. Лена подошла к краю со стороны, откуда она пришла, и глаза ее резко расширились. На сей раз ей все же действительно очень повезло, потому что буквально параллельно ей по улицам выхаживала крупная стая упырей. Одни доедали чьи-то свежие трупы, другие, очевидно, учуяв человечину, представленную в лице Лены, шли по ее следам. Девушка нервно вздохнула, переходя к следующему краю. До «Театральной» было относительно чисто, если не считать парочки стражей одиночек. Вот путь на «Пушкинскую» был совершенно чист. Это радовало. Пугало только предвосхищение того, как она будет возвращаться обратно. К соседней «Тверской» приближался бронированный УАЗик. Вроде как там у фашистов концлагерь был. Видать, новая партия заключенных прибыла. Впрочем, они явно не ее забота. До платформы на соседней улице от этого дома был протянут чудный трос, который значительно сократил бы время ее пребывания на поверхности. Лена подобрала валявшийся в ногах кусок арматуры. Она слегка подкинула его, перехватила другой рукой, затем попыталась его согнуть с помощью коленки, проверяя на прочность. Исходя из того, что прут не поддался ее манипуляциям, можно было предположить, что он подходил, хоть твердой уверенности в этом и не было. Вдруг где-то сзади послышались очень знакомые хлопки. Лену охватил дикий ужас, когда она обернулась. К ней очень уверенно приближался демон. Времени на раздумья не было. Она быстро перекинула арматурину через трос и, оттолкнувшись, устремилась вниз. Пока оставалось только надеяться, что она достигнет земли раньше, чем демон ее. Ближе к поверхности надежда на выживание только усиливалась. За пару метров до земли она отпустила прут, приземлившись на ноги и пробежавшись немного по инерции. Лена обернулась. Крылатая тварь была совсем близко и уже планировала вниз, прямо на нее. Сердце бешено колотилось в груди. Девушка побежала к ближайшему проулку так быстро, как могла. Она скрылась за углом и прижалась к стене. Демон, недовольно рыча, начал набирать высоту. Облегченно выдохнув, Лена выглянула из-за угла. Никого. Она осторожно вышла, сняв с предохранителя автомат. Устремившись ко входу на «Пушкинскую», девушка вновь услышала посторонние звуки за спиной. Оборачиваться было бессмысленно – пустая трата времени. И так ясно, что упыри догоняют. Один еще и завыл. А потом послышались и ответы других членов стаи. Один из преследовавших в несколько прыжков обогнал ее, пытаясь преградить дорогу. Лена дала по нему очередь и пробежала мимо, когда тот завопил от боли, отскакивая с пути. Оставалось совсем немного, до заветного выцветшего желтого здания с надписью. Она рывком дернула дверь на себя и заскочила внутрь, зажав в проёме голову еще одного упыря. Удерживать дверь было тяжело из-за того, что огромная башка на толстой шее активно двигала мощной клыкастой челюстью. Лена выстрелила от бедра. Обмякшая туша с головой, нафаршированной свинцом, упала на землю. Девушка сморщилась и вытолкнула ногой размозжённую черепушку из помещения, захлопывая дверь. Она облегченно выдохнула и двинулась в сторону эскалатора. Быстренько спустившись вниз, Лена постучалась в гермозатвор ногой. Три коротких – три длинных – три коротких. Громада ворот нехотя поползла вверх. Первое, что увидела девушка, – направленные на себя дула автоматов с невероятно подходящим прозвищем «Ублюдок». Она сразу подняла руки, медленно шагая внутрь. Мужчины заметили орденские нашивки и немного расслабились, но оружие все равно не опустили. — Документы в левом кармане, — девушка повернулась, не опуская рук. Один из рейховцев быстро расстегнул карман рюкзака и достал удостоверение и паспорт. С усмешкой он долго разглядывал вклеенные фотографии, а Лена приняла расслабленную позу, заметив отмашку другого. — Приятно иметь дело с людьми, знающими порядок, — мужчина положил назад документы и подтолкнул слегка девушку вперед, в сторону прохода. — Добро пожаловать на «Шиллеровскую», фрау Романова, просим посетить пункт дезактивации. Надеюсь, про правила поведения на станции не надо напоминать? — Нет, спасибо, — улыбнулась под маской Лена. — За мной, кстати, по чистой случайности увязалась стая стражей, так что имейте в виду. — Благодарим. Вне зависимости от того, в какую фракцию прибывала девушка, она всегда предупреждала пограничников об опасности, которая была на поверхности. Это было банально хорошим тоном и в метро такая информация очень ценилась. Лена прошла в соседнюю комнату, где ее под душем окатили холодной водой с хлоркой, затем сняла химзу с противогазом, пряча их в рюкзак, и вышла на саму станцию. В общем-то Рейх не сильно отличался от Красной Линии. Только на границе тут было немного проще и разрешали с оружием проходить на станцию. Лена по памяти прошла в сторону, где должны были находится административные органы. Их местоположение было нетрудно определить по большому скоплению военных. Лена предъявила на всех пропускных пунктах разрешение, выписанное Мельником, и благополучно прошла в кабинет фюрера. Она стянула маску с лица и кратко поздоровалась по-армейски. Евгений Петрович кивнул, поднявшись из-за стола. — Здравия желаю! Я посол из Полиса, Владлена Романова, — фюрер слегка удивился, услышав женский голос, но виду не подал. — Здравствуйте, чем обязан вашему визиту? — У меня извещение, — девушка достала из внутреннего кармана комбинезона конверт и протянула его Соловьеву. Он покрутил немного его в руках и положил на стол, кивая снова. — Благодарю. Это все? — Да. Я пойду тогда. До свидания. — Всего доброго. Лена вышла из кабинета, и Евгений Петрович вышел за ней, закрывая дверь. Мужчина обогнал ее и с солдатом прошёл в сторону. Девушка такому немного удивилась. Странный он какой-то. Да и вся их встреча выглядела максимально неловко. Припоминая недавнюю пробежку от стражей, она уже не очень хотела возвращаться в Д-6 по поверхности в срочном порядке. А другие пути она еще не рассматривала. Нужно было время, чтобы подумать, да и есть хотелось страшно. Спартанка приняла решение немного перекусить, потому как на пустой желудок хорошие мысли не идут. Она направилась в сторону столовой. За несколько патронов ей предоставили стакан грибного чая с парой сухарей. Чай был такой же отвратительный, как на Красной Линии. Морщась первые несколько глотков, Лена все же смирилась с этой горечью и принялась разглядывать станцию. К небольшой платформе начинал подтягиваться народец. Даже повариха из столовой вышла посмотреть. Заинтригованная Романова тоже отошла от забегаловки к месту действия. Вокруг везде висели рейховские знамёна, на стене за платформой, кажется, было самое большое. Когда уже, наверное, вся станция собралась, включили гимн. Население стояло по стойке «смирно», и только одна спартанка безмятежно продолжала потягивать чай из кружки. Музыкальное сопровождение закончилось и на сцену вышел фюрер, вещавший о том, какая же они великая нация, достойная всех благ человеческих. Затем начал рассказывать о том, какие спартанцы плохие, отбирают у них то, что принадлежит им по праву. Лена удивленно вскинула брови, слушая эти изречения и удивляясь лицемерию фюрера. Тут она почувствовала толчок в спину. Едва устояв на месте и слегка даже разлив чай на стоящего рядом рейховца, с полным чистой агрессии взглядом, девушка резко обернулась на этого смельчака и тут же замерла. Артём? Лена быстро натянула маску на нос сразу после того, как он ее узнал, тоже сильно удивившись. — Ты чего тут забыл? — шепотом спросила у него Романова, притянув к себе за воротник куртки. — Такой же вопрос, Лен! — шепотом ответил парнишка. — Какая я тебе Лена?! Субординацию соблюдай! На сцене началась какая-то шумиха. Кто-то подбежал к Соловьеву, прерывая его пламенные речи. Он доложил, что из концлагеря сбежали двое заключенных. Лена перевела шокированный взгляд на Артема, и тут же немного впереди них мужчина в ватнике и шлемофоне выстрелил в потолок из револьвера. В толпе послышались крики, началась паника, под шумок Артём со стрелком сбежали, пока охрана еще не опомнилась. Лена же, не желая быть затоптанной напуганными людьми и расстрелянной с этими остолопами за компанию, побежала в противоположную сторону. Она была удивлена и рассержена одновременно. Что он тут делает, черт побери? Что это за мужик с ним? Девушка точно помнила, что Черного отправляли в Ботсад вместе с Мельниковой. Так как же он умудрился попасть в Рейх? Еще и без Ани. Еще и с каким-то мужиком. И к тому же, судя по всему, в концлагерь. Очень интересно. Артёма она недолюбливала. Он был еще слишком зелёный, но Мельник сразу его посвятил и бегает с ним, как с хрустальной вазой. Впрочем, сейчас его присутствие здесь для Лены было наоборот очень хорошим знаком. С помощью парнишки практически полностью решался вопрос о построении обратного маршрута в Полис через стаю стражей на поверхности. И нескучно, и спасет зад мелкому, и, возможно, чему-нибудь его научит, за что ее даже похвалят. А так как требований к тому, чтобы она срочно возвращалась на базу, не было, ее даже не наругают. Карты сложились. Романова не медлила уже ни секунды, проскакивая мимо всполошившихся солдат. Из-за абсолютной неразберихи, посеянной стрелком, Лену совсем никто не замечал. Это было ей на руку и позволило проскочить за сцену, где располагался небольшой узенький коридор, заканчивающийся большой гермой, закрытой изнутри. Девушка забежала в соседний проход, где в маленькой комнатушке, заполненной стеллажами с коробками, скинула с себя всю амуницию. Отодвинув один из ящиков на верхней полке, она уперлась ногой в одну из нижних, пытаясь протолкнуться в вентиляционную шахту. Медленно, но верно Лена продвигалась вперед. Было очень тесно и душно, а узенькие стальные стенки давили не только физически, но и морально. Девушка проползла до ближайшего люка с выбитой решеткой и выпрыгнула. Склад. Очень повезло. Она вышла из комнаты в коридор, в конце которого также виднелась гермодверь с большим вентилем. Прямо на пути была еще одна комната откуда были слышны шорохи и виднелся слабый огонёк, как от свечки. Осторожно Лена подвинулась ближе и заглянула внутрь. Там между полок бродил мужчина с тетрадкой. Он точно услышит, когда она будет открывать дверь. Девушка подошла ближе и зажала мужчине горло локтем, закрывая рот и нос второй рукой. Он сильно прогнулся назад. Выронил тетрадь с карандашом. Пытался вырваться, но все было тщетно. Хватка у Лены была крепкая благодаря годам практики. Через минуту он обмяк и свалился на пол. Отряхнув руки, девушка двинулась в сторону двери и с силой дернула вентиль в сторону. Старенький механизм пришел в движение и дверь вскоре поддалась. Романова забрала свои вещи и, натягивая все на ходу, побежала дальше, к переходу на другую станцию. Их редко когда усиленно охраняли, но Лена была уверена, что туда сейчас сбежится весь народ «Пушкинской», у которого в руках есть оружие. А с учетом того, что Артёма повязали, хоть он и экипирован по-спартански, она с орденскими нашивками тут стала бы еще одной мишенью. Девушка сорвала с одежды все, что указывало на ее принадлежность к организации, оставив лишь одну на рукаве – с группой крови. Она видела в коридоре толпившихся людей у закрытых гермоворот. Значит, получилось сбежать. Отлично. От «Тверской» как раз идет чудный туннельчик до «Театральной», а оттуда свалить в Полис уже куда проще. Второй мужчина, очевидно, был неглуп, раз выбрал такой удачный маршрут. Сам Артём точно бы до такого не додумался. Лена вдруг снова вспомнила про красного майора. Она ведь пообещала ему, что будет ждать его там, на «Театральной». Вот будет весело, если он действительно рванул туда на ее поиски. Хотя, помнилось, у них там жесточайшая дисциплина. Разве он может в разгар рабочего времени находиться в злачном месте, если действительно такой педант, каким его описывала Аня? Ни в коем случае. Абсурд! Усмехнувшись своим мыслям, она проскочила в следующий проход. Эскалаторы. Лена быстренько забежала наверх и прошла дальше уже на «Тверскую». Здесь было куда спокойнее. Меньше народа, тихо, никакой суеты, будто бы и не было пару минут назад выстрелов и сообщений о беглецах из концлагеря. Быстрым шагом, стараясь не привлекать к себе никакого внимания, девушка прошла через всю станцию, заворачивая в очередной «проулок» между жилыми комнатами и палатками. Тут можно было легко укрыться от погони или запутать преследователей. Как девушка предполагала, мужчина, бежавший с Артёмом, направился как раз в такую жилую часть «Пушкинской». А он хитёр. Сразу понятно, что стреляный воробей. Интересно, кто этот умник и откуда у него столько знаний? Тем временем она уже подобралась к воинской части, где стояли двое солдат с «Ублюдками». Девушка молча прошла мимо, пытаясь разглядеть, что происходит в проходе за их спинами, но получилось плохо. Она поджала губы и заметила на некотором расстоянии от них дверь с табличкой «WC». Улыбнувшись, она заскочила внутрь и с восторгом обнаружила там огроменный вентиляционный люк. Только вот был он довольно высоко. А именно – на потолке. Вот незадача. Лена защелкнула штепсель на двери и принялась думать. Осмотрев всю комнату вдоль и поперёк, она не обнаружила ничего такого, что могло бы помочь ей залезть наверх. Разве только ведро… девушка с печалью во взгляде обернулась на дальний угол. В котором сей чудесный загаженный сосуд и располагался. Она перевернула его ногой и пододвинула на место под тем самым люком. Наступила на него, когда в дверь начали стучать. Надо было действовать быстро. Лена слегка подпрыгнула, цепляясь за решётку, та легко открылась, слетев с защелки. Девушка подтянулась выше, что сделать было тяжело, с учетом того, сколько весили комбинезон, рюкзак и оружие. Она заползла внутрь и захлопнула решетку люка ровно в тот момент, когда щеколда вырвала крепление с корнем, распахивая дверь. Внутрь вошли двое солдат, но не тех, которые были на входе в воинскую часть, а одни из патрульных. Один пробежался между кабинок, заглядывая в каждую. Ее искали, получается? Как мило. Доложив второму, что здесь «этого посла» тоже нет, первый расстегнул ширинку, зайдя в крайнюю кабинку. Лена с радостью бы уже уползла дальше, но этим бы она себя быстро выдала, что могло повлечь за собой автоматную очередь по всей вентиляционной шахте. Превращаться в решето вместе с жестяными стенками она не очень хотела, поэтому сидела молча слушая журчание снизу. — Так поймали этих красноперых, которые из концлагеря сбежали или нет? — спросил тот, что стоял у входа. — Одного только нашли. Не слышал что ли? — первый уже заправился. — К смерти приговорили, без суда. Минут через десять вешать будут в дальнем туннеле. — А мы второго ищем? — Нет, мы ищем орденского шпиона. — Зачем? — Чтоб ты спросил, Дитмар. Патрульные вышли из туалета, а Лена, вздохнув, поползла прямо. Времени у нее немного, а значит, надо шевелить задом резвее. Интересно, кого там поймали? Артёма или этого загадочного мужика? Если полагаться на распространенное мнение о том, что дуракам всегда везёт, можно сделать вывод, что это вариант номер два. Любопытство девушку распирало, поэтому она действительно ускорилась. Направо, прямо, налево, вниз, прямо, налево, налево, вниз. Полагаться исключительно на интуицию было глупо, но более никаких ориентиров у нее не было. Однако, Лена заметно оживилась и даже немного обрадовалась, услышав неподалёку мужской ор. Это означало, что горе-беглеца ведут где-то совсем рядом. Хоть голос его довольно стремительно отдалялся, все равно оставались шансы на то, что она успеет. Вылезла она в ближайшей комнате с выбитой решёткой, находившейся в паре поворотов от прежнего местоположения. Открыв дверь, она осторожно выглянула и поняла, что успела. Мужчина уже стоял с мешком на голове на эшафоте. Рейховский офицер накидывал ему петлю на шею. Черт, даже лица не удастся увидеть! Нахмурившись, Лена стала аккуратно и быстро приближаться к месту действия. Удивительно, что посмотреть пришли лишь два человека, не считая ее. Вроде в Рейхе такие мероприятия считаются публичными и показательными. Где же тогда толпы зевак? В прочем, сейчас не об этом. Итак, с чего начать? Перерезать веревку? Или снять офицеров? Увы, времени на раздумья не было. — ВСЕХ НЕ ПЕРЕВЕШАЕТЕ, ТВАРИ! — послышался крик из-под мешка, и тут же люк под ногами висельника открылся. Возле одного из рейховцев мелькнула тень. Отлично, подмога. Лена в пару больших шагов подскочила к платформе и запрыгнула на нее, хватаясь за веревку одной рукой, в другой уже держа нож. Прочная, почти канат. Пришлось повозиться. Но было заметно, что петля завязана неправильно, из-за чего висельник долго бы еще бултыхался в ней прежде, чем умереть в муках, а это дало ей драгоценное время. Совсем скоро мужчина все же грохнулся на землю, жадно глотая воздух и кашляя. Не удивительно. Лена разрезала веревки на руках и ногах, так как он уж больно удачно упал на живот, что позволяло ей сделать это беспрепятственно. Она стянула с его головы мешок, когда вдруг зазвучала сирена. Мужик подскочил и, быстро сориентировавшись, стартанул к начавшим закрываться гермоворотам. Артем, разделавшийся с офицерами, побежал за ним. Лена не успела.

***

Минуя пост охраны, Тень скользнула в зево огромного подземного существа, организм которого был заполнен паразитами, коих оно старательно пыталось вывести уже на протяжении двадцати одного года, но мелкие твари оказались чересчур живучими. Длиннющий туннель освящали тусклые лампы, едва справляющиеся со своими обязанностями и доживавшие последние деньки. Ржавые рельсы, гнилые шпалы, балласт. Но ничего не выдавало здесь присутствия еще одного живого человека. Миновав приличное расстояние в практически абсолютной тишине, нарушаемой лишь только каплями воды, падавшими с потолка, и доносившееся непонятно откуда эхо мужского гогота. Тень нырнула в небольшой темный проём, загражденный решетками и, немного пошуршав, проскочила внутрь, сливаясь в единое целое с царившей по ту сторону чернотой. Лена знала об этом техническом туннеле ровным счетом ничего, кроме того, что сюда никто не ходит, потому как оттуда никто не возвращается. Определённая причина ей не была известна, ибо каждый караванный сказочник рассказывал все по-своему. Все сходились только в существовании данного туннеля. Доверившись госпоже удаче и задержав дыхание, будто это спасло бы ее от обнаружения дежурных или каких-нибудь тварей, девушка зажгла фонарь. Пусто. Майор облегченно выдохнула и осмотрелась. Луч фонаря облизал тюбинги и пути, упираясь в абсолютную черноту с обеих сторон. Во всяком случае, признаков жизни тут действительно не было. Единственное, что удивляло, так это сверкающие рельсы. Лена еще пару минут щурясь разглядывала отражающееся в металле пятно света и двинулась в сторону, где, вероятно, должна была находиться «Театральная». Девушка все думала, как обидно, что ее так кинули. В метро, конечно, как в джунглях – каждый сам за себя. Но оставлять в беде человека, который помог тебе выбраться из петли, не очень уж хорошо. Во всяком случае, у нее есть небольшой шанс встретиться с этими двумя и высказать им свое недовольство. Если они выживут. Ну или она. Чтобы не так сильно злиться, Лена продолжила разглядывать окружение. Туннель, как туннель. Что в нем страшного? Может где-то обвал? Или газ? Вряд ли. Он был таким чистым и свежим, без паутины, грязи, мусора и вони. Не было трупов, не было следов разрушения, ржавчины. Прямо не верится, что он заброшен. Лена вдруг вспомнила рассказ последнего челнока о блестящих рельсах и Черного Обходчика. По спине прошелся холодок, ее передернуло. Нашла чего испугаться! Детской страшилки, которую еще дедушка при жизни рассказывал. Он до Войны был метро-машинистом и много подобных сказочек знал. Девушка тряхнула головой, прогоняя лишние мысли прочь, но автомат на всякий случай приготовила. Становилось жутко от царившей здесь тишины. Прямо за стенкой находились посты дежурных, генераторы, но здесь их не было слышно. В самих туннелях всегда копошится всякая живность, но здесь было страшно из-за ее отсутствия. Лена никогда не думала, что будет надеяться увидеть какую-нибудь крысу или чей-нибудь старенький трупик. Но не было ничего. С каждым пройденным десятком метров сознание девушки все больше туманилось. Начало потряхивать. В глазах мутнело. Уровень тревожности постоянно повышался. Она уже не пыталась успокоиться, потому что все оптимистичные мысли заглушались воспоминаниями о жутких историях, связанных с Черным Обходчиком. А туннель казался бесконечным. Не было никаких переходов, не было никаких технических помещений. Ничего. Лена не понимала почему ей было так страшно. Будто она никогда не ходила одна. На ее памяти были сотни раз, когда она проходила в одиночестве по ужаснейшим, разрушенным, заброшенным туннелям, даже по тем, где были кровавые бойни. Девушке казалось, что за ней кто-то идет или что через пару шагов, за каким-нибудь поворотом она увидит кого-то. Она уже перешла на бег, в твердой уверенности, что обязательно отсюда выберется. Из-за шума в ушах Лена перестала замечать, что в туннеле появился гул. Но, когда он стал достаточно громким, Романова ускорилась настолько, насколько могла, едва сдерживая истерику. Она не хотела погибнуть здесь, в этом заброшенном туннеле, пропасть без вести, чтобы ее даже не нашли и не смогли похоронить. Девушка чуть не расплакалась от радости, когда увидела бетонные кольца с металлической лестницей, уходящей к потолку и выше. Уже на ходу Лена начала натягивать на лицо маску и шапку, решив противогаз надеть уже на выходе. Возле лестницы она остановилась, пытаясь отдышаться, осмотрелась и вытащила из рюкзака плащ. Быстро нацепив его на себя, девушка развернулась к лестнице. Стоило ей только схватиться за перекладину, как вдруг гул затих. Сердце, до сего момента бившееся с бешеной скоростью, пропустило несколько ударов. Лена замерла, когда заметила направленный на нее из-за спины луч чужого фонаря. Она чувствовала, как тело покрывается мурашками, а волосы на голове встали дыбом. Ее сковал страх. Она боялась дышать, боялась пошевелиться. Но все же, сглотнув подкативший к горлу ком и сдерживая дрожь. Девушка медленно обернулась. С другой стороны путей, возле контактного рельса стоял среднего роста пожилой мужичок с длинной черной бородой. Одет от был в темно-синий рабочий комбинезон и оранжевые со светоотражателями жилетку и каску. Над темно-карими глазами нависали густые черные брови. В одной руке он держал железнодорожный фонарь, в другой – простенькую тросточку. Удивлению Романовой не было предела. Она даже слегка приоткрыла рот, не в состоянии ни закричать, ни что-то сказать. Мужичок отвел в сторону фонарь, чтобы не слепить девушку и стал медленно приближаться, постукивая тросточкой. Он остановился примерно в метре от нее и внимательно осмотрел. — Здравствуйте, — еле смогла выдавить из себя единственное, что пришло в голову. — Добрый день, — улыбнулся он. — Негоже красивым молодым девушкам одним по туннелям разгуливать, — старик покачал головой, продолжая разглядывать онемевшую от ужаса спартанку. — Выглядите так, будто смерть увидали. Не бойтесь, я не кусаюсь! — Правда? — криво улыбнувшись, переспросила Лена, на что мужичок хохотнул. — Правда-правда. Знаю, Владлена, благие намерения твои, задерживать не буду. Возьми вот, на удачу, — старик улыбнулся и протянул руку навстречу девушке. Лена робко вытянула трясущуюся ладошку и, почувствовав, как что-то прохладное упало в нее, сжала кулак и произнесла едва различимое «Спасибо». Она надела противогаз и полезла вверх по лестнице, услышав постукивания тросточки. Девушка обернулась, чтобы убедиться в том, что все это было не сном. Но в туннеле снова было пусто. Она разжала ладонь и увидела там золотую цепочку с подвеской в форме солнца с аметистом в центре. Лене ее дарил Сэм на ее седьмой день рождения, когда у них с ее мамой было полгода с момента знакомства, так что и ей тоже достались красивые серьги. Мама долго его ругала, что он такие дорогие подарки делает. Хотя обе были в восторге. Да и сам мужчина был очень доволен тем, что его старания были вознаграждены такой реакцией. Лена думала, что потеряла ее на одной из тренировок, когда ей было шестнадцать и они с Аней только попали в Орден. Она страшно расстроилась из-за этого, но потом как-то забылось. Сейчас было очень неожиданно ее снова увидеть. Романова была одновременно счастлива, как ребенок, и напугана непониманием всего произошедшего. Лена спрятала цепочку во внутренний карман куртки и принялась стремительно взбираться вверх по лестнице, решив считать это благословением или талисманом на удачу. Вся эта ситуация зарядила ее бодростью. Достигнув люка, девушка зацепилась ногой за одну из перекладин и стала пытаться приподнять люк. Шансов было мало. Раз туннель заброшен, вряд ли им часто пользовались, так что он мог благополучно прикипеть. Но, как ни странно, тяжелый кусок ржавого металла поддался. Отдышавшись, Романова вторым заходом уже немного приподняла его, сдвигая вперед, затем еще и еще, и еще. В конце концов она уже видела примерную обстановку снаружи и слышала, как скатываются капли по капюшону плаща. Дождь. Плохо. Значит, нужно поторапливаться. Кряхтя, девушка все же выбралась из люка. Отсюда было уже рукой подать до входа на «Театральную». Он находился буквально в пятидесяти метрах. Лена осмотрелась. Неподалёку были слышны выстрелы и вой стражей. Больше всего сейчас она не хотела как раз отстреливаться от клыкастых тварей. Приготовив автомат, спартанка устремилась к знакомому зданию. Чем ближе она подходила к своей цели, тем ближе слышались смущающие ее звуки, усиливались дождь, гроза и ветер. Романовой это совсем не нравилось, но делать было нечего. Девушка немного замедлилась уже возле дверей, которые оказались запертыми. Поджав губы, Лена быстро зашла за противоположный угол и обнаружила там отогнутый лист профиля, которым была закрыта оконная рама. Скользнув в отверстие, она довыбила стекло прикладом автомата и пробралась внутрь, направляясь к эскалаторам. Поморщившись от увиденного беспорядка и ужасного состояния помещения, девушка разочарованно вздохнула и осторожно ступила на эскалатор. Спустя пару минут она уже практически спустилась, перепрыгивая через провалы и стараясь перелазить заваленные участки. Тут стало ясно, что тот, кто стрелял на улице, уже внутри. А вместе с ним пришли и стражи. Лена на секунду подняла глаза наверх, когда услышала звук разбивающегося стекла вперемешку с ударами жилистых лап и рычания. Она выругалась под нос и побежала к воротам станции. Надо, чтобы они успели открыть. Сверху на эскалаторе показались двое. Романова уже постучала кодовым сигналом, держа автомат наготове. Тяжелая махина ворот приподнялась на пару сантиметров и с грохотом рухнула, испуская облако пыли. Глаза Лены округлились от удивления. Уже не надеясь на помощь станционных, она немного приблизилась к эскалаторам, прикрывая отступление парней. Это были они. Артём и загадочный висельник. Девушка не видела их лиц, но была в этом уверена. Все случилось, как она и предполагала. Но они рисковали в скором времени стать ужином для местных тварей, поэтому было совершенно не до выяснения личностей и обстоятельств. Гермоворота предприняли очередную попытку подняться, на сей раз успешно. Лена отстреливалась от стражей, еле успевая перезаряжаться, когда стреляли парни. Когда гермозатвор поднялся на достаточную высоту, девушка рванула назад вместе с одним из них. Второй споткнулся, но с пограничного пункта уже вышел огнемётчик, который беднягу не замечал из-за плохой видимости забрала шлема. Лена выбежала и за пару секунд до залпа, затащила второго парня внутрь. Девушка стянула с лица противогаз и маску и, уперевшись руками в колени, пыталась отдышаться. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти. Тяжело шагая, мужчина в массивной броне зашел внутрь, оставляя своё оружие на табуретке. — Простите, мужики. Герму только починили, а то вообще не открывалась. — Ага, прощаем, — усмехнулась девушка, отворачиваясь от его удивленных глаз. Лена выпрямилась, не глядя на остальных. Спасенный ею боец стянул противогаз, уже стоя напротив нее. Это был Артем. Спартанка сейчас была, наверное, жутко красной и возбужденной. Таких перестрелок у нее давно не было. Глянув за его спину, девушка с удивлением обнаружила там своего ближайшего товарища среди сослуживцев – Игоря Князева. Тот был удивлен не меньше ее самой, но выглядел обрадованным. Он подошел немного ближе, чтобы заговорить. Романова широко улыбнулась, махнув ему рукой. — Княже! — Леля! Здорово! Сколько уже не виделись! — они пожали руки и обнялись, смеясь. — Ты какими судьбами тут? — Механика сопровождал. Тут с гермоворотами проблема, как ты могла заметить. — Заметила. — А ты чего тут? — Да вот присматриваю за подрастающим поколением, — Лена кивнула в сторону Артёма, разговаривавшего с висельником. Она поправила косы и вздохнула. — Мне столько тебе нужно рассказать… — Да, кстати… — подошёл к ней Чёрный. — Благодарю, товарищ майор, — он как-то неловко приставил ладонь к виску, а Лена в ответ на это молча улыбнулась. — Майор? — послышался сбоку очень знакомый хрипловатый голос, и улыбка тут же пропала с лица девушки.