***
Картеру ещё предстояло докупить подарки для всех родственников, и для Грейвса в том числе, раз уж он тоже будет там. Отцу он подарит новую шляпу, а то старая уже совсем выцвела и истрепалась. Бабушке коробку пряжи,трём младшим братьям немного денег – он никогда не угадывает, что они хотят, а деньги всегда пригодятся. Матери он вручит недавно купленную им картину малоизвестного художника, она очень любит закаты. Итану он хотел подарить книгу. Только вот не мог придумать какую. Он знал, что Грейвс раньше, да и по сей день, был увлечен художественной литературой, даже раньше хотел выучиться на литературоведа. Что может впечатлить самого взыскательного участника литературного клуба старшей школы? Может, купить ему что-то классическое, но со вкусом, чтобы не выпендриваться лишнего? Хотя, черт его знает, что у него уже стоит на полке. Шанс заглянуть в чужую спальню выпал Дэвису всего раз. Грейвс закрывал дверь своей комнаты каждый раз, когда кто-то был в квартире и людей туда не впускал. Правда, однажды дверь была открыта и Картер углядел там высокий книжный шкаф, почти полностью заставленный, за исключением самых нижних полок. Рядом с ним стройными рядами вдоль стены выстроились пустые бутылки виски. Дверь в эту “тайную” комнату быстро закрылась вновь, скрывая царящий там хаос, который хозяин никогда не стремился убрать. Миссис Грейвс, скорее всего, туда тоже не попадала – сын не впускал. Дэвис ходил среди стендов книжной лавки, оглядывая названия и обложки. Хорошо, что в магазине сейчас только он и продавец, вынести поток чужих мыслей в такой ответственный момент выбора он бы не смог. Полки были заставлены новенькими, только прибывшими книгами, но толку от этого было мало. Говорят, книга – лучший подарок. Чтобы книга действительно была лучшим подарком, нужно выбирать с умом, особенно такому человеку, как Грейвс. Он придирчив ко всей литературе, удивительно даже, как у него набрался целый шкаф с таким специфичным вкусом. Что-то подсказывало Картеру, что взять всё же стоит классику, волей случая он угадает и купит то, чего в коллекции Итана ещё нет. Вряд-ли, конечно, получится, но попытка не пытка. Во всяком случае, дешёвым популярным романом тут не откупиться, да и сборниками стихов тоже. И если с попсовыми романчиками всё ясно, то с поэзией у Грейвса отношения гораздо сложнее. Дэвис пару раз поднимал тему стихов, однако многого выяснить не удалось, допрашиваемый только увиливал от любых вопросов и переводил тему. “Впрочем, в стихах я всё равно не разбираюсь, и какая тогда разница?” Стенд с классикой был ужасающих размеров, Дэвис мгновенно пожалел о решении взять “что-то классическое”. Одна только полка американской классики чего стоила. Почему-то, думая об Итане, взгляд сразу падал на “Над пропастью во ржи”. Картер мысленно улыбнулся, подумав о своем приятеле как о взрослом Холдене Колфилде, представляя как Грейвс бродит по улицам их городка в шляпе охотника. У него и седина имеется. Но чутьё подсказывало, что как минимум один экземпляр у него уже имеется. С каждым новым прочтенным на переплёте названием Картер будто заходил в тупик дальше и дальше, казалось, что Итан читал здесь всё. Или почти всё. Среди всех книг он вдруг заметил одну тоненькую. Аккуратно вытянув её со своего места за переплет, Дэвис прочитал название – “Незнакомец”, и сверху тоненькими буквами имя автора: Альбер Камю. На обложке был изображён мужчина, стоящий на пляже спиной к смотрящему. Картер хмыкнул. Покупка ощущается правильно, как любовь с первого взгляда. Мужчина на кассе подумал: “Умник чёртов”. “Значит, хорошую выбрал” – улыбнулся Дэвис. – И упакуйте, пожалуйста. Осталось только придумать, куда спрятать книгу. Позвонив домой, Картер выяснил, что в это Рождество ему придется делить свою комнату с Грейвсом. Приедут все, кого пригласили и отдельную комнату ему выделить не получится. Сунуть в чемодан вместе со всеми подарками? “Скорее всего, он сам не приготовил мне ничего, и будет неловко при всей семье дарить подарок и не получить в ответ ничего. А оставлять один подарок в чемодане для подарков было бы странно. Я бы подарил её, когда мы останемся одни, перед сном…” – заключил Дэвис, и придя домой заранее положил “Незнакомца” в чемодан со своими личными вещами. Он чувствовал себя как девочка подросток, кокетливо крутящая прядь волос пальцем, после подброшенной симпатичному мальчику записки. Остаётся только надеятся, что мальчику записка придется по душе и он хотя бы прочтет её, а если повезет и прокомментирует. Всё может быть.***
Билеты на самолёт Картер купил на двоих сам, в конце концов, это из-за него Грейвс едет Бог знает куда. В аэропорт они прибыли на удивление рано, никто не опоздал. И Итан был по случаю поездки одет опрятно, даже костюм погладил. Волосы его были собраны в тугой пучок, а бородка аккуратно подровняна (видимо, совсем расставаться с ней он был не готов). – Вспомнил о существовании утюга? – произнес Картер, как только они встретились. Грейвс закатил глаза. – Надо же как-то впечатлять твою семью – ответил он в той же шутливой манере, однако был серьёзен. Разочаровать ещё и чужую семью не хотелось, наверняка остальные друзья Картера, которых там знают, всегда прилизанные и отлаженные, как и положено городским. – Не думай об этом так много, хотя бы потому, что других друзей у меня нет, – и Дэвис не соврал. Других друзей у него и правда не было, как-то не сложилось. – Как насчёт перестать лезть в мою голову без повода? – Да я рад был бы этого не делать, сам знаешь – пожимает Картер плечами. После этой поездки у него, наверно, не будет и одного друга. В ответ Итан только вздыхает, сказать ему и правда больше нечего – остаётся только думать –“Я на всякий случай взял с собой книгу заклятий. Некоторые проклятия возможно снять в Рождественскую ночь”. – Славно, попробуем парочку новых методов – хмыкнул Дэвис. Он немного устал от всех этих “методов”, но нельзя же жить так вечно. Большинство людей думает о чем-то постоянно, а потому чтец мыслей может обрести покой только в полном уединении. Без него через месяц другой свихнешься. Все вокруг думают о предстоящем празднике, ну и о пошлостях. Ничего нового, всё чертовски предсказуемо и уже успело надоесть. Самой сложной частью, пожалуй, будет общение с родными. Отношения в семье Дэвисов только внешне сносные. Картер был уверен, что отец до сих пор помнит скандал с работой и его редкие визиты. А мать обижена тем, что он почти не звонит. И если ненависть отца ещё можно снести, то обиду матери он не переживёт. Нужен на празднике хоть один человек, которому можно будет хоть ночью рассказать обо всём и не держать в себе. Даже если Дэвис вдруг попадет под влияние материнских обид и убедит себя в том, что чаще звонить и приезжать нужно, несмотря на дискомфорт, то Грейвс быстро откроет ему глаза. Может он бывает резковат, но поддаваться минутным порывам он Карьеру не позволит. Ощущение, будто все родственники в этот день будут играть против него, и товарищ у него на ферме будет только один. Чтож, ситуация лучше, чем обычно. – Итак, перед тем, как мы прилетим, одна важная вещь, – начал Картер, когда они уже сели на свои места. – Нужно соглашаться со всем, что говорит бабушка. Она уже давно ничего не соображает. Если она спросит про Кейт, отвечай, что уехала. Если что-то ещё, просто кивай. – Вы каждый год обманываете бедную женщину? – Приходится, однажды объяснили и она так сильно расстроилась, что праздновать нормально не вышло. Конечно, каждый год не выходит, после Кейт…Но тогда было худшее Рождество за всё время. Лучше держать её в неведении, – ответил Дэвис. – Ладно, понял, – зевая говорит Грейвс. – А что мне говорить, когда спросят, откуда я тебя знаю? Картер вдруг задумался. Действительно. “Я познакомился с этим человеком в парке, он угостил меня сигаретой” – не прокатит. Странное начало дружбы, семья такого не поймёт. Они вообще не рады тому, что Картер курит. Сослаться на спортзал? Тоже не вариант, хромой и худой человек там бы ему вряд-ли встретился. На работу тоже нельзя, Грейвс кто угодно, только не работник правоохранительных органов. И надо ведь будет поддерживать выбранную легенду, поэтому взять нужно что-то, о чем они смогут рассказать. – Придумал, – просиял Картер. – Мы познакомились в литературном клубе, я принес туда свои наброски, а ты зашёл первый раз чисто из интереса, ведь по профессии ты литературовед. Можно ещё будет сказать, что сейчас ты пока нигде не работаешь. – Блестяще, безработный литературовед, – отвечает Итан, подкладывая под шею дорожную подушку-полукруг. – Всем понравится твой выбор друзей. – Варианта лучше не будет, так ты хотя бы сможешь нормально отвечать на вопросы, не боясь разоблачения. – Да уж – Грейвс натянул на глаза маску для сна и перестал отвечать. Утро было раннее и поспать хотя бы час-полтора не помешало бы. Картер тоже очень хотел спать, но в окружении стольких людей не мог, поэтому только для вида натянул маску. Погода за круглым окном самолёта оставляла желать лучшего, да и окружающие пассажиры тоже попались не лучшие. Толстый мужик на сиденье впереди думал о молоденьких грудастых девчёнках и о том, как его достала собственная жена. Дэвис всегда боялся стать таким ворчливым и озабоченным стариком, ненавидящим свою семью даже в праздники. Отец его был похожим стариком, со стороны казалось, что ни жену ни детей он больше не любил. Все его нежные чувства были направлены исключительно на ферму и дела. После смерти Кейт так точно. Картер в глубине души понимал, почему отец не взял зажигалку – ноша эта для него была бы непосильной. Очерствел он только к живым людям.***
“Итану снятся странные сны” – подумал Дэвис, вдруг увидев перед глазами жуткие картинки чужых кошмаров. Вся локация сна была тёмной, в жуткой грязи, словно всё там регулярно обливалось помоями. Когда включился свет, Картер понял, что они находятся в старенькой гостиной охотничьего домика. Вдруг резко стало тихо, ничьих мыслей, кроме Итана, он слышать больше не мог. “Наверно я и сам уснул”. В охотничьем домике горел тёплый, тусклый свет. Все лампочки на люстре были пыльными и в чём-то липком. На столе посреди комнаты лежала медвежья туша с распоротым, но зашитым брюхом, а рядом с ней различные инструменты для свежевания дичи. Разнообразные ножики, точильный камень и ведро для крови и ненужных частей зверя. Напротив медвежьего брюха стоял сам Грейвс, держа в руке скальпель. Руки его тянутся к швам, изо всех сил тянутся в попытке распороть. Но руки его не слушаются. Они дрожат, когда скальпель приближается к левому запястью и делает глубокий разрез вдоль по артерии. Слышно, как сбивчиво он дышит, передавая инструмент в раненую руку, чтобы сделать то же самое с правым своим запястьем. – Сынок, что ты делаешь? В углу комнаты, печально склонив голову набок, стоит миссис Грейвс. Лицо ее расплывается, картинка двоится. Итан кладет скальпель рядом с медвежьим брюхом. – Не знаю…, я не знаю – и неаккуратно повернувшись к ней, он опрокидывает на себя ведро с медвежьей кровью и прочей дрянью. Его собственная кровь смешивается с отходами, в руках адски щиплет, хочется их чесать, но сил на это не хватает. Грейвс падает лицом в пол, пока миссис Грейвс истошно визжит, словно малое дитя. В самолёте кричит ребёнок. Итан стягивает маску. Картер долго не решается это сделать.***
По прибытию в Аризону, Дэвис всё ещё молчит. И когда они едут из аэропорта тоже. Штат ощущается теплее, чем их родной Вашингтон, но рождественской атмосферы не лишён, напротив, украшений в два раза больше. Грейвс даже расстегнул пальто. – Так и будем молчать? – Ох, прости, задумался я что-то, – опомнился Картер уже на подходе к ферме. – Плохо поспал в самолёте, неудобно и крики детские… – Это не самое худшее, что могло случиться с тобой в эти праздники, – пожимает плечами Итан. – Всё только начинается. – Да ты, я смотрю, оптимист. – Стараюсь. – Не верю – усмехается Картер. Когда они оказываются у калитки фермы Дэвисов, остатки любого возможного оптимизма испаряются. Дом даже не начали украшать, свет горел только в одном окне, а открывать калитку пришлось Картеру. Никто, как всегда, его не встречал, с гостем или без – значения не имело. Всегда оставалось ощущение, что ему здесь не рады. По небольшой каменной дорожке они доходят до крыльца и убеждаются в том, что никто не ждал. Картер стучит в дверь раз пять, перед тем как её наконец открывают. Миссис Дэвис с улыбкой щурится, осматривая прибывших. – Ох, дорогой, ты так рано приехал – женщина обнимает сына. – Никогда так рано не приезжал. – Всегда так и приезжал, мама, всегда, – Картер мягко похлопывает материнское плечо. – Каждый год я приезжаю утром двадцать четвертого числа и слышу одно и то же. – Ну прости нас старых, память ни к черту – поправляя очки, сказала миссис Дэвис. – Ты и товарища своего так рано притащил! – Здравствуйте. Так уж вышло, что куда он, туда и я, – сказал Итан, подмигивая Картеру. Тот тихонько хихикнул в ответ. – Ну-ну, не преувеличивай. – Вы должно быть Итан? – спросила миссис Дэвис, и получив в ответ кивок, продолжила. – Он, знаете ли, много о вас рассказывал, но я вас представляла несколько иначе. Проходите, проходите. Они выкатили свои чемоданы в прихожую первого этажа и принялись разуваться. Миссис Дэвис кажется не обратила внимания на трость Грейвса и была удивлена, когда её сын помог ему снять ботинки (сегодня Итан решил не сопротивляться чужой помощи, чтобы никого не задерживать). Надев тапочки, они направились на второй этаж. Картер отчётливо слышал в ее мыслях “бедный мальчик”. Сложив их вещи в комнату, Дэвис спустился вниз, оставив Итана осматриваться. – Где отец? – Чёрт его знает, с самого раннего утра его не видела, как ушёл работать, так и не возвращался, может к обеду подойдёт, – задумчиво говорила мать. – Мальчишки где-то с ним, все до единого. – Ясно – с облегчением ответил Картер. Видится с отцом так сразу не хотелось, да и с братьями тоже, слишком они на него похожи, пусть ещё и маленькие. – Послушай, я знаю, ты на него до сих пор злишься, но так же не может продолжаться вечно. Он, всё таки, твой отец и хотел тебе добра, просто он бывает таким… – Каким “таким”? Таким невыносимым, но все мы должны терпеть? – Картер начинал закипать, как и всегда за такими разговорами. – Я отношусь к нему так нейтрально, как только могу, и я никак не пойму, чего ты добиваешься. Ты прекрасно знаешь, что я не любимый его ребёнок и… – Прекрати, в праздник даже не начинай! – Хорошо! Картер поспешно удалился наверх.***
Остаток дня Дэвис провёл в своей комнате с Грейвсом и колдовской книгой, спускаясь только чтобы поесть. Заодно познакомили Итана с отцом семейства. Мистер Дэвис пожал ему руку, одобрительно кивнув. А сам подумал – “И кого это дурак к нам привёл? Не делает ни черта в жизни, ещё и в литераторы заделался”. “Господи, я надеюсь, проклятие со мной не навсегда” – думал Картер, вздыхая за столом на каждую мысль отца. “Вздыхает он ещё тут. Вздыхают от тяжёлой жизни, милок” – отец думал об этом, и даже на него не смотрел. Настолько сильна его неприязнь, ему достаточно слышать вздох. Слава богу Грейвс ел быстро, и они могли уйти пораньше. Настроения помогать с украшением дома не было, испарилось почти мгновенно. Картер только лежал в кровати в ожидании Рождества, слушая мысленный бубнеж Итана о своей магической чуши. – Слушай, может всё таки извиниться перед зельеваром? – сказал он, лениво поворачиваясь на бок. – Ну уж нет, это, знаешь ли, дело принципа. С чего это я вдруг должен это делать? Старая карга варит одно снадобье почти сутки, и что, ждать её? Работа стоит – пояснил Итан, отвлекаясь от книги. – А ради меня? – Я подумаю. – Как же, подумаешь ты, негодяй. А я страдаю между прочим – смеётся Картер. – Если я сам тебя не “вылечу”, придётся действительно извиняться – ответил Грейвс. – Обнадёживает. Картер, немного повеселев, садиться на край кровати, рассматривая свою старую комнату. Из дома его выгнали в большую жизнь ещё в семнадцать лет, и комната осталась той же комнатой школьника. На стенах висели плакаты любимых им тогда музыкальных групп, на полках стояли его футбольные награды, а на столе так же мирно лежала стопка тетрадок и стаканчик с письменными принадлежностями. Стол он, как правило, никогда не трогал, да и не садился за него. Впервые за много лет за столом сидел хоть кто-то, пусть и не Картер. В этой детской маленькой комнатушке Грейвс смотрелся неуместно, как лишняя деталь на картине. В таких комнатах не живут люди в рубашке и с тростью, не распускают свои длинные, до плеч, волосы. Склонившись над книгой в этой комнате Итан выглядел чужим. Взгляд Картера вдруг упал на чужую рубашку – рукава были закатаны. Кажется, её владелец потерял бдительность и открыл свои шрамированные руки свету. Чужые предплечья были исполосованы вдоль и поперек с внутренней стороны. Старые рубцы находили друг на друга, в некоторых местах образуя небольшие крестики. Но самые большие полосы, вдоль всего предплечья, были видны отчётливее всех прочих. Дэвис смотрел на них бессовестно, не отрывая глаз. Не часто можно увидеть Итана, закатавшего рукава. Картер до этого ни разу не видел чужие руки, всегда они чем-то были закрыты, или стоял Грейвс к нему спиной, закрыв их телом. Раньше странным это не казалось, ну не видел и не видел, что с того? Видя чужие ноги, можно было предположить, что и руки будут не лучше, однако это разные вещи. Руки Грейвс разрезал сам. “Надо перестать смотреть, надо перестать” – уговаривал себя Картер, чувствуя как с каждой секундой краснеет, смотря на чужие руки. – “Лучше снова лечь и отвернутся от него совсем”. Но сделать он этого не смог. – Который сейчас час? С ужина, кажется, прошло несколько часов, – спросил Итан, отрываясь от книги. – Пол десятого уже – откликнулся Картер, на этот раз посмотрев товарищу в глаза. – Засиделись, надо бы ложиться, завтра ваша бабушка приезжает, день обещает быть длинным. – Да, да, надо бы…Я тогда пойду зубы почищу – сказал Картер, надевая тапочки. Отдельная ванная комната на первом и отдельная на втором это всё таки чудо, за которое, конечно, Картер платил из своего кармана. Пока Грейвс переодевается, он неторопливо чистит зубы и умывается холодной водой, в попытках смыть с себя стыд.***
Весь следующий день они провели в приготовлениях к празднику, Итан развлекал приехавшую бабушку, а остальные носились с гирляндами и елочными украшениями. За работника Грейвса не засчитали, тащить от ничего не мог, на лестнице стоять тоже, какой от него прок? Никакого, да и Картер лично настоял на том, чтобы его не брали, хотя Дэвис Старший и пытался. Спустя целый день напряжённого мелкого труда, всё вернулось на круги своя – Итан с Картером снова лениво валялись в кровати. Дэвис слушал чужие мысли и молчал, с трудом просыпаясь следующим утром. И вот, наступило долгожданное двадцать шестое декабря, всё было украшено, еда готова, все одеты по возможности нарядно, включая бабушку, которая сама уже не ходит. Сегодня был самый тяжёлый и одновременно самый лёгкий день этой поездки. С одной стороны, надо быть вежливым весь день – это сложно. Но с другой, они завтра с утра улетят домой – это значит, осталось совсем чуть-чуть. Ещё немного и они оба свободны, ну как, Дэвис не совсем. Самым главным и самым тяжёлым моментом этого дня был семейный ужин. За большим столом собралась самая ближайшая родня. Во главе стола сели хозяин с хозяйкой, по левую сторону трое младших, а по правую Картер, Итан и бабушка. Бабушке Грейвс пришелся по душе, за два проведенных здесь дня она успела семь раз сказать Картеру – “Этот Итан – славный мальчик, он нравится мне больше Джуди”( с Джуди они разбежались в тот же год, в который умерла Кейт). “Он и бабушке нравится, гад” – улыбался про себя Дэвис. – А где Кейт? – спросила вдруг бабуля. – Уехала – отвечали все в унисон. – Ааа, вот оно что… Ну негоже так семью бросать. Ужин, тем не менее, закончился на вполне позитивной ноте и настало время дарить подарки. Все заранее положили свои разнообразные свёртки и коробки под ёлку ещё днём, и теперь просто ждали. Подарки Дэвисы всегда дарили вечером, потому что с утра все уходят работать на ферму, и пропадают там весь день. Дэвис старший распаковал шляпу только хмыкнул. Мальчишки были рады деньгам. Матушка поблагодарила за картину, а бабушка расцеловала Картера в обе щеки за новую пряжу. Сама бабушка приготовила всем свитера, и Кейт тоже. Вся семья тут же их надела. Итана одели в свитер для Кейт, бабушка разрешила. Родители и младшие подарков не дарили, уже давно не дарили. Все просто попрощались, и разошлись по комнатам, ведь завтра будет новый, уже рабочий день. Картер завёз бабушку в её комнату и вернулся в спальню к Итану. – Чудны́е у вас порядки, родители ничего не дарят – Грейвс сидел на кровати, распустив волосы. – Что ж поделать, так и живём. – И не обидно? – Обидно, конечно, но семью не выбирают, пусть так. Зато свитер от бабушки – улыбнулся Дэвис. – И тебе достался один экземпляр. – Да, ты знаешь, он мне практически как раз, только чуть-чуть коротковат – хихикнул Грейвс. Он, судя по всему, был выше всех Дэвисов, и живых и мертвых. – О, чуть не забыл, я купил тебе кое-что. – Надо же – удивился Итан. Картер с минуту роется в своём чемодане, и наконец достаёт оттуда небольшой свёрток прямоугольной формы, с небольшим бумажным бантиком. Он протягивает его Грейвсу. – Что это? – Открой и узнаешь – отвечает Дэвис, усаживаясь на против получателя, за стол в пол оборота. Итан не слишком аккуратно разрывает оберточную бумагу, вместе с бантиком комкает её, откладывая в сторону. – Альбер Камю, “Незнакомец” – читает он с обложки. – Твёрдый переплёт и бумага хорошая, плотная. В подтверждение своих слов он пролистывает книгу, щупая бумагу. – Нравится? – спрашивает Картер, надеясь, что всё таки угадал. – Очень.