~***~
Первый день после освобождения Драконьего Камня. Красный замок
Зелёное платье развевается от быстрой ходьбы, как и её волосы, сейчас напоминающие скорее огромное кудрявое коричневое облако. Следом за стремительно несущейся по коридорам замка королевой едва поспевает запыхавшийся Отто. Возраст хоть и даёт о себе знать, но мужчина всё равно ни на шаг не сбавляет скорости. Они в гневе. Вдвоём. Да в таком, что хочется собственноручно размозжить Эйгону голову о Железный Трон, о котором он совершенно более не печётся. Если после захвата Харенхолла и прилета Эймонда он первые два дня ещё пытался заниматься чем-либо или хотя бы вникнуть в происходящее, то сейчас, почувствовав себя в полной безопасности под защитой младшего брата и собранных им же войск, снова занялся своим излюбленным времяпрепровождением. Алисента уже представляла, как вырвет волосы очередной блудной девке в покоях сына. Завтра должна была быть свадьба, а её старший ребёнок упорно игнорировал всё и вся. Может хоть полученная весть заставит его немного прийти в себя и осознать всю тяжесть сложившейся ситуации. Женщина была похожа на взбесившуюся львицу, готовую растерзать любого, кто только осмелиться показаться ей на пути. Охраняющие покои короля стражники лишь обменялись друг с другом тревожными взглядами, когда королева с грохотом распахнула двери, а следом за ней к Его Милости вломился и Отто. Ну конечно. Кто бы мог сомневаться. Алисента уже даже не смотрит на двух девушек, подорвавшихся от резкого шума, а лишь бросает громкое и грозное «вон отсюда». Первая, что лежала практически у подножия широкой кровати, пристыженно кутается в простыню и тут же тенью выскальзывает из покоев. В то время, как вторая, полногрудая красивая светловолосая девчонка, лежащая прямо под боком у Эйгона, как-то недовольно окидывает потревоживших их людей хмурым взглядом, но всё-таки нехотя поднимается. Не стесняясь собственной наготы, она проходит прямо мимо королевы и десницы, лица которых стали уже пунцовыми от недовольства, а может быть, и от стыда. Незнакомка накидывает на себя какой-то халат и тоже скрывается во тьме коридора. А Эйгон всё спит. Злясь на всех вокруг, Алисента начинает уже без внимания посторонних буквально расталкивать собственного сына. Не сразу, но он всё-таки приходит в себя, ошарашенно и не совсем осознанно глядя на мать и деда, которые какого-то лешего забыли у его кровати. – А ну, вставай! – голос матери буквально дрожит от уже не сдерживаемой злости и так и плещет ядом. – Только посмотрите на него, – Отто смотрит на внука едва ли не с презрением, прикрывая лицо платком: здесь так воняет спиртным и дешёвым женским парфюмом, что у него неприятно щекочет в носу. – Лежит, прохлаждается, пока вокруг творится начинается настоящая катастрофа. Ничего не понимающий, Эйгон жмурится от света, падающего из окон, тяжёлые шторы которых Алисента рывком раздвинула мгновением ранее. – Да что случилось?! Вы можете нормально объяснить? – Что случилось?! – Алисента буквально шипит. – Захват чёрными Драконьего камня. Вот, что случилось! – Отто даже не старается говорить мягче, обрубая всю эту ересь на корню. – И что? – Эйгон морщиться, пытаясь понять, что произошло, но в его трещащей от похмелья голове всё никак не желает собираться в кучу. Какого ему дело до острова? Чего они так все переполошились? – Как это и что? Ты себя вообще слышишь?! Черные, во главе с Деймоном вторглись на Драконий камень, разбили в пух и прах наших людей, убили сира Кристона Коля, а Рейнира теперь находится в их руках! Теперь ты понимаешь? – Они что сделали? – заглянувший на шум, а до этого просто проходящий мимо, Эймонд с неверием смотрит на мать и деда. – Ровно то, что твоя мать только что озвучила, – десницу уже начинает мутить от запаха, но он героически делает над собой ещё одно усилие и остаётся на месте. – Но... Но как же так?! Мы же хотели... Эймонд замолкает, ошарашенно переводя взгляд с матери на брата, а затем обратно. Буквально завтра он должен был лететь за Рейнирой. Предполагалось, что он встретит Ульфа Белого и вместе они и доставят сестру в столицу. Но теперь. – Что с драконами? Когда это произошло? Как погиб Кристон и правда ли это вообще? Вот, кто сразу пришёл в себя и сразу же взял себя в руки. – Мы не знаем всего, но, как нам сообщили, они вторглись сегодня утром. Наш человек видел Коля уже мёртвым. Оттуда выходил Деймон с бессознательной Рейнирой на руках. А ещё туда спешили мейстеры. Как нам сказали, что принцесса, что Лейнор, выглядели неважно, но большего мы пока не знаем. Живы ли, мертвы. – Тессарион пала. Говорят, она сцепилась в небе с Вермитором, Среброкрылой и Овцекрадом. Драконица не выстояла и вместе с Хью рухнула в воду, – мрачно дополнил дочь Отто, пристально глядя на внука. Эймонд почти минуту ничего не отвечал. В голове на мгновение словно зазвенела пустота. – А что с Пламенной Мечтой? – он не особо верил в лучшее, но спросить было нужно. – На сколько нам известно, она жива, но без Ульфа толку от нее явно будет немного. Эйгон, всё это время молчавший, кажется, всё-таки окончательно проснулся. – И как вы это допустили? – Что значит «как»? Мы делали всё, что в наших силах, чтобы это предотвратить, но чёртов Деймон плевать хотел на наши требования и условия. – Надо было её убить! – Эйгон подскочил с постели, лишь через секунду осознав, что находится без одежды, и тут же прикрылся краем простыни. – Может и надо было, – Алисента сжала зубы, с обидой смотря на отца. Именно он отговорил тогда её, заверив, что так будет лучше. – Нам не нужно было обвинение в братоубийстве. К тому же, вы только вспомните тот бунт на коронации. Представляете, что было бы, если они узнали о казни? Да и Деймон с Веларионами без всяких ожиданий ринулись бы на столицу. – Мы бы выстояли! – Эйгон буквально перебил деда, на что тот лишь скривился, всё ещё не отнимая платок от носа. – Ну и каким бы образом мы выстояли?! – Эймонд начинал злиться. – Я только несколько дней назад закончил созывать для тебя армию. Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что случилось бы, если Веларионы привели тогда своих людей к столице вместе со своими неподдающимися нашему счёту драконами, а горожане любезно открыли перед ними ворота? Даже мне трудно представить исход такой битвы, а я, на минуточку, всадник самого большого дракона в Вестероссе. – Надо решить, что делать дальше, – кажется, королева наконец немного успокоилась и смогла взять себя в руки. – Что делать? Да нам ничего и не остаётся. Пусть все наши войска подходят, впрочем некоторые лорды на свадьбу и идут с армиями. Надо решить, куда лучше нанести удар, пока неизвестно, что там с Рейнирой и Лейнором. Чёрные явно пока немного заняты. И пусть Триархия больше не ждёт: её время пришло. Надо вывести Дрифтмарк из строя, отвлечь на другую проблему. А ещё узнать, что там с поставками из Эссоса. Мы заказали столько оружия и людей, было бы здоров ввести их в дело как можно скорее. – Корлис уже в знак протеста перекрыл все пути кораблям из Эссоса. Триархия не перевезет всех своих людей, а про поставки можно забыть. Ещё и купцы в столице начали бунтовать, хотя до этого они как раз и молчали. – Морского Змея давно пора приструнить, – лишь мрачно ответила Алисента на хмурый голос отца. – Значит, – Эймонд немного задумался, – пусть Триархия, как раньше и планировалось, даст бой в море. Пусть начинают немедленно. Если драконы всё ещё на Драконьем Камне, это может быть наш шанс. – Им не составит и нескольких часов, чтобы добраться до флота, – Отто с сомнением оглядел Эймонда. – Сначала они явны должны будут об этом узнать, но вороны не летают так быстро, как это делают драконы, дедушка. – Тиреллы так ничего не ответили? – кажется, Эйгон начинал что-то припоминать с прошлых разговор на собрании Военного совета. – Пока ничего. – Ну зато мы точно знаем, что они не поддерживают наших врагов, – королева утешала себя, как могла. – А что там с Джекейрисом? – этот вопрос Эйгона прозвучал для Эймонда слишком неожиданно. – О чём ты? – Я прекрасно помню ваш разговор, – молодой король перевел задумчивый взгляд с матери на деда. – О каком разговоре речь? И почему я о нём ничего не знаю? – Эймонд недовольно сверкнул единственным глазом. Недомолвки матери и деда уже начинали его порядком злить. – Не знаешь, потому что ты был против, – чуть обиженно отбила Алисента, но как ни в чём не бывало поправила и без того идеально ровное платье. – Против чего, матушка? – слова буквально сочились сарказмом, и было сложно понять, специально это вышло у принца или нет. – Ларинель. Я всё-таки прислушалась к совету Сира Кристона и отдала ей необходимые поручения, – женщина поджала губы, но в глазах не было ни капли раскаяния. – Но зачем? Ребёнок ни в чём не виноват! Он мог спокойно стать следующим Лордом Приливов и не доставлял бы короне никаких проблем! Он наш племянник. – А ещё главный козырь чёрных и их прямой путь к трону! Не спорь, Эймонд, ты и сам прекрасно это понимаешь. Он единственный наследник Рейниры. Избавиться от него, подстроив несчастный случай было лучшей идеей, – Отто тоже начинал закипать. Эймонд ничего не ответил. На мгновение перед глазами возник образ беременной сестры, ласково пытающейся его успокоить после смерти Арракса. А потом он вспомнил маленького светловолосого мальчика и то, как больное лицо отца озарила улыбка, когда Рейнира зашла в его покои с сыном на руках. Бесконечно счастливые, они долго сидели тогда вместе. Сестра рассказывала о том, как хорошо у них всё наладилось на Драконьем Камне, а стоящий рядом Лейнор с обожанием гладил Джейса по голове. Визерису было трудно говорить, но ради любимой красавицы-дочери и её семьи он делал над собой усилие. Вспомнилось и то, как полгода спустя он самостоятельно, под всеобщее удивление, смешанное с каким-то даже ужасом и мрачным восторгом, вышел к Железному Трону. Эймонд зажмурился. В голове всё стоял и не желал исчезать нежный голос Рейниры. – Джейс, знакомься. Это твой дядя Эймонд, – она легонько пощекотала малыша за щёку, отчего он весело и звонко рассмеялся. – Эймонд, это Джекейрис. – Я знаю, Рейнира, – под её спокойным и ласковым взглядом он немного стушевался. Не смотря ни на что, сестра всегда продолжала разговаривать с ним, как в детстве, словно между ними не было стены из слухов, интриг, недомолвок и океана невысказанных слов. – Видишь, какой он большой и сильный, – принцесса пропустила его пропитанную смущением фразу мимо ушей. – Когда ты вырастешь, будешь тоже таким. Правда, радость моя? Рейнира нежно погладила сына по голове. А Эймонд, не успел подумать, прежде, чем просьба сама слетела у него с языка. – Можно подержать? – Конечно, – сестра буквально просияла, без малейшего страха или сомнений доверяя младшему брату самое ценное, что у неё сейчас было. Принц помнит, как не сдержал искреннюю улыбку, когда маленький племянник своей крохотной ручкой схватил его за палец. А что же сейчас?... В горле у Эймонда застрял горький ком. Боги, она же до последнего хотела наладить с ним отношения. Пусть не с каждым из них, но младшего брата она никогда не гнала от себя, всегда переживала и в трудную минуту порой пыталась утешить. Когда Эймонд потерял дракона, она даже отдала ему одно из недавно отложенных Сиракс яиц. В то время, когда он ещё даже не думал о том, что в принципе существует возможность оседлать второго дракона. Она всегда была так добра к нему. А он... – Не нужно трогать ребёнка, – его ледяной голос заставил Алисенту вздрогнуть. – Это война, Эймонд, а здесь все средства хороши, – глаза Отто недовольно сощурились. – Правильно, пусть уже избавятся от щенка. Может некоторые лорды даже перестанут её поддерживать, когда поймут, что наследников у Рейниры нет, а сама она не больше, чем дурная баба в юбке. Алисента постаралась проигнорировать последнюю реплику сына, в то время как Эймонд злобно зыркнул на брата и, развернувшись, бросился прочь из покоев. Его мутило. От противного запаха, от неблагодарного идиота-брата, с которым подрался всего несколько дней назад, от этих бессердечных людей, которые были его единственной семьёй, от всех козней и, больше всего, от себя самого. А перед единственным глазом всё стояла и никак не хотела исчезать Рейнира с младенцем на руках, так ласково и доверчиво передающая единственного сына в сильные руки брата. И Эймонд понимал, если с Джекейрисом что-то случится, она никого их них не простит. Никогда.~***~
Настоящее время. Драконий Камень
В крепости было шумно. Прибыло ещё несколько десятков рыцарей, сейчас постоянно находящихся на чеку. От такого количества людей Рейнире было даже уже тошно, но она из последних сил держала себя в руках. Совсем скоро должны прибыть Корлис с Джекейрисом, и она ждала момента встречи с сыном так сильно, что уже несколько часов не находила себе место. Принцессу не интересовала ситуация в крепости и окрестностях. Она не узнавала, сколько раненных и убитых. Даже не спускалась к драконам. Всё, что сейчас имело значение, так это собственными глазами увидеть, что её маленький Джейс жив и здоров. Тогда она выдохнет спокойно и, может быть, окончательно возьмёт себя в руки. Сейчас же, стоя на открытом балконе, она вдыхала свежий морской воздух и с нетерпением всматривалась в горизонт. Погода переменилась. Нескончаемые дожди наконец прекратились, стоило последнему мечу скрыться в ножнах. Но этой перемены, казалось, никто и не заметил. Все были слишком заняты царящим вокруг беспорядком, чтобы уделить хоть какое-то внимание голубому небу над головой. Но Рейнира заметила. И облегчённо выдохнула, когда поняла, что больше не будет вскакивать в ночи от грохота грома. – Ты замёрзнешь, – подошедший со спины, Деймон осторожно обнял девушку сзади, положив подборок ей на плечо. Он просто не мог на долго оставлять её одну. Перед глазами постоянно стояло её, как ему на мгновение показалось тогда, безжизненное тело. – Мне надоело сидеть взаперти, – их пальцы соединяются, когда он обхватывает её лежащую на каменном столбике ладонь, пытаясь согреть. С Рейнирой почти всегда и так хочется быть мягче, но сейчас он буквально чувствует, как ей не хватает тепла и поддержки. Ему тоже, но он в который раз наступает себе на горло. – Не пойми меня неправильно, я безумно рада, что теперь вы наконец-то здесь, но... Почему вы прибыли только сейчас? Её голос почти не дрожит, но он всё равно улавливает нотки волнения. Конечно же ей наверняка было страшно и обидно, но Деймону нечего сказать в оправдание, разве что, только правду. – Мы прибыли практически в первый же день, – Рейнира удивлённо оборачивается на его слова, но он продолжает. – Перед тем, как напасть, нам нужно было узнать, сколько в крепости драконов, потому что сразу мы прибыли не все. Мальчишки Корлиса ещё с трудом сидели в седле, а я боялся, что здесь будет Эймонд. Наш человек проник в крепость, а вернувшись, сообщил, что здесь четверо всадников. Рейнис уговорила меня отступить. Она убеждала, что вы не пострадаете. Потом мы узнали, что отправили в крепость предателя. Но не волнуйся, ему дорого обошлась его ложь. Однако, время было упущено. Я хотел лететь один, но Корлис настаивал, что если я в одиночку не выстою, то некому будет собрать для тебя армию. Я... Я его послушал. И не было ни минуты, чтобы я не сомневался в своем решении. Но что сделано, то сделано. Мне бесконечно жаль, что я так задержался, а тебе пришлось ждать. Прости... Кажется, всё. С души словно свалился огромный камень, но Деймон ждёт её ответа, будто приговора. Поймёт ли? Простит ли? Он понимает, что, фактически, ни в чём не виноват, но её реакция становится важнее здравого смысла. – Я думала, что ты не придёшь, – в глазах Рейниры снова стоят слёзы, но она вытирает их уголком рукава. Её платье красное, абсолютно закрытое. Кажется, теперь от любимых платьев с красивыми расшитыми декольте и разрезами на рукавах её начало воротить. – Я не мог не прийти, – он качает головой. Её слова кажутся бессмыслицей. Как он мог оставить её там навсегда одну? Как ему было бы жить, зная, что она живёт затворницей в собственном замке. – Мог. У вас был Джейс. Вы могли короновать его и ринуться в бой без меня. А если бы не было Джекейриса, ты мог заявить о своих притязаниях на трон. – Ты сама веришь в то, что говоришь? Железный Трон сейчас нужен мне не больше, чем рыбе суша. Не спорю, нет на земле ещё такого Таргариена или Лорда, кого не манил бы один его вид. Но, как мне кажется, я давно избавился от этой тяги, наверное, ещё тогда, когда Визерис заявил, что ты будешь наследовать передо мной. Не скрываю, я злился. Он так очевидно пренебрёг мной тогда. Но потом появились они. Эти мерзкие зелёные ублюдки. Ты правда думаешь, что они лучше тебя? Если да, то, выходит, все мои уроки ты пропускала мимо ушей. Будь Рейнира последние недели в более вменяемом состоянии, она бы пристыдилась, но сейчас её хватает лишь на один вопрос: – Что мы теперь будем делать? – А чего ты хочешь? – он заглядывает в её глаза подобно змею искусителю. В них таится обещание. Всего и всех. – На самом деле, я... Рейнира запинается и отводит взгляд, признаваться в собственной слабости крайне сложно, в этот раз, даже ему. – Я думала уступить им. Деймон молчит. Его взгляд мрачнеет, но он сразу ничего не отвечает. Где-то с минуту задумчиво сканирует успокоившееся море. – Тогда Лейнор бы пострадал зря. Рейнира отшатывается, как от пощёчины. – Это бы спасло ему жизнь! – Нет, не спасло. Возможно, тебе не сообщили, но из заверений мейстеров я понял, что его периодически избивали, морили голодом, впрочем, тебя, судя по всему тоже. Думаю, это был Криспин Коул. Рейнира не исправляет его, настоящее имя этой твари не хочется вспоминать даже мысленно, но глаз всё равно предательски дёргается. А Деймон всё не унимался. – Нам присылали требования, в которых убеждали, что зарежут вас, подобно скоту. Ты считаешь, что эти люди достойны того, что когда-то принадлежало Визерису? Нашей семье? Он выглядит по-настоящему оскорбленным. – Я сказала, что думала об этом. Это вовсе не означает, что я желаю этого сейчас, – Рейнира хмурится. Конечно, сейчас она так не считает. Слишком много воды утекло. Слишком многое случилось. И ещё погибли люди. И её муж вместе с ними. – И чего же ты желаешь сейчас? – Деймону слишком важно услышать её ответ. И мужчине хочется верить, что они мыслят в одном направлении, ведь спорить с ней сейчас вовсе не время и не место. Они должны быть тверды и уверенны в своих решениях. Началась война. – Я хочу, чтобы они заплатили за всё, что совершили или хотели совершить. Мне абсолютно плевать на Отто и Алисенту. Они мне никто. Не скрою, что мне будет даже радостно видеть их сгорающую в драконьем пламени плоть, но братья... Я пока не знаю, что сказать. Мне хочется верить, что Эйгон и Эймонд смогут жить в мире, где трон принадлежит не им. Они не виноваты в амбициях Хайтауэров. – Может когда-то так и было, когда эта мелкая шпана носилась по замку с игрушками в руках. Но сейчас всё изменилось. Вероятно ты ещё не знаешь, но Эймонд лично созывал сторонников для Эйгона. Облетел всех тех, кому недостаточно было отправленного ворона. А ещё... – он на мгновение замялся. – Что ещё? – от переживаний Рейнира закусила губу. Верить словами Деймона отчаянно не хотелось, но пришла пора узнать правду. От этой информации зависит не только её собственная судьба, но и жизнь сына. – Баратеоны ответили Рейнис. – Разумеется они ей ответили, они ведь... – Жалкие предатели и ублюдки, – Деймон перебивает её так грубо, что она на секунду теряется. Так категорично. Что они могли сделать? Они ведь родственники со старшей принцессой. – Я хотела сказать, что они родня, но что-то пошло не так, верно? – Сегодня свадьба. Боррос отдал старшую дочь за Эйгона и встал на сторону зелёных. – Не может быть, – Рейнира опирается двумя руками в перила балкона, стараясь дышать глубже. – Бедная Рейнис, это такой удар для неё. Боги, я ведь ни на мгновение не сомневалась в них. Даже не рассматривала возможности измены. Лорд Боремунд безоговорочно нас поддерживал. – Ветер переменился, любовь моя, к сожалению, он дует не всегда в нашу сторону, – в голосе принца слышна усталость, его и самого выбило из колеи послание от Баратеона. Ну, что ж, мерзавец сделал свой выбор. Одним лордом будет меньше. А расплата близко. – Что скажут люди обо всём этом? О королеве, которую не поддерживают ближайшие родственники. О женщине, которая беспомощно сидела взаперти столько времени, а теперь ещё осталась без мужа. Лорды не захотят видеть слабую женщину на Железном Троне. Кто ещё отвернулся? Меня поддерживает вообще хоть кто-нибудь кроме Веларионов и тебя? – она начинает нервно ходить по балкону из стороны в сторону. Это слишком сложно. Всё это просто... слишком. Она ещё не отошла от вида бездыханного Лейнора перед собой, как теперь её швыряют в море политики и интриг. Но что самое страшное, из него уже не выбраться. Теперь таким будет образ жизни. – По моему, сейчас не лучшее время для подобных разговоров, ты устала, тебе стоит отдохнуть. – Да, я устала, но мне надоело лежать, – ну вот, в голосе опять слышны подступающие слёзы. Принцесса ещё никогда не плакала так много, как за последний месяц. – Скоро прибудет Джекейрис. Ты правда хочешь пугать его своими красными глазами и мокрым лицом? – последний козырь, на самом деле, его волнение смешано с усталостью. Они обязательно поговорят, но им нужен отдых. Впереди ещё не менее тяжёлые похороны, а потом придётся решать, как быть дальше. Для него ответ очевиден, но Рейнира... Она какая-то слишком потерянная. Старается казаться сильной и независимой скорее по привычке, чем взаправду. От цепкого взляда Деймона не ускользнуло, как она едва заметно вздрагивает от грохота и громкого шума, как она старается обходить всех мужчин в доспехах, да и без них тоже. Ей не нравится, когда её трогают. Даже при прикосновениях Деймона она на мгновение замирает. Мужчина догадывается о причинах, но от этого только хуже. Его вновь накрывает волна злости. – Пошли в твои покои, – он берёт её за руку и тянет за собой. Видимо смирившись, Рейнира больше не спорит и послушно следует за Деймоном. А когда они наконец доходят до её постели, а затем она ложиться на неё, Рейнира даже не успевает заметить, как воспалённые глаза закрываются сами собой. Она уже не видит, как Деймон ложиться на другой половине кровати и сканирует задумчивым взглядом потолок. Он не уйдёт больше от неё. Пусть недовольные вытаскивают его отсюда силой, но Его Рейнира больше не будет чувствовать себя потерянной и забытой. Если другие не могут её уберечь, значит, эти другие и не нужны. Какой бы не была реальность и кто бы не стоял между ними, истина одна: они всегда были вдвоём, одни против всех. Если эта тактика работает, то зачем её менять? Не боясь больше ничего и никого, Деймон осторожно прижимает Рейниру к себе, облегчённо вдыхая любимый запах. Розы и едва уловимый аромат спелой вишни. Так пахнет уют. Так пахнет дом.~***~
Настоящее время. Где-то между Дрифтмарком и Драконьим Камнем
– Мы скоро уже будем на месте, не крутись, – Корлис нервничает, что заметно даже невооружённым глазом, а Джейс, который никак не может усидеть на месте, никак не помогает успокоиться. – Я не магу сидеть, я к маме хачу, – под угрюмым взглядом дедушки мальчик всё-таки садится на своё место, но не перестаёт качать ногами. Впрочем, Корлис уже устал с ним бороться. Да и голова занята совершенно другим. На самом деле, было бы лучше перевезти Рейниру, Лейнора и всё самое важное на Дрифтмарк, но, кажется, с этим придется повременить. Из письма Деймона стало ясно, что Сиракс пока найти не удалось, что заставит Таргариенов задержаться на острове. Да ещё и непонятно, где они сделают главную ставку. А ещё он... Мужчина старается дышать глубже. Во вторую новость он отчаянно не хочет верить. Ну не мог же его единственный сын умереть. Морской Змей не может сдержать слёз, но отворачивается, чтобы никто не увидел его слабость, особенно маленький внук. Перед глазами проплывают минувшие годы, которые пролетели, по ощущениям, пущенной стрелой. Так быстро, так скоро. Не за горами уже глубокая старость. И он рискует встретить её без семьи или вообще погибнуть. Он вспоминает свою красавицу Лейну, их частые детские споры с Лейнором, иногда доходило даже и до драки. Не всерьёз, конечно, после таких побоищ дети обычно сразу же вместе бежали играть или плавать, но растаскивать их всё равно приходилось. Сам по себе Лейнор был всегда спокойным, чего не скажешь о старшей дочери. Это уже потом, к браку, она стала такой изящной, нежной и женственной. До этого корлису иногда казалось, что у него растут два мальчишки, просто один из них периодически просит в подарок новые бусы или платьица. Брак изменил каждого из его детей. Лейна стала самим воплощением нежности и покорности. Ей хотелось буквально по пятам следовать за Деймоном, слушать каждое его слово и обустраивать их семейный очаг. Рейну она уже называла дочерью, души не чая в девочке. Лейнор же стал более собранным и серьёзным. От тихого мальчика не осталось и следа. Рядом с всегда подвижной и резвой Рейнирой и самому нужно было быть настоящим торнадо. Корлис ещё помнит свой ужас, когда сын заявил ему о своём желании отправиться с Деймоном на Ступени. Мужчина думал, что посадит Лейнора на цепь и будет так держать, пока из головы не выйдет вся дурь. Впрочем, в конце концов он его всё же отпустил. И вот сейчас его сына действительно держали в цепях. Где-то в сыром и тёмном подвале. Он был вовсе не там, где положено человеку его положения и происхождения. И это привело к ужасным последствиям. Не сдержавшись, Корлис всё-таки берёт на руки внука и крепко обнимает, мальчик, не понимая до конца происходящего, лишь смеётся от лёгкой щекотки и обнимает дедушку в ответ. Он не слышит, как Морской Змей тихо плачет, а слёзы стекают по морщинистому загорелому лицу бывалого моряка. И в это самое мгновение Корлис с ужасом понимает, Джекейрис Веларион – последний законный представитель его дома. Если не станет его, то Дрифтмарку останутся только его узаконенные бастарды да дальние родственники, которые ничего не смыслят в корабельном ремесле. И если у Корлиса ещё осталось двое сыновей, пусть и незаконных, но уже тоже дорогих и любимых сердцу, то у его Рейнис Таргариен кроме этого мальчика больше никого не осталось. Никого.~***~
Рейнира просыпается от криков и шума со стороны двора где-то час или два спустя, она уже хочет подскочить, чтобы узнать, что там происходит, но чья-то сильная рука прижимает её обратно. На долю секунды её накрывает паника, но она узнаёт фамильные перстни Деймона и тут же облегчённо выдыхает. В мире существует связь и доверие, которую не пошатнуть никаким гвардейцам, насилию или издевательству. В голове даже не успевает пронестись мысль о том, что находится в одной комнате со взрослым мужчиной, да ещё и в одной постели, пока тело мужа ещё не предали земле, огню или воде – верх неприличия, но она успешно забывает об этом. За последнее время произошло столько всего ужасного и неприличного, что на мнение других уже откровенно плевать. – Что там такое? – её всё ещё и без того слабый и хриплый голос, спросонья и вовсе звучит приглушённым и тихим. Рейнира выглядит немного потерянной, словно всё ещё не понимая, что она вообще здесь делает и что творится снаружи. Но она прижимается к Деймону, как кошка, отчаянно ищущая ласки, которой так давно не получала. Немного тепла в этой кромешной, так сильно пугающей её тьме. – Я думаю, что прибыли Корлис и Джекейрис, – Деймон нежно проводит пальцами по прядям её волос, хотя прекрасно понимает, что её этот обычно любимый жест сейчас никак не успокоит. Рейнира ощутимо вздрагивает от переполняющих в это самое мгновение эмоций, вновь подскакивая на постели, забыв о том, что буквально секунду назад чувствовала себя потерянной и одинокой. За последнее время произошло столько всего, что она не до конца сама успевает за своими чувствами. Их слишком много, и это медленно, но верно выбивает её из колеи. – Джейс, я должна его увидеть. Мой мальчик, – она бормочет слова себе под нос, но мужчина всё равно её прекрасно слышит. Он даже не пытается остановить её, мечущуюся по покоям и нервно заламывающую пальцы. И не останавливает, когда она, не оправив платье и волосы, выскакивает во тьму коридора, ровно настолько, насколько ей позволяет собственная хромота. Тяжело вздохнув, Деймон покорно направляется следом. Как страж. Как верная тень. Стены крепости смазались в одно большое серое пятно. Глаза застилала пелена непрошеных слёз. Рейнира летела вниз скорее по памяти, нежели оглядываясь вокруг, совершенно не обращая внимания на обстановку. Людей на её пути почти не было. Все разбирались с проблемами во дворе, пленными в подземельях и с прибывшими воинами, нагруженные Деймоном работой, их люди проверяли каждый уголок крепости, собирали всё, что ещё только было можно. Снаружи всё ещё доносились крики и ржание лошадей. Крепость не казалась такой живой даже тогда, когда здесь всем заправлял Кристон. Сейчас же сюда стекались все те, кто должны были отбить крепость, ко всеобщему удивлению, Веларионы и Деймон обошлись малой кровью. Своих людей, разумеется. Но те не многие рыцари в крепости, кому девушка всё же попадалась на глаза, спешно отворачивались: Деймон дал строгий приказ не трогать, не мешать, не глазеть. Лишь возле самого выхода путь Рейнире преграждает несколько неизвестных ей гвардейцев. – Всё в порядке, Редвиг, – идущий позади принцессы Деймон легко кивает рыцарю, и тот с поклоном отходит в сторону, как и второй воин. Рейнира старается не зацикливаться на мысли, что её могли куда-то не выпустить. Но сейчас это не имеет почти никакого значения. Всё внимание сконцентрировалось на большом скоплении пока ещё только у ворот в замок, но быстро приближающемся к главным дверям. – Деймон, это правда Джейс, – тихий шёпот теряется в стуке копыт о каменные дороги и в криках людей. Вдалеке слышится детский крик, отчего сердце матери заходится галопом. – Мама! Матушка! – Корлису достаточно трудно удержать порывающегося бежать ребёнка. Джекейрис крутится в руках у дедушки, как самый настоящий угорь. Лошадь что-то недовольно ни то просопела, ни то фыркнула, когда маленький детский сапог заехал ей прямо в пышную гриву. – Джейс! – наверное, вид сына стал последней каплей. Рейнира почти побежала вперёд, наплевав на юбки платья, не удосужившись их даже приподнять, отчего подол тут же стал коричневым, моментально измазавшись в грязи. Корлис наконец-то помог внуку соскочить на землю. На лице бывалого мореплавателя и воина слёзы, когда он смотрит на эту душераздирающую картину. Впрочем, сейчас смотрит весь двор. Старательно занятые и старающиеся всё это время не глазеть по сторонам, сейчас люди пытаются взглянуть хоть украдкой. У многих тоже есть дети, поэтому каждый воспринимает ситуацию почти как свою. Её запомнили не такой. Сейчас перед десятками взглядов предстала хрупкая девушка, её бледное лицо с чёрными кругами под глазами издалека невидно, но болезненная худоба видна даже невооружённым взглядом. Шаг не твёрдый. А лицо то и дело искажается в гримасе боли, когда она наступает на больную ногу, но сама Рейнира, кажется, этого даже не осознаёт. Всё что сейчас она видит – это маленький мальчик, несущийся прямо на неё со всех ног. – Мама! Мамачка! – девушка буквально упала на колени, когда Джекейрис оказался прямо перед ней. Кажется, только теперь Рейнира наконец может вздохнуть по-настоящему. Маленькие ручки сына стараются обнять её как можно крепче, словно сейчас маму опять кто-нибудь заберёт. – Мой милый мальчик, моё сокровище, – Рейнира не помнила, что именно шептала Джекейрису, между словами она гладила ребёнка по серебристым волосам и целовала. В макушку, в щёки, в маленькие ладошки. Все люди вокруг забылись. Да и было откровенно плевать. Маленькие плечи дрожат, а сам мальчик заливается слезами. Конечно, радости, но у Рейниры всё равно болезненно сжимается сердце. Боги, она так боялась, что больше никогда его уже не увидит. Принцесса наконец-то поднимается, хотя и сама держится с трудом, она не выпускает отчаянно цепляюшегося за неё ребёнка из рук. – Давай его мне, тебе же тяжело, – Деймон, до этого просто молча наблюдающий за этой сценой, сейчас снова оказался рядом. В его фиолетовых глазах отчётливо видна тревога: девушка едва не шатается. Но стоило ему только произнести эти слова, как Рейнира посмотрела на него, точно на врага народа. – Не отдам, – почти злобно и сквозь зубы. Принцесса лишь крепче прижала к себе сына. Деймону на мгновение показалось, что она не осознаёт, что никто не собирается забирать у неё мальчика, но всё равно без слов отступил. Слишком рано. Ей ещё слишком плохо, чтобы оценивать всё целиком. Сейчас перед ним была не законная королева или искусная всадница. Лишь мать, которая несколько недель жила с мыслью, что её дитя могло быть мёртвым. – Рейнира, – Корлис к этому времени уже спешился. Деймон про себя успел отметить, что даже не смотря на давнюю хромоту Лорд Приливов всё равно держался в седле уверенно. Впрочем, не исключено, что мужчина, по своему обыкновению, просто терпел боль, не желая хоть как-то показывать свою слабость другим. – Лорд Корлис, – Рейнира наконец-то обратила внимание на свёкра, на её лицо тут же вернулась искренняя улыбка. Во взгляде мужчины светится что-то похожее на отеческую любовь, чуть прихрамывая и опираясь на свою позолоченную трость, всё равно каким-то чудом делая это статно и даже грациозно, Веларион уже оказался у внука и невестки. Он почти забавно растерялся, когда Рейнира, всё ещё держащая Джекейриса, второй рукой крепко обняла его. – Спасибо, – всего одно слово, но честное и искреннее, в нём почти слышатся крики запертой в темной башне женщины, истошные вопли пленных и казнённых предателей и плач захлёбывающегося слезами малыша. Корлис всё-таки не сдержался. Он и сам тихо всхлипнул, крепко прижимая к себе девушку. Что бы там не говорили злые языки за спиной, что бы не судачили да какие грязные сплетни не пускали, за это время они все стали семьёй. Крепкой семьёй, хотя и небольшой. И теперь не осталось ничего более правильного, чем держаться друг за друга. Чтобы их не сломали, не добили. – Не плачь, девочка, – Корлис успокаивает её по-отечески, хотя у самого лицо уже давно мокрое от слёз. По-мужски скупых, но всё равно не менее настоящих и искренних. И, видят Боги, как же стоящему рядом с ними Деймону хотелось, чтобы это были их последние слёзы в этой обещающей быть жестокой войне. Но чутьё подсказывало быть на чеку: их враги не дремлют, а война за Железный Трон ещё только начинается.~***~
«О мой славный рыцарь, герой моих ты снов, Как тебя увидеть, ведь ослеплён мой взор. Более не встречу, к сердцу не прижму, кровь глаза мне слепит, Как тебя найду?... Звон твоих доспехов чудится в тиши. Где-то воют волки, значит, жди беды. Разорвали в клочья, на части разнесли... Не найду, мой милый, ты меня прости...» На мрачном обрыве, от которого веяло холодом засыпающего моря, стояло всего несколько человек. Не было большой толпы или кучи любопытных да назойливых глаз. Лишь они. Их ставшая в жалкое мгновение ещё меньше семья. Все в чёрном. Но это не дань дому Таргариенов. Лишь траур по самому светлому человеку в их окружении. Доброму, заботливому, любящему. Никто из них никогда не мог похвастаться чем-то подобным. А вот он был. Сыном, братом, мужем, отцом. Достойнее многих. Как же ярко зажглась его звезда и как же скоро она сгорела... В ушах каждого сейчас свистит ветер, а тело пробирает до самых костей от его яростных порывов. Такая спокойная утром, к вечеру погода изменилась в самом неприятном смысле этого слова. Корлис мрачным взглядом сканировал воду, не в силах смотреть всё время лишь на двух рыцарей, несущих гроб с его сыном. Руки мужчины мелко дрожат, но он старается крепче обхватить морщинистыми пальцами трость. В голове набатом стучит лишь одно: «Опоздал. Опоздал. Опоздал...» Сейчас бы кричать, как те проклятые чайки над морем, но изнутри словно выкачали весь воздух. Могущественный лорд чувствует себя жалкой рыбешкой, выброшенной на берег. Хочется укрыться от ветра, но он не поправляет даже плащ, не стараясь затянуть его получше. Он словно не замечает ничего вокруг. Смотрит красными глазами то на воду, то снова на эту чёртову коробку, где сейчас покоится уже остывшее и посиневшее тело Лейнора. Как же тошно. Всегда такой твёрдый, сегодня Лорд Приливов вновь даёт слабину. Дважды. А ведь он знал, что так и будет. Он чувствовал. Беда по-хозяйски сжала руки на его горле и остервенело душила ещё там, в своём дворце. Он слегка пошатывается. – Отец, – Адам с Алином окликают его одновременно и тут же подхватывают под руки. Но он настойчиво вырывается и стоит дальше сам. – Не волнуйтесь, дети, – братья лишь кивают, а вокруг снова воцаряется тишина. «У меня хотя бы есть вы, мои славные мальчики», – мужчина переводит тяжёлый, буквально наполненный болью взгляд с сыновей на Рейнис. Его по-прежнему почти молодая и не менее прекрасная жена стоит ближе всех к обрыву. Её чёрное платье слегка развивается на ветру, как и чёрные волосы, в которых лишь то тут, то там пробивались несколько первых седых прядей. Принцесса тоже молчит. Как Корлису уже успели доложить, миледи проплакала над трупом сына всю ночь и утро. Сейчас она просто пустым взглядом смотрела на то, как двое мужчин на цепях опускают в воду хренов ящик с её единственным сыном. Лицо у неё теперь какое-то осунувшееся, скорбь и печаль будто срослись с ним. Она тяжело дышит, до боли сжимая пальцы, но взгляд не отводит, лишь поджимает губы, чтобы снова не начать рыдать. Недалеко стоит Джекейрис, а ей вовсе не хочется его пугать ещё больше. Её последнее дитя. Единственное наследие её Лейнора. – Матуска, я буду кучать, – сердце женщины обливается кровью, когда она слышит тихий разговор внука и теперь уже бывшей невестки. – Я тоже буду скучать, мой свет, я тоже, – до этого момента Рейнира стояла тише всех. Лицо больше не мокрое от слёз, но взгляд какой-то потерянный, словно она до сих пор не верит в происходящее. Когда Рейнис впервые за долгое время её увидела, то искренне ужаснулась: лежащая без сознания девушка была слишком далека от прекрасной и острой на язык племянницы. Слишком слабая, слишком забитая. А вот Джейс плакал. Ему не говорили о случившемся так долго, как только могли. Ребёнок. Глупое маленькое дитя, что с него взять. Он ещё не до конца понимает всю силу могущества смерти. Сейчас он плачет, потому что папа не просыпается, но никто не мог ему не нормально ответить на вопрос, почему тот не может встать. «Но я вседа-вседа будил папу», – маленькие пальчики цепляются за покрывало, отчаянный, истошный вопль, в котором скользит надрывное «не забиайте папу, он сечас поснется», полосует изнутри не хуже валирийской стали. «Папа теперь будет с тётей Лейной и её малышом», – Рейнира глотает слёзы, а сама крепче прижимает к себе вырывающегося мальчика. Джекейрис отчаянно стремился отогнать незнакомых людей от тела отца, но его держали, сначала мать, потом и бабушка. Сейчас же он просто со слезами на глазах смотрит, как те самые ненавистные ему дядьки медленно опускают большой чёрный гроб с выбитым на них гербом дома Веларионов в пугающе пенящиеся среди невысоких скал волны. ... Внизу угрожающе и глухо шумело море, словно призывая безвременно ушедшего Велариона к себе. И лишь тогда, когда вода полностью скрыла чёрное дерево его нового пристанища, а Рейнира поспешила увести Джекейриса, чтобы успокоить, Рейнис упала на колени и вновь зарыдала, впиваясь пальцами в траву и чёрную землю. Эта боль оказалась сильнее её. Пламя Таргариенов забрало у неё дочь, а море Веларионов – сына. «Разорвали в клочья, на части разнесли... Не прощу их, милый, гостей ты скоро жди...»~***~
– Вы выполнили моё поручение? – первый голос, принадлежащий не кому иному, как Деймону, не был слишком неожиданным для сира Стеффона Дарклина, он уже ждал вопросов от своего господина. В конце концов, прошли уже почти сутки. – Так точно, мой принц, поручение и «посылка» были лично переданы мной нашему верному человеку в городе. К сожалению с ещё одной мелкой деталью могут возникнуть проблемы, к тому же, дозы крайне мало, а дворец сейчас напоминает тщательно охраняемый алмаз. – Значит, ещё ничего не случилось? – Деймон слегка нахмурился, ожидание начинало медленно сводить с ума, но горячиться и спешить было не лучшим решением. – Не могу знать наверняка, но, судя по всему, ещё нет. Однако Миссария клялась разузнать, когда именно всё случится, и тут же нам сообщить. – Хорошо, Стеффон, очень хорошо. А что на счёт второго поручения? – Жду с минуты на минуту. Мы со стюардами добирались разными путями. – Как только они явятся, я желаю немедленно вас видеть у себя. – Слушаюсь, Ваше Высочество, – рыцарь низко поклонился и уже собирался уходить, но приказ Деймона, брошенный ему почти в спину, заставил его остановиться. – И начинай собирать здесь людей, как только получишь сообщение от Миссарии. Мы больше не можем ждать. Время пришло.~***~
В это же самое время. Красный замок. День свадьбы Эйгона Второго Таргариена и Кассандры Баратеон
– Туже, Ирин, затягивай туже, – Кассандра злилась на служанку, которая уже добрые полчаса не могла справиться с её нарядом. Сейчас же бедняжка зашнуровывала расшитый изумрудами корсет, пока вторая поправляла лицо, третья волосы, а четвёртая уже возвращалась с новой парой обуви. Вообще, покои старшей Леди Баратеон были расположены отдельно от комнаты Марис и Эллин, но сейчас девушки уже были здесь. Мягко, но настойчиво вдовствующая королева дала понять, что «нет ничего лучше для молодой леди, чем поучаствовать в свадебных приготовлениях». Эллин тяжело сглотнула, но своё недовольство оставила при себе. Она теперь всегда так делала, сжимала кулаки до боли, закусывала губу или щёку, но не позволяла себе больше ударить в грязь лицом. Королева и так уже успела окрестить её малолетней дурочкой, не хватало ещё поддерживать всеобщую уверенность в этом. Хватит. Надоело. Марис же сидела рядом, но была очень занята разглядыванием бабочки на своей руке, но в этом не было ничего трогательного или милого, Эллин казалось, что та приглядывается к креплению крыльев и прикидывает в уме, сможет ли несчастное насекомое лететь без лапок или нет. Исключительно в целях науки, разумеется. – Вот, миледи, – на голову Кассандры наконец приземлился небольшой, но дорогой свадебный венец, искрящийся на свету всеми цветами радуги. Сестра выглядела такой царственной и красивой, что Эллин невольно подалась вперёд, любуясь. – Ты прекрасна, Кэсс, впрочем, ты, наверняка, и без меня знаешь об этом, – девушка встала с мягкого кресла и подошла ближе к невесте. Будущая невеста короля, ну надо же, кто бы мог подумать, что её старшая сестра однажды станет королевой Семи Королевств. Немыслимо. – Само собой, – Кассандра хмыкнула, но всё же немного смягчилась, почти ласково улыбаясь сестре. Её голубые глаза горели от предвкушения и восторга, а отражение в зеркале показывало ей столь прекрасный образ, что замирало дыхание. От радости скорой свадьбы она даже позволила на время забыть себе, что обижается на сестру. Какая разница, что случилось? Она на вершине. Она без пяти минут королева. Она смогла. – Все вон, я хочу поговорить с сёстрами наедине, – девушка хлопнула в ладоши, призывая служанок поскорее удалиться. Уставшие и уже зашуганные, они робкой тенью выскользнули из покоев. – Что ты хотела обсудить? – Эллин слегка нахмурились, переводя вопросительный взгляд на сестру. Кажется, всё самое важное уже давно было сказано, ещё до приезда, но, как это всегда и бывает, каждый день появляется что-то ещё. Последняя ссора заставила их молчать до вчерашнего дня. Кассандра начала отчего-то тихо, чуть понизив голос, вероятно, чтобы сидящая вдалеке Марис её не услышала. – Знаешь, я всегда считала тебя умнее и приятнее нашей чудачки Мари, поэтому хочу, чтобы ты узнала первой и без всяких домыслов и слухов: тебя я хотела оставить подле себя. Её Величество предложила отправить Марис в септы, кажется, отец с этим согласился, впрочем, я с самого начала говорила, что ей там самое место: ей не стать достойной женой, а жуки, букашки и книги её интересуют всяко больше. Что до тебя, то отец, как и я, моя дорогая, хотели бы, чтобы ты осталась в столице, пока я не подыщу тебе достойного мужа. Но у королевы возникли некоторые опасения о целесообразности твоего пребывания здесь. Эллин, дорогая, я очень просила вас не позорить меня, но, увы, ты предательски вонзила мне нож в спину. Званый ужин был катастрофой! И я всё ещё злюсь на тебя и искренне не понимаю, за что ты решила мне мешать. – Кэсс, это неправда! Я ни в чём не виновата! – девушка даже притопнула ногой от негодования и оскорбленно поджала губы. Слёз больше не было, все были выплаканы в первый же вечер и первую ночь. – Я уже столько раз извинилась и объяснялась, совершенно необязательно постоянно меня попрекать. – Я не знаю, что ты сделала и когда, но Его Величество выглядел крайне разозленным. А Её Величество негодует. И она не хотела бы в дальнейшем видеть тебя во дворце. – Она что? – Эллин осеклась, не в силах скрыть удивления. – Она отсылает меня? – Разумеется, нет, иначе отец был бы глубоко оскорблен, но постоянно договариваться с ней я не собираюсь. Либо ты сейчас объясняешь мне, что произошло в наш первый совместный ужин, либо я пишу отцу о том, как ты разочаровываешь сразу двух королев, – вот оно что. Мнимая забота. Эллин успела рассмотреть в глазах Кассандры властный блеск. Сестра ведь могла по-хорошему удовлетворить своё любопытство, но вместо этого попыталась надавить, показать приобретённую власть. Что самое страшное и грустное в этом – она упивалась чувством собственного превосходства. Грязно и жестоко. А ещё она видела в Эллин неожиданное препятствие. Она словно только сейчас заметила, что её маленькая сестрёнка не такая уж и маленькая, раз сам король на глазах у всех, не стыдясь, говорит ей такие... вещи. Видеть в младшей сестре соперницу – это вовсе не то, чего хотелось бы Кассандре. – Незачем угрожать мне, – неожиданная твёрдость в голосе девушки заставила почти-королеву недовольно сощуриться и более пристально посмотреть на младшую сестру. – Я не виновата в том, что не приглянулась королеве и разозлила короля, да и секрета никакого нет. Ты всё сама прекрасно слышала. Клянусь Семерыми, я ничего не делала! Я не знаю, откуда взялись эти сплетни. Я не виновата, что принц и король поссорились. Кассандра вздохнула и нервно провела руками по белоснежному платью, расшитому золотом и изумрудами. Она верила ей. Сестра была ещё слишком... ребёнком, даже если и выглядела так, что на неё уже возможно заглядываются одновременно и принц, и, как подозревала сама Кэсс, король. Последнее особенно не нравилось девушке. Знать, что собственный будущий муж считает твою младшую сестру более интересной и привлекательной, бесконечно обидно. Но злость на мелкую дрянь от этого всё равно никуда не исчезала. Хотелось выцарапать сестре её эти большие небесно-голубые глаза, лицо замазать сажей, а волосы выдрать с корнем. Но Кассандра была достаточно умна, чтобы выставить всё в лучшем для себя свете. Это вовсе не Алисента захотела выслать девушку, а она сама буквально умоляла отослать её любимую младшую сестрёнку подальше от козней и слухов двора при первой же возможности. Королева, которая почему-то и так с первого взгляда невзлюбила девчонку, согласилась без лишних раздумий, оставляя это дело полностью на совесть и попечение Кассандры. А на мелкую Баратеон она теперь смотрела, как на малолетнюю шляху. «Очередная», – словно приговором обрубила дальнейшие мысли про девчонку Алисента и стремительно удалилась к себе. Кто бы сомневался. У них у всех ведь на лице написано, кто они такие. А сама Алисента, разумеется, как всегда была абсолютно права, а её мнение было единственно верным. Но ведь Кассандре совершенно необязательно говорить это всё Эллин. Можно сказать свою правду и сделать вид, что она заботится о младшей сестрёнке. При этом ещё раз надавить на больное и раз и навсегда поставить мерзавку на место. Стоящая рядом Эллин без особого удовольствия в очередной раз вспомнила тот злополучный вечер, впервые запятнавший её репутацию, когда около недели назад они должны были первый раз собраться все вместе. Её новая семья. Чёртовая и проклятая семья. «Высокие сводчатые потолки, уходящие, по ощущениям, в самое небо, были искусно украшены золотыми узорами и скульптурами. Конечно, было всё больше драконов, но даже так Эллин испытывала искреннее восхищение. Каждая чушуйка, каждый коготь были сделаны так изящно и аккуратно, что захватывало дух. И всё это выполнено в чистом золоте. Девушка чувствовала себя словно в сказке. Роскошно, помпезно. А огромный стол из дорогого красного дерева призывно манил десятками блюд и переливающимися в свете сотен свечей золотыми кубками и отливающими багрянцем серебряной посудой. В очередной раз Эллин почувствовала себя не в своей тарелке, словно она не дочь богатого и сильного лорда, а какая-то деревенская девка. В Красном замке всё было просто... слишком. Слишком красиво, слишком дорого, слишком много. И теперь Эллин более отчётливо понимала, почему все так стараются оказаться как можно ближе к этому месту. Стены обеденного зала, однако, были обиты тяжёлыми бархатными тканями в цвет нового королевского герба: зелёный с золотом. А сама девушка подозревала недавний ремонт, потому что была готова поклясться, что до коронации Эйгона главными цветами династии были красный и черный. В Красном замке зелёный казался немного чужеродным, но девушка умело держала рот на замке. Возле одной из стен располагался высокий камин, в котором уютно и весело потрескивали поленья. На жалкое мгновение девушка почувствовала себя в своей тарелке и безопасности. – Ваше Величество, моя королева, мой принц, Лорд Десница, – Эллин изящно поприветствовала всю королевскую семью низким поклоном, пока Кассандра уже успевшая это сделать, устраивалась на своём месте поближе к Эйгону и Алисенте, пока Марис тащилась где-то следом. Сначала всё шло даже лучше, чем Эллин могла представить: почти за все разговоры отвечала Кассандра, неустанно восхищающаяся всем вокруг и увлекающая всех во всё новые и новые беседы. А вопросов было много. Особенно у десницы и королевы. Множество наставлений, десятки комплиментов, складывалось ощущение, что они пытаются убедить Эйгона в красоте его невесты, но молодой жених лишь скучающе покусывал индюшачью ножку. Кассандра была старше Эйгона на год или два, но это не было критичным. Но самого жениха не устраивал явно не возраст. Невеста ему не понравилась. Это было видно даже невооружённым взглядом, но сама Кассандра, казалось, этого не замечала. Зато это заметили Отто и Алисента, принявшиеся с большим старанием хвалить всевозможные прелести будущей невестки. Союз с Баратеонами был крайне важен, ведь из самых могущественных лордов зелёных поддержали только они и Ланнистеры. Мнение же Талли из Риверрана было переменчивым ровно настолько же, насколько непредсказуемо плавает в их реках рыба, та самая что украшает герб их дома. Эйгону же было откровенно плевать, что там или кого ему подобрали мать с дедом и насколько важен очередной союз. Кассандра показалась ему слишком тощей и совершенно неинтересной. Он уже думал о том, как побыстрее вернуться в свои покои и позвать пару-тройку своих любимых любовниц, когда полупьяный взгляд зацепился за среднюю сестру. «Ну хотя бы не это убожество», – юноша откровенно скривился. Возможно, у его матери всё-таки были остатки здравого смысла. Кто привлек его значительно больше, так это скромно сидящая в сторонке девчонка в светло-жёлтом платье. Эллин старалась больше молчать и не обращать на себя лишнее внимание. Черты её лица были даже ещё немного детскими, но, по меркам Эйгона, она уже вполне могла годиться в жёны. Он невольно сравнил её со старшей дочерью Борроса и скривился ещё больше. Эймонд, да, кажется, именно он выбирал для него невесту, сосватал не самую красивую из дочерей. Сам Эймонд сидел напротив Марис и тоже больше молчал, но Эйгон заметил, как время от времени единственный глаз брата мельком косится в сторону Эллин Баратеон. Неожиданно даже для самого себя Эйгон разозлился. Он знал этот взгляд. Осторожный и изучающий, но уже горящий любопытством и интересом. Красавицу он оставил себе! – А что вы молчите, леди Эллин? – голос молчавшего до этого Эйгона заставил всех вздрогнуть, а глаза Эймонда и Отто тут же с опаской сузились. Подобные моменты с Эйгоном никогда ещё не приводили к добру. – Прошу прощения, Ваше Величество, – девушка чуть испуганно посмотрела на юношу, так и не донеся вилку с наколотым на неё кусочком окорока до рта. Но тут же выпрямилась и выжидающе посмотрела на молодого короля. – Мне просто особо нечего о себе рассказать. Вас что-то интересует? Да! И очень многое, дракон тебя подери! Но Эйгон сдержался и промолчал. Он почувствовал себя обманутым. Снова. Но чуть озлобленный взгляд Эймонда, смотрящего на него с явным неодобрением и опаской, окончательно вывели Эйгона из себя. Захотелось ужалить брата и эту девчонку. Да побольнее. Новоявленный король вальяжно откинулся на спинку стула, крутя в руке кубок с вином. Его лицо было обманчиво задумчивым, он будто что-то решал и взвешивал в своей голове. От осознания того, что все ожидают его ответа, хотелось прыгать от поистине детского восторга. Вот она – манящая сила власти. Её величие и могущество. Ради этого стоило бросить вызов сестре и развязать гражданскую войну, хотя зелёные и предпочитали называть на всех военных советах это лишь «временным недоразумением». – Начните с простого. Сколько вам лет? – о, Эйгон буквально предвкушал сочный скандал. Главное правильно всё преподнести, юноша уже упивался ещё не пролитыми слезами. – Почти пятнадцать, Ваша Светлость, – кажется, бедная девушка стушевалась ещё больше. – Выходит, пока ещё всего четырнадцать? Ужас, я так сочувствую Лорду Борросу. Должно быть, это отвратительно знать, что твоя младшая красавица-дочка, ещё почти дитя, а уже запятнала себя столь грязными вещами. Я, конечно, слышал, что хозяева публичных домов берут к себе детей даже лет с десяти, но мне почему-то казалось, что благородные леди сейчас придерживаются более порядочного образа жизни, как жаль, что я ошибся, – Эйгон с показным сожалением и разочарлванием опрокинул в себя бокал, пока Эллин, как и все присутствующие, пыталась переварить его слова. – О-о-о чём вы? – её всегда бледное лицо сейчас пристыженно покраснело, пока глаза испуганно и не понимающе смотрели прямо на короля. Алисента же после реплики сына даже подавилась и закашлялась, пораженно смотря то на Эйгона, то на девушку. – Ну как же, – Эйгон веселился, от былого сожаления и горестных интонаций не осталось и следа, пьяный язык даже не заплетался, когда он говорил все эти оскорбительные вещи. – У вас прекрасный возраст, вы безумно красивы и вы тоже являетесь дочерью Лорда Баратеона. Прекрасная партия. Но вместо кого-то вроде вас мне почему-то суют в жёны женщину старше меня. Так как я абсолютно уверен в том, что мой младший брат ещё не до конца ослеп, а ещё он бесконечно любит меня и наш дом, то я нахожу лишь одно объяснение всему случившемуся: вы грязная шлюха и блудница, наверняка замеченная кем-то в Штормовом Пределе, и чтобы не связывать меня с такой распущенной и ужасной со всех сторон женщиной, мой любимый брат, как только узнал об этих тщательно скрываемых делах, решил выбрать для меня куда более безопасный и правильный вариант. Правда, братишка? – Эйгон, прекрати сейчас! – Эймонд вскочил, как и Отто. Оба мужчины с трудом сдерживали злость. Десница буквально оттолкнул внука от слуги с кувшином вина, когда тот уже собирался налить своему королю новую порцию. – Думай что и кому ты говоришь! Как ты смеешь поливать юную девушку из благородного дома такой откровенной грязью?! – А разве я не прав?! – Эйгон и сам вскочил, едва не бросившись с кулаками на брата. – Тогда объясни мне, дорогой братец, какого дракона здесь творится? – Леди вам стоит удалиться, король слишком много выпил, – пришедшая в себя раньше других Алисента тут же начала поднимать и выпроваживать отсюда девушек. – Он действительно думает так, как сказал? – кажется, в этот раз Кассандра даже не пыталась изобразить беспокойство, внутри стремительно разгоралась обида и шипела уязвленная гордость. Ей претила сама мысль о том, что её могли счесть слишком старой или недостаточно красивой. – У короля есть небольшая проблема, когда он много выпьет, то начинает порой нести всякую дурость. Прошу прощения, мои дорогие, я надеялась, что до подобного больше никогда не дойдёт. И, разумеется, он так не считает. Вероятно, Эллин могла напомнить ему одну из... Впрочем, неважно, – Алисента запнулась, тщательно подбирая слова. – Поймите правильно, мой сын король – очень гордый человек, ему претит мысль, что кто-то мог принять столь важное решение без его непосредственного присутствия. Он остынет, леди Кассандра, просто дайте вам время. – Его Величество только что заявило о том, что я для него всего лишь более «безопасный и правильный вариант», – лицо девушки было таким бледным, а слёзы казались столь искренними, что Алисента невольно повелась на её игру, как мотылёк, летящий на свет пламени горящей свечи. Внутри даже поднялось сочувствие к оскорбленной девушке. Конечно, их было две, но женщина и сама уже мысленно приравняла младшую Баратеон к легкодоступным девицам, оттого судьба и чувства девчонки её совершенно не беспокоили. – Моя дорогая, не принимайте всё так близко к сердцу. Мужчины слепы и глупы, они как малые дети, обижаются из-за сущей мелочи. Самое главное, чему должна в искусстве обучиться каждая жена – это смирению и послушанию. Покорность покоряет любого, рано или поздно. Безоговорочная поддержка и верность ценнее любого дара молодости. Алисента даже приобняла девушку, успокаивающе гладя её по спине. Разумеется, Кассандра думала совершенно иначе. Но она и не была дурой: девушка прекрасно знала, как всё устроено в жизни лордов. Жена – украшение или короб богатого приданного, клочок земель на карте или наседка для будущих наследников. А ещё она знала, что как бы плохо не обращался с ней жених, как бы не оскорблял в дальнейшем, отец низачто не упустит шанс стать дедом следующего короля, как и Хайтауэры не позволят Баратеонам переметнуться на другую сторону. Проблема в другом, Лорду Борросу будет совершенно всё равно, какая именно из его дочерей станет королевой. И только от Кассандры теперь зависит её собственное счастье. Марис – в септы, чтобы глаза зря не мозолила. А вот Эллин... Девчонка могла стать помехой, если уже сейчас король начнёт звать её к себе или уделять ненужное внимание. Утешает другое – скоро свадьба. А потом она уж наверняка найдёт способ избавиться от младшей сестрёнки. Возможно, брак с каким-нибудь стариком будет ей лишь на благо. Или её молодость и красота завянет, если ей придётся нянчить бесчисленное количество детей мужа. Идя рядом с Алисентой, искренне старающейся замять возникшую неловкую ситуацию, Кэсс чувствовала себя хитрой змеёй, так ловко жалящей своих врагов смертельным ядом. Всё что ей будет нужно – это корона и сын наследник. С остальным она разберётся. А её свадьба скоро. Свадьба, которую запомнят на века. ... Ужин был безнадёжно испорчен. Отто смотрел на младшего внука и в его взгляде сквозило что-то отдалённо напоминающее извинение. Он лучше других осознавал всю тяжесть, что нелёгким грузом легла на плечи Эймонду, как и силу неблагодарности и беспросветной глупости Эйгона. Слово за слово – и братья сцепились, как безумные дворовые псы. Но, конечно, Эймонд был сильнее, а ещё его буквально невозможно было остановить. Принца пришлось оттаскивать от короля при помощи стражи. Надо же, Эйгон уже и успел забыть, какая тяжёлая рука у младшего брата. Недовольный и разгневанный, он начал сыпать угрозами, на что ему тут же прилетел вызов встретиться в небе с Вхагар, а потом, если выстоит, в одиночку справляться с Деймоном, Рейнис и прочим сбродом. Эйгон умолк и гневно бросился в свои покои. А Эймонд теперь слушал очередные нотации от деда. – Никогда не бросай вызов брату, даже в шутку, а уж тем более, при присутствии посторонних. Он твой король, ты обязан подчиняться. Твои необдуманные действия бросают тень на всю семью. Даже если Эйгон не прав, мы не можем это открыто признавать перед другими. Это показывает нашу слабость и уязвимость. – Ты вообще его слышал?! Какое право у него есть, чтобы открывать свой грязный рот?! Чего он добился, кроме как несколько раз не поленился и облетел Красный замок верхом на Солнечном Огне, обшарил каждый даже самый захудалый бордель и перепробовал несколько сотен сортов вин?! Кувшинами! Он идиот! – кажется, Эймонда наконец-то прорвало. – Неужели он не понимает, что союз с Баратеонами важен? Какого черта он так рискует и портит всё, что я ему дал?! Даже дворняга знает, какой Лорд Боррос гордый человек. Не хватало ещё его дочь оскорблять. – Я понимаю, но... – договорить Отто е смог, его тут же перебил новый поток гневных слов. – Он же даже не осознаёт реальность происходящего! Всё, что его волнует, это безмозглые девки и очередная выпивка. Зато я знаю, чего стоит его корона. Полностью перебитые сторонники Рейниры в замке. Это раз. Десятки убитых в день коронации – это два. Количество домов, открыто поддерживающих Рейниру превышает число последовавших за нами почти в три раза. Вся Долина, весь Север, возможно, Речные земли, большая часть Королевских Земель, даже некоторые лорды из нашего Простора! Этот идиот даже не понимает, что гарант его короны – я и моя Вхагар. Если меня не будет, все войска, которые я же ему и собрал, разбегутся, подобно стайке крыс с тонущего корабля, или сгорят в драконьем пламени. – Ты, безусловно, прав, но... – Если он ещё хоть раз скажет то, что он сейчас наговорил мне в зале или распустит руки, я их ему отрублю, так и знайте, – с этими словами разгневанный принц хлопнул дверью, оставляя подавленного и словно постаревшего в одно мгновение лет на десять десницу, и направился к коридорам. Нужно уйти. Остыть. Куда угодно, лишь бы не передумать и не открутить брату тупую голову. Тяжело дыша, Эймонд практически не смотрел, куда идёт. Коридоры, холлы – всё смешалось. Ноги сами вели его на воздух, в любимые сады, в которых когда-то давным-давно он даже пару раз играл с сестрой в прятки. Воспоминания смазались, остались лишь эмоции, которые всякий раз успокаивали, стоило только вступить в сады, посаженные ещё славной королевой Алисанной, а затем тщательно выращиваемые её внучкой Эйммой Аррен. И какого же было удивление юноши, когда вместо знакомых белых роз он увидел лишь пустоту, мрачно смотрящую на него изумрудно-зеленым, едва заметным из-за приближающихся сумерек. А где-то в другой части этого же разрушенного сада тихо плакала юная девушка, по-детски поджавшая под себя ноги, спрятавшаяся ото всех подальше под кронами каких-то незнакомых ей деревьев. Девушка, которая отчаянно хотела домой.~***~
Красный замок. Свадебный пир
Обычаи и легенды валирийцев гласят, о том что они издревле заключают браки под присмотром самих богов. Вверяют им душу, свою судьбу и тело. Муж и жена сливаются перед лицами богов и становятся единым целым: чем-то мощным, прекрасным, незыблемым. Даже в следующей жизни такие люди, навечно связанные между собой кровью и самыми мощными из существующих клятв, всегда находят друг друга, ведь их душа теперь едина, а две половины одного целого всегда стремятся воссоединиться. Этому Таргариенов учат с детства. Вернее, учили. После завоевания Вестеросса и объединения королевств в единую державу многое переменилось. Могущественный дом драконов дал слабину. Новая вера. Новые правила. Обычаи, которым почему-то необходимо подчиняться. Висенья Таргариен была в ужасе, но понимала необходимость немного влиться в их ряды, Эйнис Первый не понимал даже этого. И лишь Джехейрис со своей доктриной исключительности Таргариенов смог исправить сложившуюся ситуацию. Зато теперь валирийские обряды были не в чести, а каждого нового монарха должны были женить или же короновать в присутствии Верховного Септона. Главная септа столицы и сейчас была бы готова встретить молодого короля и его будущую королеву в присутствии десятков подданных и свидетелей, но Отто рассудил, что очередная стычка с горожанами, если бы такая возникла, была бы ни к чему. Процессия была небольшой и совершенно не включала гостей, лишь семью жениха и невесты, зато охраны было больше, чем всех мышей в подвалах города. Безопасность короля – превыше всего. Особенно, в свете последних, мягко говоря, не особо радостных событий. Последние дни неприятно шокировали, пошатнув хрупкое равновесие и спокойствие Хайтауэров, но это не было поводом отменять свадьбу. Эймонд несколько раз показательно облетел город, чтобы показать, что он на чеку, что столица в безопасности и в хороших руках. Но люди не считали себя в безопасности. Они почти не выходили на улицы, озлобленно поглядывая на происходящее из своих маленьких окон и мысленно кляли новую власть так, что у бывалых колдунов Эссоса уши сложились бы трубочкой, если бы они когда-нибудь услышали все эти слова вживую. Зато Красный Замок ломился от гостей. Конечно, их было меньше, чем на обычных пирах у Визериса или во время его последних именин, меньше, чем на свадьбе принцессы Рейниры или Леди Лейны, но тихим сегодняшнее торжество тоже нельзя было назвать. Это был шанс зелёных показать, что они не боятся никаких мятежников, как они уже успели окрестить Рейниру и её сторонников, а все происходящее их более чем устраивает. Ещё один шанс скрепить отношения с присягнувшим им людям и продемонстрировать свои силу и величие. Лорд Боррос прибыл лишь ранним утром вместе со своей ближайшей роднёй, а Отто уже видел каждого из этих юнцов на передовой. Прибыли Ланнистеры, щеголяя своей расшитой золотом одеждой. Братья-близнецы Джейсон и Тиланд прибыли вместе, горячо приветствуя восседающего на расшитом бархатом стуле во главе огромного стола короля, который уже успел вернуться из септы, и его жену – Её Величество королеву Кассандру Баратеон, сейчас так грациозно и царственно сидящую подле мужа. За Ланнистерами шли остальные лорды Западных земель: Крейкхоллы, Тарбеки, Леффорды, Рейны и Свифты. А десница про себя лишь тихо радовался, ведь владения под началом Джейсона Ланнистера были единственными во всех Семи Королевствах, которые безоговорочно поддержали лишь Эйгона, целиком отдавая ему своё предпочтение. Конечно, за таким рвением Ланнистера собрать людей и созвать знамёна для нового короля могла стоять лишь донельзя уязвленная гордость (принцесса отказала и ему, и его брату, отдав предпочтение Сиру Лейнору из дома Веларионов), но причины не особо волновали ни Отто, ни Алисенту. Важно лишь то, что тысячи воинов при необходимости пойдут за золотым драконом под зелёными знамёнами короля на кровавую бойню. Всё остальное – детали. Из-за того, что лорды прибывали в большинстве своём без детей и жен, людей было хоть и много, но всё же не настолько, чтобы их нельзя было разместить, довольствуясь лишь покоями во дворце. Если в обычное время свадьба длилась от недели до месяца, то сейчас было решено управиться дня за три. Новый мастер над монетой (вместо казнённого старика Бисбери) Тиланд Ланнистер хоть и предупредил о больших растратах, особых мыслей по поводу целесообразности проведения такого торжества в военное время не выказывал. Золото ведь не своё, можно и хуже посчитать. Зато принц Эймонд окрестил про себя это «пиром во время чумы». Глядя на то, куда и на что потратились деньги из казны, он разочарованно пил вино, вполуха слушая тосты, поздравления молодых и похабные шуточки захмелевших лордов. Всё это веселье было показным. На самом деле зелёные, ну, возможно, за исключением самого короля, были крайне подавлены. Их улыбки были пусты и натянуты, расслабиться не получалось. Они всё ещё ждали более подробных новостей с Драконьего Камня, да и сам факт свободы Рейниры не успокаивал. Их утешало лишь одно – твёрдая и решительная уверенность в том, что во время торжества чёрные сейчас не сунутся на столицу. Они ведь только вот остров захватили. Да и зелёные подбросили Корлису работы в море. Люди Триархии уже должны были начать нападение на суда Корлиса и не оставить в его отсутствие от Дрифтмарка камня на камне. Конечно, шанс невелик, но он есть. Да и другое дело не дремлет. Алисента с нетерпением ждала счастливых вестей, пока старалась отвлечься, хотя и выходило из ряда вон плохо. Зато глаза действительно любовались, когда она переводила взгляд на старшего сына и его законную супругу. Молодой мужчина с белоснежными волосами и темноволосая девушка, никоим образом не выглядящая, как валирийка. Никаких так ненавистных Алисенте валирийских традиций, кровосмешения или чего-то подобного. Лишь славный союз, одаренный благодатью Семерых. Всё именно так, как королева всегда и мечтала. Но она была бы чуточку счастливее, если бы одна небезызвестная белобрысая ведьма всё-таки сгинула со своим выродком. Как и её любимый дядюшка со своей проклятой дочуркой. Впрочем, что уж сделать, оставалось лишь ждать. И Алисента ждала. Её взгляд невольно переметнулся на младшую дочь Борроса. Девушка сидела подле отца, и, судя по тому, что женщина слышала, тот уже пристально вглядывается в потенциальных женихов, подыскивая второго зятя. Алисента и сама не могла объяснить причину своего предвзятого отношения к Эллин, но старалась не зацикливаться на мелочах, лишь отмечая про себя, что сегодня все девушки были в зелёном, отдавая дань уважения королевской семье. Наконец-то. А ещё чёрные всё-таки не явились на свадьбу. Ожидаемо, но в глубине души хотелось верить, что они просто смирятся и приползут приносить клятвы верности. Чудо не свершилось. Поздравить кузена и внучатую племянницу не прибыла даже Рейнис. Какой ужас. Никакого уважения к своей семье. Неожиданно подбежавший к сидящим рядом Эймонду и Отто рыцарь заставил Алисенту немного отвлечься от размышлений. Все, кто сидели поближе, тоже притихли. По серьезному выражению лиц деда и внука стало ясно, что они наконец получили какие-то новости. Но вот какие?... – Что там произошло? – не смотря на количество выпитого, лорд Боррос ещё толком и не захмелел, лишь глаза немного осоловело блестели, но руки были ещё тверды, если бы вдруг возникла необходимость сию же минуту броситься в бой. – Лейнор Веларион умер. Сегодня на Драконьем Камне были похороны, – сообщил Отто, заставив всех гостей на время отвлечься от других разговоров, а музыкантов, играющих веселые свадебные мелодии, прекратить. На какое-то мгновение повисла практически мёртвая тишина. А Эймонд вдруг почувствовал себя в краю уродцев: пока у его сестры горе, они пили и пировали. Внутри зашевелилось что-то вроде совести, но он плотно сжал зубы, чтобы не злиться ещё больше. Его и так не попытался вывести из себя за последние дни только ленивый. – Вот значит как, – лорд Штормового Предела слегка нахмурился. Он искренне надеялся на то, что сестра передумает и с повинной явиться на свадьбу, а у неё вот, как получилось. – Что ж, помянем моего внучатого племянника. Мужчина залпом опрокинул в себя бокал с вином, но чуть подавился и закашлялся. – Так вы закусывайте, закусывайте, – молодой лорд Кермит Талли, ещё не ставший во главе своего дома, но уже подающий большие надежды родителю, участливо пододвинул к лорду новое блюдо, как вдруг его рука с ужасом одернулась от тарелки. Юноша подскочил и закричал не своим голосом: – Клянусь Богами, в этой тарелке рука человека! Все кто сидели рядом, тут же подскочили, хотя сидящие в более отдалённых местах лорды лишь слабо посмеялись, решив, что малец выпил лишнего. А вот людям за главными столами было не смешно. На огромном блюде, поставленном минуту назад мальчишкой-слугой подле короля и его невесты, с которого только что сняли железный колпак, сохраняющий тепло, лежала окровавленная голова. – АААА! – Кассандра с ужасом подскочила со своего места, прячась за спинку своего стула-труна. В зале снова воцарилась тишина, пока кого-то рядом не начало блевать, а очнувшийся Отто не завопил что-то про охрану и стражу. В считанные секунды поднялась паника. И она усугубилось, когда стало понятно, что разрубленные конечности действительно встречаются сразу в нескольких блюдах. Кому-то попалось окровавленное ухо, у кого-то плавал мутный глаз, а кому-то повезло отхлебнуть немного супа с человеческим пальцем. Лорды начали кричать. Алисенту даже вырвало, когда под куском баранины в только что принесенном блюде она заметила что-то, подозрительно напоминающее часть чьего-то отрезанного члена. Хотя, почему чьего-то? Вся королевская семья с ужасом и шоком смотрела на безглазую голову одного из своих самых верных людей. Перед ними были обезображенные останки Сира Кристона Коля. – Сохраняйте спокойствие! – вопил Отто, пока стража пыталась унять панику. То тут, то там, слышалась ругань. Лордам хотелось вымыть рот с мылом и поскорее убраться отсюда. Пир был испорчен. А ещё. Это произошло неожиданнее всего. Вот во всей этой суматохе шокированный Эйгон стоит возле своей перепуганной донельзя королевы, а уже через мгновение она закричала так пронзительно, словно её резали изнутри. – По-мо-могите, – ещё мгновение назад стоявшая на своих ногах девушка уже с трудом опиралась на стул и медленно оседала на пол. – Дочка! Кэсс! Миледи! – крики с разных сторон смешались, в то время как молодая королева уже начала кашлять кровью. – Мейстеров! Живо! – Эймонд и Алисента кричали, а паника среди людей лишь нарастала. Некоторые лорды ломанули к дверям, мечтая поскорее убраться с в одно мгновение ставшего невесёлым пира. И тут. Один из слуг, протягивая письмо, громко прокричал что-то Отто и Борросу, который уже на коленях сидел возле медленно умирающей дочери. Было почти очевидно, что мейстеров она не дождётся. «Дочь за сына», – гласило послание. И ещё несколько пугающих слов чуть ниже. «Кровь Баратеонов, как видишь, действительно густа, мой дорогой брат, и я молю Богов о том, что вы ей захлебнетесь». Слова Рейнис Таргариен. Убитой горем матери и преданной сестры ещё долго звенели у каждого в памяти. Первая кровь среди зелёных пролилась. Королева Кассандра Баратеон умерла на руках у отца, хотя он ещё несколько минут отказывался выпускать её быстро остывающее тело. Окровавленный свадебный венец укатился куда-то под стол, но до него уже никому не было никакого дела. А где-то там, на острове, ветер подхватывал знакомый грустный, наполненный исконной болью мотив. «Разорвали в клочья, на части разнесли... Не прощу их, милый, гостей ты скоро жди...» Лейнор Веларион был отомщен.