***
— Да какой к чёрту штурм города?! Разве мы можем рискнуть теми, кого предали наши предки, оставив на растерзание марлийцам? — Эрен, успокойся… — Сестра моего отца погибла в том городе… это заставило его бежать сюда! И теперь, мы должны вернуться, чтобы сжечь Либерио дотла и заставить выживших проклинать нас до последнего дня?! Да никогда в жизни! Я отказываюсь исполнять такой план, и если меня спросят — я буду против! Кто со мной? Энни и Райнер безмолвно поддержали Йегера; так в итоге поступили и Микаса с Армином. — Но что в таком случае делать? Разве мы можем ослушаться приказа? Блондин неуверенно задавал этот вопрос, размышляя насчёт того, каковыми будут последствия. Дезертировать ещё и из войска Элдии — идея не из лучших, и кончится она скорее всего бесславно и глупо… — Мы с Райнером ослушались, — возразила Энни. — Дело не в этом, потому что командор Смит всё сделает сам. Для него это тоже невыгодно — потерять личный состав при активации твоих сил тоже достаточно легко. Не говоря уже о том, что Марли готовятся именно к тому, что мы зайдём в Либерио. Если их осадить, то едва ли они смогут оказать нам должное сопротивление, и город может пасть почти без боя. Тогда я увижу отца, а Райнер — своих родителей… — Да. Кстати, Эрен, — вдруг обмолвился он. — Тебе тоже есть, что терять там. Ещё ребёнком я попал в военный госпиталь — на тренировке сильно ранил руку о колючую проволоку. Там был главный врач… Йегер. За Зика поручался. Имя не знаю, все его называли просто доктором. — Йегер… хочешь сказать… мои бабушка и дедушка остались там? — Да, наверное. — Тогда я тем более против боёв в городе. Пусть хоть казнят! Я против. — Вы… чего расшумелись? — зевком ответила королева, вошедшая в зал близ покоев, в котором раздавался шум. — Хистория…? Ты почему…? — Вы немного шумите, Микаса. Я вас слышу. — Прости, что разбудили. — Да всё в порядке. Не бери в голову, Эрен, я уже проснулась. Заметив на себе странный взгляд Эрена, девушка продолжила: — Обсуждаете итоги заседания Ставки? — Да. Хистория, извини. Они предлагают нам брать штурмом город, в котором живут наши родственники. В Либерио живут тысячи элдийцев. Как мы можем так поступить? — Согласна. Но военных сложно убедить. Я сама… наблюдала за переговорами через Имир. — И что думаешь? — Я мало смыслю в этом, но думаю, что нам действительно не стоит штурмовать город. Всё же надо сосредоточиться на сопротивлении там, где живут элдийцы. Потеряем меньше людей, меньше крови… И они тоже пойдут с нами, когда поймут, сколько лет их использовали. — Должно быть… знаете, ребята, у меня есть очень плохое предчувствие, — возразил Армин, выглядевший очень беспокойно. — Мы ещё даже не начали, а уже спорим. Если так пойдёт и дальше… то в какой-то момент может дойти и до кровопролития меж элдийцами! Энни томно постукивала по столу, не желая вмешиваться в данную беседу. Взглядов генералов, проходивших теми же коридорами, что и они, хватило для понимания того, что между военным руководством Парадиза за время после переворота накопилось немало противоречий. Даже власть главы трёхглавой военной машины страны, главнокомандующего Закклая, оспорить куда легче, чем ещё год назад. А ведь вся война будет держаться на них, носителях Титанов, и при этом их оставляют в неведении… — Слушайте. Я уверен, что между реставраторами Элдии там, на Марли, нет таких склок. Они уверенно и чётко сражаются за выживание и возрождение государства! Если мы, элдийцы, даже в вопросе военных планов сплотиться не можем!.. то что же мы, опозорим наших собратьев и их предков, которых титанами забрасывали сюда? Которых вели на верную смерть… Позорище, — вдруг более злобно и уверенно сказал Йегер. — Нет, если они не примут решение… я сам их заставлю. — Эрен… постой… может, они разберутся. Прошёл всего второй день… — Надеюсь, что разберутся… Потому что ещё немного, и я не стану сдерживаться. Вдруг в дверь зашёл один из слуг Её Величества, томно сказавший: — Заседание Ставки отложено на сутки. Генерал Закклай заявил, что в таком положении договорённость достигнута быть не может. Ваше Величество, напомню, что через час к вам прибывает глава Военной полиции Доук с отчётом о планах на год. — Хорошо. Обойди слуг и попроси всё подготовить. — Будет сделано, Ваше Величество. Едва зевнув, слуга вышел из зала, оставив юнцов в ещё большем непонимании.***
Где-то в зоне расселения элдийцев
Человека привязали к деревянному ложе верёвками, на лице завязав платок из плотной ткани, закрепив его так, чтобы он закрывал рот. Обездвиженный мычать не пытался, и даже казалось, что он не очень-то обеспокоен. В подвальном полумраке, разгоняемом лишь керосиновой лампой, он видел множество лиц, пока к нему не подошёл бородатый старец. — Скажи мне… Ты любишь правду? — М-м! — ответил связанный, кивая. — Иначе ты бы здесь не оказался. Ты на шаг ближе к просвещению, юноша. Достав из кармана топор и приложив его ко лбу несчастного обухом, тот спросил: — Готов ли ты умереть за правду? За то, что знаешь и распространяешь её? Юнец немного испугался и стал мычать более расторопно. — Потрясающе. Ты присоединишься к тому, чтобы вести наше дело к могуществу? — М-м! Мм-м-м-мм! — протяжно замычал парень. — Снимите с него тряпку. Один из окруживших стол людей, не раскрывая лицо изо мрака, стащил тряпку с зубов. — Я! Я присоединюсь! Мою мать и отца замучили марлийцы! Я… Я истреблю каждого из тех, кто убил мою семью! — Замечательно. Тебе надо дать кличку… Скажи мне, какой вариант для тебя предпочтительнее? — Позывной? Зовите меня Вервольф! — Вервольф…? Что это значит? — Отец говорил мне, что в седую старину так звали оборотней! Я… Я хочу быть оборотнем! И мстить каждую ночь, когда они этого не ожидают! — оскалившись, восклицал связанный. — Отлично. Вот он — идеальный боец за наше, правое дело! Развяжите его. Несколько мужчин и женщин подошли к ложе, развязали узлы плотно сдавливавших его канатов, и он встал. — Постой. Ты должен пройти обряд посвящения, Вервольф. Перед этим я должен зачитать тебе правила нашего сообщества. Всем приготовиться к обряду. Встав на одно колено, склонив голову и закрыв глаза, люди замолчали. В подземном помещении стало вдруг так тихо, что слышались лишь вдохи-выдохи да сверчки, звеневшие на поверхности. — Правила нашего сопротивления просты. Первое. Никогда не убивать соплеменников, даже если те перешли на сторону врага. Элдиец никогда не пойдёт с оружием на сородича! Мы однажды совершили эту ошибку, и она стоила нам века рабства. Никогда — даже если он пытается тебя убить, защищайся и переубеди элдийца, что прислуживает врагу! Все из них лишь обмануты, и в глубине души ненавидят Марли за то, что оказались в такой ситуации… Второе! Никогда не убивать мирных марлийцев. Убив родственников и друзей наших врагов, мы сделаем только хуже. Ведь и народы Марли, коих тысячи, способны понять нас. Не все из них являются элдийцами или марлийцами, и даже не близки к ним. Лишь те, кто добровольно присягнул вражьей гидре и предал свой собственный народ, либо пошёл с оружием на чужой, заслуживает смерти. Остальных следует лишь агитировать и изучать. — Но… если мы не убиваем мирных марлийцев, разве этим не воспользуются враги наши? — Смело, что ты решил перебить меня сейчас. Обычно никто не задаёт этот вопрос, потому что и так получает ответ на него позже. Нет, мирный марлиец — тот, что не испытывает к нам жгучей ненависти и не работает на имперское правительство. А информаторы, крысы, предатели — все из них заслуживают смерти без суда и следствия. И это третье правило… Любой, кто доказан как предатель, заслуживает смерти… Он до самого её наступления не будет знать, что она улыбается ему в лицо и готовится уничтожить его. Мы же смотрим в лицо смерти, и готовы принять её в любой момент. И это четвёртое правило нашего общества — не бояться смерти. Ради правды не стыдно умереть, даже если погибать, как собаки. — Это все правила? — Нет. Самые главные правила в этом обществе понять сможешь только после того, как дашь клятву. — Клятву? — Принесите книгу. Да начнётся же церемония! Один из мужчин подал книгу старику, открытую на уже заранее подготовленной странице. Передав её Вервольфу, дедуля промолвил: — Прочитай всё, что видишь, несколько раз. Это текст клятвы. Глаза бегали по двум страницам обветшалой книжки. Буквы еле освещались тусклым свечением керосинки. — …Всем своим сердцем клянусь, что никогда не пойду против Элдии и её народа. Клянусь, что всей своей жизненной силой буду сам тянуться к правде и притягивать к ней своих братьев и сестёр по крови. Клянусь, что отдам жизнь на возрождение Элдийской империи и во благо каждому из живущих потомков народа Имир. Всем сердцем и кровью я клянусь, клянусь, клянусь…» Текст был помечен красным цветом и очень выделялся. Стоило юноше произнести последнее слово, как голоса подвальных завыли, а старик запел на древнем языке, чем-то напоминавшим элдийский:Einigkeit und Recht und Freiheit
Für das unser Vaterland!
Danach lasst uns alle streben
Brüderlich mit Herz und Hand!
Einigkeit und Recht und Freiheit
Sind des Glückes Unterpfand;
Blüh' im Glanze dieses Glückes,
Blühe, unser Vaterland!
Вервольфу было сложно распознать слова и их значение, однако он понимал — песня патриотическая, и она про свободу. Преклонив колено, как это обычно делают в Марли при исполнении гимна, Вервольф ощутил прикосновение тонкого и острого металла по своим плечам, стоило старику промолвить последние строчки песни. — Ты посвящён в Сопротивление, Вервольф. С этого дня это твоё имя. Моё имя — Паладин. У нас много позывных. Представьтесь Вервольфу, братья. — Эйхе. — Хорст. — Сомюа… Имена шли один за другим, а молодой парень пожимал руки. До самого комендантского часа люди обсуждали события в стране, читали книги, проглядывая буквы сквозь слабый свет свечей. Наконец, незадолго до того, как по улицам стали расхаживать солдаты, все разошлись. Так и этот посвящённый. Теперь ему придётся подозревать всех из своего предыдущего окружения, а вместе с этим свыкнуться с тем, что новое будет называть его иначе. Больше он не Йонас — теперь его зовут Вервольф. И он сам выбрал это имя. Таков был выбор…