Госпожа Лань

      Тягостные думы омрачили её сон, испортили утро и до самого вечера она оставалась неподвижной, упиваясь своей меланхолией. Вечером, когда она уже раздумывала вцепиться в волосы и кричать от беспомощности, в дом вошёл Цинхэн. Конечно, они являлись супругами, но увидеть его таким, с растрёпанной причёской, в пыльных верхних одеяниях и безумным блеском в глазах, было верхом удивления. Всё прояснилось, когда она увидела в его руках несколько кувшинов с вином. – Госпожа моя... быть может, выпьем? – Его жалостливый голос медленно тянулся, грудь неравномерно вздымалась, и она невольно рассмеялась. Отчего бы и нет? Ей всегда хотелось попробовать Улыбку императора, и отказываться было глупо. Всё же... как бы ни было странно это осознавать, муж умел строить жалобные глазки.       Она выпила весь кувшин, прежде чем начать жалобно хныкать и плакаться о том, что здесь было слишком скучно, а любимейший супруг её совсем не навещает. Ещё один кувшин они разделили поровну.       Жаркий поцелуй и его горячие объятия приятным теплом отдались в её теле. Она оседлала его бедра, впилась длинными ногтями в плечи и больно укусила за шею. Юэ Лян удовлетворённо ухмыльнулась, замечая множественные красные следы от собственных зубов. Цинхэн перевернулся, начиная раздеваться, и она не отставала. Он голодно припал к мягкой груди, прижался к её ногам и развратно смотрел ей прямо в глаза, то впуская, то выпуская тёмный сосок изо рта. Из-за вина, или же из-за вины, она нервно захихикала, сцепляя руки за головой Цинхэна и прижимая его к себе.       Утром, просыпаясь от тихого стука в дверь, она успела лишь затолкнуть кувшины вина под кровать, прижимаясь ближе к мужу, чтобы не дать входящему лучше рассмотреть её тело. Ей стало чуть лучше, когда она увидела знакомое лицо: Лань Гуймин. Та удивлённо воззрилась на них, переставая удерживать на лице равнодушное выражение. – Простите... – И тихо убежала, лишь пятки сверкали. Из горла вырвался удовлетворённый звук. Сейчас эта маленькая дрянь обо всём доложит Старейшине, ответственному за неё. Была лишь надежда на то, что Цинхэн не прогнётся, но она уже и мечтать не смела о таком.       Юэ Лян прикрылась своим халатом, перенесла мужа на кровать, закрыла и его. Позвала (на удивление) стоящую недалеко от забора Гуймин и приказала принести воды.       Она вымылась сама, обтёрла Цинхэна и села на крыльце у дома. Было смешно от абсурдности ситуации. Изначально не желая быть ему женой, она добровольно подставлялась под поцелуи, тихо млела от крепких, сильных рук, и была не сильно против близости. Стала ли она от безысходности лезть на каждого, кто проявит к ней каплю внимания? Нет, скорее даже наоборот. С Лань Циженем она проводила гораздо больше времени, но ничем кроме взаимных дружеских издёвок они не обменивались. Рассчитав что-то в уме, она предположила, что это всё проделки сюжета. Если считать так, то скоро должен был родиться Второй сын клана Лань, но ему было неоткуда взяться, кроме как из неё. Быть может, она совсем и не виновата? Да, точно, это канон подбирается всё ближе и ближе! Она... не... виновата...       За спиной раздались почти бесшумные шаги. Не находись она тут больше пяти лет, она бы и не различила их за фоновым шумом окружающего их мира. Цинхэн наклонился к её спине, прижимаясь подбородком к её плечу. Она непринуждённо смахнула его, тут же поднимаясь. – Думаешь, один раз на что-то повлияет? Ты, глава клана, который не может помочь собственной жене! Думаешь, я смогу спокойно на тебя смотреть?!       Цинхэн смиренно опустил голову. В отличие от предыдущих ситуаций, когда на его лице можно было лицезреть бессилие и боль, сейчас в них плескался стыд. Неужели он был смущен их совместной ночью? Даже если так, то они супруги, и в этом не было ничего незаконного. – Я провёл некоторые изменения внутри Ордена. В результате открылась нелицеприятная правда насчёт произошедшего шесть лет назад. Третий и седьмой старейшины по указу второго хотели ослабить меня твоей смертью, дабы захватить больше власти, но ты оказалась сильнее, чем они думали. В результате этого было решено обвинить тебя в нападении на исполнителей, их сыновей. Обвинения с тебя сняты, а-Лян. Ты свободна. – ... ***       Долгое, очень долгое расследование наконец подошло к концу. Его результаты могли привести как к хорошему будущему, так и к не очень, если он решит утаить их. Перед внутренним взором предстал пустой лик супруги, и Цинхэн, устало вздохнув, вошёл в главный зал с решительным лицом. Благодаря поддержке первого старейшины, его старшего дяди, и младшего брата, Циженя, скрыть назревающую бурю было трудно, но возможно. Цинхэн был готов, когда затевал нечто подобное. Лишить старейшин права решать судьбу основной ветви клана. Давно пора было сделать это.       В результате трехдневного совета Третий и Седьмой Старейшины были принудительно отправлены в пожизненное заключение после получения пяти ударов дисциплинарным кнутом. Им заблокировали духовные силы, дабы не смели бежать от справедливой кары.       Помогающие им пятый и тридцатый старейшины были также добровольно-принудительно отправлены под стражу с заблокированным ядром. *** – Я... Удивлена. Как только у тебя духу хватило, м? Ха-ха-ха! Почему ты не сказал вчера?... Ох, не отвечай, ты был "очень" трезв. – Юэ Лян прикрыла глаза, не давая слезам пролиться. –Ты уйдёшь? – ей казалось, что его разбитый вид не мог выглядеть ещё более жалким. Он с лёгкой руки опроверг её догадки. – М... останусь здесь ещё на несколько месяцев. Надо подождать, проверить, не забеременела ли я. Ну, знаешь, чтобы потом меня не могли обвинить в том, что я нагуляла ребёнка где-то на стороне. Если нет, то дождусь взросления а-Хуаня и уйду восвояси. Если да, то рожу и буду растить своих детей, пока они не перестанут во мне нуждаться. В любом случае, какой от меня здесь толк? – Не беспокойся. Ты всегда будешь нужна мне и Хуаню. Но, даже если ты не хочешь оставаться здесь в качестве хозяйки, то я обеспечу тебе достойную жизнь там, где ты того захочешь.       В прошлом Юэ Лян жила в городе на берегу моря. В её краю цвели лотосы, воды сотнями потоков пролегали по земле. Дом дедушки расположился как раз на берегу реки, где огромной тучей каждый год распускались лотосы. Вкуснейшие арбузы, сладкие дыни были постоянным её спутником в знойные времена. Летом было ужасно жарко, окружающие степи не делали ситуацию лучше, и со временем она смирилась с ней. Потому жизнь в горной местности Гусу всегда казалась ей ссылкой на северный полюс. Стоило ли ей переехать в Юньмэн? Нет... там были Цзяны, а связываться с каноном напрямую было до одури страшно. – Рада, что ты не снимаешь с себя ответственность. Условия моего заключения изменятся? – Юэ Лян в притворном любопытстве сомкнула пальцы на подбородке. – Да, разумеется. Все запреты снимаются, только соблюдай правила, – Или не попадайся на их нарушении, так и читалось между строк. – Можешь видеть сына когда захочешь. Лань Гуймин будет отозвана. Я нанял тебе служанок из наёмных рабочих, а не членов Клана. Так будет надёжнее. Ограничения с золотого ядра скоро будут сняты. Духовное оружие выбирай, какое заблагорассудится, из хранилищ Ордена. Можешь дать чертёж кузнецам и тебе выкуют требуемое.       Было непросто смириться с этим. Тело будто отказывалось покидать место заключения, ноги переставали держать сразу после выхода за территорию дома. Вскоре прибыли Цинхэн и Цижень. Они провели ритуал очищения и разблокировали её ядро. Жить стало легче, когда по меридианам разлились потоки духовной энергии, тепло постоянно согревало её изнутри, а картины вокруг вновь стали такими же яркими и полными, насыщенные совершенным зрением заклинателя.       Они с мужем прогуливались по улочкам Гусу. Адепты в неприкрытой радости кланялись им. Было много любопытных глаз. Каждый из встреченных людей громко, на грани правил, выражали свою радость от встречи с ними, также выражали и почтение лично Юэ Лян, говоря, что рады её долгожданному выздоровлению. Старики Ордена и два брата-акробата лично поддерживали легенду о болезни Молодой Госпожи, и сейчас ей оставалось лишь непритворно измученно улыбаться им всем в ответ. В обществе людей, особенно таких, было непривычно и страшно.       Куда они шли? Конечно же забрать сына с занятий, дабы всем вместе отправиться на семейный обед.       Хуань удивлённо посмотрел на них, но, соблюдая правила, неторопливо проплыл к двум людям, которых увидеть здесь было весьма неожиданно. Матушка не покидала своего дома, всегда выглядя в нём холодной и отстранённой, она привлекала своей безжизненностью. Отец всегда был отстранённым, грустным и равнодушным. Увидеть их под тенью дерева, радостными и улыбающимися, было очень, очень удивительно. Конечно, юного господина предупреждали об этом, но он не смог сдержать эмоций и широко-широко улыбнулся, невольно заражаясь этим от родителей.       В залитом солнцем помещении тихо звенели палочки о посуду. Лишь когда все порции были опустошены, фигуры в белых одеяниях приступили к неторопливому разговору.       С освобождения Юэ Лян прошло уже более полугода. Всё это время она изучала информацию об Ордене, то, что ей нужно было знать. Она приступила к щадящим тренировкам, зная, что носит под сердцем будущего главного героя романа.       Лань Хуань был отослан к отдалённым территориям, подальше от тихи гремящего Гусу. Наследника стоило беречь. Он не знал что происходит в ордене, но ему и не говорили. Мальчик успел отпраздновать своё пятилетие, прежде чем его вернули обратно. И не абы как, а лично дядя, который ещё и прокатил его на мече, ненароком показывая и рассказывая о территориях, которыми ему в будущем придётся управлять. Хуань проникся и ещё больше засел над пока немногими уроками.       Слова мамы каждый раз глухо звенели перед внутренним взором: "С большой властью приходит большая ответственность. Прежде чем вести за собой людей погляди на себя: достоин ли ты этого? Отдаёшь ли ты себе отчёт о том, что они, эти люди, без сомнения пожертвуют собой ради тебя, и ты не можешь позволить себе потерять их доверие." Он долго осмысливал эти слова, прежде чем попросить увеличить количество занятий. Его просьбу с удивлением удовлетворили.       Юэ Лян проговорила что-то на автомате, когда голову сдавило невидимыми тисками. Она удивлённо посмотрела перед собой, будто впервые видя окружение. Юэ Лян попыталась подняться, чтобы выйти и подышать свежим горным воздухом, но стоило ей сделать пару шагов, как она уже падала. Крепкие руки и обеспокоенные глаза мужа крепко отпечатались в её сознании. Она крепко сомкнула веки, пытаясь сосредоточиться на внутреннем голосе, но тут же потеряла сознание.