Госпожа Лань

      Юэ Лян очутилась в этом мире, когда была совсем юной. Она не помнила многого из своей первой жизни, но помнила одно: она была. Шли годы, и она неторопливо обучалась заклинательству в своём небольшом деревенском клане. Чудеса, да и только. То, о чём она в прошлом слышала лишь в сказках, в этом мире было реальностью, без которой многие люди не представляли себе жизни. С этим было легко смириться, поскольку она сама давно мечтала ощутить это вживую.       Будучи нелюдимой и закрытой, она незаметно отталкивала всех, кто хотел сблизиться с ней. Из-за этого Юэ Лян и делала огромные успехи на заклинательском поприще. Когда её почтенным наставникам уже было нечему обучать её, из ниоткуда вдруг возник неземной красавец, пышущий благородством, который согласился её обучать.       Не обладая опытом из прошлой жизни, и не получая его тут, где она также не общалась с людьми и не набиралась опыта в общении, она не замечала ничего подозрительного, пока этот посланец с небес вдруг не сделал ей предложение: вступить в его клан, стать госпожой одного из великих орденов, разделить с ним жизнь, стать спутником на тропе совершенствования... Смысл оставался один, и она не могла поверить услышанному. Быть может, Юэ Лян не хотела взрослеть, не хотела брать на себя ответственность, но это было сугубо её выбором, и она отказала. Хоть она и не испытывала к нему романтических чувств, как друг и брат он был ей крайне дорог. Посему и одна лишь мысль о том, чтобы стать его женой, ввела её в шок. Ей стало противно от самой себя, когда она представила себя его супругой, что уж говорить про совместную жизнь.       Цинхэн был понимающим, чуть ли не святым, и на его просьбу о редких встречах, даже после такого резкого отказа, она не могла ответить отрицательно. Стоило признать, он казался слишком опустошённым, чтобы она не начала беспокоиться.       Юэ Лян немного встревожилась, когда кто-то вдруг возник на пороге её дома в самый разгар суровейшей бури. Девушка выдохнула, когда узнала на пороге светлейшего Лань Цинхэна.       Разумеется, она не могла отказать, и он уже стоял внутри, отряхиваясь от капель дождя. Невидимый купол не позволял ему промокнуть, но что-то успело попасть на его волосы. Они начали неторопливую беседу, заканчивая её тихим чаепитием.       Все люди, которые являлись родственниками этому телу, давно почили, кто-то раньше, кто-то позже. Она осталась совсем одна. Кто-то, может, был бы опечален, но она не испытывала совершенно ничего. Было ли это пренебрежением к умершим, чёрствостью сердца или защитной реакцией, она не знала.       Юэ Лян планировала прожить тихую жизнь, спасая невинных людей, защищать правых и наказывать виноватых. Она понимала, что это было детской мыслью, юношескими мечтами, но ничто не мешало ей просто помечтать. Быть может, будущем заведёт ученика, которому передаст свои умения и накопленный опыт, и будет жить где-то в живописном месте, пока не умрёт. Хотя её бессмертное тело и не думало стареть, от образа мышления прошлой смертной девочки никуда не деться. – Знаешь, брат опять возмущён поведением юных адептов. Я хотел напомнить ему, что в юности каждому хочется вести себя импульсивно и недостойно, но вспомнил его поведение и все вопросы мигом отпали. Кажется, он с самого детства отрастил себе эту потешную бородку и начал читать нравоучения мне и нашим родителям.       Тихий смешок, который она тут же погасила, вырвался из её горла. Было некрасиво смеяться над чужими родственниками, но рассказы Цинхэна всегда были такими живыми, что и она не всегда могла сдержаться.       Её жизнь в другом мире была пусть и недолгой, но её отпечаток всегда останется вместе с ней. Поведение лёгкое и свободное, которое там было нормой, здесь осуждалось, особенно если вела себя так женщина. Её же отчуждённость от других людей была весьма хорошей чертой, но она прослыла странной девочкой, что боится людей. Казалось бы, самое время вести себя импульсивно, но она не могла себе этого позволить. Привлечёт к себе лишнее внимание и не сможет от него отвязаться.       Она давно поняла, где очутилась. Мир с пятью Великими Орденами и множеством поменьше. Причудливые пейзажи и разговоры торговцев. Она читала немного произведений о Древнем Китае, но была абсолютно уверена, что находилась именно там. Окончательные сомнения развеялись, стоило услышать имя её давнего друга. Лань Цинхэн. Фамилия Лань уже была показателем, а это имя внушало ей какие-то неопределённые чувства. Будто она где-то его слышала, но крепко-накрепко забыла.       Время её здесь нахождения было неопределенно. Даже так она знала, что не будет вмешиваться в события романа. Ей не было с этого никакого проку. А то, что она не припоминала своего имя в тексте книги, давало ей надежды: ей и не придётся сталкиваться с ужасающими событиями её новой реальности.       Цинхэну было постелено в гостевой комнате, сама же она решила медитировать. Неторопливо наступило утро, и заклинатель помог ей в домашних делах: наколол дров, починил что-то, что требовало ремонта, помог с прополкой огорода. В общем, всё то, что было не положено делать будущему главе Ордена, но что он с огромным удовольствием делал. Они простились за вечерним чаем, когда наступало время отбоя в Гусу. Это было их привычное расписание. Цинхэн прилетал, они проводили время вместе, он помогал с чем требуется, и они тренировались, обсуждали что-то. Ей было неловко первое время после отказа, но Цинхэн не подавал виду, вот и она расслабилась.       Спустя несколько месяцев, когда Юэ Лян неторопливо прогуливалась в чаще леса, что примыкал к её дому, она наткнулась на нелицеприятную картину. Кто-то большой и дерзкий, судя по агрессивным возгласам, избивал другую фигуру, которая неподвижно лежала на земле. Она дождалась, когда хулиган начнёт уходить и повернётся спиной к её укрытию, и с мечом наперевес прыгнула к нему. Это было подло, да, но ей, как хрупкой и нежной девушке, было страшно нападать лицом к лицу. Однако удар в спину от лежачего был ещё более неожиданным, чем воскрешение мёртвого. Ловушка! Но от кого? Кому она могла навредить?! Завязалась потасовка, из которой она несомненно вышла победителем. Но рывок от противника спутал все её карты. Её меч был схвачен чужой сильной рукой, когда второй мужчина крепко держал её над землёй. Послышался противный звук, и её меч пронзил чужое сердце. Нелицеприятная картина того, как недавно живой человек сейчас лежал мёртвым грузом на её лезвии. Сзади начали душить, но она начала вырываться с неожиданным для неё самой остервенением. Она успела серьёзно ранить схватившего её мужчину. Удар по голове был чем-то неожиданным и очень неприятным.       Очнулась она с сухостью во рту, болью в голове и связанными конечностями. Она находилась в темном помещении без окон и дверей, как какая-то преступница. Внезапно в помещение кто-то вошёл. Она не разглядела, кто это мог бы быть, но ей в тот же миг завязали глаза. Попытки сказать что-то быстро пресеклись: заклятие молчания Ордена Гусу Лань. Она находилась в Облачных глубинах? Что могло произойти, чтобы... что? Юэ Лян не знала даже полной картины происходящего, что тут говорить про окружающих.       Послышался звук открываемой двери, множество шагов прекратили хождение и затихли. Её окружили тени и сняли повязку с глаз. Они тут же заслезились, но она не обратила на это никакого внимания. Вокруг неё находились люди Ордена Лань, конвоиры держались холодно, те, что сидели на почётных местах, были видимо старейшинами. И... на главном месте сидел изнемождённый Цинхэн. Подле него в немом осуждении сидел, судя по всему, его младший брат. – Дева Юэ Лян обвиняется в убийстве младшего сына почтненного Третьего Старейшины, наставника и учителя Лань Чанъаня. В лесу около её дома их обнаружил старший сын Седьмого Старейшины, Лань Вэнъянь, которого она также тяжело ранила. Преступление было совершено, преступник был найден, а нам надлежит определить её судьбу в окружении малого круга посвящённых. – Какой-то серьёзный мужчина с уставшим взглядом огласил это на весь зал.       Юэ Лян попыталась что-то сказать, но резкий голос не дал ей этого сделать. Разве правилами их Ордена кричать не запрещено?... В её голове будто прозвучало сто колоколов, до того боль в голове реагировала на окружение. – Эту преступницу следует немедленно казнить! Она посмела убить члена нашего Ордена, рождённого в нашем клане, взращённого нашими традициями! Он был уважаемым наставником, сыном Старейшины! Недопустимо! – Согласен. – Верно. – Вынужден согласиться.       И ещё десятки подобных голосов. Они так и продолжались бы, пока Цинхэн не поднял руку. Он умоляюще взглянул на неё, но его взгляд тут же потух. –Деве Юэ следует сказать что-то в свою защиту. Хотя Лань Вэнъянь уже сообщил нам обо всём произошедшем, нам следует собрать полную картину произошедшего.       В голове возникла пустота. Она не могла находиться в окружении этих.. праведников, не ужасаясь произошедшему. Кому в голову могло прийти подставлять её? – Я не убивала никого! Я шла, как всегда, на прогулку, когда увидела каких-то людей. Один из них, тот, что был покрупнее, избивал другого. Я дождалась, пока он отойдёт от раненого, и хотела напасть подальше, дабы в схватке не навредить лежачему. Однако, приблизившись к нему, меня ударили сзади! Я не могла ничего сделать! Один из них схватил меня сзади, обездвижил, второй схватил лезвие моего меча и направил себе в грудь! Я не могла и пошевелиться! Я хотела вырваться, но мне не дали, а потом ещё и ударили по голове!       Юэ Лян не знала, что сообщили им до её пробуждения, поэтому она решила говорить правду. Хотя, конечно, она и не думала спастись. Её слово против слова Старейшины или его сына, неважно, было ничем.       Стук по подлокотнику кресла стал ответом. Очередной мужчина в траурных одеяниях вскочил с места и начал "говорить". – Возмутительно! Как тебе хватает наглости врать, глядя нам в глаза? Что за дерзость, что за невоспитанность! – Перестаньте, Старейшина. Я провёл проверку. Лекари после её осмотра высказались однозначно. Деву Юэ действительно ударили по голове. Она не могла сделать это сама. Лань Вэнъянь сообщил, что подоспел к тому моменту, как Дева Юэ уже пронзила Вашего сына насквозь. Он ничего не говорил нам про то, что ударил её. Сказал лишь, что она потеряла чувства. Зачем ему врать?       Юэ Лян благодарно взглянула в глаза Лань Цинхэна. Он сурово кивнул ей в ответ. Видимо тот умоляющий взгляд просил её говорить правду, что она и сделала. – Душа Лань Чанъаня не откликается на зов, что также может свидетельствовать о том, что он совершил самоубийство мечом Девы Юэ.       Мужчина, прежде выглядящий уверенным в своём слове, сейчас заметно потух. Видимо, смерть сына так больно ударила по нему, что он решил найти хоть кого-то, кто даже косвенно виновен. Всяко лучше тихой беспомощности. Юэ Лян стало его жалко, но лишь на миг. Он обвинил её, и она была намерена выйти победителем из этой ситуации.       Долгая процедура допроса была прервала на самом интересном, когда её уже почти оправдали. Два молодых адепта ворвались без стука, что являлось грубым нарушением правил этого святого Ордена. – Глава! Старший лекарь велел нам немедленно сообщить вам: Лань Вэнъянь умер вследствие полученных ран! Нам не удалось его спасти...       Все взгляды тут же сомкнулись на ней. Вот тут было действительно нечего сказать. Вся её защита упала как карточный домик. От убийства Лань Чанъаня она почти отмылась, как тут это! Она даже не отрицала, что действительно билась насмерть, но тому, что она защищала себя, не поверят. Её репутация здесь была... точнее её не было!       В зале возник шум, кто-то схватился за сердце. К ней подошли конвоиры с лентой, которой следовало бы завязать ей глаза. Первый Старейшина сообщил: – Всё уже сказано. Преступницу следует казнить, тело сжечь, а прах развеять по ветру.       Она не могла даже осмыслить произошедшего, как с места поднялся Цинхэн. –Почтенные Старейшины! Эта Дева является моей возлюбленной. В последнее время я сбегал из Облачных Глубин и сутками не возвращался из-за неё. Мы совершили грех, возлегли до свадьбы, и она... беременна. Я запрещаю приводить смертный приговор в исполнение. Я намереваюсь немедленно связать нас законными узами брака, и вы должны смириться с этим.       Она стояла удивлённая, наблюдая, как он смиренно опустил голову. Вокруг поднялся шум, который она не ожидала услышать в самом мирном месте во всей поднебесной. Спустя минут пятнадцать главный, Первый Старейшина поднялся со своего места. – Старейшины, посовещавшись, пришли к решению. Глава Ордена берет эту Деву в жёны, но она должна будет провести всю жизнь в заключении. Недопустимо гулять на свободе преступнику.       Не успела Юэ Лян вымолвить хоть слово, как начал говорить Цинхэн. – Свадьба будет проведена сегодня.       И, не оборачиваясь, направился на выход. Её передали в руки служанкам. На улице вовсю светило солнце, был час лошади. Не замечая ничего вокруг, она несколько раз чуть не упала. Голос взяла одна тонкая девушка. – Мы направляемся к вашему месту заключения. Там вас приведут в порядок, и вы отправитесь в зал предков. После церемонии вас отведут обратно.       Сил ни на что не хватало, и Юэ Лян лишь устало кивнула, позволяя вести себя в дальний-дальний дом, вымыть себя и напялить эти несуразные церемониальные одежды. Будучи невиновной, она должна была отбывать наказание. В доме её осмотрели два лекаря и вынесли вердикт: беременна. Срок ещё совсем малый, но определить, хоть и с трудом, возможно. Она удивилась, но осознание пришло в голову: Цинхэн был главой, а помочь своему главе лекари отказать не могли: он рассказывал, в каких хороших отношениях они состояли.       Вместе с ней же страдать будет должен и Цинхэн.       Моменты воспоминаний окружили её, не позволяя отмахнуться, как она делала это обычно. Цинхэн-цзюнь, заключение Госпожи Лань, грустный Лань Чжань в окружении горечавок, её любимых цветов, во дворе небольшого домика. Осознание причинило боль. Даже не зная о себе практически ничего, её ожидала судьба, как и в реальности оригинального романа, в котором не было её. Она заплакала, пока её измотанное тело мыли в бочке. Беззвучные рыдания подходили к горлу, когда её обтирали полотенцем. Она была уже полностью опустошена, когда на её лицо наносили традиционный макияж, волосы скрепили скромной причёской, а тело облачили в красное, цвета крови, свадебное платье. Ей хотелось сорвать его с себя, кричать о том, что она не убийца, вырвать себе горло, в котором сжимался комок приближающейся истерики. Было очень плохо. Лекарша принесла ей много отваров в скляночках, попросила девушек выйти. – Эти лекарства помогут быстро забеременеть, чтобы Старейшины не заподозрили вас в обмане. Это,– женщина указала на большой бутылёк,– стоит выпить сейчас. Полностью. Это,– рука положила на стол ещё пару небольших сосудов,– стоит выпить перед брачной ночью. Один укрепляющий, а второй... Будет не так страшно и больно. Простите, что не могу помочь вам ещё больше, иначе меня выгонят.       Женщина торопливо поклонилась, впуская таких же испуганных юных дев. Они не проронили ни слова, пока вели её сквозь малопроходимые улочки поселения. Остальное было как в тумане. Ей с трудом удавалось сдерживать рыдания на церемонии, благо из-за тяжёлой вуали ничего было не разглядеть.       Казалось, прошло пару секунд, и вот она стоит на пороге дома под руку с Цинхэном, который переругивается со своим братом. Ей было стыдно. Из-за всего сразу и из-за ничего одновременно. Ужасное чувство. Они вошли в дом нога в ногу, и он неторопливо снял вуаль с её головы. Цинхэн склонился перед ней, встал на колени. Он обхватил её талию своими руками и горько зарыдал. За все годы их дружбы она ни разу не видела его таким... Даже после её отказа он не выглядел столь опустошённым. Это чувство ещё долго их не отпустит. Она уверена.