Yesteryear

      Первый шаг к третьей части исследования Уёна уже предзнаменовал большие неприятности. Он ступил из безопасности уютного института путешествий во времени прямиком в морскую воду. Его конечности внезапно сковало холодом, ограничивая любые движения. Не теряя времени на то, чтобы подумать, останется ли после этого в комнате института лужа, он тут же задёргал ногами. Море было ледяным, пробирающим до костей за считанные секунды. Пока он пытался прийти в себя от шока, по телу уже успела пойти крупная дрожь.       Уён вышел из люка затонувшего корабля, деревянные борта которого были покрыты ракушками и распухли от воды. Когда он попытался опереться ногами о поверхность закрывшейся дверцы и оттолкнуться, прогнившая часть провалилась внутрь. В отчаянии он попытался всплыть. Тяжесть одежды тянула его вниз, но борьба за жизнь помогла ему вернуть хоть немного тепла.       В эти короткие секунды, охваченные паникой, он просто пытался выжить. Руками и ногами он прокладывал себе путь со дна мелководья к мерцающей водной глади над собой. То, что заняло всего несколько секунд, казалось ему вечностью. Его лёгкие горели от боли, и тело полностью замёрзло. Спустя несколько мгновений он уже не чувствовал пальцев ног.       Как только голова Уёна показалась над поверхностью воды, в морозном воздухе разнёсся его громкий вздох. На горизонте виднелся берег, укрытый густыми серыми облаками. Вероятно, он оказался в океане недалеко от одного из уголков Норвегии. Температура была низкой, и с неба падал снег, оставаясь на мокрых волосах.       Он ярко почувствовал, как его бросило в жар.       Дрожа, он принялся плыть вперёд. Ему нужно было как можно скорее достичь земли и согреться. Пока он двигается, ещё несколько минут с ним всё будет в порядке.       Уён направил на это все свои силы. Светлые волосы липли к затылку, совершенно не помогая сохранить тепло. Тяжелая шерстяная одежда, которую дал ему Сынён, промокла насквозь и продолжала тянуть ко дну.       Борясь за жизнь, Уён всё продолжал плыть. Он был намного медленнее, чем хотелось бы, и казалось, словно океан утягивал его обратно, по метру назад на каждые два, которые путешественник продвигался вперёд. Ему потребуется несколько часов, чтобы добраться до земли, но в запасе оставались всего лишь несколько минут до того, как его тело начнёт уставать. Пока он давился морозным воздухом, сковывавшим лёгкие и затруднявшим дыхание, его движения становились всё слабее.       Уён мысленно проклинал себя. Ему нужно было плыть дальше, нужно было заставить себя бороться. Но каждое отчаянное движение вперёд казалось ему последним. Каждый раз, когда он заносил руку над водой, становилось всё тяжелее. Вскоре он ничего не сможет делать, кроме как дрейфовать в воде, в то время как всё его тело начнёт становиться сине-белым.       Образ, возникший в его голове, был ужасным. Уён всхлипнул от очередного вялого взмаха рукой, ослабленно плюхнувшейся в воду. Брызги попали ему в лицо, заставив отплёвываться и откашливаться.       Они с Ёнгуком рассматривали несколько опасных сценариев, в которых может оказаться Уён, прибыв сюда. Но этого они не предусмотрели. Он и не думал, что может погибнуть посреди зимнего океана без пути назад.       Чувствуя себя так, будто сама смерть смеётся над ним, Уён знал, что последние силы начинают покидать его. Он был похож на мёртвое животное, болтающееся в воде. Холод колкой болью пронзал его тело, как несколько десятков ножей, но ему уже было всё равно, ведь после них всё начинало неметь.       Уён уже собирался закрыть глаза и распрощаться с жизнью, притвориться, что всё это — лишь ночной кошмар, и совсем скоро он проснётся в стенах института, но его вдруг подхватило волной. Движение воды обрушилось на него сзади и швырнуло вперёд. Он ослабленно попытался проплыть ещё хотя бы немного, но суша словно отдалялась от него.       Он был сбит с толку и едва оставался в сознании, но решил попробовать последний раз. Пока он отчаянно бился в воде и хватал ртом воздух, пытаясь удержаться на плаву, Уён услышал скрип. Устрашающий и протянутый, как будто кто-то открыл сразу сотню деревянных дверей одновременно. Казалось, будто этот звук отдавался и в воде, и по всему его телу, но он не мог сказать точно, так как его всё ещё крупно трясло.       Прежде чем он смог бы собраться с силами и посмотреть назад, зов прорезал морозный воздух, словно лезвие.       — Человек за бортом!       Грубые слоги древнескандинавского языка раскатисто разнеслись над морем. Вода вокруг Уёна пошла рябью, словно отражая мощь голоса. Он воодушевился и наконец оглянулся. Могучий корабль двигался в его сторону. Его корпус был гладким, без каких-либо лестниц, за которые можно было бы уцепиться. Он шёл за счёт около дюжины вёсел, и лишь одна мачта возвышалась прямо посередине. На нём суетилась целая команда людей. Уён заметил женщину с развевающимися на ветру длинными волосами, перегнувшуюся через борт. Он плохо видел, но смог различить носовую фигуру, вырезанную в виде головы дракона.       Даже если бы он не заметил меха и шлемы людей, даже если не знал бы языка, на котором они говорили, Уён понял всё по грозным выражениям на лицах.       Викинги, которых он искал.       И даже в полуобморочном состоянии, онемев от холода, Уён испытал жуткий страх при одном только взгляде на них, на их аккуратно постриженные волосы и бороды, сильные тела, закалённые в бою, и тяжелое оружие. От их вида у него спёрло дыхание, и слишком многие посмотрели на него в ответ.       Первой мыслью, возникшей в его голове, было развернуться и уплыть как можно дальше с новообретёнными силами. Но, несмотря на инстинктивное ощущение страха, он оставался на месте. Он не мог относиться к ним как к угрозе, а должен был притвориться, что был на их стороне.       — Помогите, — прохрипел он ослабшим голосом, когда горло сковал холод. Он замахал им онемевшей рукой. — Пожалуйста, помогите!       Его древнескандинавский был неплох, хотя и не так хорош, как другие языки, на которых он говорил. Иногда он произносил звуки немного неправильно, но всё это можно было объяснить тем, что он вырос вдали от основных поселений. Если его речь была понятной, этого было достаточно.       — Резко вправо, подберём его! — прокричала женщина, следившая за Уёном. Подобно вспышке молнии и грому в туманном зимнем воздухе, она привела команду в движение. Вскоре корабль повернул в его сторону, и вновь масса воды оттолкнула его дальше.       У борта появился ещё один человек. Его волосы были тёмно-рыжими, раз в десять ярче, чем привычный цвет, в который красился Сынён. Они были искусно заплетены, как и его борода, в одну длинную косу, украшенную несколькими жемчужинами и металлическими кольцами. В руках он держал верёвку, на конце которой был крюк. Обычно Уён ассоциировал их со сценами лазанья по стенам в каких-нибудь фильмах про средневековье.       В тот момент, когда до него наконец дошло, что мужчина планировал сделать с помощью этого крюка, путешественник прикрыл лицо руками. Упав в воду прямо перед ним, крюк чуть не вонзился ему в грудь. Он зацепился за рукав, и Уён попытался ухватиться за металл, пока тот не сорвался. Он крепко обхватил его ослабшими пальцами.       Прежде чем Уён принял бы решение, что ему делать дальше, его дёрнуло вперёд. Весь его вес пришёлся на плечи, когда трое викингов с усилием пытались вытащить его из воды. Путешественник закашлялся от воды, попадавшей ему в лицо, и старался дышать так, чтобы она не попала ему в лёгкие, пока его тянули к кораблю.       — Раз-два, взяли! — бодрый крик женщины совсем не откликался в груди Уёна счастьем. Он чуть не выпустил крюк из рук, когда его вытянули из воды, и ударился о борт, как дохлая рыба. В течение нескольких мучительных мгновений его тащили по грубым краям корабля, после чего он наконец мог сдаться. Удар о деревянную палубу выбил из его лёгких весь воздух.       Откашливая проглоченную морскую воду, Уён перекатился на бок и захрипел. Замёрзшие губы словно совсем его не слушались.       — Спа… спаси…       Ему не дали договорить, грубо схватив за волосы. Издав жалобный стон, он не сопротивлялся. Благодаря наращиванию длина его волос теперь доходила до плеч, и поэтому мужчина с лёгкостью поднял его. Уён напряг шею, но всё же это было лучше, чем утонуть в море.       — Ты. Откуда ты взялся? — его резкий голос был похож на рык волкодава.       Уён испуганно повис в его хватке. Он попытался заговорить, правда попытался, но на воздухе замёрз ещё сильнее. На одежде и ресницах начинал образовываться лёд, когда путешественник лишь пытался проморгаться, проясняя зрение.       — Оставьте его, он замёрз, — снова приказала женщина. — Возвращайтесь к работе, и если он выживет, расспросим его.       Мужчина над Уёном недовольно хмыкнул. Он снова встряхнул его, словно тот был просто куклой.       — Не хочешь отвечать, да? Прояви хоть немного благодарности, сопляк.       Когда Уён только обмяк в его руках, как грустный котёнок, тот сдался. Он небрежно уронил его голову, после перешагивая и возвращаясь к корме. Лёжа посреди лужи, путешественник старался сохранять тепло. Даже пережитый ужас недостаточно согрел его.       — Он не из нашей деревни, — прошипел один из викингов, стоявших поблизости. Они едва ли пытались говорить тише, и смотрели на ослабшего Уёна с недоверием. Их покрытые шрамами лица и длинные волосы вызывали у него страх. Эти люди побывали в настоящем аду и остались живы. Он выдаст себя с потрохами.       — Если там что-нибудь случилось, а виновника не нашли, тогда мы точно сможем сказать, откуда он сбежал, — ответил другой.       — Если он умрёт от холода, наказывать тебе уже будет некого. Эй, шевелись, — с этими словами что-то мягкое и тяжёлое свалилось на Уёна. Одеяло. Шерсть была колючей, но он лишь плотнее закутался в него, продолжая дрожать. Недолгое облегчение от тепла было для него сродни раю.       Женщина, стоявшая рядом, тяжело вздохнула.       — Тебе ничем не поможешь, да? Сначала сними с себя мокрую одежду. Только не говори мне, что никогда не был в море.       Не дожидаясь, пока он ответит дрожащим от холода голосом, она отступила. Скрип дерева и удары вёсел по воде раздались в воздухе, и они направились к суше. Он снова услышал её голос после того, как она ушла.       — Сандульв, позаботься о нём. Не хочу, чтобы он замёрз насмерть до нашего прибытия.       Кто-то, находившийся дальше на борту корабля, откликнулся на её приказ. Его обувь была мягкой, скорее всего сделанной из кроличьего меха, и поэтому его шагов почти не было слышно. Уён моргнул, присматриваясь к ним. На самом деле, ему было всё равно, кто и каким образом позаботится о нём. Это всяко будет лучше, чем смерть от переохлаждения.       Когда мужчина сдёрнул с него одеяло и пробрался руками под одежду, Уён инстинктивно отпрянул. Однако прикосновения эти были не холоднее его замёрзшей кожи: наоборот, они были настолько горячими, что ощущались как раскалённый металл на морозе. Он заёрзал, когда с него сняли тунику и шерстяные перчатки. Одежду сбросили в кучу рядом, пока Уён не остался полностью голым и дрожащим под взглядами викингов. Его жалкое тело, должно быть, выглядело для них слабым и истощённым. Он услышал несколько перешёптываний о том, что скорее напоминал ребёнка.       Прежде чем они продолжили бы обсуждать его, мужчина вновь завернул Уёна в одеяло, как буррито, и прислонил к округлому борту корабля. Наконец начиная согреваться, путешественник откинул голову назад. Он был изнурён.       Сандульв уже поднялся и собирался уйти, когда Уён поднял взгляд, чтобы поблагодарить его.       И снова ни единого слова не сорвалось с его губ, но на этот раз не потому, что холод лишил его способности говорить. Пока он вглядывался в черты лица этого человека, только одна мысль пришла ему в голову.       Это, чёрт возьми, невозможно.