Yesteryear

      Уён нашёл Римский форум через полчаса после того, как начал жалеть, что шляпы ещё не вошли в моду, потому что его затылок вновь обгорит на солнце. К счастью, часы, проведённые в залитом солнцем Вавилоне, сыграли ему на руку — он прекрасно сливался с загорелыми римлянами, снующими туда-сюда по повседневным делам. Хотя суета внутри мегаполиса была похожа на ту, что Уён уже встречал среди вавилонян, проносившихся мимо него, словно занятые делом пчёлы, в Риме была совершенно другая атмосфера. В то время как Вавилон казался черновиком для чего-то большего, местом, стремящимся к идеалу, где всегда было чем заняться, Рим был окутан аурой якобы достигнутого совершенства. Однако, пока представители богатой аристократии откидывались на спинки паланкинов и передвигались по городу исключительно для наслаждения видом достопримечательностей, как это сделал бы современный человек, рабы работали вдвое усерднее. По сравнению с Вавилоном, на теле большинства из них были закреплены цепи, тяжело волочащиеся по земле. Их взгляды были пустыми, а на лице отражалась угрюмость, когда они, почти полностью обнажённые и грязные, исчезали в толпе.       Уёну не тяжело было заметить, что в их глазах также стоял гнев. За завесой покорности и отрешённости скрывалась кипящая ненависть. Он надеялся, что Юнхо окажется другим, и ему не посчастливится проснуться одной ночью и обнаружить в зале дома разбросанные по полу внутренности хозяина.       Побродив ещё немного по развившегося до огромного города Риму, Уён наконец добрался до форума. Он уже посещал его в настоящем и прошлом, но то, как хорошо центр выдержал испытание временем, поражало его до сих пор. Ратуша, на ступенях которой через несколько лет будет бездельничать Сенека, поддерживалась высокими колоннами. Пускай камень и начал разрушаться, в современном мире они всё ещё находились в вертикальном положении. Видя всю красоту высоких сооружений, декоративных статуй и фонтанов в их первоначальном великолепии, Уён снова потерял дар речи. Здание слева от него почти не пострадало от хода времени: в его эпоху там продавали мороженое, лучшее, что ему когда-либо доводилось попробовать.       Уён прошёлся по краю заполненной людьми площади. Он заметил нескольких человек, сидевших на лестнице, ступени которой окружали одно из политических зданий. Когда он спросил их о Лине, те не рассказали ему ничего нового, а только неуверенно указали в сторону холма.       Если бы именные таблички и колокольчики на дверях уже были в обиходе, Уён с удовольствием уделил бы своё время поиску нужного дома. Увы, сейчас ему оставалось лишь продолжать расспрашивать римлян, пытаясь выйти на нужный след.       Уён зашёл в несколько питейных в поисках хоть кого-нибудь, кто рассказал бы ему больше. Он постепенно приближался к холму, о котором шла речь, и некоторые ответы были более точными, — к примеру, то, что ему нужно было дойти до перекрёстка за кузней, — другие же вводили его в замешательство, будто в Риме не было никого по имени Лин.       На ужин Уён купил хлеба и мяса, которыми мог насладиться на улице. Если бы река не была так далеко, он бы с удовольствием прогулялся вдоль её берега, однако на данный момент он был полностью сосредоточен на своей задаче. Отсутствие особого интереса было вызвано не только тем, что он уже бывал здесь: Уён знал достаточно фактов о Риме, чтобы изумление давным-давно поблекло. Он любил город за наследие и обилие историй, но посетил слишком много культур и людей, что пострадали от Римской империи. Как две стороны монеты, рассказы о древней цивилизации, которые он узнал в школе, контрастировали с увиденным во время работы.       Сидя на краю фонтана, Уён наслаждался прохладным воздухом и плеском воды за спиной. Он наблюдал, как люди слонялись вокруг, останавливаясь для беседы или отдыхая в тени, прежде чем продолжить свой путь. Среди них были и сгорбленные старики, и изящные молодые девушки, сопровождаемые своими мужьями в поисках украшений.       Пока солнце постепенно садилось за холмы, Уён ужинал. Колонны города отбрасывали на землю искажённые тени, а улицы со временем опустели, поскольку все либо ушли спать, либо пить всю ночь напролёт.       Когда он с любопытством заглянул в питейную, из которой громко доносилась мелодия струн, то был встречен волной радостных возгласов и смеха. Мужчины группами сидели вместе, выпивая, флиртуя с официантками и касаясь их, когда те проходили слишком близко. Девушки только хихикали от такого внимания и подыгрывали им.       Как только Уён прокрался к бару, чтобы попробовать римское вино, одна из женщин подошла к нему и доброжелательно улыбнулась. Он ответил ей взаимностью.       — Я хотел бы попробовать самое популярное вино, пожалуйста, — сказал Уён. Она резко обернулась, чтобы выполнить его заказ, но продолжила говорить через плечо:       — Что патриций делает здесь в одиночестве? Друзья надоели?       Он взял кружку, чуть болтая тёмно-красную жидкость из стороны в сторону. Мужчины в главном обеденном зале пили вино как пиво, но Уён сделал первый глоток медленно, чтобы насладиться им. Он не был большим любителем вина, но должен был отдать должное римлянам, которые, учитывая их древние методы приготовления, прекрасно с этим справлялись.       — На самом деле, я хотел встретиться с ними до наступления ночи. Вы слышали о человеке по имени Лин? Я узнал, что он живёт где-то поблизости.       Взгляд женщины загорелся.       — Да, конечно! Иногда он приходит сюда выпить, они с моим мужем хорошо ладят. Его раб — настоящая услада для глаз, красивый юноша, — смеясь, она прикрыла губы ладонью, но не смогла скрыть румянец на щеках.       Уён радостно оживился от очередной подсказки.       — Очень на него похоже. Где я могу его найти? Я не знаю, какой из домов принадлежит Лину.       Понимающе хмыкнув, она перегнулась через стойку и принялась вырисовывать пальцем нужный Уёну путь.       — Тебе нужно двигаться в сторону холма, пока не выйдешь на большую дорогу с перекрёстком. Оттуда иди направо, мимо терм , а затем поверни налево. Перед его домом стоят две статуи, слева и справа от колонн у входа. Здание роскошное, ты его точно не пропустишь. А справа находится ещё один ориентир — величественный особняк с просторным садом.       Уён кивнул, и женщина улыбнулась ему.       — А потом, — она ткнула пальцем в то место, где, по её описанию, должен был находиться вход, — ты постучишь четыре раза, поскольку по ночам Лин открывает дверь только своим друзьям. Если у тебя не получится, придётся попробовать завтра. Но ты можешь вернуться, я дам тебе комнату, — подмигнув, она поспешила обслужить следующего клиента.       Допивая вино, Уён ещё раз прокрутил в мыслях свой маршрут. Закончив, он расплатился и выразил благодарность обслуживавшей его женщине, а после снова отправился на тёмные улицы Рима.       Он не был пьян, но алкоголь приятно согревал его. Некоторое время он лишь мирно вдыхал прохладный воздух летней ночи и наслаждался одинокой прогулкой.       У кого же окажется информация о бессмертии, у Лина или Юнхо? Уён никогда не слышал имени первого, когда речь заходила о таких исследованиях, так что его теории могли быть высмеяны и уничтоженными истинными философами того времени.       С другой стороны, Юнхо, будучи рабом, наверняка не имел возможности читать и писать. Или, может быть, Юнхо мог связаться с нужным им человеком? Ёнгук никогда не был точен в своих указаниях.       — Эй, ты!       Уён оживился, услышав пьяную брань так близко. Он как раз собирался тактично отойти в сторону, когда его грубо схватили за плечо и развернули к себе. Сердце подпрыгнуло в груди, когда он оказался прижатым к углу здания, а вокруг него собрались четверо высоких мужчин. Судя по одежде, это были обычные граждане, но все они чуть покачивались, пытаясь устоять прямо. В слабом свете уличных фонарей Уён увидел их покрасневшие от алкоголя щёки и носы. Они пытались сосредоточить на нём внимание, смотря стеклянным взглядом.       — Чем я могу вам помочь? — вежливо спросил Уён. Он старался не вдыхать запах выпивки, исходивший от них, но всё равно поморщился.       — Ты! Ты тот, кто разговаривал с женой Тита! Верно, Тит?!       Человек, к которому они обращались, был слишком занят попыткой не упасть, и потому не возразил. Когда он услышал своё имя, то громко крикнул «Да!»       Уён наклонил голову. Он разговаривал только с продавщицей фруктов — она могла быть той, кого они имели в виду. Неужели он всё-таки сделал что-то не так? Или же они говорили о женщине в питейной?       — Она вела себя очень даже мило с тобой!       Уён с трудом понимал это шумную компанию. Они поддерживали друг друга как преданные друзья и говорили так невнятно, что он усомнился, у кого именно возникли претензии.       Напрягшись, он перенёс вес тела на другую ногу, чтобы иметь возможность сбежать, если эти люди планировали доставить ему неприятности. Улица слева от него была пуста, он мог быстро скрыться туда и избежать их.       — Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Уён, чтобы разрядить напряжение. Он чувствовал тревогу, подмечая сжатые в кулаки руки.       — Не ври! Она сказала, что ты искал Лина! До этого мы видели, что ты расспрашивал других людей! Ты что, пришёл за нашими женщинами?! — Кричавший на него мужчина был самым высоким, на голову выше него. Когда Уён ступил назад, они окружили его, как стая гиен.       — Пожалуйста, поймите, я…       Он не успел договорить, когда его ударили кулаком в лицо. Боль вспышкой отразилась у него перед глазами, отдаваясь в скуле, и Уён вскинул руки в попытке защититься. На мгновение он замер, не зная, что делать. Он опёрся на стену плечом, но следующий удар, пришедшийся на рёбра, оттолкнул его в сторону. Он резко вдохнул, сгибаясь от боли. Уён надеялся, что они не сломают пульт.       Должен ли он дать отпор? Бежать? Его инстинкт самосохранения кричал о том, что нужно действовать, но путешественник не был уверен, какое решение ему стоит предпринять.       Как раз в тот момент, когда один из мужчин сжал его волосы в кулак, рядом прозвучал чей-то голос. Он пытался дышать, не обращая внимания на кровь, идущую из носа.       — Стоять! Никаких драк на улицах!       Уён прищурился от боли, пытаясь разглядеть своих спасителей. Двое мужчин пришли ему на помощь: один был одет в форму городской стражи, другим же был высокий молодой парень в скромной тунике. Он смотрел на путешественника с беспокойством, нахмурив брови.       — Но он… моя жена, и… — Тит говорил так невнятно, что Уён его больше не понимал. Римлянин навалился на своего друга, чуть не сбив их обоих с ног.       Страж отвёл их в сторону, чтобы сделать выговор за выпивку вне дома. Тем временем второй незнакомец осторожно помог Уёну отойти от стены.       — Вы можете стоять? Я Юнхо. Мой хозяин, Лин, отправил меня сюда после новости, что вы искали нас. Это ведь были вы, правильно?       Уён ослаблено вытер кровь ладонью. Он старался не запачкать тогу, но даже в таком тусклом освещении он был уверен, что это уже произошло. Терпя боль, он позволил Юнхо помочь ему.       — Это я, да, — прошептал он. Обхватив себя одной рукой за талию, а другую поднеся к носу, пытаясь остановить кровь, Уён стоял, как дрожащий жеребёнок. Он опёрся на Юнхо, с сожалением осознавая, что испачкал тунику раба кровью.       — Большое спасибо за вашу помощь. Я отведу его с собой и обработаю раны, — крикнул Юнхо стражу. Мужчина с копьём к этому моменту уже отогнал ругающихся пьяниц, и те исчезли в ночной тени римских переулков.       Охранник сухо кивнул им и пошёл своей дорогой. Пока Юнхо поддерживал его, Уён потащился прочь с улицы и вверх по склону к вилле, в которой жил Лин.