Yesteryear

      Уёну потребовалось несколько дней отдыха, чтобы наконец отвлечься. Пока Ёнгук анализировал теории Минги и заносил полученные путешественником знания в базы данных, тот бездельничал дома. За неделю он успел поговорить с мамой по телефону, приготовить любимое блюдо и посмотреть несколько пропущенных эпизодов сериала. В среду он встретился с Сынёном, чтобы вместе погулять в парке и поесть мороженого. Уён рассказал ему, как прошло путешествие в Вавилон и, в особенности, о Суусандаре.       — Чувак, — сказал Сынён, едва сдерживая смех, — в их времена, то, как он ел перед тобой сливу, было прямым намёком на секс прямо у дерева, — всё же усмехнулся он.       Уён с сожалением накрыл лицо ладонями.       — Я знаю, но я не хотел быть очередным человеком, рассматривающим его только как сексуальный объект.       Сынён назвал его идиотом с благородным сердцем, и они пошли дальше. Прага впечатляла своей старинной архитектурой и россыпью золотистых и красных деревьев, украшавших набережную. Они гуляли вдоль реки, обсуждая Вавилон: Сынён наслаждался рассказами даже о мельчайших подробностях одежды вавилонян, которая была так похожа на ту, что он сшил сам.       И всё же они старались не забывать, что теперь это было в далёком прошлом, павшем и погребённом под песками двух тысячелетий.       После прогулки с Сынёном Уён посмотрел документальный фильм о Риме. Однажды он уже бывал там, когда писал курсовую работу о гладиаторах и том, как в современном мире их часто изображали преступниками и заключёнными. На самом же деле много римлян, не имевших судимости, рассматривали гладиаторские бои как возможность разбогатеть и заработать на великолепную виллу.       На латыни он говорил даже лучше, чем на английском, и поэтому решил не доставать книги, чтобы освежить знания. Он хорошо разбирался в языках современной Европы, а Ёнгук пообещал, что ему больше не придётся покидать её границы.       Когда Уён пришёл на работу в понедельник, неся с собой торт для трудолюбивых коллег, воздух уже был холодным. Пахло зимой, и он предчувствовал, в каком шоке будет его организм, когда он перенесётся в летний период Рима.       Сынён и Ёнгук ждали его в конференц-зале. Они собирались вновь обсудить планы Уёна и объяснить, что нужно отыскать в Риме. В отличие от Вавилона, об этой древней империи было гораздо больше сохранившихся вещественных источников и знаний, поэтому путешественник мог углубиться в исследования гораздо детальнее.       Как только Сынён увидел, что Уён изо всех сил пытается открыть дверь, держа в руках сумку, торт и набор посуды, то подскочил с кресла, чтобы помочь ему. Почувствовав облегчение, Уён протянул ему тарелки и закрыл за собой дверь.       — Всем доброе утро! — пропел он.       — Здравствуй, солнце. Спасибо за торт, — через плечо улыбнулся ему Ёнгук, занявшись распаковкой.       — Шоколадный с печеньем, наш любимый, — ухмыльнулся Уён, и Сынён возгласом одобрил его выбор, расставляя стулья, чтобы они могли сесть вместе.       Сынён взял на себя ответственность за еду и отрезал каждому по кусочку торта. В это же время Ёнгук перебирал стопку бумаг, с драматизмом пересказывая Уёну суть задания:       — Наш путь ведёт из Вавилона в Древнюю Грецию, но все знания о бессмертии того периода уже известны науке, зафиксированы в мифах и легендах. На этот раз ты вновь отправишься в путешествие на поиски новых теорий, что до сих пор ускользали от внимания историков. В Риме, в 294 году до нашей эры, тебе нужно найти человека по имени Юнхо и узнать, какие исследования о вечной жизни имеются у его учителя. У нас есть основания полагать, что они уже несколько раз пытались достичь бессмертия, используя те или иные сомнительные методы, — Ёнгук кивнул в сторону бумаг, после передав их Уёну, и сделал глоток кофе. Сынён тихо рассуждал о том, какой дизайн тоги ему придумать.       Уён одобрительно хмыкнул, откусывая торт. Шоколад таял на языке, оставляя сладкое послевкусие.       — Звучит хорошо.       — В этот раз ты проведёшь время с представителями высшей аристократии. Надеюсь, ты будешь вести себя соответственно. Юнхо — раб, но тебе не удастся избежать встречи с некоторыми благородными патрициями, — Ёнгук приподнял бровь, смотря на Уёна и будто проверяя, станет ли это проблемой. После того, как Уён кивнул, он тоже попробовал торт. Мягкие локоны непослушно спадали на лоб, даже когда он попытался убрать их.       — Значит, я тоже буду изображать из себя патриция?       — Да. Ты будешь известным учёным из Флоренции, сможешь затеряться среди последователей Платона, днями и ночами кричащих о своих философских исследованиях. Так что да, Сынён, можешь сшить для него самую модную тогу, какую только придумаешь.       — Отличненько, — сказал Сынён, заканчивая есть ещё кусочек торта. Уён обеспокоенно пододвинул блюдо в сторону Ёнгука, которому такими темпами ничего не останется.       — Используй свой титул, чтобы исследовать город. Ты должен будешь жить с Юнхо и его владельцем, но, возможно, у тебя будет немного времени, чтобы прогуляться по Риму, пока того не будет дома. Просто остерегайся грабителей.       — Как и всегда, — кивнул Уён. Он прекрасно знал, что древние римляне особенно часто обворовывали незнакомцев.       — Попей вина, посмотри на гладиаторов, займись чем угодно, что придётся тебе по вкусу. В остальном правила всё те же, что и для Вавилона: держись подальше от людей и вещей, которых лучше не трогать.       — Понял, сэр, — ответил Уён, широко улыбаясь.       В институте у него была репутация человека, не имевшего ничего против связей с людьми прошлого. Сынён и Ёнгук никогда бы так не поступили, поскольку считали это несправедливым и странным, поскольку те люди были давно мертвы. Уён же ценил человеческую красоту всех времён, даже предпочитал прошлое. Никто, кого он знал в современном мире, не мог сравниться с представителями того времени. Древние цивилизации были для него особенно заманчивы — после средневековья всё становилось гораздо более скучным.       Однажды Сынён сказал, что знает, почему Уён не вступает в отношения. Он вспоминал об этом с усмешкой.       — Я доверяю твоим способностям. Расслабься, а то после возвращения из Вавилона ты выглядел очень подавлено. Я бы хотел, чтобы ты добился успеха и в этот раз. Помни, что нельзя окунаться в прошлое с головой, — Ёнгук попробовал второй кусочек торта и откинулся на спинку кресла, будто наелся досыта на целую неделю. Сынён незаметно доел остатки.       — Конечно. Что-нибудь ещё?       Они обменялись взглядами, словно не были уверены, не забыли ли что-то. Когда ничего не пришло им в голову, Сынён поднялся со стула и хлопнул в ладоши.       — У меня ещё есть несколько тог, которые я могу переделать для тебя! Закончу через два дня, а пока что можешь придумать, как прихватить для меня все детали римских доспехов, потому что я до смерти хочу узнать, как они соединены.       — Предлагаешь мне раздеть какого-нибудь солдата?       — Если встретишь кого-то привлекательного, то почему бы и нет? Звучит прекрасно для нас обоих. Надеюсь, тебе не будет слишком неловко, если ты вдруг осознаешь, что понятия не имеешь, как всё снять.       Ёнгук молча слушал их оживлённый разговор. Он устало улыбнулся, попивая кофе и наблюдая, как те спорят, словно дети.       После того, как они закончили препираться, Уён ещё ненадолго задержался в своём кабинете. Он перепечатал всё, что рассказывал Минги: о том, как бессмертные, умирая, оставляют после себя искру, что так и ждёт нового обладателя.       Ёнгук внёс в документы некоторые изменения и выделил красным несколько вопросов, которые Уён должен был проверить ещё раз. Один из них звучал так: «Падает ли искра на землю и просто лежит там, если поблизости больше ничего нет?»       У них также возник вопрос о том, в какой степени бессмертие понимается просто как прекращение старения. Если бессмертные всё ещё могут погибнуть в результате нападения или несчастного случая, тогда стоило бы назвать это продлённой жизнью, как в случае с Гильгамешем.       Уён работал над этим несколько часов. Он поднял все источники, которые у него были, обдумывая вопросы Ёнгука, и напечатал начало эссе, в котором рассуждал о плюсах и минусах этого типа бессмертия. Он оставил его незаконченным, так как сначала нужно было выяснить, как Юнхо дополнит его догадки. В зависимости от того, что он обнаружит в следующем путешествии, несколько теорий можно будет сгруппировать, как разные взгляды на одно и то же.       Сидя в кабинете, Уён читал статью о римских верованиях относительно бессмертия.       Если не брать во внимание высокий уровень смертности среди детей, средний римский гражданин доживал до 40-50 лет. Они верили в загробную жизнь, но связывали её не только с богами. Римляне считали души неподвластными времени, поскольку те оставались в памяти и сердцах других людей. Именно поэтому многие римляне пытались оставить после себя знания и материальные памятники. Их религиозные верования соответствовали греческим: Река Стикс, монета во рту, Аид, всё такое, — ничего, на что стоило бы обратить особое внимание. Уёна интересовали только полубоги и их реальные истории из жизни. Как ни странно, даже в прошлом историки слышали только мифы и легенды об этих людях. На самом деле они никогда ни с кем из них не встречались.       После очередного долгого рабочего дня Уён довольно захлопнул все книги и закрыл вкладки браузера. Выключив ноутбук, он забрал сумку и вышел из кабинета. Сынён ушёл пораньше, чтобы с новообретённым рвением подготовиться к путешествию Уёна, а Ёнгук даже не поднял взгляда от документов, прощаясь с ним.       Вернувшись домой, Уён снова почувствовал себя одиноко в пустующей двухкомнатной квартире. Он скучал по улыбчивому Минги и великолепным достопримечательностям Вавилона. Его попытка разузнать что-нибудь о Суусандаре оказалась тщетной, и поэтому Уён принялся размышлять. Может, ему стоит посетить современную территорию, где когда-то был Вавилон, чтобы ещё раз прогуляться по его окрестностям и примириться со своей тоской. У него было несколько свободных дней, и Ёнгуку понадобится некоторое время, чтобы найти для него следующее место для исследований.       Уён подумывал загрузить приложение для знакомств, просто чтобы найти какую-то мелкую цель в жизни и то, чего можно ожидать каждый день, но отсутствие интереса к современным людям останавливало его. Пускай он знал, что многие только и ждали шанса познакомиться и стать центром его мира, Уён не мог заставить себя сделать это. Может, позже, пообещал он себе в сотый раз. Может, после того, как завершит исследование.       Два дня спустя Сынён прислал ему фотографию готовой тоги — бордовой туники, дополненной драпированной белой тканью и золотым поясом. Уёну достались всё те же сандалии, что он носил во время путешествия по Вавилону, и он усмехнулся от мысли о том, как принесёт на Римский форум песок трёхсотлетней давности.       Как и в прошлый раз, Сынён сопровождал Уёна во время подготовки к путешествию. Он по-прежнему требовал набор доспехов в качестве сувенира, даже когда Уён напомнил, что это слишком уж большой подарок, по сравнению с парой листьев. Состроив глазки, Сынён вцепился в его руку, умоляюще смотря вверх, пока тот всё же не рассмеялся.       — Ничего не обещаю, — сказал он с улыбкой, когда настало время прощаться.       Уён оставил сменные вещи в шкафчике и направился к двери. Оперевшись на круглый стол, Сынён с гордостью рассматривал результат кропотливой работы над костюмом. Уён был рад, что его грудь оставалась закрытой, так как ему было бы некомфортно весь день ходить полуголым. Одежда показалась ему очень удобной.       — Сделай всё, что в твоих силах, и просто вернись целым и невредимым, — сказал Сынён. Они, как обычно, помахали друг другу, когда Уён отправился навстречу очередному приключению. На этот раз он постарается не привязываться к прошлому так сильно. Он бывал в Древнем Риме и раньше, в современном Риме тоже, знал, что у него есть возможность насладиться многими местами прошлого и в его эпохе.       Взяв в руки пульт, Уён был полон решимости сконцентрироваться на работе.