Курогане на больничном (продолжение)

Шаоран начал зевать почти сразу после ужина, утомлённый насыщенным днём и собственным рассказом о церемонии благодарения за возвращение душ и возрождение Утаки. Даже Мокона, которая ужасно соскучилась по Фаю и Курогане, немного поскакав по ним, задремала под боком у Шаорана. Детское время закончилось, наступило время для взрослых. Взрослые расположились подышать ночным воздухом на террасе, прихватив с собой пару бутылок из горы гостинцев, которые притащил Шаоран (с помощью Моконы, разумеется) от благодарных жителей Нираи Канаи. Курогане и Фай тоже должны были присутствовать на празднике, их там ждали, но из-за операции по смене руки пришлось пропустить мероприятие. Ниндзя, наконец-то дорвавшийся до выпивки, слегка разомлел. В правой руке он держал бутылку и время от времени прикладывался к ней, а левую Фай забрал к себе на колени и методично массировал, подглядывая в инструкцию. Инструкция утверждала, что так ускорится процесс восстановления чувствительности. Начинать следовало с подушечек пальцев, постепенно поднимаясь выше. Курогане хотелось послать инструкцию к чёрту и добраться уже до мага, но с другой стороны массаж оказался приятной штукой, да и торопиться им было особо некуда. Когда Фай дошёл до начала плеча, Курогане решил, что с него, пожалуй, хватит массажа, и поймал ладонь мага в свою, их пальцы сплелись. — То гости, то дети — никакой личной жизни, да, Куро-сама? — протянул Фай, изображая задумчивость. Ниндзя только хмыкнул и сильнее сжал руку мага. Фай улыбнулся, в очередной раз убедившись, что словесной просьбы он не дождётся, и придётся как всегда обо всём догадываться самому. Впрочем, это не был бином Ньютона. Фай мягким котом скользнул к Курогане на колени, но не спешил садиться, а смотрел сверху вниз, положив руки ему на плечи и позволяя гладить свои бёдра. Долго Курогане не выдержал и, схватив мага за талию, всё-таки усадил его к себе на колени, но тот продолжал держаться на некотором расстоянии, ничего не говоря и загадочно улыбаясь. Ниндзя понял, что Фай придумал какую-то новую игру, и обычно такие финты заводили их обоих, но сегодня он уже слишком долго ждал, поэтому нетерпеливо сгрёб мага, прижал его к себе и уже потянулся рукой распустить его волосы, как вдруг замешкался. Курогане не сразу осознал, что его насторожило, а когда понял, было уже поздно скрывать замешательство: потемневшие в сумерках глаза напротив смотрели внимательно, а улыбка исчезла. — Это всё твой массаж, — попытался разрядить обстановку ниндзя. — Рука вспоминает старые привычки. — Не такие уж и старые, — тихо проговорил Фай и уткнулся в его шею. В Инфинити, когда Фай завёл обычай подвязывать волосы лентой, Курогане, со своей стороны, привык стаскивать её левой рукой. Но тогда моменты их близости были пропитаны отчаянием и болью, поэтому когда ниндзя заполучил вместо левой руки протез, он не сильно жалел о том, что для таких требующих аккуратности операций он не годится. Легко переучился на правую. А вот теперь как будто вернулась его настоящая рука, и как будто вернулось то время. То время, которое хотелось забыть больше всего. Не зная, что сказать, Курогане просто перебирал волосы Фая, наслаждаясь забытым ощущением. — Уже всё позади, — грубовато сказал он, наконец, решившись прервать молчание. — Куро, ты ведь... простил меня? За Инфинити, — голос мага звучал глухо. — Давным-давно, — отрезал Курогане, и прибавил уже мягче: — Ты, главное, сам себя прости. — Я тогда говорил, — помолчав, снова начал Фай, — что ненавижу тебя. Это была неправда. — Я знаю. — И тогда знал? — И тогда. Фай глубоко вздохнул, и Курогане вдруг почувствовал, как его несильно укусили за шею. — Сеанс психотерапии окончен? Фай поднял голову и звонко рассмеялся: — Откуда ты понахватался таких слов, Куро-тан? — Путешествия расширяют кругозор. Маг легонько провёл пальцем по носу любимого и коснулся его губ. — Ну что ты, Куро-сама, — таинственно улыбнулся он, а потом наклонился и прошептал в самое ухо, отчего у ниндзя пробежали мурашки по спине: — Сеанс психотерапии только начинается.