Совёнок

Всё шло своим чередом. Каникулы закончились. Алиса ходила на уроки, спала в детдоме, и лишь изредка оставалась в квартире. Ей надо было готовиться к экзаменам, которые были совсем скоро. Конец года наступит быстрее, чем успеешь оглянуться. А вот Михаил, наоборот, окончательно обосновался у неё дома. Он учился в две смены, и ему нужна была полная тишина. Девушка сидела за партой с Валей, и переписывала уравнения по химии в тетрадь. Она бы вряд-ли это запомнила, но хотя бы получить оценку за ведение тетради… Друг, конечно подсказывал, но её внимание было очень далеко. То и дело кидая взгляды на пустую парту позади, потому как Михаила вызвали на дневное занятие в его новую школу, она краснела, и вспоминала, что произошло на днях… То, в чём она никогда бы и никому не призналась… Это был вечер. Привычная беседа, а вместе с ней и ужин завершились тем, что Алиса оказалась на кровати, в руках Михаила. Она успела привыкнуть к тому, как он обнимал ее, каждый раз, когда они оказывались вдвоем, но в этот вечер она вдруг почувствовала, насколько это будоражит, заводит и уносит от реальности. Парень, тяжело дыша, был сверху неё, его ладонь ритмично двигалась вдоль ее тела, гладя, лаская, и замирая на самых чувствительных местах. Алисе было одновременно и хорошо, и страшно. Сначала все было нормально, потом Ромашов стал сильнее прижимать ее к кровати и буквально выхватил из груди воздух. Его губы, сначала мягкие, казалось, просто искали её рот, касались, изучали, исследовали, прислушивались к её ответу, затем он крепко прижался к ним, целуя с требовательной страстью. Дыхание стало жарче, сильнее, ему в ответ пришло дыхание Алисы. Ей было так приятно, так хорошо, и так тепло… А Михаил тихо стонал, боясь в это мгновение потерять над собой контроль, с такой силой вцепившись в её талию. В один миг он тихо, очень нерешительно спросил о продолжении, и Алиса… Она не могла бы сказать, что руководило ей тогда. Просто, ей было до невозможности хорошо, и девушка, забыв о всех своих же предрассудках, ответила тихое: «да». Что же произошло с Михаилом, когда он услышал такое долгожданное согласие! А может быть, все просто взорвалось между ними, наконец? Все преграды, которые сдерживали их обоих. Все происходило так стремительно и непредсказуемо. В следующую секунду, Ромашов перевернулся на спину, а девушка оказалась сверху, обхватила ногами его бедра. Она без остановки целовала его, гладила светлые волосы, чувствуя как учащается его дыхание, хотя казалось, куда больше? Очнулась она, заметив, что парень замер на несколько мгновений. — Ты боишься чего-то? — тихо произнесла Алиса, потому как Михаил будто бы застыл, замер, не реагируя на движения и объятия. Девушка попыталась вызвать в нём ответное чувство, прильнув губами к его губам, но опять ничего не вышло. Он не ответил на поцелуй. — Я не могу раздеться перед тобой… Зря мы вообще это начали. — как-то сбивчиво, сквозь стиснутые зубы и пытаясь не смотреть в глаза Алисы, выдавил из себя Михаил. Он сам понимал нелепость ситуации — так хотел, жаждал этого момента, а когда он настал, просто испугался, как мальчишка. Раздеваться перед девушкой оказалось попросту страшно. Он знал все свои несовершенства, и явить их вот так? А потом он посмотрит ей в глаза — и поймет, что она насмехается над его телом. — Ты шутишь? Сам у меня несколько дней подряд просил, а сейчас не могу? — непонимающе проговорила Алиса, замечая сколько сомнения в его жёлтых глазах. Она не могла понять, в чём дело. Ромашов столько ныл, буквально вымаливая у неё продолжения поцелуев, а когда дело дошло до этого, решил просто отказаться? Почему? На миг девушка подумала, что здесь виновата именно она, делая что-то не так. Но, что? Алиса просто лежала сверху Михаила, прижималась к нему, а он был так холоден. Она не понимала, почему он избегает её ласк. Он лежал на спине и, не мигая, смотрел на неё. — Не думал, что ты согласишься. Не могу, просто не могу. — отрывисто задышал парень, отвернув голову. Его руки оторвались от тела Алисы. Захотелось просто раствориться, чтобы избежать этого позора… От страха, даже возбуждение начало сходить на нет. Лишь бы не прошло! Это будет совсем позор. Ещё хуже, чем то, что он испытывал сейчас. Тогда Алиса точно будет смеяться, и шутить над его провалом. — Что случилось, Миш? Тебе не нравится? — осторожно поинтересовалась Алиса, пытаясь просто понять, что она сделала не так. Почему Ромашов ведёт себя так, словно она над ним издевается? Сжимает губы, отворачивается, не отвечает, да ещё и смотрит как-то странно, будто она… Будто она враг, хочет причинить ему боль… Или это ей только кажется? Она ведь не знает, о чём Михаил думает на самом деле. — Я не понравлюсь тебе. Самому себе не нравлюсь, когда в зеркало смотрю. Не хочу услышать это ещё и от тебя. — бросил Ромашов, весь сжимаясь от страха. Он буквально представлял, как предстаёт голым перед Алисой, и девушка начинает смеяться. Начинает говорить, что ожидала другого, что его тело неказистое, и некрасивое. Ладно ещё лицо, он привык, но слышать ещё и об этом… Михаил нервно сглотнул, и отвернулся. Ведёт себя, как придурок. Но страх перед её реакций был слишком силён, чтобы Ромашов мог противостоять ему. — С чего у тебя вообще такие мысли? — непонимающе спросила Алиса, попытавшись расстегнуть пуговицу на его рубашке. Михаил вмиг скинул её руку, вызывая у девушки раздражение. Хотелось уже просто закончить эту непонятную попытку близости. Как будто она не волновалась! Но его реакция её потрясла. — Не делай так. Я сказал, у меня плохое тело. Думал, что смогу раздеться перед тобой, но нет. — сухо заметил Ромашов, отодвинув её руки от себя. А затем попросту снял девушку с себя, и посадил её рядом. Нет. Не надо. Он просто не сможет открыться ей. До этого он раздевался только перед врачами на медосмотре, и сделать это перед человеком… Его охватило какое-то странное оцепенение. Это была самая долгая минута в его жизни. Затем Алиса села рядом с ним, тесно прильнув к нему всем телом, и начала гладить по голове, как будто успокаивая. Показывая, что всё не так уж страшно. Ромашов прикрыл глаза, разрешая ей прикоснуться, поддержать себя. Это было просто необходимым. Дыхание Алисы было совсем близко, вызывая у Михаила дрожь. Она улыбалась, глядя ему в глаза. А он лежал, и мялся, не зная, куда себя деть. — Дай мне судить. Тебе настолько страшно? — задала вопрос Алиса, продолжая гладить его по голове, пытаясь расслабить. Она откровенно не понимала, о чём говорит Михаил. У него было вполне себе обычное тело, насколько она могла судить по тому, что ощущала под одеждой… Почему он боялся, будто под рубашкой у него что-то ужасное? Она чувствовала отчётливо: это ощущение в большей степени исходило из его головы, и не имело подтверждения в реальности. — Нет. Мне не страшно. Я просто не хочу, чтобы ты ушла, увидев меня без одежды. — отозвался Ромашов, будучи искренним настолько, насколько это вообще возможно. Он весь как бы уменьшился, сжался, глядя на Алису, как на самого страшного судью. Ожидая её вердикта. — Ты боишься, потому что не уверен в себе? Это тело человека, который мне нравится. Только и всего. Как я могу уйти? — осторожно спросила Алиса, стараясь не ранить его. Стараясь поддержать, показать, что её точно не напугает его тело. Михаил тяжело выдохнул, а затем закрыл глаза, и стал быстро расстёгивать на себе пуговицы, снял рубашку, а затем майку, которая была под ней. Уйдёт, значит уйдёт. Такова судьба. Позориться дальше он уже просто не мог. Итак начал мямлить, как дурачок в такой ответственный момент. Помедлив ещё миг, Ромашов снял штаны, и остался в одних трусах. Его тело дрожало от волнения, от холода. Кожа была бледной и неровной, с видимыми шрамами и следами от прыщей. Его худоба поразила: рёбра чётко проступали под кожей, словно он был скелетом, обтянутым тонкой плёнкой. Мышцы практически отсутствовали, и руки казались слишком тонкими, почти хрупкими. Удивительно, как в них вообще была какая-то сила. Алиса заметила, как Михаил покраснел, чувствуя её пристальное внимание. Он опустил глаза и слегка пожал плечами, будто пытаясь скрыться в себе. Плечи были опущены и слегка согнуты вперёд, создавая впечатление, будто он пытается спрятаться или защититься от внешнего мира. Грудь вогнута, а шея вытянута вперёд, что придавало его фигуре болезненно изогнутый вид. На груди было немного таких же светлых волос, которые уходили куда-то под трусы. Живот был хоть и плоским, но очень мягким, с торчащим пупком. Опустив взгляд ещё ниже, она увидела в его трусах очертание того, на что смотреть было совсем неловко. Она слегка вздрогнула. Да, он был далеко не красив, и Алиса это понимала. Но, в конце-концов, кто в этом мире идеален? Не став смущать его разглядыванием дальше, девушка просто сняла с себя свитер, и осталась перед Ромашовым в одном лифчике. Было так неловко представать перед кем-то в таком облике… Михаил посмотрел на неё с таким вожделением, что ей стало страшно. Он потянулся руками к её груди. Красивая… Какая же она красивая! У Михаила было такое выражение лица, словно он собирался съесть её глазами, как едят пирог. Он не мог отвести взгляд от девушки. Ему хотелось прижаться к ней. Хотелось наконец отринуть все страхи, сомнения, и неуверенность в себе. Его дыхание настолько участилось, что Алисе начало казаться, что он вот-вот задохнётся. От ощущения чужих ладоней на своей груди, девушка вся замерла. Михаил весьма ощутимо касался, пусть пока и через лифчик, но она всё чувствовала. Дыхание сбилось. Она с трудом сглотнула, когда он нежно обхватил её груди ладонями, и принялся осторожно их поглаживать. Его взгляд при этом скользил по её лицу, рукам, шее, наконец остановился на груди. Словно он не решался посмотреть до последней секунды, хоть и желал этого больше всего. Алиса подалась вперёд, и несколько раз поцеловала его в шею, Михаил вздрогнул, и задержал дыхание. Девушка тоже замерла, боясь спугнуть воцарившуюся гармонию. Она не знала, что делать дальше. Поэтому просто стала обнимать его, гладить, показывая, что её совершенно не смущает его тело, по которому она скользит ладонями. Оно было тёплым, откликающимся на ласки, а что нужно ещё? Может, она и хотела себе более красивого партнёра, но разве мог другой человек вызвать такую дрожь, жар, будь он хоть моделью? Наконец, Ромашов издал тихий стон, наравне с которым она услышала ещё более тихий всхлип. Но, посмотреть на своё лицо он ей не дал. Её руки сомкнулись вокруг его шеи, а его потянулись к застёжке лифчика. Пальцы немного запутались, но всё же Михаил сумел справиться. Миг, и она уже прижималась к нему абсолютно голой. Чувство, которое испытала Алиса от прикосновения к её телу, было новым для неё. Ей было так сладко, и хорошо… Парень просто закрыл глаза, и поцеловал её в губы. Потом его рот переместился ниже, пройдясь губами по ключице. Ещё через миг, и он заставил её обхватить свои бедра ногами. Поцелуй стал настойчивее, сильнее, словно Михаил хотел показать, насколько девушка для него желанна, хоть ему и боязно. Зародившийся внизу живота огонь опалил её изнутри. Алиса издала тихий стон, удивляясь тому, насколько ей может быть хорошо от его прикосновений. Насколько вообще может быть хорошо от этого. Михаил весь замер от этого звука, и откинув голову назад, с шумом втянул воздух через зубы. Знала бы она, как это сводит с ума. Он облизнул свои губы, прижался ещё ближе к Алисе, затем перевернул её на спину, и занял позицию сверху. — Ты готова? — дрожащим от волнения голосом спросил Ромашов. Чёрт, как же ему было страшно. Он никогда не видел девушек голыми, и даже не мог быть уверенным, что найдёт… Найдёт, куда ему нужно проникнуть. Позор. Если это не выйдет легче просто сгореть на месте от стыда. — К чему? — непонимающе спросила Алиса. Ей было хорошо, и хотелось, чтобы это продолжалось. К чему ей ещё быть готовой? Разве они уже не занимаются близостью? В её представление это было именно оно… Без одежды, касаются друг друга, целуются. Что он хочет? — Лиса… К тому, чтобы мы это сделали. Я никогда в жизни так не волновался. — честно проговорил Михаил, облизнув свои губы, а затем окинув её взглядом сверху вниз. Абсолютно голая, она лежала под ним, покорно принимая его страстные прикосновения. Ромашов еще раз глубоко вдохнул. Его сводило с ума, как она легка, и послушна в его руках. Этот контроль над её дрожащим телом… Ни одна девушка ранее не разрешала ему даже обнять, а Алиса позволила дойти до грани, откуда уже не было возврата назад. Он вообще не был уверен, что сможет заняться сексом хоть когда-нибудь… Может, через годы, когда станет зрелым мужчиной… Если ему повезет. Но сейчас, осознавать, что ему позволили такое, когда он был ещё мальчишкой, совсем ничем не смыслящим в подобных делах, непривлекательным… Это точно происходит с ним? Михаил до конца не верил в подобное чудо. Поцелуи казались куда более реальными, чем любые ласки… Их было полегче добиться… А, это… Ещё и без свадьбы. Хоть бы не спешить, не спугнуть окончательно. Не испортить всё тем, что он понятия не имеет, с чем предстоит столкнуться… Смотреть на неё такую было невероятно приятно. Небольшая грудь, плоский живот, мягкая кожа от прикосновения к которой у него закипала кровь. И это всё его… Он имеет полное право наслаждаться её видом, телом, лаской… Голова шла кругом. А сердце забилось ещё быстрее. Никогда ранее он не испытывал подобного чувства. Оно было похоже на азарт игрока, который выиграл потрясающий приз, но при этом не знает, как использовать его. — Давай… Я доверяю тебе. — кивнула Алиса, на миг замерев от волнения. Она не слишком понимала, чего он хочет, но если он знал… То, она была готова довериться. Михаил потянулся снять с себя трусы, девушка же осторожно перевела взгляд вниз. Но он не дал ей долго рассматривать себя, и просто положив на спину, снял нижнее белье с Алисы. Как же необычно всё выглядело… Только бы понять, куда… Он разгладил пальцами завитки волос, пытаясь хоть немного разобраться. Тёплые губы коснулись её губ, и в этот же момент, она ощутила, как в неё что-то толкается внизу. Её тело невероятно напряглось, в то время, как он старался проникнуть в неё. Её будто обожгло внизу, от неожиданной боли, Алиса вскрикнула, и дёрнулась. Это… Это было абсолютно не тем, что она ожидала. Михаил же лихорадочно пытался войти глубже, вызывая у неё всё более непереносимые ощущения. Он действовал очень медленно, словно боясь, что по какой-то причине она воспротивится ему, но девушка только крепче прижала к нему своё тело. Алиса поняла, насколько он её желал. Его буквально трясло от волнения, он потерял контроль над собой, тихо постанывая, и сделал быстрым последний толчок внутрь. Девушка изогнула спину, ощутив резкий прилив новой боли. Она прикусила губу, невольно сжимая ноги, чтобы это болезненное чувство ушло, пропало. Чёрт, всё же было так хорошо, зачем он всё испортил… Он точно делал всё правильно? Всё должно быть так? От поцелуев, и объятий голова шла кругом, а от этого хотелось убежать, исчезнуть, и никогда больше не ощущать. Её как будто резали ножом на живую… Михаил замер, пытаясь восстановить дыхание. Прошло несколько секунд. Затем он сделал движение вперёд, и опять Алиса почувствовала резкую боль, и едва сдержала слёзы от этого, в то время как он довольно громко застонал, и сделал ещё движение, сжимая её ягодицы пальцами. Он удерживал её тело и живот, не давая соскочить с себя, не позволяя прервать это мучение. Не в силах себя больше сдерживать, Ромашов стал двигаться вперёд, на его лице появился румянец. Приятно. Как же хорошо! Он затаил дыхание, сосредоточиваясь на ощущениях. Внизу живота растеклась сладкая истома. Он стал двигать тазом быстрее, только бы продлить эти мгновения, только бы растянуть их! Приятно… Приятно, и больше нет ни одной мысли. Удовольствие разливается по телу. Кажется, ещё чуть-чуть — и оно взорвётся! А потом станет совсем хорошо… Только бы не сойти с ума от наслаждения… Михаил не мог сдержать стоны, которые даже больше походили на какие-то придушенные всхлипы. Его левая рука гладила грудь девушки, пальцы правой сплетались с её. Наслаждение накатывало постепенно. Оно было непередаваемым, обволакивало его волнами, вырывая из горла протяжные стоны, хрипы, какое-то сиплое дыхание… Девушка обвила руками его шею, и он прижал её к себе чуть сильнее. Вот бы ещё подольше так продолжалось! Алиса приподнялась на локтях, сморщившись, чтобы попросить прекратить этот болезненный кошмар, но не успела. Прошла секунда, за ней ещё одна, затем ещё, и его тело задрожало в удовольствии, а она ощутила, как он выливает на её бедро теплую жидкость, и весь дрожит, ловит воздух через рот, кривя губы от избытка удовольствия. А она даже не успела что-либо прочувствовать… — Извини. Извини, что я так быстро, просто я не смог. — тихо произнес он, отвернув лицо, казалось, ему было неловко за то, насколько нелепо всё прошло. Боялся, не хотел, и закончил через пару минут. Позор. Ну, почему всё должно быть так ужасно? — Всё нормально. Я не смогла бы терпеть это дольше. — с облегчением вздохнула Алиса, когда Михаил покинул её, это неприятное ощущение хоть и не пропало, но по крайней мере, оно стало слабее. И это можно было вытерпеть. — Я так ужасен? Тебе вообще не понравилось? Мне очень хорошо было…— опустив голову, пробормотал Ромашов. Наверное, ей больше не захочется. С его умениями… Это было бы неудивительно. — Причём тут? Просто очень больно стало. Оно пройдёт… — проговорила девушка, обняв его руками за шею. Если бы не это ощущение, наверное, ей бы больше понравилось. Она не могла точно сказать. Ну, по крайней мере он явно наслаждался, хотя его лицо в эти моменты было далеко от слова «прекрасно». Впрочем, когда он выглядел иначе? — Второй раз будет лучше. Я постараюсь дольше. Просто очень приятно стало, и я… Я бы при всём желании не смог ещё хоть чуть-чуть. — попытался оправдываться Михаил, отведя глаза. Даже обнимать её сейчас казалось неловким. Словно, он не заслужил, не сумев доставить ей хоть чуть удовольствия. Она разрешила ему такое, а он не смог никак отблагодарить… От стыда хотелось раствориться. — Миш, не оправдывайся. Всё нормально. Правда. По крайней мере, я это пережила. — искренне отозвалась Алиса, поцеловав его в сомкнутые губы. Всё было таким новым, странным, что она просто не могла как-то обижаться. Да и, видно его волнение его подвело. Куда ещё добивать. — Ты ещё хочешь быть со мной? — как-то обеспокоено заговорил Михаил, так и не решившись посмотреть в глаза. Ему хотелось второго раза, хотелось исправиться, хотелось ещё раз нырнуть в эти ощущения, но если она откажет… Это не будет удивительно. — Почему ты решил спросить это сейчас? — взволнованно произнесла Алиса, приподнявшись на локтях. Она открылась, позволила сделать то, что не разрешила бы никому… А он думает о том, что она может уйти… — Ты увидела меня голым… Зрелище не для слабонервных. И у меня всё так ужасно получилось… — понуро бросил Михаил, всё больше и больше погружаясь в самокопание. Страсть ушла, оставив за собой только стыд, и неловкость. Но, несмотря ни на что, он не хотел отдавать свой первый раз другой, возможно более опытной. Пусть всё вышло, как вышло. Дальше получится научиться вдвоём, как и с поцелуями. Только бы она не прогнала сейчас. — Не ужасно. Когда с первого раза может хоть что-то пройти хорошо? — отозвалась Алиса, обняв его за шею, прижавшись ещё ближе. Надо было помыться. Смыть с себя все эти странные запахи. Непривычно… Но, несмотря на это не неприятно. Когда боль стала утихать, она даже ощутила какой-то жар внутри, от мысли, что они сейчас сделали… Насколько сблизились… Никому до, она не позволила бы подобное. — Я обещаю, что следующий раз у нас будет лучше. Мы научимся с тобой, да? — проговорил Ромашов, в этот раз всё же взглянув в глаза, а затем склонившись к губам. Тело отреагировало мгновенно, но он понимал, что девушка сейчас точно не готова ко второму разу. Потом. Через пару дней, возможно. В голове мелькнула мысль, скорее бы эти пару дней пролетели… — Ты не дал мне посмотреть на себя полностью. Почему? — спросила она, когда поцелуй прервался. Услышав, Михаил резко надавил на неё своим телом, так, чтобы она не могла смотреть куда-либо кроме лица при всём желании. — Не надо, не проси даже. Там всё ещё хуже, чем с телом. Просто не проси. — закачал головой он, погружаясь в ещё больший страх. Алиса устало выдохнула, не решаясь давить. Ей было любопытно взглянуть, но раз его настолько это тревожило… — Ты увидел меня полностью. Коснулся. Так не честно. — только и сказала она, ощущая какое-то неравенство. Сама она не прикрывалась вообще, в то время как он даже не дал толком рассмотреть себя. — Не издевайся надо мной. Я разрешу тебе посмотреть, но потом, позже. Дай я хоть привыкну. Никто и тела то моего не видел, а ты такое хочешь… — качнул головой Михаил, не разрешая ей зайти так далеко. Ладно ещё лицо и тело, но это… Нет, только не сейчас. Хотя бы когда он научится всё делать. Тогда… Тогда это не будет так позорно. — Хорошо, я не буду настаивать. Надо помыться. — произнесла Алиса, приподнимаясь на локтях. Михаил с готовностью спрыгнул с неё, и быстро надел трусы, повернувшись спиной. Всё произошло так быстро, что она даже не успела заметить. — Набрать тебе ванну? Можем вместе там посидеть… — предложил ей Ромашов, вызывая у девушки улыбку. Он так распоряжался вещами в её квартире… Впрочем, она была не против. Тёплая вода помогла бы расслабиться. — Да, давай. — отозвалась она, и заметив заинтересованный взгляд Михаила, быстро одеваясь. Нет уж. Не даёт посмотреть, не будет видеть и сам. Следующий час они провели вместе в ванной, спрятав под пеной, которую они сделали сами из шампуня, тела, они касались друг друга и целовались, более не переступив черты. От воспоминаний о близости у Алисы начинали гореть щеки. Они не делали это больше одного раза, но, тот день… Ей становилось так неловко от того, что она пошла на такое, и одновременно с этим очень-очень жарко. Алисе хотелось повторения, хотелось тоже испытать удовольствие, а не только почувствовать трение, и неприятное жжение… Она не знала, как это будет, но ей хотелось. Девушка видела, как было приятно Михаилу, и хотела так же. Хотела понять, каково это — такое же удовольствие. Даже сейчас, сидя за партой, Алиса кусала губу, чтобы подавить поглотившее её желание. Надо было думать о теме урока. Пытаться решить уравнение. А она все сидела и вспоминала, вспоминала. Думалось, спросить у какой-нибудь подруги, как получить удовольствие в таких делах, но она не была уверена, что кто-то из них вообще о таком знает. Либо, занимался этим… Прослыть развратницей не хотелось. Да, и делится с кем-то, что она это сделала. Хотелось спросить совета… Михаил ничего не знал, и сделал всё невероятно нелепо… Девушка была не уверена, что следующий раз может пройти хоть на каплю лучше… Правда, ему о своих умозаключениях она ни за что бы не сказала. Ромашов и без того был бесконечно расстроен тем, как получилось… Качнув головой, чтобы прогнать ненужные мысли из головы, Алиса решила перечитать, что она записала в тетрадь. Уравнение реакций, состоящее из сотни английских букв. От увиденного ей хотелось только одного — никогда больше не приходить на урок химии. Девушка не понимала ни единой буквы, написанной выше, её максимум был переписать с доски. Со вздохом, она отодвинула тетрадь, и обратила внимание на своего соседа. Валя понимал лучше неё, и сейчас он вполне осознанно складывал эти непонятные буквы, низко наклонив голову. Его почерк был совершенно неразборчив, чем-то похожим на телефонный провод. Но всё же, парень понимал, что он делает — ухитрялся каким-то образом получать ответ. Алиса вздохнула. Ну неужели она одна ничего не понимает в этих буквах, цифрах, формулах? Закончив с уравнениями, парень с довольным видом пересмотрел написанное, и обратил взгляд на Алисины попытки. Она сделала максимально жалобные глаза, и Валя с готовностью взял и её тетрадь, просто чтобы решить ей. С ним было намного проще общаться, чем с Ромашовым. Друг просто помогал, ничего не требуя в ответ, и не заставляя её морочить себе голову. Алиса была искренне рада, что они хорошо общаются. Ему была необходима химия для поступления в институт, он собирался на биофак. — Знаешь, меня Саша к себе зовёт, погостить. — как-бы между делом, заметил Валя, переписывать уже готовые было куда легче, чем решать, и он мог немного отвлечься. Он говорил тихо, чтобы учитель не обратил внимания. Правда, до конца урока оставалось то всего пятнадцать минут. Многие в откровенную болтали, сделав задание, и сдав тетради на проверку учителю. — А? Да, меня тоже звал. — кивнула Алиса, ответив так же тихо. Челка была сегодня подвязана сзади лентой, чтобы не лезла в глаза. Всё же, с короткими волосами тоже была уйма неудобств. Перед самым уездом Григорьев сказал ей, что двери его дома всегда открыты для неё. — Оказывается, из его личного дела убрали все привлечения к закону, и он теперь может сдать экзамены вместе с нами. Без учёбы, сделали это как исключение, за то, что призвали незаконно. — поправив очки, с невероятно довольным видом произнёс Валя. Для Алисы подобная новость была крайне удивительной, она даже не смогла сдержать восхищённого восклика, из-за которого на неё обернулось несколько одноклассников. — Да? Так здорово! Теперь он сможет учиться на пилота сразу. — как можно тише проговорила Алиса, стараясь не обращать на себя излишнего внимания. Как ему это удалось? Как хорошо, что Михаила сейчас не было рядом! С его знанием, где находится Саша это могло бы быть фатально… Нужно было оповестить Катю… Хотя, та наверняка знала, раз они созванивались каждый день… — Да, я тоже за него порадовался. Знаешь, мне неловко просить, но может вместе съездим к нему? На выходных. — как-то смущённо проговорил Валя, словно он не имел права звать Алису куда-то. Всё же, у них не было особой близости, он куда больше дружил с Катей, ведь знал её с самых детских лет… Они просто сидели вместе иногда, и временами разговаривали о животных. Не делясь личными мыслями, историями из жизни… Алису устраивало такое, Валю тоже. Это было удобное для обоих соседство, и никто не просил большего. — А почему ты меня зовёшь? — непонимающе проговорила Алиса, прикусив кончик пера. Валя неловко пожал плечами, словно извиняясь за то, что вообще тронул такую тему. Он заканчивал переписывать ей решение, за что девушка была крайне благодарна. Друг даже пытался сделать почерк, похожий на её. Контрольную он бы конечно не помог списать, потому как давали разные варианты, и следили, но хоть одну хорошую оценку среди двоек и троек надо было получить… — Я никогда не выезжал из Москвы. Даже в соседний город. Не знаю даже, как билеты покупать… Глупо, да? — как-то нелепо хохотнул Валя, видимо жалея, что вообще рассказал такое о себе. Раньше их беседы не заходили в такую личную сторону. Алиса просто пожала плечами, прикусив кончик пера сильнее. Многие дети боялись ездить, в этом не было ничего такого. Она сама то поехала в первый раз без родителей только с Михаилом… Сама бы наверняка так же забоялась. Девушка дернула головой, прогоняя Ромашова оттуда. И нет рядом, а мыслей не покидает… — Нет, никто ничего не знает изначально. Я не против, соскучилась по нему. Кстати, я же его город даже не знаю… — задала вопрос Алиса, попытавшись вспомнить, говорил ли вообще Саша адрес? Она знала, что одноклассник жил раньше в одном городе с Катей, но тогда не знал её. А вот где… Девушка наморщила лоб в попытке напрячься. В голове не было ни единого даже близкого названия. — Архангельск. Адрес у меня на письме есть. У меня, кстати получилось маленький росточек мандарина высадить. Он такой жухлый, но живой. Удобрения помогают. — поделился Валя, улыбаясь во весь рот. Архангельск… Алиса, конечно слышала это название, но это же было так далеко! Как он вообще добрался до Москвы то… Девушка поймала себя на мысли, как же мало знает об однокласснике. Ехать туда это практически сутки. Им вообще можно покидать детдом так надолго? Алиса только изредка уходила на ночь, днём пропускала уроки раза три. Это Ромашов делал, что ему вздумается, имея близкие отношения с директором. Нет, да что же это такое, ну почему он никак не хотел уйти из головы! Обосновался там так же прочно, как в её квартире… — Здорово. Будешь нас на следующий Новый год мандаринами угощать. — отозвалась Алиса, приободряя друга, и выныривая из размышлений сама. Иметь дома мандариновое дерево было бы славно, правда, как долго продержится его росток, и получится ли именно такое… Она не знала, но хотела дать ему надежду. А вместе с надеждой у него появилось бы больше мотивации и веры в себя. — Ну, на следующий нет, но через несколько… Мы же будем общаться после школы? Не потеряемся? Люди после того, как в разные университеты идут забывают друг друга… — как-то озабоченно произнёс Валя, протягивая ей тетрадь. Все уравнения были на месте, почерком, максимально похожим на неё. Парень был необычайно задумчив, было очевидно, что его тревожило эта мысль уже много дней. — Ну как я могу забыть тебя? Будешь мне своих новых животных показывать, которых сам вырастил. — по-доброму улыбнулась Алиса, сжав его пальцы под партой. Валя смущённо улыбнулся, в ответ сжав её. Девушка не могла потерять только обретенных людей. Хватило ей прошлых одноклассников, которых она так любила, и никогда больше не имела возможности увидеть. Хотя, страх ей был понятен. Но, многие люди умудряются сохранять тёплые отношения и спустя много лет, встречаться всем классом и в 70, и в 80! Алиса была бы не против, сложись их жизнь так. Более того, она хотела именно так. — Точно. Я паука птицееда на днях приобрёл… Хочешь зайти в гости, покажу? — воодушевившись её ответом, с горящими глазами прошептал Валя. Алису передёрнуло от его предложения. — Валя… Меня сейчас стошнит. Почему ты не можешь любить кроликов? — покачала головой девушка, подавляя рвотный позыв. Эти омерзительные восемь лапок, глазок… Брр! Хватало того, как она убивала этих гадов метлой, встречая в разных углах квартиры. А ещё увеличенный в тысячу раз!!! Природа наверняка создала их, издеваясь над людьми. — У меня есть кролик! Снежок. Принести? — воодушевленно предложил Валя, вызывая смешок у Алисы. Парень был таким добрым, простодушным, что не всегда понимал, когда с ним шутят, а когда говорят серьёзно. Вот и сейчас… Не уловил иронии в голосе соседки по парте. — На урок? — пошутила Алиса, подложив под голову руки, сплетённые в замок. Валя, видимо осознал, что понял её как-то не так, потому что ответил очень смущённым, неловким тоном: — Нет, конечно. В коридоре поиграем с ним. Просто, кролик это так обычно, а паук… — Пожалуйста, не говори мне о пауках… Я как представлю эти восемь глазок… — махнула рукой Алиса, не желая больше слышать о его комнатном кошмаре. Пусть Валя любит их, сколько угодно, только бы ей на глаза не попались. — Они, между прочим, очень полезные… Уничтожают излишних насекомых. — с учёным видом начал он, пытаясь переубедить Алису. Она тихо усмехнулась в кулак. Забавный он, этот Валя. — Не спорю. Но, и видеть не хочу. — отозвалась она, откинувшись на спинку скамьи. Как будто она не знала про то, что всё в мире несёт пользу… Даже самое омерзительное. — Почему ты общаешься с Ромашовым? Зная, что он делает? Зная, что из-за него Сашу?.. Он вынуждает тебя? — неожиданно поменял тему Валя, вызывая удивление у Алисы. Друг весь нахмурился, кинув взгляд на знакомую последнюю парту. Там никогда и никто не сидел, помимо Михаила. И все это знали. — Не спрашивай. Я и сама не знаю. Так получилось. Мне нечего сказать больше. — поспешно отмахнулась Алиса, не решаясь пускаться в раздумья. Она не могла бы ответить даже себе, почему продолжила это общение… Просто… Просто она хотела поверить, что получив возможность направить свои умения в нужное русло, Ромашов перестанет делать гадости другим. А, без этого он был очень интересным, и ей было откровенно хорошо находиться рядом. Если бы он просто работал, и не вёл себя, как последний гад… Она могла бы расслабиться. А сейчас, Алиса каждый день была настороже, хоть Михаил никак не подставлял себя. Учился в школе, ходил на занятия в КГБ после, вечером ужинал, и если девушка решала оставаться в квартире, просил делать ему массаж, потому что спина очень уставала от беспрерывной работы. Она делала, и он быстро засыпал. Временами она играла на пианино, чтобы Ромашов послушал, но в последнее время таких времён почти не было. Алиса играла сама себе, учась, повторяя, и грезя о слушателях в будущем… Как же ей хотелось поклонников… Хоть бы в школе спектакль поставили, что-ли. Временами, Михаил показывал ей задачки, разумеется, не секретные, те, что можно было видеть простому человеку. А вот на днях у них дошло до… До горящих щек. Но чаще всего, парень просто спал. Даже на выходных он перестал ездил на рынок. У него не было сил на это. Не было сил и продавать. Времени вообще не осталось. Он только учился, спал, готовился к экзаменам, и иногда выделял несколько минут в день на Алису. Его гадкие поступки не вписывались в это расписание, и девушка хотела верить, что со временем они навсегда исчезнут… — Если он угрожает тебе… Я на него пауков натравлю. Когда мой яйца отложит. В наволочку ему засуну. — уверенно проговорил Валя, сжав руку в кулак. Алиса в голос засмеялась, обращая на себя внимание одноклассников. Плевать, до конца урока оставалось минуты четыре. — Валя… Ты потрясающий друг. Буду приходить к тебе в гости в общежитие, а у тебя там куча разных насекомых. — искренне проговорила она, сжав его кулак в ладони. Парень не понял, чем насмешил её, и поэтому просто улыбнулся в ответ. — Паук не насекомое! — поспешно поправил он, не терпя ошибок в своём самом любимом деле. — Прости, прости. — примирительно подняла руки Алиса. Оба тихо засмеялись, глядя друг на друга. Как же легко было с ним общаться… Ей будет правда не хватать его в университете. — Тогда, ближе к субботе договоримся? На следующей неделе нас в Эрмитаж повезут. Нас и до возили, но мне страшно было в другой город. После Архангельска не должно быть. — проговорил Валя, напоминая про предложение посетить одноклассника. Алиса просто кивнула, намереваясь после уроков зайти к директору, спросить, можно ли так вообще. — Всё хорошо будет. И с Сашей увидимся, и картины посмотрим. — отозвалась она, и в этот момент прозвенел звонок. Ученики пошли сдавать тетради. Алиса была в Эрмитаже ещё когда он был не тронут немецкими мразями… Ей было больно думать, во что они его превратили. Но, тем не менее, любопытно. Уже так то два года с победы прошло. Вероятно, отстроили. После конца учебного дня, и обеда, на который дали весьма приличный суп с фрикадельками, и пюре с котлетой, Алиса пошла встречать Михаила. Он собирался зайти сегодня в детдом, для каких-то дел с Николаем Антоновичем, да и посидеть в библиотеке, поделать домашние задания, каких накопилась просто гора. Ромашов приобрёл себе новое пальто, на этот раз серое, и без капюшона. Хоть временами Алиса и вспоминала его яркое, зелёное, но не могла не отметить, что это идёт куда больше. Парень не теряется за цветом со своей бледностью, а даже наоборот становится более красивым. Она только что подумала красивый про Ромашова? Она окончательно поехала головой… Но именно в этот момент, когда девушка спешила на остановку, она неожиданно поймала себя на мысли, как ей нравятся и его глаза, и кривой нос, и слишком большие губы, и даже как всё это не сочетается вместе на лице. Приехали… Клиника… Скажи она это кому-то ещё — люди покрутят пальцем у виска. Под ногами хрустел снег, лицо покалывало от мороза. Температура упала до двадцати градусов ниже нуля. Даже с несколькими свитерами, Алиса чувствовала, как ветер пронизывает ее до костей. Девушка совсем отвыкла от таких морозов, и переносить их сейчас было мучительно. Хотелось уже скорее дойти до остановки, забрать Михаила, и вернуться назад, в тепло. Возможно, она бы даже посидела с ним в библиотеке… Даже если бы он молчал, просто посидеть рядом Алиса была не прочь. Девушка шла, погрузившись в свои мысли, как вдруг, кто-то схватил её за локоть. На миг она подумала, что ошиблась, но нет. Незнакомец держал крепко, словно хотел поймать именно её. Алиса рефлекторно отдернула руку, надеясь, что это прохожий, который пойдет дальше. Чёрные глаза показались ей смутно знакомыми… Но точно она вспомнить не смогла. При таком холоде стоять на морозе, не двигаясь, было сложно, можно было просто оледенеть на месте. — Изумрудик, это ты, или не ты? — мягко произнёс парень, вызывая у Алисы смутные воспоминания… Да нет, не может быть… Так её не назвали уже шесть лет как. Вернее будет сказать, уже семь? — Простите? Так меня звал только один человек… Неужели? — удивлённо переспросила девушка, вглядываясь в лицо напротив. Чёрные глаза, точно такая же борода, и небольшой скол на переднем зубе. Такой был только у… — Да. Какой же ты красивой стала… Я с детства знал, что ты вырастешь в потрясающую девушку… — с улыбкой проговорил её бывший одноклассник, слишком неожиданно и резко заключив Алису в объятия. Она даже не успела ничего сделать, только похлопала парня по спине, не зная, радоваться ей сейчас, или нет… Она практически ничего не помнила об однокласснике из прошлой школы. Откуда он вообще взялся около её детдома? — Савелий… Я бы никогда не узнала тебя. Бороду отрастил? Мы были такими маленькими когда виделись в последний раз… — задумчиво произнесла девушка, высвобождаясь из его рук. Перед глазами замелькало, как Сава носил ей баранки в школу, как бегал за ней хвостиком по коридорам, как давал списывать, даже решая за неё её варианты, как они сидели на горке на детской площадке, и играли в классики… Это было такое давнее воспоминание, что практически стёрлось из памяти. Но вот, парень стоял перед ней, как семь лет назад, и она вспоминала прощание, которое даже не состоялась. Она временами думала о том мальчике, от которого уехала. Пару раз даже плакала. А потом… Просто, забыла. Но, не забыл он. На миг ей стало стыдно. Разве можно так, забывать друзей? — Не было ни дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Куда ты пропала вообще? Я тебя буквально недавно стал видеть. Ходишь с какой-то каланчой по району. А в школу не вернулась. И тётю Иру не видел. — продолжил Савелий, разглядывая давнюю подругу во все глаза. Когда-то они были соседями во дворе, и Алиса откровенно не понимала, как он оказался в районе на другом конце города? Разве что, ждал её? Почему не подошёл возле дома… Как она вообще могла его не заметить? За годы разлуки, старый друг стал более широкоплечим, подрос, сделался выше. Борода закрывала щеки, превращая его в настоящего мужчину, но при этом лицо выглядело мягким, и добрым. — Чего? Какая каланча… — непонимающе проговорила Алиса, нахмурив лоб. Ей было приятно встретить старого друга, но куда приятнее было бы увидеться с ним в каком-нибудь театре, в тепле… Чем стоять, отмораживать тело, неловко переступая с ноги на ногу, чтобы согреться. — Белобрысый какой-то. Всё время рядом с тобой вертится. Я не подходил к тебе, пока он рядом был. Не знал, что у тебя с ним. — нахмурившись бросил Савелий, тут же всё проясняя. Понятно, он видел её с Михаилом. В таком случае даже хорошо, что не подошёл, зная вспыльчивый характер Ромашова. — А, это мой одноклассник. — пояснила Алиса, кивнув головой. — Только ли?.. — задумчиво протянул Савелий, почесав затылок. Девушка вмиг отвернулась, чувствуя, как от волнения в животе начинает ныть. Только одноклассниками их точно нельзя было назвать, но откуда бывший друг мог догадаться, просто увидя на улице пару раз? — А что такое? — Ничего. Я немножко наблюдал, извини, мне было интересно. Видел, как он целовал тебя, когда вы дальше от людей заходили. Подумал ещё, может он насильно тебя, но нет, ты отвечала ему…— продолжил Савелий, на что Алиса нервно кашлянула. Твою мать… Они делали то это раза два, и то, девушка быстро останавливала Михаила, чтобы люди не увидели, и не стали сплетничать. Ещё соседи заметят, слухов не оберёшься… Оказалось, все всё видели и без того, только она оставалась слепа, как обычно… — Это очень сложно объяснить. Расскажи лучше о себе. Где ты? Что ты? — перевела тему Алиса, не желая купаться в странных измышлениях, тем более перед человеком, о котором она практически ничего не помнила, кроме детских игр. Савелий, разумеется заметил, что она решила промолчать, но не стал акцентировать внимание, решив поведать про себя. В детстве Алиса была очень разговорчивым ребёнком, она буквально не замолкала, рассказывая про маму, папу, про то как они ходили в цирк в очередной раз, про то, как гуляли и ели мороженое, как вечером одевались, и шли в парк Горького… Сейчас она осталась такой же, но вот почему-то не решилась ответить про одноклассника. Скрывает? Он не хотел лезть, куда не нужно, просто спросил о том, что видел… — Меня немного контузило при взрыве. Не сильно, нет. Но, продолжать учёбу я уже не мог. Слышу хуже, и дёргаться иногда начинаю. Когда это произошло несколько раз за день… В общем, я работаю сейчас. Таскаю ящики на рынке, яблоки там, картошку. На Новый год мандарины были. Если б ты пришла, я бы тебе пару штук подарил. — отозвался Савелий с искренней добротой. Он сильно скучал по подруге детства, когда та просто исчезла, будто её и не было. Он приходил к её квартире почти каждый день в детстве, и ждал, ждал, волновался. Он так боялся, что их вместе с родителями завалило где-нибудь в подвале… Пару раз парень даже просил маму узнать через знакомых, но нет. Алиса просто исчезла. А буквально недавно, зимой, он стал замечать, как подруга гуляет по двору. В один момент он почти подошёл к ней, пока не заметил, что она идёт не одна, а с каким-то страшилищем, как показалось ему с ближайшего рассмотрения. Савелий никого не осуждал за внешность, но эти жуткие нечеловеческие глаза, ещё и потресканные сосуды на белках… Он просто испугался, а когда увидел, что зайдя в тень, Алиса стала целовать этого урода, целовать со всей нежностью, на какую была способна, его передёрнуло. У него не закрывались глаза даже во время поцелуя… Это было невероятно жутко. Как подруга вообще могла связаться с таким? Савелий помнил тот день, когда его контузило. Он побежал за щеночком, услышав воздушную тревогу, чтобы спасти того в случае чего. И, взрыв прогремел буквально в пяти сантиметрах от него. Щенок оглох и ослеп, и Савелий тоже. Долгие месяцы он пытался восстановиться, вернуть былые силы. Но, прежнего себя ему так и не удалось заполучить. Пришлось жить с новыми особенностями. Мама дала щенку имя Счастье, потому как посчитала счастьем, что они вместе с сыном выжили. Став взрослой собакой, он хорошо ориентировался по нюху, даже забыв, что у него когда-то были глаза, и не чувствуя себя каким-то не таким. — Сава… Ты такой же милый. Нам в детдоме выдавали. — с грустной улыбкой произнесла Алиса, подумав, остались ли люди, которых никак не затронула война? Она вспомнила, как Савелий хотел стать хирургом, слушая истории про её отца… Теперь, с приступами его жизнь была поломана. Ей стало необъяснимо жаль друга детства. Будь её воля, Алиса бы забрала всех, абсолютно всех от ужасов войны. Но, к сожалению, она не спасла даже себя, не сумев предотвратить гибели родителей… — В детдоме? Как ты оказалась там? — вмиг позабыв обо всех своих горестях, обеспокоенно спросил Савелий, внимательно заглянув в зелёные, потупленные от печали глаза. Они были такими усталыми, грустными… В детстве они напоминали ему изумруд, такой чистый, яркий. В честь чего и пошла её кличка. — Родители умерли. Просто, я не… — не в силах продолжать говорить, Алиса прикрыла лицо руками, сдерживая слёзы. Когда же ей станет менее больно? Когда она сможет хотя бы смириться… — Умерли… Искренне соболезную тебе. Я так любил тётю Иру, и дядю Гришу… — подняв голову к небу, и сняв шапку, тихо проговорил Савелий. Его очень тронула эта новость. Родителей подруги он любил почти так же, как свою мать, они часто ходили гулять семьями… И знать, что она осталась вот так, без никого… — Я тоже. Они сейчас в лучшем мире. — с натянутой улыбкой отозвалась Алиса, абсолютно не веря в то, что говорит. Никакого лучшего мира нет. Только бесконечная тьма, и пустота. И никак не вернуть человека оттуда. — Наверное… Наверное… Давай погуляем на днях? Вспомним наши школьные деньки? — неожиданно предложил Савелий, решив вырвать подругу из самосожаления. Он бы познакомил её с Счастьем, повёл бы к маме, чтобы они вместе порадовались, что его пропажа жива, цела, и невредима… — Слушай, я тут к экзаменам готовлюсь… Не знаю, будет ли время… — отвлечённо произнесла Алиса, выныривая из прострации. Она постоянно занималась, то в школе, то музыкой, то в библиотеке… Выкроить денёк было непросто. Выходные на следующие две недели тоже были забиты… — Да ладно тебе. Удели школьному товарищу денёк. — шутливо толкнул её в плечо кулаком Савелий. Ему очень хотелось погулять, вспомнить всё. И может… Может, попытаться её завоевать? Алиса нравилась ему и в детстве, но тогда он просто не понимал, что это такое. И считал дружбой. А сейчас, глядя на то, какой она стала, Савелий понимал, что нет. Останавливал только её жуткий спутник. Бывший одноклассник никогда бы не полез в пару, даже если она выбрала такого страшного. Тогда бы они просто продолжили дружить, и он задавил бы пока что даже не начавшие расти чувства. Но, стоило их удобрить совместным временем, её вниманием, смехом, и он был уверен, что они расцвели бы, как вишневое дерево весной. А после принесли бы плоды, укрепляя связь… — Номер мой помнишь? Правда, мы телефон до сих пор не купили… После того, как ограбили… Давай я тебе номер детдома дам? — проговорила Алиса, пытаясь вспомнить его. Телефон надо было купить давно, вот только руки никак не доходили… У неё даже холодильника не было пока, продукты покупались исключительно долго хранящиеся, а если быстро портящиеся, то готовились, как переступали порог. Маленькая электрическая плитка Ромашова была не слишком удобной, но большую плиту пока было не достать… У него пока не было ни особо денег, ни возможности их заработать. — Ограбили вас? Кто? Нашли? — нахмурившись, проговорил Савелий. Как он ненавидел воров… Ещё и забравших всё ценное у его подруги… Их обязательно надо было достать, и покарать. Посадить в тюрьму. — Долгая история. Сначала нет, но сейчас ищут. Может, выйдет с них компенсацию. — махнула рукой Алиса, чувствуя, что ещё миг, и она просто примерзнет к месту. Надо было идти на остановку, трамвай прибывал с минуты на минуту. — Изумрудик, я хочу услышать все твои истории. У меня ведь тоже много произошло. Заходи в гости? Мама пирожков напечет… — предложил Савелий, замечая, что девушка начинает бегать глазами из стороны в сторону. Он не хотел мешать. Признаться, он и оказался то возле её детдома случайно. Где-то здесь обосновались новые поставщики бананов, и он должен был договориться с ними на завтрашний день. Алису он увидел абсолютно ненароком, и тут же подскочил, радуясь, что она одна. — Тётя Света? Она жива… Не знаю, я и в детстве у тебя дома то не была… — неоднозначно протянула Алиса, она чувствовала себя неловко, идти в гости к другому парню… Встретиться погулять, да, можно, но в квартиру… Это казалось чем-то неприличным. — Да что я тебя, обижу что-ли? Жива мама, конечно жива. Я скучал по тебе. Помнишь, как ходил с тобой играть учиться? Правда, ничего не вышло у меня… — насмешливо бросил ей Савелий, ткнув девушку в плечо. — Помню, конечно. Бесил меня тогда. — с усмешкой отозвалась она, припоминая, как мальчиком он пошёл с ней в музыкальную школу, ему досталась скрипка, и он ничего не мог сыграть, создавая такой ужасный звук, словно желал распилить её напополам. — Так прямо бесил? — Так прямо. — буркнула Алиса, от воспоминаний об этом ужасном звуке по её телу шли мерзкие мурашки, и начинали болеть зубы. — Изумрудик… Пожалуйста, ответь честно. Этот, с кем ты гуляешь всё время? Кто он тебе? — выдохнул Савелий, не желая иметь каких-то тайн в их общении. Их никогда не было в детстве, так зачем создавать сейчас? — Зачем тебе эта информация? — отвела взгляд Алиса. Она сама себе не могла ответить на эту информацию… Она боялась вступить в отношения, зная, на что способен Ромашов, и при этом разрешила ему такое, что вообще надо было только после свадьбы… Она терялась в лабиринте своих же мыслей, и никак не могла оттуда выбраться. — Знать хочу. Есть ли у меня шанс попытаться вернуть тебя? — тихо произнес Савелий, решив говорить откровенно, без прикрас. Скажи она сейчас исчезнуть, даже как друг — он бы больше не появился. Только рассказал бы маме, что Изумрудик жив, и они бы вместе порадовались. — Ты чего, Сава? Мы просто дружили в детстве. Да ещё и так давно… — несколько раз моргнула Алиса, не совсем понимая, на что он намекает. Ей было здорово дружить с ним, она была бы не против погулять, поговорить, но на этом всё. — А вдруг искренне подружимся сейчас? Мне знать нужно. — задумчиво протянул бывший одноклассник, окинув девушку взглядом. Она осталась такой же маленькой по росту, вот только выглядеть стала взрослее, и превосходно одеваться. Он не сомневался, что ответь она согласием, из них смогла бы получиться хорошая пара, а в последствии и крепкая семья. — Мне правда сложно ответить. В один день я думаю, что люблю его, мне так хорошо с ним… А в другой он творит такое, что мне хочется бежать дальше, чем вижу. Мы вроде как встречаемся. Хотя я не давала на это согласие. — честно призналась Алиса, опустив голову вниз. Она впервые говорила об этом с кем-то. Впервые призналась в том, что на полном серьёзе думает о любви… Было бы к кому… Девушка закрыла глаза, не желая окончательно во всем запутаться. Ей нужно было время. Ей нужно было больше доверия. — Он ненадёжный товарищ, да? — тихо произнес Савелий, получая в ответ кивок. Так и думал… Иначе, Алиса не стала бы мяться, как первоклассница. У неё никогда не было проблем с общением. Люблю, не люблю… Когда любишь, и уверен, говоришь об этом открыто. Если всё так неоднозначно, то он постарается переманить её к себе, и показать что такое, быть уверенной в своём выборе. — Есть такое. — Понял. Скажи номер. Сейчас, подожди. Бумажки нет… Я на руке запишу. — проговорил Савелий, доставая из сумки чернильницу, и перо. Не найдя места лучше, он поставил чернила прямо на снег, надеясь, что они не упадут, чем вызвал громкий смешок Алисы. — На руке? Чернилами? Не отмоешь же! — бросила девушка, даже не представляя, как он будет это сушить… Всё смажется по пути домой… Легче было просто положиться на память… — Ну, и хорошо. Не забуду точно. Алиса Воронцова, да? Верно помню? — спросил он, когда девушка стала диктовать номер, искренне надеясь, что не перепутала цифры. А то, позвонит ещё непонятно кому… — Верно, верно. Правда, я не всегда в детдоме. — неоднозначно протянула Алиса, намекая на свою квартиру. Всё же, надо было купить телефон как можно скорее… — Ничего. Найду момент. С мамой договорюсь, и позвоню. Ну, удачи. Изумрудик. Новая прическа невероятная. — бросил ей вслед Савелий, восхищаясь обликом подруги. Короткие волосы прекрасно подчеркнули её глаза, делая взгляд выразительным, ещё более ярким… Он обязательно позвонит на днях. Нужно только придумать, куда её звать гулять… — И тебе удачи. Пока. — с улыбкой произнесла Алиса, когда бывший одноклассник отвернулся, и пошёл дальше по своим делам. Она собирался продолжить свой путь к остановке, как вдруг ощутила, что её плечо резко больно сжали, так, что девушка даже вскрикнула, а в следующую секунду на ухо разъяренно прошептали: — Кто это, мать твою, был? Михаил устал. Даже не так, он смертельно заколебался. Учёбы стало так много, что он не успевал впитать её полностью, а тем более разобраться, с каждым днём становилось всё трудней. Ему казалось, время сжимается, жизнь уходит от него, и это больно ударяло по молодой душе. Как будто, он и вовсе перестал жить, утонув в учебниках, тетрадях, конспектах. Ему безумно хотелось только одного — чтобы время остановилось хоть ненадолго, и он мог сделать что-то важное для себя. Ромашов хотел выбрать для этого день, который окажется особенным, и посвятить только себе. Так сильно загружаться было нельзя, надо было соблюдать режим, спать нормально, гулять на воздухе, делать зарядку. От постоянного чтения глаза болели так сильно, что временами он просто не видел букв, и это кошмар как пугало. Боли были и раньше, но ухудшение зрения вдруг стало намного острее, резь же стала нестерпимой. Со всеми заботами, у Михаила даже не осталось времени на Алису. Хотя, он не перестал быть увлечен ею. Просто… Просто не было тех вечеров вместе, тех прогулок, разговоров. Ромашов просто ложился спать, и боялся, что теряет её. Когда он просыпался, ему уже надо было на учебу, а после школы на вторую смену. И всё повторялось снова. Он учился, спал, и за всем этим просто не успевал увидеть её лицо. Михаил даже не помнил, ел ли он что-то? А что будет, когда он найдёт работу? Вся жизнь станет такой отвратительно кошмарной? Ромашов не успевал поцеловать, послушать её игру на пианино. А это было так важно для него. Так хотелось, чтобы Алиса говорила с ним, рассказывала что-то про себя. Но Михаил просто устало засыпал раз за разом, чувствуя, как девушка делает расслабляющий массаж. Ему безумно нравилась эта процедура, её ручки делали ему очень приятно, они будто снимали напряжение с плеч. Тот день, когда они переспали, был едва ли не единственным, когда Михаил уделил так много времени Алисе. Он вспоминал это с улыбкой и, как он предполагал, нежностью. День, когда он наконец утолил свою страсть к Алисе, перестал быть неопытным девственником. Хотя, неопытным не перестал. Но у него даже не было времени почитать, как делать это лучше! И все же, Алисины ласки сделали его вновь на время чувственным, и живым. Вырвали из бесконечной усталости, напомнив, что он человек, который может чего-то хотеть, испытывать страсть. Что он не книжный червь, погрязший в учебе, а живой мужчина, способный к наслаждению. Сегодняшний день обучения в КГБ прошёл особенно тяжело. Помимо бесконечной писанины, Ромашова наконец подпустили к практике, и заставили прослушивать давние, старые записи с жучков. Выискивать, что где подозрительного. Михаил не успевал — под конец записи мысли уже путались. А его заставляли слушать ещё, ещё и ещё… В результате, к вечеру у него жутко разболелась голова и он мечтал заснуть прямо в трамвае. Ромашову дали жучок с собой, сказав, что это задание, незаметно подкинуть его кому-то, и слушать. Через неделю сделать отчёт. А на завтрашний день подготовить доклад о различии подслушивающего устройства, истории возникновения, создателях… И вместе с этим всем, в школе намечалась контрольная по физике. Новую тему он успешно пропустил, и просто не знал, как догонять с отсутствием времени. Голова болела от перенапряжения, а в мысли втискивался какой-то жуткий бред. Михаил думал, что из-за того, что он не уделяет времени Алисе, девушка попросту устанет от него, и тогда, возможно, ей надоест ждать, и она найдет кого-нибудь другого. После её подарка, ставшего самым явным признанием, Ромашов сдерживал себя, чтобы не начать следить. Он учился доверять. Учился находить общий язык. Старался верить, что он искренне нужен. Что Алиса на самом деле не хочет его бросить. Что она по своему желанию может подарить ему будущее и обеспечить счастье, которое тот не заслужил. Возможно, он ошибался, но это не имело значения. Без Алисы его жизнь была бы пуста. Каким же ужасом Михаила обуяло, когда он увидел Алису на улице с незнакомым парнем! Мало того, что девушка не встретила его на остановке, так она ещё и обнималась с непонятно кем! Михаила затопило яростью, ненавистью к этой девчонке и желанием немедленно задушить её своими руками, если уж ничего другого не остаётся. Худшие опасения сбывались! Она нашла другого, она нашла другого!!! У Ромашова застучало в висках, и ему показалось, будто его окунули в холодную и колючую воду. Как тогда, подо льдом… Он заставил себя подойти к девушке, чтобы посмотреть издалека, и наблюдал, как она смеётся, шутит, обнимается с другим!!! Михаил видел её как сквозь туман, потому что все его мысли были заняты этим другим, она предала! Она сама отдалась ему, сама сделала вид, что он нужен, а на деле обманула… Ромашов, глядя на Алису вместе с этим уродом издалека, захлёбывался от ненависти. Тем не менее, ему необходимо было убедиться, точно ли это она, не случайное совпадение. Может… Может эта другая девушка, просто похожая на Алису? Пожалуйста… Он ведь так хотел искренне верить… Но, нет. Это была она. И, как только урод скрылся, Михаил вышел из тени, больно сжав плечико девушки. А так хотелось шею, за предательство… Никто не имел права лгать ему. Никто, и никогда. — Откуда ты здесь взялся? У тебя же ещё трамвай не приехал… — непонимающе проговорила Алиса, сделав шаг назад. Ромашов давно не выглядел таким жутким… Не внешне, нет. Именно его эмоции. Раздувшиеся от шумного дыхания ноздри, бьющаяся жилка на лбу, плотно поджатые губы. Быстро обратив внимание на его руку, которой Михаил сжимал её плечо так, словно хотел проломить, девушка посмотрела время на часах. Твою мать… Трамвай подъехал десять минут назад. Она заболталась… — Это не имеет значения. Кто это был? Ты обняла его. Кто тебе позволил обнимать других? — с шипением, брызганьем слюной, выпустил из себя Ромашов, глядя на Алису так пристально, словно желал прочитать мысли. Пусть только попробует соврать. Пусть только попробует, мать её! С кем, с кем, с кем она разговаривала? Воображение подкидывало картинки одну хуже другой. Она давно с ним общается? Каждый раз, как он задерживается, не приходит? Она… Целовалась с ним? У Михаила от ярости и боли потемнело в глазах. — Мой бывший одноклассник. Мы дружили в детстве. — одними губами прошептала Алиса, замерев на месте. Ей стало жутко. Вспомнилось покушение… Что если, он сейчас от наплыва эмоций? Страшно. Ромашов не вёл себя подозрительно всё это время, был просто обычным парнем, но сейчас его глаза метали молнии, а зубы оскалились в злой усмешке. — Какого чёрта он здесь забыл? Вы договорились о встрече, пока меня нет рядом? — Просто встретились случайно. Тебе то что? Это старый знакомый. — Мне то что? Считаешь адекватным, обнимать других? Ты моя. — порывисто бросил Ромашов, больше всего на свете желая сейчас сжать её в руках. Сжать так сильно, чтобы вдавить в себя. Но, нет. Он должен был узнать. Если Алисы коснулись губы этого урода, он больше не прикоснётся к ней. Обнимать её после кого-то… Было унизительно. — Да. Я имею право обнимать, кого хочу. — скрестила руки на груди девушка, отвернув голову. Спокойно. Вокруг ходят люди. За спиной детдом. Она не одна, а Ромашов не всесилен. — Не имеешь. — через зубы прошипел Михаил, сжимая плечо сильнее. Она не имела, не имела права касаться других парней! Никогда больше. Девушек — сколько угодно. Сам он не позволил бы себе прикоснуться к другой девушке. Да что там, он даже до начала этих странных недо-отношений и пальцем не касался Кати. А больше ему никто не нравился. А сейчас, с этой учёбой, усталостью, Алисой под боком, Михаил всё меньше и меньше думал о любимой. Бывшей любимой? Она не любит его, так почему он должен… Он бы не стал прикасаться, зная, что у него есть Алиса. А она! Прямо посреди улицы стояла, смеялась, и лапала этого непонятно кого!!! Как портовая… Ромашов не решился зайти дальше в размышлениях, потому что это было уже перебором. — Михаил, иди… Сам придумаешь куда. — отмахнулась Алиса, не желая выслушивать его претензии. Она могла, и собиралась обнимать, касаться, кого угодно. В конце-концов, это была простая коммуникация с людьми, и девушка не видела здесь ничего такого. Чего он бесится? С ума сошёл? — Ну да. Он красивее меня. И более здоровый. С ним тебе будет лучше, чем с уродом. Нашла мне замену, да? Пока я занят учёбой, можно погулять с другим? — дёрнул щекой Ромашов, раздражаясь от каждого её слова. В голове застучали уже совсем сумасшедшие мысли. Что, если когда Алиса была с ним в постели, то представляла этого? Тогда и сказала, что его тело нормальное просто потому… Потому, что представила другого. Вена на лбу забилась так быстро, словно вот-вот намеревалась лопнуть. — Прекрати это нести. И, ты не урод. Просто встреча со старым другом. — отозвалась Алиса, не понимая, ну что на него нашло? Но искренне радуясь, что Савелий не стал подходить, когда они были во дворе вдвоём. Тогда она просто не смогла бы поговорить. — Урод. И больной. Могу в любой момент окончательно зрения лишиться. — качнул головой Ромашов, доставая из внутреннего кармана пальто портсигар. Это пальто было менее удобным, вместительным, но такого как прошлое было просто не найти. Это было куплено на рынке, среди кучи таких же, а то досталось от знакомого, и было единственным в своём экземпляре… Как жаль, что оно исчезло из-за его же неопрометчивых, неконтролируемых эмоций. — Что значит зрения лишиться? Ты о чём? Ты сейчас мне на жалость давишь? — непонимающе проговорила Алиса, дернув Михаила за ворот пальто. В ответ он выдохнул ей в лицо дым, заставляя поморщиться. — Ни о чём. Лгунья. — вместе с ещё одной струёй дыма, выпустил из себя Ромашов. Ему было холодно, болела голова, глаза, преследовал дикий страх окончательно ослепнуть, а она стояла, и беззаботно смеялась с другим. Это картина стояла в голове, заставляя его сжимать сигарету так сильно, что она чуть не ломалась. А лучше бы это была её талия. — Договаривай. — попросила ещё раз Алиса, желая узнать правду. О какой возможной слепоте он вообще говорил? Да, у него опухали глаза, не закрывались, но… Но, разве оно могло дойти до такого? Истерика Михаила постепенно заканчивалась, он успокаивался, вдыхая спасительный горьковатый дым. Начинал мыслить рационально. Не надо было прекращать следить… Как только он это сделал, рядом с Алисой стали появляться вот такие уроды… Пустил ситуацию на самотёк, и на тебе. Она лгала с первого дня, так чего он ждал? — Мои диагнозы послушать хочешь? — криво усмехнулся парень, откинув голову назад. Вспомнилось, как они так же стояли у ворот детдома осенью, так же переругиваясь. Новенькая вызывала в нём ярость, как теперь изученная вдоль и поперек Алиса. Менялось время, погода, но не менялось его отношение, и их склонность к склокам. — Ты не говорил никогда, что болен… — Ты сейчас пошутила? Когда я говорил, что я болен, это не было фигурой речи. У меня буквально диагноз. Который со временем вообще к инвалидности сможет привести. Я очень плохо вижу, с каждым годом всё хуже. Усугубляется тем, что я не могу закрыть глаза, и они пересыхают. Они постоянно болят. Когда ты говорила о лекарстве, я думал ты понимаешь. — коротко, сбивчиво пробормотал Ромашов, отвернув голову. Ему было неприятно говорить об этом. Ему было гадко делиться таким. Тем, что он такой ущербный… Такой молодой, а здоровье ни к чёрту… И ведь, в этом нет его вины! Во всем виноват проклятый алкоголь, и его сука мать. Михаил затянулся сигаретой сильнее, словно желая, чтобы этот горький дым заполнил его всего изнутри. Вытеснил ту горечь, которую порождали собственные же мысли. — Я… Даже не думала… Ты же говорил просто опухают… Насколько плохо ты видишь? — от его слов, Алису охватил ужас, она буквально не знала, как помочь. Как он вообще сидел на последней парте с такими проблемами? Когда это вообще началось… Почему не посвящал в подробности, хотя они были очень близки. — Дальше расстояния вытянутой руки я не увижу твоё лицо. В основном, я различаю людей по одежде. По повадкам. По голосу. — отозвался Ромашов, тяжело выдыхая. В детстве всё было лучше. Резкое падение началось не так давно, буквально года три назад. Как и боли, которые участились. Врачи вообще прогнозировали полную слепоту с его диагнозом к восемнадцати, но вот, он перешагнул порог, и продолжал видеть. — Почему не носишь очки? Почему вообще не рассказывал, что всё так серьезно? — тронула его за ворот Алиса, от переживания её лоб нахмурился, а задубевшие от холода пальцы, хоть и были в тёплых перчатках, подаренных Катей, едва ли могли согнуться. Надо было идти в помещение, если они не хотели вдвоём лечь в больницу с воспалением лёгких… — Мне хватает издевательств и без этого. — коротко бросил Михаил, опустив голову. Его достаточно дразнили за жизнь, чтобы к этому добавилась ещё одна кличка. — Но это же здоровье! Зачем мучить себя… — возмущённо махнула руками в воздухе Алиса, пуская пар изо рта. Он пускал дым от сигареты, а она пар от холода… — Ты не поймёшь. Ты идеально красива. — дёрнул щекой Михаил, опуская голову ещё ниже. Вряд-ли её, с её внешностью дразнили хоть из-за чего-то. В то время, как ему приходилось быть жестоким, пугать, только бы отстали. Как это вообще можно сравнить? — А что ты будешь делать, если окончательно?.. — озабоченно произнесла девушка, пытаясь поймать затравленный взгляд жёлтых глаз. Как он собирался учиться дальше, работать? Потеря зрения это был крест на всей дальнейшей жизни… Её охватило ужасом от этой мысли, надо было срочно искать врача, того, кто хоть как-то бы помог Ромашову… — Ну, очевидно учиться языку Брайля. — язвительно бросил парень, внутренне содрогаясь. Окончательно… Он понятия не имел, что делать тогда. Поблагодарить судьбу за очередной «подарочек». Она стольким его одарила при рождении, сам себе завидовал. — Ты так спокойно это говоришь… — Я знал с детства, что это будет. Так же естественно, как-то, что трава зелёная. — Мне сложно осознавать, что ты спокойно относишься к такому. — покачала головой Алиса, не уловив дрожи в его голосе. Она слишком погрузилась в свои раздумья, чтобы обратить внимание на это… Как и на то, с какой горькой тоской на неё глядел Михаил. — Бросишь меня, если потеряю зрение? Найдёшь себе парня лучше? — как-то озабоченно произнёс Ромашов, высказывая один из самых больших страхов. Не только потерять зрение, нет. Быть всеми забытым. Стать жалким инвалидом, живущим на нищенское пособие… Не способным заработать на нужды… — Нет, конечно. Зачем спрашиваешь вообще. — поспешно отмахнулась Алиса, не давая ему даже пустить такой мысли в голову. Она не бросила, даже когда он организовал покушение, хотя должна была по всем доводам разума… Что уж говорить о том, что человек не выбирает? — Интересно. Насколько я тебе нравлюсь. На что ты готова. Что ты сможешь мне простить.— едко усмехнулся Ромашов, неожиданно заметив, что сигарета скурена до фильтра. Он потянулся за второй, не желая расставаться с этим едким удовольствием. Ему бы хотелось заменить его удовольствием от поцелуя, но от мысли, что Алиса могла касаться этими губами другого, его начинало выкручивать, и подташнивать. — Перестань быть таким. — бросила Алиса, попытавшись сбить с него эту спесь. Это высокомерие. Ромашов ответил вмиг, не стесняясь: — Хочешь меня поменять? Не выйдет. — Нет. Хочу, чтобы ты не пугал меня. — только и сказала девушка, прижавшись спиной к забору. Пальто стало липнуть от холода, на какой-то миг она подумала, что может так просто приклеиться, и придётся стоять, ждать весны, чтобы оттаять. — Я и не пугаю. Идём внутрь. Расскажу, чему учили сегодня. — примирительно выдохнул Ромашов, усталость брала верх над злостью. Он обязательно вспомнит этот случай, но позже. Сейчас… Сейчас ему просто хотелось поделиться новостями, мыслями с Алисой, как со своим единственным близким другом. Они давно не разговаривали по душам. Это было необходимо. Ему безумно хотелось просто поговорить с человеком, которому было не плевать на него. Который, по крайней мере мог сделать вид, что не плевать. До конца он всё равно не верил. — А тебе вообще можно это рассказывать? — озабоченно произнесла девушка, идя за ним следом по лестнице, в детдом. Перед входом, Михаил кинул два окурка в урну, и даже приоткрыл дверь, пропуская её вперёд. Когда он вёл себя так галантно, Алисе становилось не по себе. Девушка не была уверена, что конфиденциальную информацию вообще можно разглашать. Как бы его не наказали… — Что-то да, что-то нет. Я тебе только общую информацию. Секретное, понятно, нет. Когда задания будут давать, ты тоже ничего не узнаешь. А это так, ты и сама в книгах можешь отыскать. — нахмурившись, проговорил парень, оказавшись уже внутри. В детдоме не было намного теплее, но по крайней мере, не минусовая температура. Оба облегчённо выдохнули, ощущая, как тело начинает отогреваться. — Я напишу тёте насчёт лекарства. Только, диагноз мне свой скажи. — тихо произнесла Алиса, идя рядом с ним по коридорам в библиотеку. Надо было по идее сдать верхнюю одежду, но в детдоме было так холодно, что детей не просили это делать, пока не шли занятия. — Лагофтальм. — Ты прямо так помнишь? — Естественно. Это то, что меня мучает с самого рождения. — пожал плечами Ромашов, отворачивая голову. Этот диагноз ему ещё сказали, когда он жил с матерью. И она даже не попыталась найти решение… Может, если бы начать лечение раньше, он не стал бы слепнуть. Если бы только до него было дело тогда. — На следующей неделе наш класс поедет в Ленинград на экскурсию. Ты поедешь? — задала вопрос Алиса, остановив его в одном из коридоров, там, где не было людей, чтобы спросить наедине. — У меня учения. Езжай сама. — махнул рукой Михаил, прислонившись затылком к стене. Если ему и хотелось поехать, погулять с девушкой по красивому городу, то её общение с этим «одноклассником» попросту убило всё желание. Нет. Пусть едет сама, а он просто будет спать в одиночестве. Правда, без массажа так не хотелось оставаться. — У меня ощущение, что ты обиделся на меня… На что? — тронула его рукой за плечо Алиса, попытавшись расположить к себе. Ромашов никогда не отказывался от прогулки, времени вместе, если не был занят… Она была уверена, что ему бы дали выходных в КГБ, если бы он попросил. Учитывая, что он учился на износ. Складывалось впечатление, что он намеренно не хотел ехать именно с ней? — Нет, я должен сплясать от радости, когда вижу, как ты с другим обнимаешься. Согласись встречаться уже со мной, в конце-концов. После того, как мы занялись сексом это уже просто тупо отказывать. — выпустил из себя парень, скрестив руки на груди. От пошлости, вылетевшей из его рта у Алисы покраснели щеки, и она поспешно оглянулась, надеясь, что рядом никто не прошёл. Она и слово то это впервые услышала от него… Несколько дней назад… А Михаил лишь криво усмехнулся. И что она скажет теперь? Он подался вперёд, с интересом наблюдая за тем, как лицо девушки побледнело, губы сложилось в букву «о», а пальцы с силой сжали край пальто. — Тихо! Ты ещё покричи об этом. — выпалила Алиса, даже не желая узнавать, что о ней подумают учителя, одноклассники, узнай они это… Публичный позор… Она ведь даже не была совершеннолетней… Не была замужем… — Если ты продолжишь меня стесняться, я лично подойду, и расскажу каждому, что ты делала со мной тем вечером. И этому твоему другу тоже. В подробностях. Согласись. — выпустил из себя Михаил, засунув руки в карманы её пальто по бокам, и притягивая к себе девушку так, не касаясь кожи. Он ведь узнает, как зовут этого одноклассника. Даже делать ничего не надо было, просто поднять документы семилетней давности, а на свою школу она давно указала. И в подробностях рассказать, как Алиса обнимала, целовала его везде, где только можно. Чтобы обозначить границы. Чтобы этот урод даже близко не подходил больше!!! Да, он определенно это сделает. В ближайшие дни. Чтобы обезопасить себя же. — Миша… Ты любишь меня? — тихо, едва слышно проговорила Алиса, подняв голову, смотря прямо в мечущие молнии глаза. Руки Михаила безвольно упали по бокам, он просто растерялся, не зная, что ответить. Парень резко стал поправлять волосы, пытаясь избежать ответа. Слишком уж тяжело было ему признать, какой важной стала девушка в его жизни. Она все больше занимала его мысли, даже когда он учился, либо погружался в работу… Она была для него как наркотик, от которого Михаил уже и сам не был способен отказаться. Признать это — значило подставить под удар свое сердце и душу. Перестать контролировать ситуацию… И Ромашов решил уклониться от ответа, закрыв глаза и ожидая, когда Алиса сама догадается о его мыслях. — Ты нравишься мне. Сильно. — только и ответил парень, не глядя в глаза. Почему-то сказать это прямо в лицо было куда страшнее. Сыпать гадостями, признаваться в таком той, кому он был откровенно безразличен было в разы проще. — Но, этого мало… — А ты меня? Скажи в глаза, если да. — бросил он, поджав губы. Сейчас она ответит, что нет. Ромашов и не ожидал другого. Зачем вообще начала этот разговор? Хотела вывести на откровенность? Сначала сама ответь. Он никогда не сказал бы большего, чем добился от человека, с кем общается. — Хорошо, я согласна с тобой встречаться. — как-то неоднозначно протянула Алиса, быстро отвернув голову. Михаил шумно выдохнул, получив такой уход от ответа. Сама не хочет ничего говорить, а его вынуждает. Нет уж. Пусть ответит хоть отрицательно, только не молчанием! — Нет, погоди. Ты любишь меня? Ответь. Я хочу это услышать. — тихо произнес Ромашов, потянув её за кончик волос, чтобы повернуть голову на себя. Он шумно сглотнул в ожидании ответа, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Ему было страшно. Страшно, что Алиса ответит «нет», страшно, потому что это значило, что только он чувствовал это всё… И страшно было не справиться с собой, как всегда бывало в таких случаях. Он не мог знать, что с ним случится, услышав он отказ. Может быть, он станет плакать, или будет кричать на неё, и она бросится бежать от него в слезах и ужасе. Он не знал. Руки бешено задрожали. Комок подступил к горлу. — Я потом скажу. — неловко выпустила из себя Алиса, боясь признаться. Боясь даже сказать это самой себе… Боясь, что услышав «да», Михаил резко начнёт вести себя хуже прежнего, не боясь более её потерять. Ей было страшно отдать ему такой сильный контроль. — Ответь сейчас! Я буду больше уверен в тебе тогда… — выкрикнул Ромашов, схватив её за плечи, и проклиная себя за собственную горячность. — Я люблю твою добрую сторону. — тихо произнесла Алиса, не решаясь сказать большего. Это было совершенной правдой. Все его хорошие поступки, поведение вызвали в ней трепет… Если бы он был таким всегда, то признание слетело бы гораздо легче. — Спасибо. Значит, не любишь вообще. Раз не хочешь принять, какой я. — безвольно уронив руки, устало выпустил из себя Михаил. Это было ещё хуже, чем отказ… Алиса не принимала его. Как можно любить только какую-то часть человека? Он ведь… Он принимал в ней даже её лживость и притворство… — Миша… — попыталась произнести девушка, заметив, как от её ответа он плотно сжал губы, и опустил плечи, словно желая отстраниться от неё. — Ладно, в любом случае ты согласилась встречаться. Большего мне пока не надо. Пошли. — махнул рукой Михаил, зовя её с собой. Ну, хотя бы узнал правду. Да почему так горько? Не могла хотя бы соврать, как она любит делать… Встречаться. Теперь у него есть девушка. Официально. Какое странное чувство… Вроде ничего не изменилось, Алиса была рядом и без этого, но… Но само слово отдавалось приятным теплом, разливающимся по всему телу… Хотелось похвастаться другим… Показать, что он лучше тех, кто ещё не нашёл отношения. — Миш… — Алиса попыталась прикоснуться, обнять его за талию, но Ромашов резко толкнул её в плечи, вытягивая руку вперёд. — Нет, не трогай меня! — Ты чего? — непонимающе проговорила девушка, глядя на горечь в его глазах. Так обиделся на её ответ? Но, это же было правдой… — Помойся сначала. Мне противно. — бросил Михаил, подавляя рвотный рефлекс от мысли, что её касались чужие руки. По её же желанию… Нет, он не может восхищаться своей девушкой. Не в данный момент. Хотелось засунуть её в ванну, и тереть кожу до покраснения, пока не пропадет даже напоминание о другом. — Что противно?.. — не в силах уловить его поток мыслей, спросила Алиса, так и оставшись стоять с протянутыми руками, словно она была нищенкой. Она просто хотела обнять его… Ощутить поцелуй, поддержать. В последние дни у них было так мало времени вместе… — То, что ты будешь обнимать меня после другого парня. Какая гадость. Помоешься, поговорим. И, в этой одежде ко мне больше не прикасайся. Фу. — брезгливо поморщился Ромашов, замечая, как она спрятала глаза. Нет уж. Он не собирался такое терпеть. Согласилась встречаться — веди себя адекватно. Оставшийся вечер они провели вместе в библиотеке, Михаил рассказывал ей о занятиях, вместе с этим готовился к контрольной, пытаясь за сутки прочесть недельную программу, а она слушала, поддерживала, и понимала… Ещё бы не обнимала другого… И цены бы ей не было. Не будучи полностью уверенным, в очередной раз испытав слишком сильную ревность, Ромашов уличил момент, и подкинул Алисе жучок в сумку. Как раз тот, что ему дали на учениях для практики. Так он хотя бы будет точно знать, о чём она беседует с людьми, пока его нет рядом, и как прошла поездка в Ленинград. Алиса даже не заметила, её мысли были о том, как ему помочь с глазами. И она села писать письмо тёте, которое должна была дать на проверку спецслужбам перед отправкой. Девушка долго думала, как лучше объяснить? В любом случае, раз это будет читать КГБ, то значит и Ромашов… Алиса со вздохом написала, что она нашла парня в детдоме, и что ему нужна помощь, упомянув диагноз. Прося прислать любое лекарство, которое могло бы унять боль, и остановить прогрессирования болезни. Ей больше хотелось написать «друг», но… Но, травмировать Михаила ещё сильнее… Нет. Так странно было осознавать, что теперь у неё есть парень… Алиса прекрасно понимала, что всё, что они делают раньше похоже на отношения, но… Но получить подтверждение этому… С ума сойти. Её парень. Ромашов. Сказали бы это ей несколько месяцев назад, когда этот парень просил деньги просто за то, чтобы она села рядом, станет её, Алиса бы рассмеялась в лицо этому человеку. В тоже время, в квартире Кати. Девушка сидела за столом, и любовно гладила полученное письмо. Саша написал ей, что с него сняли все обвинения, а это значило, что они могли одновременно поступить в один университет… Как же прекрасно, её мечты исполнялись… Катя сидела, улыбаясь во весь рот, как вдруг услышала звонок в дверь, и пожала плечами. Наверное, знакомый дяди, ведь она никого не ждала в такое позднее время. — Катюша, открой. — услышала она голос из соседней комнаты, и закатила глаза. — Дядя, ну я же занимаюсь. — отозвалась Катя, прижимая к себе письмо. Ей не хотелось выходить. Ей хотелось сидеть в своей комнате, гладить написанное, и мечтать о будущем… Она представляла, каким будет свадебное платье… Наверное, его стоило заказать у… — А я готовлюсь к съезду, он на следующей неделе уже будет. — услышала она от Николая Антоновича, когда звонок прозвенел опять. Катя со вздохом опустила письмо на стол, и пошла к двери, надеясь, что дядя хотя бы выйдет встречать своих гостей. Не ей же развлекать их! — Ладно. Здравствуйте, что вы хотели? — устало проговорила девушка, увидев за дверью невысокого мужчину, со светлыми волосами и голубыми, кажущимися будто прозрачными, глазами. — Позовите Николая Татаринова. — Дядя, это к тебе. Знакомый какой-то, наверное. — крикнула девушка в пустоту, извиняюще улыбаясь гостю. Тот был бесстрастен, что казалось неприятном. Ну, какой человек, такие и друзья. Её работа закончена, можно было вернуться в комнату, и продолжить мечтать. — Ну что вам надо? Я занят. Зайдите завтра… — вышел из комнаты Николай Антонович, сняв очки с носа, и протирая их тряпочкой. Он не знал пришедшего, и не понимал, что тому надо. Пришёл продавать какой-то мусор прямо на дом? — Собирайтесь. — коротко проговорил пришедший, указав рукой на висящее в коридоре пальто мужчины. Его зовут в гости? Катя была бы только рада остаться на ночь одна. Можно было бы позвонить по номеру, который она помнила наизусть. — Извольте спросить, куда? — устало Николай Антонович, водрузив очки на место. От него хотели какой-то сделки? Надо было хотя бы договориться через знакомых, не приходить же так напрямую. — Вы подозреваетесь в убийстве брата, проведённое через незарегистрированные фирмы, склонение к самоубийству жены вашего брата, а так же склонения школьников к незаконным действиям. Пройдёмте. — холодно проговорил сотрудник, показывая удостоверение КГБ. Катя спала с лица, услышав обвинения, а Николай Антонович привычно засмеялся. Он давно почистил все следы. На него было просто не выйти. — Минуточку. Я не имел никакого отношения к компании, которая снаряжала корабль моего брата. Склонение к самоубийству? Вы, верно, шутите. Я её обеспечивал долгие годы, из своего кармана. Я бы никогда не навредил ей. Да, и, помилуйте, какие школьники? — со смехом проговорил директор, отмахиваясь от обвинений. Его уж точно не заберут в лагерь. Опровержение есть на всё. — Михаил Ромашов рассказал всё про то, что вы платили деньги за доносы на детей. — проговорил сотрудник, пряча удостоверение в карман. Николай Антонович резко убрал улыбку с лица, презрительно поджав губы. Юнец… Как он посмел копать под него, когда его же рука и указала такой путь! — Помилуйте, когда? — попытался оправдаться мужчина, понимая, что одних слов маловато для того, чтобы его забрали. — Здесь тетрадь с вашими подписями. — проговорил сотрудник, доставая из портфеля записи, на которых он лично расписывался Михаилу, платя деньги… Почему этот ребёнок не уничтожил её! — Катя, звони в милицию. Меня оболгали. — бросил племяннице, замершей на месте, и бледной, как полотно, Николай Антонович. Он не собирался идти просто так. Он годами собирал оправдания. Его столько раз хотели забрать, и не могли найти даже того, за что можно было бы удержать в камере до вечера. — Николай, вы не поняли. Пройдёмте. — повторил сотрудник, приподнимая пиджак, чтобы показать, что у него в кармане. Черный пистолет мигом отрезвил Николай Антоновича, и тот, возмущенно выдохнув, всё же надел своё пальто. Он вернётся ещё до рассвета. Он был уверен. Как только дверь закрылась, Катя будто бы отмерла. Она не верила в то, что произошло. Ромашов настучал на того, кто был его партнёром столько лет? Он своими же руками сначала отправил её к Саше, а теперь избавил от гнёта дяди? У девушки было ощущение, что она попала в параллельную реальность. Мыслить самой больше не было сил, и она побежала к телефону, желая поделиться самой лучшей информацией за жизнь с самым любимым человеком.