Совёнок

Праздничное расписание электричек было очень неудачным. Первая отходила аж в двенадцать утра, все отсыпались после гуляний дома, ехали куда-то разве что бабушки, да и то по большей части спящие прямо сидя. Алиса еле дождалась её, она не могла сомкнуть глаз до утра. Когда остальные уже спали, девушка всё прокручивала, и прокручивала в голове строки письма… На ней были новые перчатки, подаренные Катей, они были тёплыми и красивыми. Алиса в свою очередь, подарила ей набор шоколадных конфет, которые они когда-то вместе купили с Михаилом… Он успел научить девушку, никогда не задумываться о покупке в последний день. Брать всё, а применение находить чуть позже. У Ромашова очень много всего было припасено именно на такой случай. Вот и у неё после жизни с ним… Стало так. Валя подарил ей горшок с разными суккулентами, которые, как сказал, сам очень долго выращивал, в очередной раз подтверждая, что его почему-то начала очень интересовать биология. Таня подарила Алисе синие бусы, которые она тоже надела сегодня, посчитав невероятно ценным подарком, зная, как бедна девушка, и наверняка долго копила. Даже Николай Антонович расщедрился, и купил детям в подарок разные книги. Алисе достался сборник стихов каких-то поэтов прошлого века, чему она была сильно удивлена, потому что не ожидала от дядя Кати вообще ничего. Но, искренне рада, потому как любила стихи. Стоя на перроне, в ожидании электрички, Алиса думала. Почему Михаил, после того, как отвратительно повел себя с ней, убежал, прислал это письмо с просьбой приехать. Может, это вообще была какая-то ловушка… Почему именно она? Разве он не мог позвать кого-нибудь другого? И почему она ему так хочет поверить… Дать шанс оправдаться… Алиса начинала злиться на себя. Нужно было поступить правильно… Отдать письмо в милицию. А она… Она не только не предприняла никаких мер, но еще и села в эту электричку. Дура… Определенно, дура. Но было уже поздно. Уходить было некуда. Электричка тронулась и отъехала, оставляя позади пустой, заснеженный перрон. Выдохнув, Алиса достала из сумки тетрадь, решив не терять время зря, и сделать что-то из домашнего задания на каникулы. Ехать предстояло долго, она сидела спиной к окну, рассеянно выводя карандашом по бумаге задание по русскому языку. Потом она перепишет это чернилами. За окном проплывали сугробы, одинокие голые деревья, маленькие домишки… Подумалось, как вообще Михаил собирается встретиться с ней там, если он не упоминал ни времени, ни даже места в своём письме? Как они вообще найдут друг друга? Она просто понадеялась, что получится получить ответ, что произошло как можно быстрее, и на следующей же электричке уехать домой. Лишь бы он не врал… Поездка вышла долгой, и бесконечно унылой, но во многом потому, что мои мысли постоянно возвращались к одному и тому же. Правильно ли она поступает? Ответа на это Алиса так и не нашла. Сойдя на перроне в Смоленске, она бездумно стала шарить глазами по местному вокзалу. Пусто. Михаила не было и в помине. Глупо было ехать так, не договорившись о времени. Опустив плечи, девушка пошла вперёд, не поднимая ноги. По снегу оставались такие следы, словно она ехала на лыжах. Забавно. Наверное, он появится со временем? А может, письмо вообще было не от него, кто-то пошутил? Да, нет… Алиса отмела эту мысль. Так шутить было некому, да и почерк Ромашова она бы не спутала. Ну, и где он? Куда идти? Ведь не сидеть же на вокзале, превращаясь в сугроб под бесконечно метущим снегом… Алиса вздохнула. Она была одна. На вокзале, конечно была телефонная будка, но куда ей звонить? Неожиданно, девушка ощутила лёгкое прикосновение к плечу, и резко обернулась. Перед ней стоял Михаил, в белом свитере и с сигаретой в руке. Его взгляд был таким усталым, что Алиса невольно почувствовала к нему жалость. Ещё и без пальто в такой минус… Он же точно простудится. Парень стоял, покачиваясь, и медленно затягивался сигаретой. Казалось, его не тревожил ни холод, ни идущий снег. С ближайшего рассмотрения было заметно, что его свитер промок и прилип к телу. Он выглядел откровенно неадекватно, как будто только что крепко выпил или у него поехала крыша. Алисе даже стало страшно, смотреть на него такого. Она сделала шаг назад, замечая в жёлтых глазах парня циничные искорки. Это был не тот взгляд, которого она ждала. Ромашов выглядел как минимум расстроенным. А как максимум, безумно испуганным. Впрочем, она не видела причин для страха. Вокруг было тихо, его никто не искал. — Привет. Где мой подарок на Новый год? И на день рождения. Постоянно не поздравляют. — как-то натянуто, словно он не хотел, чтобы она заметила его смятение, спросил Ромашов. Он окинул девушку взглядом сверху вниз. Всё же, приехала. Михаил и не надеялся, что Алиса действительно отреагирует на его письмо. Что она вообще разгадает, от кого. Но всё же, узнав расписание, решил подождать её, придя несколько раз, когда приезжал поезд. Девушка оказалась на первом. В груди разлилось какое-то странное тепло. Ему было спокойно. Как хорошо, подумал он, что девушка здесь. Теперь не один. Его человек, его спутник… Вернее, спутница. Приехала даже в такой ужасной ситуации. Пусть она и врала, но всё равно. Она здесь, несмотря на то, что в голове. С ним. — Михаил! Твою мать, объясни мне наконец, что произошло! — выкрикнула Алиса, подскочив ближе, и занеся руку для пощечины. Она не собиралась терпеть его ужасное поведение, загадки, этот взгляд сумасшедшего. Ещё и ожидание подарков. Лучшим подарком на Новый год от него было бы отсутствие того кровавого возвращения. Ещё и… День рождения? Алиса удивилась, ведь за всё время общения об этом не было произнесено ни слова… Почему? — Как иронично про мать. Если будешь так кричать, я просто уйду. Иди за мной, и тихо. — бросил Ромашов, увернувшись от её руки. Знала бы она, как попала в точку… Но, об этом не на улице. Оставив пальто в Москве, он не стал покупать новое. Сегодня он вообще вышел первый раз, подумав, что вытерпит и просто в свитере. Но, это было ошибкой. Ему было очень холодно, не грела даже сигарета, и парень чувствовал, что у него начинает болеть горло. Будучи в съемной комнате, Михаил почти не ел, только бесконечно заваривал чай и курил. Идти за едой не хотелось, да и не было сил. — Как ты послал мне это письмо, без адреса? — задала вопрос Алиса, она и вчера терзалась этим. Как Ромашов смог это провернуть, не написав даже кому! Не силой мысли же он прислал… Видеть его сейчас было так странно, и в какой-то мере жутко. Вспоминался запах крови, и невольно думалось, не сделает ли он это опять… Тот самый разговор про расстрел в глуши не хотел покидать головы. — Тихо не выйдет? Обычно. Вложил его в конверт, который отправил знакомому, и попросил его передать. Благо, я знал, где ты будешь отмечать Новый год… А теперь, тихо. — отозвался Михаил, подняв руку. Он недовольно сморщился от её излишнего любопытства. Потом будет время для разговоров. Достаточно, что он вообще решил позвать её, хотя изначально хотел исчезнуть насовсем. Пусть будет благодарна. Можно даже дать ей понять, насколько глубоко он ценит её общество, только чтобы посмотреть, как она отреагирует. Это было даже любопытно. Михаил искоса смотрел на Алису, которая шла рядом, но на достаточном расстоянии, обижено поджав губы. Встречный ветер развевал её короткие волосы, спрятанные под шапкой, снежинки путались в них, словно становясь украшением. Она показательно поворачивалась к нему спиной, как только Ромашов пытался подать ей руку или улыбнуться. Что же, это было ожидаемо. Но, ничего. Он вернёт их общение, даже если для этого придётся притворяться добрым и участливым, хотя в его душе всё было бесконечно против этого… Обида была сильна, но злость уже уходила, уступая место здравым мыслям. Второго такого человека он вряд-ли быстро найдёт. Значит, надо было возвращать её. И, наказать за бесконечную ложь. От этой мысли ему сделалось немного весело, и он стал размышлять, как именно это лучше сделать. В такой тишине они и дошли до дома, в котором он снял комнату. Поднявшись по лестнице, и запустив девушку в квартиру вперёд себя, Ромашов огляделся. Хозяйка так и не вернулась с праздника, а значит у него было время на разговор без свидетелей. Михаил даже попытался галантно снять с Алисы пальто, на что она решительно отстранила его руку. Зайдя в комнату, он первым делом стал переодеваться. Плевать, пусть смотрит. Сидеть в мокрой одежде, Ромашов не собирался. Он разделся до майки, и повесил свитер на батарею, после чего полез в сумку, доставая оттуда кофту на пуговицах. Алиса в это время снимала обувь, расшнуровывая её, и оглядываясь по сторонам. Она увидела двухлитровую банку, в которой был кипятильник, и множество грязных чашек, расставленных по столу. Похоже, подумав, что он умеет не превращать квартиру в помойку, девушка погорячилась. Она села на стул, Михаил же, не глядя на неё, насыпал в банку заварки, и сходил на кухню, за водой. Очень хотелось есть, и по пути он прихватил несколько пирожков со стола — всё равно, по сути, хозяйка не помнит, сколько их там было. Вернувшись, он обнаружил, что Алиса сидит, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок. Он тихо усмехнулся, после чего вставил кипятильник в розетку, и наконец сел напротив девушки, на другой стул. Всё было сделано молча, потому что оба не решались начать разговор. — Что это за дом? — сдержав обиду, некую озлобленность за невинным вопросом, начала Алиса. Она стала думать, откуда у него жилище в другом городе? Ромашов никогда не говорил об этом… Впрочем, он о многом не говорил. Может, вообще ни о чём личном… От осознания этого становилось как-то нехорошо на душе. — Пятиэтажный с утра был. — пожал плечами парень, откусывая пирожок. Он оказался с с капустой и показался ему невкусным. Слишком толстое тесто, и мало начинки. С чаем зашло бы лучше, но тот ещё не закипел. — Мне тебя бить начать, чтобы ты отвечал? — уронив руки на колени, недовольно выпустила из себя Алиса. Она проделала такой путь, чтобы играть в загадки? Михаил на её недовольство лишь холодно улыбнулся. А затем продолжил жевать пирожок, даже не предлагая ей второй. Эгоизм не покидал его никогда. — Хоть искренне говоришь, что хочешь. Уже хорошо. Что насчёт подарков? Я тебе приготовил. — продолжил он, наклонившись вперёд, так, что между ними осталось совсем немного пространства. Михаил постучал пальцами по столу. Затем склонил голову набок, наблюдая за реакцией Алисы. Девушка наморщилась, мало того, что в комнате был такой сильный запах табака, что можно было задохнуться, так он ещё и приближается, увеличивая эту вонь. Будучи рядом с Ромашовым, Алиса вообще перестала чувствовать запах сигарет от него… А сейчас, несколько дней вдали, а теперь так близко — это уже было мучительно. В горле запершило, в носу защипало. Хотелось скорее открыть окно. — Если ты сейчас мне всё честно не объяснишь, я вызову милицию. Катя уже дала твои данные. — поведала девушка, отвернув голову. На её заявление он ещё шире улыбнулся, вызывая удивление. Неужели даже ни капли не испугался? Конечно, это же Ромашов… У него наверняка есть пути отхода на любой случай. — Я ничего не сделал. Меня никто не видел. Отпустят после беседы. — отозвался Михаил, с довольным видом положив ногу на ногу. Пребывание в одиночестве немного успокоило его, и даже чуть угомонило совесть. В конце-концов, он ничего не закончил, только припугнул… Хоть от воспоминаний о крови на руках его ещё потряхивало, но по крайней мере, здесь не было никаких следов. Ничего не напоминало. Не мешало забыть. — Ты был в крови. Вел себя неадекватно. — поджав губы, произнесла Алиса. Он же просто отвёл глаза, и решил проверить чай. Тот закипел. Взяв какие-то тряпки, Ромашов поднял банку, и перелил оттуда в одну из немногих чистых чашек, стоящих на столе. Затем, он поставил банку на место и, сев обратно на стул, стал дуть на кипяток, помешивая его ложечкой. — Кстати, что с моими вещами? Я забыл вообще. — спокойным, будничным тоном обратился Михаил к Алисе. Он думал об этом, и вещи конечно могли выступить против него. Пока девушка не решалась ответить, он зачерпнул ложечкой чай, и подув уже на неё, залил в рот. Да. Так было определено удобнее пить. Хоть немного согревало после прогулки без верхней одежды. — Сожгла. — едва слышно проговорила Алиса, опустив взгляд на свои руки. Она прекрасно понимала, что поступила неверно, что могла пойти, как соучастница, но чёрт возьми, что ещё оставалось? Когда он попросту исчез, оставив после себя такое. Хранить, в надежде на возвращение? — О. Умница. — Ромашов даже замер на месте, не донеся ложечку до губ. Он и не ожидал такого от Алисы. От нетерпения узнать, как именно она это сделала, для чего, по телу пробежала дрожь. Возможно, он и не ошибся, подумав, что если она полюбит, то сможет выполнять его указания… Надо было давить в эту сторону. От осознания, что именно он может просить сделать, когда девушка будет ведома чувствами, Михаил даже испытал некий всплеск возбуждения. Контроль над Алисой, возможность управлять ею в будущем, это было просто умопомрачительным. Даже сейчас она сделала такое, о чём он и не смел мечтать. Чего же можно добиться в будущем… Потрясающе. А ещё, он остался без пальто. Ну ничего, новое будет лучше прежнего. — Теперь объясни… — продолжила девушка, дернув его за рукав кофты, чтобы привести в себя. Михаил сидел, глядя перед собой, словно ничего не видя, и лишь моргнув, казалось, вернулся на землю. То, каким взглядом он окинул Алису, ей откровенно не понравилось, и напугало. Ромашов смотрел на неё так, словно собирался съесть, хищно, пристально и в то же время пленительно-дразняще. Или нет. В этом взгляде не было жадности. Но в нём был интерес и предвкушение, которому невозможно было сопротивляться. Она не понимала, что именно ему нужно. Наверняка, он позвал с какой-то целью. Но, с какой именно? — Давай сначала с подарками? Я тебе купил. Наверное, уже доставили. Оплатил давно, договорился на доставку первого числа… Правда, как они открыли, если у них нет ключа, понятия не имею. Наверное, в коридоре оставили. Может, заберёт кто… — проговорил Ромашов, касаясь более приятной темы, прежде чем начать рассказывать, что он сделал. Это вообще не хотелось говорить. Но он понимал, что хотя бы полу-правду надо высказать, исключительно для того, чтобы вернуть доверие. О том, что подарить Алисе на Новый год, Ромашов даже не размышлял. У неё украли пианино, а значит, его стоило вернуть. Новое стоило очень дорого, поэтому он решил найти подержанное, но хорошего качества. Парень вообще не разбирался в том, какие инструменты хорошие. Поэтому, ему пришлось разыскать человека, который мог бы помочь с выбором. Он не думал долго, и пошёл в консерваторию, поймав там первого попавшегося студента. Заплатив ему, Михаил заставил ученика сказать, где вообще продают подержанные музыкальные инструменты. И после, попросил поехать с ним, чтобы помочь выбрать. Студент оказался очень сговорчивым, а за деньги так вообще согласился на что угодно. Стипендии не хватало, и такого дополнения от странного парня, со смешной фамилией, оказалось вполне достаточно. Разумеется, можно было купить новое, переплатив в нескольких раз, но Михаил не был готов тратить так много. Да и, при всем желании, у него не было таких сумм. Студент рассказал о магазинах, где могли продать «для своих», учащихся в этой же консерватории, но это тоже было слишком сложно, и быстро разбирали. Была ещё идея перекупить у преподавателя, возможно старый инструмент, но ещё хорошо работающий. За эту идею и зацепились. Михаил пошёл вместе со студентом к преподавателю музыки, на которого тот указал, домой. Старому мужчине уже перевалило за семьдесят, он в основном учил дома, и по словам нового знакомого, размышлял о том, чтобы продать старый рояль. Тот был немного расстроенным, но его можно было привести в порядок. Мужчина продавал его, потому что ему не хватало на лекарства, и чувствовал он себя хуже день ото дня. Он не знал, сколько сможет ещё протянуть. Увидев Ромашова, он наотрез отказался продавать, сказав, что хочет, чтобы рояль достался тому, кто умеет играть, понимает тонкости, а не желает подороже перепродать Видимо, Ромашов произвёл впечатление именно такого человека, своим алчным взглядом, и подрагивающими от нетерпения руками. Слова, что он хочет приобрести для своей девушки, умеющей играть тоже не особо произвели впечатление на старика. Тот попросту не поверил, попросив привести девушку к нему, чтобы он оценил. Но как это было сделать, если Михаил хотел сделать сюрприз? Он стал ходить каждый вечер к старику, в надежде, что тот изменит своё решение. В один день он даже увидел других покупателей, родители брали для своего сына рояль за огромные деньги. Таких у него не было, и он начал терять надежду, но тут случилось чудо — Михаил увидел на столбе объявление, что пожилая пара хочет отдать пианино практически за бесценок, с одним условием — чтобы их пригласили послушать, как на нём играют. Ромашов стал злиться на то, что потратил столько времени зря, и решил пойти ва-банк. Он просто записал как Алиса играет на пианино у своей учительницы на диктофон, вместе со своим голосом, чтобы не было сказано, что это краденая запись. Тогда они были у Марьи Васильевны вместе, потому что женщина ушла на работу, и разрешила ученице играть, сколько она хочет. Михаила она не пускала вообще, но в тот день и не пускать то было некому. Через день, он поехал по адресу прямо с самого утра, решив пропустить первые уроки. И успел буквально на минуту раньше другого покупателя. Тот хотел взять пианино для театра, но тут вступил Ромашов, постаравшись придумать слезливую историю, как у девочки украли инструмент, она страдает, потому что не может тренироваться, а ей надо поступать. После чего поставил запись. Если бы ему не согласились продать, он бы просто опустил руки. Брать за тройную цену у него не было возможности, а искать дешёвое — времени. Но, женщина, к удивлению согласилась! Вспомнила своё голодное детство ещё до революции, как им было радостью постучать ложкой по кастрюле, и это было как музыка… Ромашов был готов расцеловать эту старую женщину прямо при её муже! Но, не стал, и сразу отдал запрашиваемые двести рублей. Плевать, заработает ещё. Главное, что его сюрприз должен был удасться. В этот же день, он нашёл каких-то грузчиков на рынке, и попросил их доставить именно к первому января. Познакомил их с хозяевами инструмента, и стал ждать. Ждать, какая благодарность и реакция ему будет полагаться за проделанный труд. Если бы только всё не пошло не так… Наверняка, Алиса бы сейчас целовала бы его весь день, а может даже и больше. И конечно, она окончательно оказалась бы в его руках, даже не думая уйти… Так ему мечталось. Думалось. Разумеется, Михаил немного слукавил, сказав, что подарок наверняка стоит на лестничной клетке. Он бы в жизни не оставил пианино просто так. Он же не был идиотом. Ему пришлось позвонить ещё и Аркадию, попросив принять грузчиков вместо него. Собственно, кому и было отправлено письмо для Алисы, вместе с ключом. То, что знакомый ничего не украдёт он был более, чем уверен. А потом он уже оплатит ему. Обида на Алису, её ложь, притворство, на мать всё испортили. Если бы не это… Он бы сейчас наслаждался её благодарностью… В любом случае, подарок бы не пропал. Если бы девушка не приехала — приняла бы она. Приехала — Аркадий. Всё было просчитано. А сейчас ему хотелось просто узнать, что она приготовила для него… — Прекрати. Прекрати говорить какими-то загадками. Либо я звоню прямо сейчас, либо ты объясняешься. — отмахнулась Алиса, пугаясь его безумного взгляда, когда он заговорил про подарки. Ей было даже страшно представить, что там может быть такое, если он говорит с подобным вожделением. Его полный отказ от слежки за другими, и записей? Было бы славно. Сама она приготовила ему на Новый год то, что у неё осталось от отца… Покупать что-то дорогое не было денег, а дарить что попало не хотелось. Уезжая, отец оставил свои часы жене, и дочери, взяв обещание хранить, пока он не вернётся из боя… Но, он не вернулся. И сейчас часы хранились у неё. Они были с кожаным ремешком, и тремя стрелками. Кажется, отцу подарили их на одном из съездов врачей по стране. В благодарность за то, что он прооперировал мальчика, спас его от запущенного аппендицита, сделал операцию тогда, когда другие хирурги лишь разводили руками, и говорили, что боятся последствий. Этот подарок был бы очень ценным, но сейчас девушка просто передумала. Ромашов, своими действиями заслужил только заключения в камеру прямо на Новый год. Но она всё ещё ждала его ответа. Ждала объяснений… — Не позвонишь. В этом доме нет телефона. До будки тебе далеко бежать. — немного печально, но в то же время самодовольно проговорил Михаил, после чего отпил чай уже из чашки. Хоть тот был и горячим, но по крайней мере, не как лава. Ему очень хотелось поговорить про подарки, а Алиса стремилась переключиться на неприятную тему. Бесило. Квартира оказалась без телефона по счастливой случайности, он не планировал снимать именно такую. — Зачем попросил приехать? Говорить загадками? Тебе нравится меня мучить! — грубо бросила девушка, подскочив со стула. Она даже не успела понять, что произошло. В следующую секунду, Ромашов взлетел со своего, и схватив её за плечи, прокричал, что есть мочи: — ЭТО ТЕБЕ НРАВИТСЯ МЕНЯ МУЧИТЬ!!! — Миша, я боюсь тебя… — быстро заморгала Алиса, попытавшись сделать шаг назад. Она вообще не поняла, о чём Михаил. Мучить его? Когда она это делала? В последнее время они общались настолько мирно, и тепло, что ей не шло в голову вообще ничего. Это он пришёл весь в крови, он обращался с ней так, словно она была злейшим врагом, он укусил за губу так сильно, что она болела весь последующий день… Ромашов стоял, нависая над ней, как скала. Он крепко схватился за плечи девушки, сжал их и грубо дёрнул её, потряс, как куклу. Его лицо выражало одну только муку. Ноздри раздувались, глаза горели, он скрипел зубами, но не отпускал Алису. Ей стало страшно. В голове замелькали картины из их прошлого. Шантаж, грубость, жестокое обращение с другими людьми… Ей вмиг захотелось просто исчезнуть из этого места и никогда не возвращаться. Зачем она вообще приехала… Зачем, зачем? Останавливали лишь хорошие воспоминания, которых за последнее время было так много, что они утопили собой всё плохое. Подняв голову, она с испугом смотрела на него. А он, молча сверля её глазами, сжимал худенькие плечи и продолжал её трясти. — А я тебя нет? Ты ненавидишь меня. Стесняешься. Мечтаешь избавиться как от надоевшей бородавки на лице. — буквально прошипел он, наконец отпустив Алису, которая от шока села обратно на стул. О чём он вообще? Ей было хорошо рядом, так хорошо, что она вообще не думала об уходе… Неужели он опять затеял это всё из-за ревности? Но, к кому… Его вечного соперника просто не было в городе… А других недоброжелателей Ромашова девушка не знала. — Миша, я хотела быть рядом с тобой. Я не знаю, что ты себе опять напридумывал. — искренне проговорила Алиса, глядя прямо в жёлтые, мечущие молнии глаза. Ей надо было узнать, что у него спровоцировало такую сильную обиду. Она не давала поводов, а значит, всё было в его голове. Михаил нехорошо засмеялся, видимо не поверив ни одному её слову, и сел на корточки, перед девушкой. Положил руки на сиденье стула, заблокировав ей выход. — Ты? Не кинула бы меня? Ты делала это дважды, с абсолютным хладнокровием. Сделала бы и опять. Я слышал, как ты с Катей говорила. Когда про меня речь зашла, ты начала мяться, желать закрыть тему. Наверняка, тогда ещё и думала, как быстрее избавиться. — холодно, брызгая слюной от возмущения, выпустил из себя Ромашов, продвинувшись к её лицу насколько близко, насколько это было возможно. Он не собирался пропустить ни одной эмоции. Секунда смятения — значит он был прав в своих выводах. — Стоп, подожди… Откуда ты мог слышать этот разговор? Тебя там не было. — удивлённо переспросила Алиса, попытавшись оттолкнуть его в плечи. Такая близость была некомфортной для неё. Но Михаил не сдвинулся ни на сантиметр, вынуждая её дышать запахом табака, и смотреть на его лицо вплотную. Будь они меньше знакомы, её наверняка напугали бы эти растянутые в гадкой улыбочке губы, вместе с желтыми, нечеловеческими глазами, которые кажется даже стали светиться под лучами дневного солнца. — То есть, ты это не отрицаешь? Думал, хоть попытаешься. — горько усмехнулся Ромашов, отвернув голову. Он не увидел, что ожидал, но то, что Алиса даже не попыталась сказать, что имела ввиду не то, общаясь с Катей… Всё же притворялась. Каждый день, каждую секунду. Грёбаная сука. Наверное, подготовила в подарок на Новый год расставание. От злости он стукнул ладонью по сидению стула девушки, вынуждая ту подпрыгнуть от неожиданности. — Миша! Тебя там не было! — выпалила Алиса, схватив его за ворот кофты, чтобы притянуть к себе. Михаил хотел вырваться, но она с силой вцепилась в него, не давая отвернуть голову. Откуда, откуда он мог вообще услышать? Он же в тот день пошёл с кем-то гулять… Или же, нет? Сколько ещё таких дней, когда он оказывался рядом, а она не знала? — Я был. И это не единственный раз, когда я следил за тобой. — облизнув нижнюю губу, сухо заметил Ромашов. Пусть знает, что уж. Он делал это несколько раз, идя за девушкой, когда она собиралась пойти с подругой, либо тайно проникал вместе с ней в театр, чтобы посмотреть издалека. Зачем? Он просто боялся. Боялся, что когда Алиса останется одна, то познакомится с кем-нибудь, кто окажется лучше него, и тогда попросту уберет его, как она делала уже дважды. Избавится как от мусора. Сделает так, как сделала мать. Со временем, слежка за ней перешла в какой-то азарт. Знать все, что она говорит, быть рядом, но невидимым, все время чувствовать, где она находится… Это будоражило. И действовало, наоборот, успокаивающе. Когда Михаил видел, что девушка не общается с другими парнями, а просто гуляет с подругами, он чувствовал, что Алиса всё ещё находится под его контролем. — Зачем тебе это… Я была рядом, по своему желанию… Миша… Ты что, и записывал про меня что-то? — убито проговорила Алиса, опустив голову на руки, и выпустив его ворот из пальцев. Твою мать. Слова, сказанные Катей, оказывались правдой… Нет… В это так не хотелось верить… — Может. — неопределённо пробубнил Ромашов, отвернув голову. Зачем ей узнавать так глубоко? — Может?!!! И продавал? — выкрикнула Алиса, не сдерживая себя. Если он ответит да, это будет конец всему. Только бы… Только бы он не сказал это да… От волнения, девушка перестала дышать. — Нет. Ты ничего такого не делала, чтобы можно было продать. Так, для себя. — отмахнулся от неё Михаил, поднимаясь на ноги. Что ему было продавать? Обсуждение с подругами пьес? Да и не записывал он ничего. Разве что, какие-то интересные факты из жизни, которые было любопытно узнав. Но точно не пользоваться этим. — Зачем ты следил за мной. Объясни нормально, или я клянусь, я найду на тебя компромат, чтобы тебя посадить. — поднялась на ноги Алиса, и крепко схватила его за руку. Она должна была узнать ответ. Понять, почему. Неужели из-за своей глупой ревности… По крайней мере не продавал… Если выходят одни минусы, то получается один плюс. — Ну, не найдёшь. Даже вещи ты самолично сожгла. Мне нужно было знать, что ты думаешь обо мне за моей спиной. Такое, независимое мнение. В лицо то ты врала, я смирился, но желание знать присутствовало. — пожал плечами Ромашов, чувствуя себя победителем в этом разговоре, да и вообще, ситуации. Алиса даже сожгла улики. Думать об этом было до невозможности приятно, но стоило вспомнить, как она хочет уйти… Михаил откровенно не понимала, почему она сделала это, желая кинуть его? Разве что, боялась, что он не вернётся, и посадят её… Скорее всего, так и было. Спасала себя. — Ты… Ты самый гадкий человек, которого я знаю. — не стесняясь в выражениях, выпустила из себя Алиса. Она не понимала, зачем Ромашов позвал её в эту квартиру, в другой город. Но с каждой секундой то светлое, зародившееся за время общения таяло, как снег под солнцем. А солнцем выступали его жёлтые надменные глаза. — Каждый живёт, как умеет. Ты бы хотела, чтобы я был с тобой другим? Такое волшебное излечение чувствами? Жаль, мы в жизни, а не сказке. — резко развернувшись к Алисе, выпустил из себя Михаил. Не успев увернуться, она оказалась прижатой к его груди. В другой момент, девушка бы потянулась обнять, но после всего, что она узнала, просто не могла этого сделать. Поэтому она вывернулась и села на стул. Беседа должна быть завершена. — Я хотела, чтобы ты был человеком. — только и сказала она, ощущая, как устает от беседы… А ведь ещё несколько дней назад ей не хватало суток, чтобы наговориться с Михаилом. Он прекрасно справлялся с тем, чтобы рушить возможное счастье, делая абсолютно нелепые попытки его удержать. И именно от этих попыток всё трескалось, и ломалось. — Я и сейчас не животное. — дернул щекой Ромашов, раздражаясь от её заявления. Он был и остаётся человеком по праву своего рождения. — Объясни, что произошло той ночью. — тяжело вздохнув, попросила Алиса. Она должна была узнать. Должна… — Тебе всё возьми да расскажи. Сама узнай. — буркнул Михаил, сцепив руки в замок за спиной, и подойдя к окну. Снегопад прекратился, а на улицу вышла куча детей кататься с горок, лепить баб… А ведь, его детство тоже могло стать таким. Счастливым. Если бы… Если бы не мать. От злобы он сжал кулаки. — Когда ты предлагал встречаться мне? Это было не искренне? Ты заменял Катю мной? — услышал он голос девушки, и от неожиданности вопроса даже вздрогнул. Их беседы несколько раз касались такого, но сейчас, когда она хотела узнать о случившемся… С чего менять тему? — И да, и нет. Я хотел быть с тобой. Но чувств у меня к тебе, увы. — неоднозначно протянул Ромашов, так и не повернувшись лицом. Он мог бы соврать, что полюбил, но она вряд-ли поверила бы. Так что, пусть знает правду. — Она могла бы любить тебя. По её рассказам из детства, она очень хорошо к тебе относилась. — продолжала Алиса, вызывая у него какой-то зубной скрежет. Как будто он это не замечал! И не жалел об упущенной возможности каждый божий день… Лишь с появлением в жизни Алисы Ромашов стал меньше об этом думать, но не прогнал из головы совсем. — Да, знаю я! Всё было бы иначе, не появись эта «тётя». — выпалил Михаил, вдруг понимая, что проговорился. Чёрт. Она не должна было это узнать, но сбив его с толку, девушка добилась откровения. — Чего? — непонимающе проговорила Алиса, путаясь в его загадках. — А я разгадал шифр. И отправил подарочек на Новый год. — надменно улыбнувшись, Ромашов обернулся к Алисе. Она замерла на месте от удивления. Как он узнал? Без особого труда. Саша часто отправлял письма сестре, не пряча адрес. И Михаил, немного погодя, решил сделать так же, представившись одноклассником, который очень соскучился по другу. Если бы ему ответили, что Григорьева там нет, значило, что Катя имела ввиду другое. Ну а вдруг, он угадал? — Какой подарок… Что ты сделал? Ты опять сдал его? — испуганно пролепетала Алиса, глядя в надменное лицо напротив. Что он мог сделать… Где сейчас вообще находится Саша… Надо было позвонить Кате… Мысли летали так быстро, словно хотели свести её с ума. — Успокойся. Я просто открытку отправил. Чтобы он знал, что я знаю. Только и всего. — честно проговорил Михаил, отмахнувшись рукой. Он бы и не успел ничего сделать. Только сегодняшним утром получил ответ, что открытка была передана, правда Саша так и не понял, кто этот одноклассник. Его лишь посмешила недальновидность бывшего товарища. Возможно, он сделает что-то в будущем, возможно нет. По крайней мере, Ромашов контролировал ситуацию, что было самым важным. — Ты не объяснишь? Не расскажешь? — в который раз спросила Алиса, намекая на их последнюю встречу. — Нет. — усмехнулся ей в лицо Михаил, скрестив руки на груди. Пусть попытается сама. — Зачем позвал? — тихо произнесла девушка, пытаясь разгадать его план… Ну не позвал же он на самом деле играть в загадки, право слово! — Поговорить. Я хотел отметить этот Новый год с тобой. Интересно, что бы ты мне сказала, останься я дома? Что соврала бы, чтобы пойти к Кате? — проговорил Ромашов, раскрывая ещё одну причину своего расстройства. Он был уверен больше чем на 99 процентов, что Алиса и словом бы не обмолвилась, куда она собирается на праздник. Разумеется. К Кате ему хода нет. Ромашов горько вздохнул и отвернулся от девушки. Ему так хотелось отметить Новый год с ней… Просто вдвоём, не надо звать никого больше. Сделать всё так, как когда-то у него было с друзьями. Вернуть те годы вместе с ней. А она решила кинуть его. В который раз. Михаил был даже готов нарядить ёлку, хотя считал это детским занятием, но просто… Это были тёплые воспоминания о хороших временах. Он давно забросил этот ритуал, не подходя к большой ёлке в детдоме, которую наряжали все дети. Почему-то, в этом не было новогоднего волшебства. Всё было довольно стандартно, а потому по-настоящему скучно. Отмечать Новый год одному, что может быть унылей? Лежать в кровати, когда другие пускают фейерверки, и радуются. В какой-то момент он даже думал, что возненавидел этот праздник. Но, нет. Он ненавидел одиночество. — Я не обязана отчитываться перед тобой. Ушла бы и всё. Мы даже не друзья. — заметила Алиса, вызывая у него ещё большую обиду. Точно, как Катя тогда… Те же самые слова, хотя они были ложью, учитывая сколько времени они проводили вместе. Пусть и по его инициативе, пусть она и лгала, но, но, но… — Не сметь!!! Не сметь отбирать у меня мою подругу. Ты можешь забыть, выкинуть меня как и в те разы, но не смей отбирать мою память. Она была прекрасной. Красивая, сказочная ложь. Я наслаждался, купаясь в ней. — выпалил Михаил, не желая мириться с такой жестокостью в свою сторону. Он не мог считать Алису подругой только по одной причине, их связывало гораздо большее. Разве друзья лежат в кровати вместе, прижавшись друг к другу? Разве друзья целуются страстно, самозабвенно, теряя голову? Разве друзья ходят постоянно вместе? Ладно. Последнее ещё возможно. Но, остальное… Он не считал Алису подругой потому, что хотел видеть ее своей девушкой. А она не считала его другом потому, что не хотела видеть рядом вообще. Потрясающе. Прекрасный в своей откровенной простоте результат. Потерявшись в сожалении самого себя, Ромашов даже не замечал, как сильно он виноват в её отношении к себе. Как он виноват в отношении других людей к себе… Он не понимал, что он делает не так, и винил всех вокруг, не желая вникать в причины. Он бесился, злился и разрушал всё самое важное в своей жизни своими же руками. — Я думаю, нам надо попрощаться. Ты всё равно ничего не скажешь. Только зря время потратила. — произнесла Алиса, поднимаясь на ноги. Раз он не хочет ничего рассказывать, ей больше нечего здесь делать. Видимо… Видимо она и вправду зря не вызвала милицию в тот же вечер. От этой мысли в груди что-то нехорошо заныло. Вечно она ожидает от людей большего, чем они могут дать. — Я хотел убить мать. Я говорил с ней. Она оскорбила меня. Оскорбила тебя. — поджав губы, безэмоционально проговорил Михаил. Пусть уже знает, раз не могла угадать сама. Почему-то говорить об этом было более спокойно, чем делать. Возможно, потому, что все эмоции вышли, когда он катался по снегу, как умалишённый? Парень задумчиво покачал головой, специально не поворачиваясь к Алисе. Ему было страшно. Страшно, что она захочет сказать, что бросает прямо в лицо. — Меня? Откуда она вообще узнала? — непонимающе проговорила Алиса, испуганно замерев на месте. Хотел… Но ведь, хотел это не сделал, да? Пожалуйста, пусть будет так… Почему-то, когда Ромашов рассказывал ей о матери, девушка и не думала, что тот собирается сделать что-то в ближайшее время. Что они вообще когда-нибудь встретятся… — Да. Я сказал ей, что мы встречаемся. Не важно. Я хотел посоветоваться с тобой. Но ты в очередной раз соврала мне. И я решился. Решился, но… Но я не смог. Вероятно, она сейчас в больнице, с порезанной рукой… К черту, она всё равно бухая была. Ничего не вспомнит. Наверное, подумает кто-то из дружков. Как в детстве было. Верши суд. Зная всё. — развел руками Михаил, криво усмехнувшись. Может, она хоть немного пожалеет его после услышанного? Алиса решила действовать спокойно, хоть эмоции и бушевали в её душе. Не убил. Уже хорошо. Она выдохнула, успокаивая себя, чтобы выпустить из себя следующие слова. — Ты винишь меня в том, что я не остановила? Имей смелость взять ответственность за поступок. — произнесла девушка, отведя глаза в сторону. Это его вина, целиком и полностью. «Хотел посоветоваться». Нет уж. Сам натворил, сам пусть и разгребает. По крайней мере, не убил. Но сама возможность, что он хотел, что практически довёл до этого… Пугала до такой степени, что Алисе хотелось бежать дальше, чем видит. Вспоминался разговор, что он никогда никого пальцем не трогал. «Долго» же продержалось его никогда… Единственное, что её тронуло в его разговоре — детство. То, что мальчиком он видел сборище пьяных было ужасным. Дети не должны лицезреть подобное. — Она ведь жива. Я ничего не сделал. — пробормотал Ромашов, не понимая, почему Алиса не может принять, что он не виноват. Он только чуть-чуть порезал руку. Это такая малость в отместку за годы издевательств, голода, холода, непониманий в детдоме… За его уродские глаза, которые определенно точно получились таким из-за пьянства. За те злые слова, которые она сказала им обоим. В какой-то мере Михаил отомстил и за Алису… Его можно было понять! — Мне страшно оставаться рядом, зная, что ты в любой момент можешь вот так ножом. Я уеду. — тихо произнесла девушка, подойдя к ботинкам, чтобы обуться. Она узнала, что хотела. Дальше пусть он делает, что хочет. Находиться рядом с человеком, который в любой момент мог пырнуть ножом… Она же не сошла с ума. — Подожди… Я же не виноват. Она… — невнятно бормотал Ромашов, следуя за ней. Он выхватил ботинок из рук Алисы, бросив его подальше в комнате. Нет уж. Пусть дослушает. Тот упал с громким стуком, вызывая у девушки усталый вздох. — Что она, Ромашов? Да, она поступила ужасно, бросив тебя, но будь взрослее ты в конце-концов. Вершить самосуд это бред. Ты не бог. Тебе уже восемнадцать, если ты правду сказал про день рождения. Ты взрослый. Вот и неси ответственность за свои поступки. — констатировала Алиса, отвернув голову. Она не была судьёй. Она не должна была нести ответственность за его поступки, если он сам не может. Он уже совершенно большой мальчик. Вот пусть и отвечает за свои недетские поступки. — А ты? — тронул её за плечо Ромашов, вызывая раздражение. — Что я? — непонимающе проговорила Алиса, обернувшись к нему. Её короткие волосы упали на лицо, и их пришлось быстро убрать за уши. — Останься. — одними губами прошептал Михаил, протянув к ней руки. Она вспомнила как под его, сейчас идеально чистыми ногтями была кровь. Девушку затошнило. — Нет. — коротко, и сухо. Пора уезжать. Что же она медлит? — Пусть это будет подарком на день рождения. Останься со мной. — повторил парень, попытавшись прижать её к себе за талию. Опять. Опять он играл милого и неловкого парнишку, неспособного ни на что плохое. — Ромашов, нет, всё. — подняла руки Алиса, устав вступать с ним в споры. — Ты нужна мне. Я не хочу дальше без тебя. — покачал головой Михаил, вызывая у неё истерический смех. — Ты прекрасно хотел без меня, когда оскорблял меня, угрожал моим близким… Твоя тетрадь, то, что ты следишь… Кто в здравом уме останется рядом? Да, я обманулась. Но, второго раза не будет. — произнесла она, окидывая взглядом лежащие в разной стороне комнаты ботинки. Обуть их, и ехать. А он пусть дальше ищет себе… Кого хочет. Сейчас ей даже не было так горько, как намедни, от представления другой девушки в его руках. Лишь немножечко грустно. — А как мне было не следить! Я бы не узнал правду! — воскликнул Ромашов, пытаясь оправдать себя в её глазах. Он просто хотел знать, что она думает о нём. Что в этом такого плохого? Если бы Алиса хоть секунду последила за ним, он бы почувствовал себя нужным… А она… Она вообще не понимала его идей. — Если бы ты вёл себя нормально, то я бы сама всё сказала, у нас не было бы секретов. — тихо, и устало выдохнула Алиса. Она искренне хотела быть рядом. Она хотела поддерживать, помогать, целовать его, но… Но сейчас она просто хотела обуться и уехать. — Пожалуйста, останься. — произнёс Михаил каким-то не своим, глухим голосом. — Ромашов… — даже не удостоила его взглядом девушка. Это притворство не подействует второй раз. — Пожалуйста, останься… Пожалуйста. Как подарок на день рождения, на Новый год… На два праздника сразу один подарок мне сделай. — буровил парень, как заведённая игрушка, а заметив, что она никак не реагирует, он сделал то, чего Алиса не ожидала даже во сне. До этого стоя ровно, не шевелясь, Михаил вдруг бухнулся перед ней на колени, схватив её за ноги руками. От этого вида у Алисы перехватило дыхание. Она просто растерялась, не зная, что сделать. Перед ней в жизни никто не унижался таким образом. От удивления Алиса даже забыла, о чем думала секунду назад. Это его очередная манипуляция? Или… Или, что? Чего может хотеть человек, стоя на коленях? Алиса ощущала на себе взгляд его внимательных, умоляющих глаз. Ромашов выглядел невероятно жалким, стоя перед ней перед ней в такой позе, глядя на него, девушке сделалось нехорошо. Она попыталась отойти, но он её не отпустил, цепляясь за ноги, и что-то невнятно бормотал. — Я поеду домой. На этом наша история завершается. — произнесла Алиса, на что Михаил стал качать головой из стороны в сторону. Нет… Если она уедет, ему станет снова так плохо… Он не может, не может отпустить её навсегда. И был готов как угодно притвориться в этот миг. Его движения были обдуманными, а мысли наполненными напряжением и тайными намерениями. Он намеренно подбирал слова, которые звучали бы убедительно и завлекательно, чтобы захватить её внимание и создать иллюзию искренней преданности. Хотя на деле, Алиса была нужна ему не больше, чем его личная вещь. Ему нужно было сделать её своей игрушкой. Нужно было обеспечить себе власть и влияние над ней, чтобы в будущем можно было использовать девушку, как угодно. И, если для этого ему необходимо было постоять на коленях… То, хоть два часа. — Но ты ведь не хочешь этого! Ты зачем-то поехала сюда. Хотя, могла бы игнорировать. — поднял голову он, глядя на неё снизу вверх. Так необычно. Девушка терла подбородок пальцами, хмурилась, она явно размышляла, как поступить. Надо было не отпустить ещё минутку… Сейчас, сейчас она решит остаться. Ведь, если бы не хотела, и не оказалась бы в этой квартире. На что он вообще и рассчитывал. — Я хотела узнать ответ. Узнала. — выпустила из себя Алиса, пытаясь подавить эту жалость. Он выглядел таким несчастным, стоя на коленях, дрожа, выглядя таким непривычно маленьким… Её начало трясти от противоречивости чувств. Надо было уехать, не начинать жалеть его… Он всё поломал сам, и винить мог только себя. — А я хочу тебя. — выпустил Ромашов ей куда-то в колени, сжимая её изо всех сил. Пусть сжалится. Если он ещё достоин этого после всего, что сделал. Он понимал, что мог попытаться её заставить остаться, но именно сейчас, в этот момент это сработало бы против него. Никакого тепла в общение бы не вернулось, а осталась только обида и ненависть. Такого ему не хотелось. — Всё, хватит. Ты хочешь Катю. Я — замена. Она рассказала мне про корабль. Ты и близко ничего такого не делал мне. — вырвалась Алиса, наконец спокойно выдохнув, когда он перестал хвататься за неё. От неожиданности, Михаил упал руками на линолеум, и сейчас стоял на четвереньках. Несмотря на его скорбное лицо, в нём мелькало нечто подобное радости? Нет, ей действительно пора уходить… Это очередная манипуляция… Главное не купиться, только не купиться… — А ты ревнуешь меня? Действительно ревнуешь? — с какой-то, невероятной радостью в голосе, проговорил Ромашов. Он продолжал стоять на четвереньках, продолжал показывать своё преклонение перед ней, а внутренне испытывал ликование. Неужели… Неужели хоть раз в жизни поревнуют его? У него перехватило дыхание от осознания подобного. Ещё больше захотелось, чтобы она увидела пианино. Тогда она не будет сравнивать, и говорить про «не делал». Потому как, такого дорого он не делал именно для Кати. Её увлечения… Обходились более дёшево. — И не надейся. Мне гадко от того, что я выступала только заменой. — бросила Алиса, быстро отвернувшись. Ещё чего не хватало, показать ему такое сейчас… От осознания, что это было именно тем, что она испытала, стоя вчера в гостях у подруги ей стало нехорошо. Катя была с ним с самого детства… У неё было столько прекрасных моментов, до того, как Ромашов стал тем, кем стал… Неужели она действительно ревновала к тому, прошлому? Желание иметь рядом Михаила, только без его гадких поступков было слишком большим. — Ты действительно ревнуешь меня… И ты сожгла вещи, чтобы меня не посадили… Это лучший подарок. Иди ко мне. — прошептал Михаил, поднявшись на ноги. Замешкавшись, Алиса не успела отойти, и сейчас оказалась в его объятиях. Она вздрогнула, подняв голову, и замечая, каким сумасшедшим огнем полыхают его глаза. Парень просто схватил ее ладонями за щеки, и с невероятной пылкостью впился в губы. Алиса тут же отвернулась, не давая ему продолжить. Нет. Поспешил… Выдохнув, Ромашов просто прижал её к себе, и стал гладить по коротким волосам, рассеянно шепча: «Хорошая моя». Она ревновала… Впервые в жизни он ощутил это чувство. Как же приятно. Как хорошо. Эта девочка подарила ему самые лучшие минуты счастья. От осознания, что его ревнуют, а значит он правда нужен, у Михаила чуть дрожали руки. Он всё сжимал, сжимал её в объятиях, и думал, думал, разве можно теперь без неё? Нет. Ни за что. Она даже не понимала, что сделала в его душе своими словами. Но Ромашова бесило то, как она вела себя до этого. Её притворство… Ладно, он простит, простит. Всё простит за этот восхитительный подарок. Ощущать себя нужным ей. — Мне нужно уехать. — неловко выпустила из себя Алиса, отвернув голову. Его бормотание, объятия заставляли её чувствовать точно не то, что нужно к такому отвратительному человеку. — Лиса. Забудь всё, что произошло. Это была ошибка, срыв. — бормотал Михаил, гладя её по спине, волосам. Он не собирался больше никого резать. Это он точно мог пообещать сам себя. Если избавляться, то другим способом, и чужими руками. Своими оказалось слишком жутко. Но сейчас ему вообще не хотелось ничего такого. Хотелось утонуть в ней, и её прекрасной ревности. Лучшего подарка ему ещё никто не дарил. — Я не верю. Я боюсь тебя. — опустила голову девушка, вся сжавшись в его руках. Сейчас они гладят, а если достанут нож? Как вообще можно доверять после этого? — Не надо. Ты моя. А я твой. — произнес Ромашов, невольно вздрогнув от мысли, как эти слова похожи на те, что он говорил Кате. Нет. Он не чувствовал того же, что к ней, определенно нет. Его напугало, что в голове мелькнула мысль, что эмоции сейчас даже сильнее, чем к Кате… Сильнее, чем когда-либо… — Не делай человека смыслом. — бросила Алиса, даже не замечая, в каком состоянии он сейчас находится. Не понимая, что сделала в его душе словами про кораблик. Как детская шалость обернулась такой драгоценностью. — Не указывай мне, что делать! У каждого свой смысл. — воскликнул Михаил, враз убрав руки. Всё? Можно уезжать? Он закончил свой театр? — Я не куплюсь на твои красивые слова. — произнесла Алиса, подбирая ботинки с пола. Всё. Скоро она будет дома. А последние тёплые чувства к нему останутся тут… И, возле кораблика. — Не покупайся. Просто будь рядом. Поедем домой вместе. Сейчас, я только вещи соберу. — заметил Ромашов, собираясь вместе с ней. Ещё через полчаса, исходя по расписанию электричек они вышли из квартиры. Ключ он оставил под ковриком, не собираясь дожидаться хозяйки. В любом случае, за этот день он заплатил. Алиса не слишком разговаривала с ним во время всего пути, но его грела мысль, что она скажет, когда увидит пианино. Тогда… Тогда его обязательно коснутся не только её слова. Ещё на вокзале Алисе не понравилось, каким взглядом окинул Ромашова проводник. Но она посчитала это за игру чересчур усталого воображения, и не стала обращать внимание. Они вернулись в Москву затемно, и в молчании. Девушка корила себя за то, что вообще поехала вместе с ним. Пусть бы сел в другой вагон… Ну, ничего. Сейчас она поедет в квартиру, а он пусть едет в детдом. И их общение прервется. Она старалась не дать какому-то горькому чувству внутри возобладать. — Молодой человек. — обратился какой-то мужчина, вышедший из черной машины к Михаилу, когда тот, вместе с Алисой шёл к остановке автобуса. — Да? — непонимающе проговорил парень, обращая внимание на незнакомца. Невысокий, со светлыми волосами и голубыми глазами, что ему могло быть нужно? Он определенно не знал этого мужчину. Ромашов перевёл взгляд с человека на машину, и весь похолодел… Нет… Он же ничего не сделал для такого! Его репутация кристальная! — Миш, это кто? — спросила у него Алиса, удивляясь, почему Михаил так замер на месте. Учитывая, что он был без верхней одежды, ему не нужно было долго оставаться в холоде… Она не волновалась, но просто не желала ему болеть. Какой-то знакомый? — Оставьте свою девушку здесь, сядем в машину поговорить. — указал на служебный автомобиль сотрудник, спрятав показанную корочку. Ромашов успел прочитать на ней «комитет государственной безопасности». Нет… Нет… — Миша… — обеспокоено проговорила Алиса, схватив его за руку. Вспомнилось, как Катя звонила по телефону, чтобы дать информацию о нём… Да нет, с чего бы к нему приехали из КГБ, вместо обычной милицию? Бред. Сотрудник наверняка что-то перепутал. — Нормально всё будет. Что вы хотели? — отодвинув Алису за спину, спросил Михаил. Не показать ни одной эмоции. Он кристально чист. Свидетелей не было. За рану не заберут в лагерь. Нет. Главное, ничего не подписывать… Он справится. Сейчас они спокойно поедут в квартиру. — Мы поедем сейчас к вам домой, и вы покажете все ваши вещи. — спокойно произнес сотрудник, открыв дверь машины. Ромашова начало трясти, но он старался не показывать этого. Домой… Надо было поехать в детдом, ведь там у него точно ничего не было… Но, это было гиблой идеей изначально. Сотрудники точно знали всё о том, кого хотели забрать. И, пытаться обмануть значило только ещё больше подставить себя. — На каком основании? — так же, спокойно, размеренно дыша, произнёс Михаил. Без достаточных оснований домой просто можно было не пустить. Главное, не показать, что он нервничает. Это сыграло бы против. — В последнее время вы писали донос, который в итоге и забрали. Так же, позвонили сказать, что вы кого-то убили, подтверждая это тем, что у вас была одежда в крови. И, кроме того, вы слишком много времени проводите с девушкой, у которой есть родственники за границей. Её мы тоже рассмотрим. Пригласите её в машину. — произнёс сотрудник, указывая на сиденья позади. У Михаила всё похолодело внутри. Такая малость, и за неё к нему приехали… Его идея заключить Сашу обернулась против него же. Но, почему! Он же заплатил деньги! Там вообще не должно было фигурировать его имя! Ещё и Алиса… Чёрт, ну неужели она не позаботилась о безопасности? Налево и направо рассказывая всем про свою Швейцарию… Глупая. — Алиса. Иди сюда. — поманил рукой девушку Ромашов, в то время как она пряталась где-то за его спиной. Ему было так холодно от температуры на улице, и холодно от ужаса, наполняющего изнутри. — Миш, я не хочу… — покачала головой девушка, от одной мысли что с ней смогут сделать за выезд без разрешения ей становилось жутко. — Сядь. Просто сядь. Хуже будет, если сбежать сейчас. — шепнул он ей на ухо, и заметив, что Алиса просто никак не реагирует, взял её за руку, чтобы посадить в машину. Бежать смысла не было. Найдут, и тогда будут копаться сильнее. Обменявшись широкими улыбками с сотрудником, они сели по местам. И машина завелась, в то время как мужчина даже не спросил адрес. Он всё знал. — Вы недавно приехали из-за границы? На каком основании вы выехали? — задал вопрос сотрудник Алисе, когда они остановились на светофоре. Она не знала, что ответить, и просто прижалась к груди Ромашова, чувствуя себя маленьким ребёнком. Парень прижал её крепче, и просто поцеловал в лоб. Сейчас он не мог помочь ничем. Он понятия не имел, что делать, не был готов. Он мог только чувствовать, как растёт её тревога и не контролировать ситуацию. Хотя бы вдвоём. Уже не так страшно. — Я выехала спастись от войны. Вернее, меня вывезла мама. — пробормотала Алиса себе под нос, чувствуя, как от страха начало крутить живот. Руки вспотели, и она жалась к Михаилу, жалась, как к единственному, кто хоть как-то мог помочь. — У вас было разрешение? Документы? Ваша мать умерла, поэтому мы будем говорить с вами. — продолжал сотрудник, подчеркнуто дружелюбно, и безразлично. Сколько таких он забирал в день? Сколько таких он… Расстрелял? — Нет, но… — дрожащими губами прошептала Алиса, просто не зная, как себя оправдать. — Нет. Плохо. — только и сказал мужчина, поворачивая в очередной раз. Следующий час они ехали абсолютно молча, Михаил с Алисой прижимались друг к другу, позабыв все ссоры перед ликом возможной смерти. Дома все перевернули вверх дном, отыскав даже то, о чём Ромашов сам забыл. Какие-то старые, трехлетней давности записи. Как хорошо, что самое жуткое доказательство он хранил в другом месте. То, за которое расстреляли бы просто в квартире. Алиса держалась за его руку, не отходя ни на шаг, и в другой момент это потешило бы самолюбие, но сейчас он понимал, что ей просто до безумия страшно. Как и ему самому. — Диктофон, записи, информация про других? Вы работаете на нас? — произнес сотрудник со знанием дела, вытащив из его сумок самое подозрительное. — Нет. — поджав губы, и опустив голову, отвечал Михаил. Как он мог работать, учитывая его возраст? Хотя, работа в КГБ казалась очень престижной. А сейчас его лишат жизни те, кто вызывал восхищение. Нет, всё. На него ничего нет. Они должны отпустить. Где записано, что человеку запрещено иметь диктофон, и записи? Ромашов рвано выдохнул. Не записано, но это было понятно и так. — Нет? Удивительно, откуда у вас такие вещи. Особенно диктофон. С такой хорошей записью звука. К слову, здесь разговор, которого хватит для срока. Почему не обратились? Покрывательство? — продолжал сотрудник, вызывая у него холодный пот. Чёрт… Это вообще надо было выложить. Ромашов вообще забыл о каких-то людях, занявших квартиру. Столько времени они были здесь только вдвоём… — Нет. Не думал, что необходимо. — бросил он, отведя глаза. Они вдвоем стояли с Алисой в коридоре, как какие-то преступники… И если он ещё ладно, то девушка… Она то точно не делала ничего противозаконного. А из-за этой проверки и не увидит его подарок, потому как в комнату просто не пустили. Но, по крайней мере, увидел он. Доставили. И на том спасибо. Если отпустят — заставит играть всю ночь. — Ну, ничего. По голосу и именам можно разыскать человека. Если, они конечно сказали свои. Скорее всего, они заняли чью-то другую чужую квартиру. Будем разыскивать. От кровавой одежды избавились? — произнес сотрудник, оглядывая Михаила. Тот хотел усмехнуться, но не посмел показать эмоций. Спасибо Алисе. Огромное спасибо. — Её не было. — просто сказал он, зная, что здесь точно не подкопаться. Покушение ему точно никак не навязать. — Именно поэтому вы шли зимой в одном свитере? — обратил внимание сотрудник, проведя рукой по воздуху, словно касаясь слишком лёгкой для минуса на улице одежды парня. — Стало жарко. Что вы конкретно хотите? — попытался завладеть правилами игры Михаил, и тут же был опущен на место. — Здесь вопросы задаём мы. Девушка. Теперь вы. Вы поддерживаете связь с родственниками за границей? Как именно выехали они? — переключился на Алису, которая до этого хотела просто слиться со стеной, сотрудник безопасности. Она сжала ладонь Ромашова так сильно, что наверняка оставила бы синяки, но сейчас на его лице не дрогнул ни мускул. — Тётя вышла замуж, и… — невнятно лепетала девушка, видно, она совсем потерялась от ужаса. — А вы знаете, что в прошлом году вышел закон о запрете выхода замуж за иностранцев? — Но она вышла раньше! — выкрикнула Алиса, тут же зажав рот свободной рукой. Надо было вести себя как Михаил, показательно безразлично, но она просто не могла. Как ему вообще удается играть такую льдину? — Тем не менее, сейчас это запрещено. Как и ваше общение с ней, если вы не хотите проблем. Вопрос остаётся открытым. Как вы выехали? Я сейчас могу забрать вас двоих с собой. Достаточно информации. Но, пока я заберу только мужчину. Собирайтесь. — засунув в папку записи Ромашова, и диктофон в отдельную сумку, резюмировал сотрудник. Алиса едва не закричала в голос. Да, она хотела заключить его в камеру, да, он заслужил, но расстрел! Нет, нет! — Что? Нет! — таки выкрикнула она, тут же получив осуждающий взгляд жёлтых глаз. Он не пойдет на смерть. Он что-нибудь придумает. Обязательно. Иначе, это будет не Ромашов. — Не оказывайте сопротивление. — произнёс сотрудник, беря парня под руку, и буквально насильно отцепляя от Алисы. Тот покорно пошел, но посреди пути просто замер, не в силах исчезнуть вот так. — Я вернусь к тебе. Обещаю. — на секунду замерев, Михаил сделал шаг назад, и быстро взял Алису за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Оба были так растеряны, перепуганы, и так нужны друг другу в этот ужасный момент. Быстрый поцелуй в губы хоть немного разрядил обстановку. Руки Михаила на её лице дрожали, а девушка была на грани того, чтобы расплакаться. Она не собиралась прощать Ромашова, не собиралась оставаться с ним, но сейчас, когда был риск больше не увидеть его вообще… Она просто не хотела его терять. Не хотела изо всех сил. Каким бы плохим он не был. Алиса, обхватив Михаила за шею, сама начала целовать его, только все так же неловко и несмело. Смущал сотрудник службы безопасности, наблюдающий за ними. Но не сделать этого, она просто-напросто не могла. Парень отвечал ей, его руки скользили по ее плечам, а в глазах виднелся страх перед перспективой потерять ее. Погибнуть самому. Он понятия не имел, куда его забирают. И не мог гарантировать возвращения. Он просто сжимал девушку в руках так сильно, что ей казалось — ребра вот-вот сломаются. Он не знал, что будет завтра. И будет ли оно вообще… Это было своеобразное прощание. Клятва. Целуя её губы, Михаил думал об одном. Надо успеть оставить ей хоть какую-то подсказку, чтобы она смогла оказаться в безопасности, и за ней не пришли на следующий день. Но, в критической ситуации мозг просто отказывал работать. Его руки бесцельно мяли её свитер, а её ладони блуждали по его груди, вызывая приливы горячего, ненужного тепла, от которого он задыхался. Так хотелось сказать что-то важное, но все слова просто переставали поступать в пересохшее горло. — Ну всё, всё, довольно. У вас будет ещё время. Встретиться в комнате для свиданий… Всё зависит от действий мужчины. Едем, моё время не резиновое. — прервал их сотрудник, потянув Ромашова за воротник, как нашкодившего котёнка. Затем просто повёл его за собой, так и не дав сказать прощальных слов. А Алиса опустилась на пол, ничего не видя перед собой. В голове было только одно, лучше бы их забрали вместе. В такой прострации, девушка осталась сидеть до утра, так и задремав сидя.